– Это те двое, которые должны были приехать. Они вне подозрений.
– Все остальные, да и Муштак с Бакаром во время нападения находились в кишлаке. Сегодня же была праздничная молитва.
– Об этом ты говоришь мне?
– Извините.
– Значит, ты заверяешь, что все местные мужчины находились в Маргине?
– Да, господин майор.
– Что делают сейчас?
– Одни пошли домой, другие еще на площади. Кстати, дым до сих пор хорошо виден из селения.
Майор Даяр повысил голос:
– Мне плевать на дым, я спрашиваю о людях!
– Так я ответил. Муштак Хазани, например, пошел в свою мастерскую.
– В праздничный день?
– Я просил его отремонтировать машину, у меня товар пропадает.
– Больше тебе сказать нечего?
– Нет, господин майор.
– Будь на связи!
Даяр переключился на командира американского батальона.
– Майор Дрейк?
– Слушаю!
– Это Даяр.
– Да, майор.
– Я говорил с агентом в Маргине. Он сообщил, что все мужчины, живущие в кишлаке, на момент нападения находились в селении.
– Вашему агенту можно доверять, майор?
– Несомненно. Он у меня один из лучших.
– Ладно, благодарю.
– Разрешите, господин майор? – спросил командир штурмового взвода.
– Входи, Майкл.
Лейтенант прошел в кабинет, сел за стол.
Комбат посмотрел на него.
– Значит, говоришь, у холмов действовали профессионалы?
– Так точно. Как я и предполагал, ни на гранатометах, ни на минах нет ни одного отпечатка пальцев. Никаких следов в радиусе более трехсот метров.
– Даже на позициях?
– Даже на позициях. Они аккуратно присыпаны песком. Следов отхода тоже нет. Бандиты все зачистили за собой.
– Значит, мелкая группа талибов?
– Думаю, да.
– Уверен или думаешь?
– Уверен.
– Что ж, в принципе, это упрощает положение. Хотя мне надо докладывать командиру бригады. Представляю, что сейчас начнется.
Майор отпустил лейтенанта, по линии засекреченной связи вызвал штаб бригады, назвался и сказал, что ему срочно нужно поговорить с командиром.
Вскоре в трубке послышался голос полковника Билла Хореста:
– Стив, что за срочность?
– У меня чрезвычайное происшествие.
– Твои ребята опять подстрелили или раздавили кого-нибудь из местных?
– Нет, сэр, на этот раз все гораздо хуже.
– Я слушаю тебя, майор.
Дрейк доложил о нападении на патруль.
Командир бригады выслушал его и повысил голос:
– Ты, майор, понимаешь, что натворил?
– Я натворил?
– А кто послал патруль по маршруту, имевшему высокую степень потенциальной опасности? По тому самому, на котором дикари вполне могли устроить засаду и отомстить за своих ублюдков?
Дрейк тоже повысил голос:
– Во-первых, сэр, не надо на меня кричать. Я вам не солдат-первогодок. Во-вторых, после первого инцидента в районе холмов я доложил в штаб бригады насчет изменения маршрута. Пришли указания ничего не менять. За вашей подписью! Так какие могут быть ко мне претензии?
Командир бригады понял, что наговорил того, чего не следовало.
– Стив, извини. Сам понимаешь, такой удар.
– Не стоит. Я все понимаю. Сам в шоке.
– Какие ответные меры предлагаешь принять?
– Не знаю.
– Что? Ты? Командир батальона и не знаешь?
– Из доклада командира штурмового взвода, который осматривал место бойни, следует, что нападение совершено не местными жителями. Это подтверждено и агентурой Национального департамента безопасности. Теракт осуществлен хорошо подготовленной малочисленной группой боевиков, скорей всего, талибов. Это их подчерк.
– Где теперь искать этих талибов?
– Это бесполезно. Вы не хуже меня знаете, что они имеют поддержку во многих кишлаках даже здесь, рядом с Кабулом.
– Но почему они провели диверсию против нашего патруля? Зачем им это? Заметь, практически сразу после того, как этот самый патруль подстрелил двух подростков из Маргина.
Дрейк спокойно ответил:
– А вот это объясняется легко. Талибы вышли к Кабулу, возможно, не имея задания по диверсии в отношении нас. Но тут подвернулся случай с подростками. Возможно, жители близлежащих селений не особо радушно приняли гостей. Тогда у главаря банды и родился план, как показать себя. Инцидент с подростками помог. А результат нападения двоякий. С одной стороны, такие случаи пугают население. С другой – талибы вроде как отомстили за подростков. Главарь банды очень хитрый человек…
Тут командир бригады прервал подчиненного:
– Это все пустые разговоры. Никто не видел этих талибов и не знает, что они предпримут в следующий раз. Патрулирование не свертывать, группы усилить бронетранспортерами, личным составом! Я свяжусь с Баграмом, договорюсь, чтобы самолеты сровняли с землей эти проклятые холмы. НДБ надо усилить разведку. Но тебе бездействовать в плане ответных мер тоже нельзя.
– Что вы хотите сказать, сэр? Против кого мне действовать?
– Я думаю, будет нелишним зачистить кишлак Маргин.
– Какие у меня основания на это?
– Восемь трупов подчиненных и два сожженных броневика. Мало?
– Но это же работа вовсе не местных жителей.
