– Что ты? – Муштак обнял жену. – Зачем так говоришь, дорогая? Ведь знаешь, я за тебя, за семью жизнь отдам.
– Тогда ответь на вопрос.
Муштак вздохнул и проговорил:
– Я пойду к холмам.
– Но зачем? Если ты желаешь еще раз посмотреть, где убили нашего Саида, то можешь сделать это днем и на машине. Почему ты отправляешься туда ночью?
– Хорошо. У меня никогда не было тайн от тебя. Я и сейчас не хочу лгать. Американцы убили нашего внука. Саид ни в чем не провинился перед ними. Все заявления о том, что они открыли ответный огонь, отговорки. Я сам офицер, ты знаешь, и не стал бы убивать детей, даже если они выстрелили бы в колонну. Ведь это наверняка произошло бы случайно. Американский офицер или сержант не мог не отличить через оптику игрушечный автомат от настоящего. А ружье – не угроза для бронированной техники. Янки же беспощадно расстреляли мальчиков. У них, видите ли, такая инструкция.
– Ты решил отомстить?
– Да, Ламис. Когда-то я зарекался, что не буду воевать. Но против своих. Потом пришла кровожадная орда талибов, и я взялся за оружие. Ты помнишь, как тяжело тогда было, однако мы выстояли. После талибов я вновь сказал, что буду жить мирно. Но гибель Саида изменила все. Пора положить конец беспределу американцев и их прихвостней.
– Но что ты можешь один, Муштак?
– Многое. Гораздо больше, чем ты думаешь. Конечно, я не смогу противостоять целой армии, даже взводу в открытом бою. Но отомстить за Саида, за изуродованного Будура и за всех, кто погиб по вине американцев, я должен и сделаю все, что в моих силах. Будь уверена, Саид будет отомщен.
Женщина вздохнула и сказала:
– Я знаю, мне не переубедить тебя. Но я не хочу терять еще и мужа, ради которого была готова умереть.
– Со мной все будет хорошо, Ламис.
– Отец знает о твоих планах?
– Да.
Этот ответ удивил женщину.
– Знает? – переспросила она. – Он не запретил тебе идти против американцев?
– Сначала пытался отговорить, а затем сказал, что пошел бы со мной, но уже не может. Он предложил мне в напарники твоего брата Бакара.
– Не может быть! Хотя чему я удивляюсь. Отец такой же воин, как и ты.
– Ты, главное, не беспокойся. Я уйду и вернусь. Мстить буду позже. Ты видишь, у меня даже оружия нет. Напарник мне пока не нужен.
– Но тогда что тебе делать там, у этих проклятых холмов?
– Мне надо все хорошо оглядеть. Говоря военным языком, провести разведку, оценить обстановку для принятия верного решения. Мои действия не должны поставить под угрозу жителей кишлака. Просто подорвать «Хаммеры» не составит труда. Можно укрыться в канаве у дороги, дождаться броневиков и выстрелить из гранатомета. Трудно будет отвлечь внимание американцев от Маргина. Об этом я и буду думать.
Ламис смирилась с намерениями мужа и спросила:
– Зачем тебе идти пешком, когда можно взять машину? На ней быстро и удобно. Ведь до холмов два километра.
– Конечно, на автомобиле скорее, но использовать его в данной ситуации нельзя.
– Почему?
– Потому, что это впоследствии наведет американцев на кишлак.
– Ты думаешь, кто-то сообщит им, что ты ездил к холмам?
– Да.
– Кто же?
– Есть один подонок в селении, о нем мне сказал твой отец. Я не могу назвать тебе его имя. Но ты вправе сама спросить отца.
Ламис прикусила губу. Это выглядело забавно. Она так и не избавилась от этой привычки за долгие годы.
– Но что такого в том, что ты ездил к холмам? – спросила женщина. – Это же объяснимо. Там погиб наш внук.