– По докладам агентуры НДБ и твоего лейтенанта. А я бы на твоем месте рассматривал вопрос о возможном участии жителей Маргина в диверсии.
– Вы разрешаете карательную акцию в кишлаке?
– Ты не в себе? Какая карательная акция? Я о чем сказал? О зачистке. Это значит, что ты должен послать роту в кишлак, перевернуть там все, провести обыски с целью обнаружения оружия. В общем, надо показать туземцам, что если кто-то посмеет поднять руку на наших парней, то отвечать за это будут все. А там, глядишь, и найдется какой-нибудь склад с вооружением. Сомневаюсь, что афганцы сдали все оружие.
– Но возможно открытое противостояние с местными жителями. Вдруг они взбунтуются, если кто-то из моих людей случайно выстрелит? Это может произойти.
– Ты боишься афганцев?
– Я опасаюсь последствий!
– Тогда так. Зачистку провести в щадящем режиме. Оцепить кишлак, отправить наряд, объявить о целях мероприятия, предложить сдать оружие. Обойти дома и территорию, прилегающую к кишлаку. Пусть саперы поищут схроны.
– И все равно, сэр, без местных правоохранительных органов мы не можем проводить подобные акции.
– Боже, Стив, ты хочешь разозлить меня? Надо привлечь эти самые органы, так в чем проблема? Возьми двух-трех чиновников и вперед.
– Я понял вас, сэр! Завтра утром рота будет в Маргине.
– Сам же готовься к подробному отчету. Я уверен, что твой однофамилец генерал Дрейк захочет лично пообщаться с тобой.
– Я готов ко всему.
– Как показывает ситуация, ты переоцениваешь свои способности. Все. До связи. Обрадовал так, что дальше некуда.
Командир батальона включил сотовый телефон, набрал номер.
– Мохаммад? Майор Дрейк. Салам! Завтра ты будешь нужен мне. Все объясню при встрече. Восемь утра, это нисколько не рано. Возьми с собой пару полицейских чинов и какого-нибудь гражданского. Я скажу, что надо сделать. Все. Утром жду. Вас пропустят на территорию части.
Командир батальона выключил сотовый телефон, поднял трубку внутренней связи.
– Дежурный! Срочно ко мне в кабинет капитана Рунга.
Этот офицер прибыл через несколько минут.
– Разрешите, сэр?
– Входи, Джон. Буду краток. Сегодня тебе следует подготовить роту, завтра в восемь тридцать выдвинуться к кишлаку Маргин.
Капитан не без удивления посмотрел на майора.
– Да-да, к тому самому, – сказал тот. К восьми сюда подъедут афганцы. С ними и пойдешь к селению. Задача: с ходу окружить кишлак силами двух взводов, с третьим и афганцами войти в Маргин. Там сбор местного населения, объявление об уничтожении патруля Корни, требование сдать все оружие, имеющееся у местного населения. Возьми с собой отделение саперного взвода для обхода домов и участков. Особо не церемониться, но и грань не переходить. В женскую половину без разрешения хозяина дома не входить. Трех саперов выслать на северную окраину селения. Пусть посмотрят поле, рощу, кладбище. Не думаю, что вы найдете оружие, но надо хотя бы попытаться.
– Задача ясна. Мне не понятно, как общаться с афганцами.
– Среди тех, кто пойдет с тобой, будет переводчик.
– Хорошо.
– Вопросы?
– Кладбище?
– Что кладбище, капитан?
– Это священное место для мусульман. Вряд ли они дадут нам зайти на территорию. В этом случае разрешите применить силу?
Командир батальона отрицательно покачал головой.
– Нет, Джон. Никакой силы! Если туземцы воспротивятся, оставь кладбище в покое. Оно действительно свято для мусульман. Они не станут устраивать там схрон. Я вообще сомневаюсь, что таковой есть где-то в районе кишлака, но у меня приказ!
– Я все понял, сэр!
– Тогда завтра в восемь встретить афганцев, через тридцать минут начать выдвижение к Маргину.
– Да, сэр! Разрешите идти?
– Иди!
Муштак с работниками освободился в четыре часа. С трех у них над душой стоял Зияк.
Муштак с работниками освободился в четыре часа. С трех у них над душой стоял Зияк.
Когда заурчал двигатель, он облегченно вздохнул и заявил:
– Ты поистине отличный мастер, Муштак.
– Я этому учился, – проговорил Хазани и сказал работникам: – Можете закрыть мастерскую и отправляться по домам. Завтра как обычно, а сегодня отдыхайте. Все же праздничный день.
Он прошел в свой дом.
Во дворе на топчане сидела Ламис.
При появлении мужа она встала и сказала:
– Муштак, по кишлаку прошли слухи, что у холмов уничтожен весь американский патруль, тот самый, который убил нашего Саида!
– Как должно было быть, так и произошло. Я же обещал тебе, что отомщу.
– Муштак, любимый! – Ламис прижалась к мужу. – Ты у меня настоящий воин.
– Я же офицер, Ламис.
– Да, но обещай, что на этом твоя война закончилась.
– Я бы обещал, но не могу.
Ламис удивленно посмотрела в глаза мужа и осведомилась:
– Но почему?
– Не уверен, что нам дадут жить спокойно и свободно.
– Кто не даст нам жить так, как мы