– И там же потом… не будем забегать вперед. Прости, дорогая, но мне надо идти, чтобы успеть сделать задуманное и вернуться домой к рассвету. Завтра у нас поминки. Я должен буду находиться здесь.
Женщина вновь вздохнула:
– Да, поминки. Третий день, потом седьмой, сороковой, годовщина. Доживем ли мы до нее?
– Доживем, если на то будет воля Всевышнего.
– Тебе собрать что-нибудь перекусить?
– Нет, только завари чай и залей, пожалуйста, в термос.
– Да, конечно. Ты переоденешься?
– Нет.
– Хорошо. Термос принесу сюда.
– И рюкзак, Ламис.
– Да, дорогой. – Женщина ушла и вскоре вернулась.
Муштак забрал у нее рюкзак, повесил его за спину.
– Пошел я.
Ламис поцеловала мужа.
– Будь, пожалуйста, осторожен! Я стану ждать.
– Ты постарайся уснуть.
– Не получится.
– Тогда до встречи.
Муштак вновь прошел в сад, потом в виноградник. Он обогнул кишлак и направился к холмам, шел быстро, внимательно глядя под ноги. В долине много канав, камней, крутых оврагов. Иногда Муштак подсвечивал себе фонариком.
К холмам Хазани подошел в половине первого ночи. Он поднялся на вершину той возвышенности, на которой был убит внук. Там быстро осмотрелся.
Здесь вроде бы можно было устроить позицию. Камни укроют и спрячут его. Но отсюда «Муха» не достанет до цели. Дальность прямого выстрела РПГ-18 чуть превышает сто тридцать метров, предельная составляет двести. Но до дороги, по которой ходят «хамви», около трехсот.
Из РПГ-7 он разнес бы броневик в клочья. Однако хватило бы ему времени для передвижения и проведения выстрела по второй цели? Впрочем, это мог сделать напарник.
Но все же РПГ-7 слишком тяжелое оружие. «Муха» – самое то. Выстрелил, выбросил трубу.
Муштак решил, что вершина этого холма ему не подходит. На востоке поворот. Он не крутой, но «Хаммеры» должны сбросить там скорость, пусть и немного. Надо посмотреть это место.
Муштак спустился с холма, дошел до поворота. Он решил, что отсюда возможна лобовая атака ведущего броневика. Удастся даже подпустить его метров на пятьдесят для гарантированного поражения.
Но второй «хамви» останется под прикрытием первого. Понятно, что жечь его следует с тыла либо с флангов. Значит, надо искать место.
Муштак ходил, смотрел, оценивал местность около часа. Затем присел на валун и закурил.
Он определил позиции для атаки. Но получалось все как-то слишком легко. Хазани что-то пропускал.
Конечно же, варианты возможных контрдействий американцев. А если при проходе этого участка они ударят из «Браунингов» и штурмовых винтовок по повороту, флангам и холмам? Это вынудит Муштака укрыться. Тем временем колонна преодолеет опасный участок, скроется за облаком пыли.
По удаляющейся цели стрелять наугад бесполезно. Себя только выдашь и никакого результата не получишь.
Да, янки могут открыть огонь, значит, и прорваться. Тогда они вызовут вертолеты с авиабазы Баграм.
Верно говорят, что прямой путь к цели не всегда самый короткий. Надо придумать что-то такое, что заставило бы американского офицера отказаться от прорыва. Не спровоцировать ли специально огонь «хамви»? Или…
Муштак хмуро усмехнулся.
У него родился дерзкий план.
Ему пришлось вновь обходить все, оценивать обстановку для претворения его в жизнь.
Обход он закончил в начале третьего часа ночи. Теперь Хазани точно знал, как устроить засаду.
Оставалось решить не менее важный вопрос. Нет, даже более серьезный. Как отвести подозрения от жителей кишлака?
Во-первых, атака должна быть молниеносной. Надо вести ее именно так. Вдруг командир патруля успеет сообщить о потенциальной опасности в батальон? Стремительность атаки даст Муштаку возможность вернуться в кишлак до того, как сюда будет выслан взвод или рота американцев и поднята авиация.
Во-вторых, надо дезинформировать американцев через Абдурахмана Зияка. Янки обязательно спросят его, кто и что делал в момент нападения. Под подозрение попадут все мужчины, живущие в кишлаке, но прежде всего те, дети которых погибли или пострадали.
Значит, все они должны иметь надежное алиби. Провести Зияка можно. Надо только рассказать людям, кому, когда и где следует быть во время атаки и в течение двадцати минут после нее.
Еще вот что. Потребуется второй напарник. Насчет него следует посоветоваться с Табраем. Лучше, если он будет из соседнего селения.
Муштак выкурил три сигареты, выпил остатки чая, принял решение, которое требовало согласования с Табраем. Потом он убрал явные следы и двинулся в обратном направлении.
Хазани вышел к дому через двадцать пять минут, но это ночью. Он знал, что днем дойдет быстрее.
Ламис так и сидела во дворике.
Она облегченно вздохнула и сказала:
– Наконец-то.
– Ты что, не ложилась?
– Легла, но уснуть не смогла. Встала. Здесь как-то покойней.
Муштак обнял жену.
– Я очень люблю тебя.
– И я люблю. Ты все сделал?
– Да.
– У тебя получится?
– Да. Завтра еще с отцом посоветуюсь. Кстати, он разрешил мне называть его так.
– Это говорит о многом. Но он всегда уважал тебя, как бы ты ни вел себя, что бы ни говорил.
– Пойдем в дом. Скоро рассвет. Надо хоть немного поспать.
С утра начались поминки. Люди приходили со всего кишлака, выражали соболезнования, кушали самую обычную еду.
Дия спала после обморока и не могла обслуживать односельчан. Главная работа легла на плечи Ламис, ее тети Халиды, жен соседей. Матери помогала Надия. Муштак же встречал людей.
Дия спала после обморока и не могла обслуживать односельчан. Главная работа легла на плечи Ламис, ее тети Халиды, жен соседей. Матери помогала Надия. Муштак же встречал людей.
Пришел старый Табрай.
После короткой трапезы он отвел зятя в сторону и спросил:
– Ты был на холмах?
– Да.
– Незаметно, что ты провел бессонную ночь.
– Нам с Ламис удалось несколько часов поспать.
– Ты что, брал ее с собой?
– Странный вопрос, Амир, не находишь?
– Я разрешил тебе называть себя отцом.
– Тем более странный вопрос. По-твоему, за двадцать шесть лет жизни в Афганистане я не усвоил, что война – не женское дело? Нет. Я не брал с собой Ламис, вообще никого, ходил один. Жена просто не могла уснуть, ждала меня.
Табрай прикурил сигарету и поинтересовался:
– У тебя есть план?
– Да. Я хотел обсудить его с тобой. Но здесь это вряд ли удобно. Зияк в доме. Пришел, сволочь!
– Имеет право. Даже должен по воле своих хозяев. В том, что мы беседуем здесь, нет ничего странного. Выкладывай, что ты придумал.
Муштак озвучил основные пункты своего плана.
Табрай внимательно выслушал его, затушил окурок и проговорил:
– Значит, тебе нужен еще один надежный человек?
– Да. Он ничем не рискует.
– Пусть так, но человек должен быть надежный.
– Лучше не из нашего селения.
– У меня есть товарищ в Баджи. С ним живет сын Рахим. Это надежные люди. Когда тебе потребуется второй человек?
– В день акции, то есть в пятницу, послезавтра.
– Но в пятницу праздничная молитва.
– Вот именно. Мужчины соберутся у мечети. Там мы покажем Зияку всех наших.
– Но тебя и Бакара не будет.
– Мы появимся в кишлаке после молитвы. Зияк нас увидит. То, что он не заметил нас раньше, ничего не значит. Мы могли помолиться и в Кабуле.
– В Кабуле? – Табрай с удивлением посмотрел на зятя. – Но вас же там не будет.
– Почему? Разве ты не можешь послать нас в город?
– Зачем?
– По делам.
– В пятницу?
– В четверг. А мы задержимся.
– Что за дела?
– У меня нехватка запчастей. Бакару нужны лекарства для Будура.
– У Будура есть отец.
– Он убит горем и не оставляет мальчика одного. В конце концов, кому какое дело до того, что мы делали в Кабуле? Главное, что отправились туда в четверг, задержались там и вернулись домой сразу после молитвы.
– На чем приехали? Ведь вы уйдете к холмам пешком? Высылать туда машину за вами нельзя. Это слишком опасно.
– Не надо ничего высылать. Зияк видит далеко не все. То, что он пропустил машину, его проблемы. А вот у кого мы остановились на ночь, это надо хорошенько продумать.
– Это просто. Вы могли остановиться у Мохаммада Даяра.
– Отца майора НДБ?
– Да, я свяжусь с ним, он подтвердит.
– Прекрасно. Мне нужны будут мины.
– Возьмешь в схроне.
– Ты разрешаешь?
– Вчера тебе мое разрешение не требовалось.
– Так то вчера было. Хоп, отец, я понял.
– Вечером, как договорились, придет Бакар. Или это пока не обязательно?
– Пусть приходит. Нам с ним предстоит действовать согласованно, поэтому чем раньше начнем подготовку, тем лучше. А вот сын твоего товарища из Баджи может спокойно добраться до холмов и в пятницу, чтобы здесь лишний раз не светиться.
– Когда точно он должен быть там?
– В восемь утра.
– Может, ты перенесешь акцию на понедельник? Все же пятничная молитва – наш священный долг.
– Я бы перенес, но посуди сам. Ведь время пятничной молитвы – самое удобное для нападения. Американцы прекрасно знают, что она значит для мусульман. Патруль пойдет в расслабленном состоянии. В этот момент, когда все правоверные собираются в мечетях, на площадях, угрозы им ждать не от кого. А мы помолимся и у холмов. Всевышний простит нас.
– Ты слишком легко относишься к нашим традициям и обычаям.
– Так у меня учитель был хороший.
– На меня намекаешь?
– Не намекаю, а утверждаю. Говорю вполне серьезно.
Табрай вздохнул:
– Ладно, занимайся тут, вечером поговори с Бакаром. Я предварительно подготовлю его к тому, что ему предстоит делать.
– Да я и сам могу.
– Он мой сын.
– Хорошо, вопросов нет.
– Я к себе.
– Да, отец, благодарю.
– Мы еще встретимся до пятницы?
– Конечно, завтра.
Табрай покачал головой и ушел.
Муштак вернулся в дом.
Поминки закончились во втором часу дня. Потом женщины взялись за уборку.
С наступлением вечерних сумерек пришел Бакар Табрай. Ламис приветствовала брата, хотя и немного удивилась его вечернему визиту. Ведь он пробыл в ее доме почти до обеда. Но она не высказала этого вслух и оставила мужчин наедине во внутреннем дворике.
– Ты знаешь, что нам предстоит делать, Бакар? – спросил Муштак.
– В общих чертах. Лишь то, что рассказал отец.
– Хорошо, тогда доведу до тебя план наших действий.
Хазани говорил минут двадцать, потом спросил:
– Ты готов отомстить американцам за моего внука?
– Зачем спрашиваешь, Муштак? Я пойду с тобой куда угодно.
– Благодарю. Все остальное обсудим на месте. Выходим завтра в ночь. А сейчас пойдем в схрон. Надо взять пять противоднищевых мин.
– Хорошо, как скажешь.
Муштак и Бакар забрали мины и спрятали их на кладбище, рядом с гранатометами и винтовкой.
Потом они разошлись.
Утром в четверг, 17 июля, Хазани пришел в мастерскую. Там уже стояли две машины. Подошли Дауд и Асим и сразу же принялись за работу.
Спустя час объявился осведомитель Национального департамента безопасности и крупный местный скотовод Абдурахман Зияк.
– Салам, Муштак!
– Салам.
– Смотрю, работы у тебя хватает.
– Не жалуюсь.
– У меня к тебе большая просьба.
– Говори.
– Ты знаешь, что я торгую мясом и шерстью.
– Это знают все.
– Мне надо везти товар в Кабул, а машина сломалась. Будь трижды проклят этот советский «ЗИЛ»!
Муштак пожал плечами и заявил:
– Подгоняй сюда свою рухлядь, посмотрим. Если возможно, отремонтируем.
– Как подогнать, если «ЗИЛ» не заводится?
– На буксире.
– А ты сделаешь машину? А то у меня мясо пропадает.
– Я сказал, посмотрим. Только подгоняй быстрее, чтобы я мог установить причину неисправности. Мы с Бакаром сегодня после обеда по делам уедем в Кабул. Там я смогу прикупить запчасти, если таковых не окажется в мастерской.
– Вы едете в Кабул?
– Мы говорим о твоих проблемах, а не о наших делах.
– Так, может, возьмете часть мяса? Ведь у вас внедорожник, да? С тонну взять сможете?
– Абдурахман, у нас свои дела. Мой тебе совет, пересиль жадность и купи американский большегруз. Их сейчас в Кабуле свободно продают.
– Да не нужен мне такой большой автомобиль.
– Возьми поменьше. «ЗИЛу», наверное, лет тридцать?
– Больше.
– Вот видишь. Скоро развалится. Тогда собрать его уже никто не сможет.
– А вы до вечера уезжаете?
– Тебе какое дело?
– Я бы с вами поехал, у меня тоже есть дела в Кабуле.
– Туда довезем, а вот обратно? Не факт, что вернемся сегодня.
– Где же на ночь останетесь? Ведь там комендантский час.
В другой ситуации Муштак давно послал бы осведомителя ко всем чертям. Но сейчас тот интересовался тем, что необходимо было для самого Хазани.
– Это смотря для кого комендантский час. Если останемся в Кабуле, то у друга отца. А его сын – целый майор в НДБ.
– Понятно. Ладно, в одну сторону не поеду, а «ЗИЛ» скоро подгоню.
– Хоп! Поторопись.
Машину Зияк притащил через полчаса.
Муштак сам осмотрел ее.
– Что с ней? – спросил Абдурахман.
– Коленвал заклинило. Видимо, вкладыши провернулись.
– И что теперь?
– Коленвал у меня есть. Он после ремонта, но с ним движок еще поработает. А вот вкладыши придется купить. И коренные, и шатунные.
– До субботы сделаешь машину?
– Ты деньги давай.
– Сколько?
– Пятьсот афгани. Этого хватит на запчасти. Снимать и разбирать двигатель Дауд и Асим начнут сегодня. Но за отдельную плату. Это еще сто долларов. Окончательный расчет вечером в пятницу. В субботу ты сможешь отвезти свой товар в город.
Зияк скривил физиономию. Ему жутко не хотелось платить. Но придется. Машина-то нужна. Он отдал деньги.
– Пока все, – сказал Муштак. – Ступай. Придешь в пятницу после молитвы.
– Угу. – Зияк ушел.
– Ты с этого козла взял мало. У него денег полно, – сказал Дауд.
– Так у нас и забот никаких.
– Как это?
– Да в порядке коленвал. Катушка зажигания у «ЗИЛа» сгорела, поэтому и не заводится.
– Так ты его обманул?
– Ты знаешь, почему я это сделал.
– Все, молчу. Но двигатель снимаем?
– Да, снимайте. Головки блока тоже. Заменим прокладки, поставим новую катушку. Да не забудьте снять поддон. Зияк наверняка сам придет либо пришлет кого-то, чтобы посмотреть за работой.
– В общем, занимаемся ерундой.
– Между прочим, за хорошую плату.
– Хоп! Все понятно.
Муштак передал Дауду стодолларовую купюру и сказал: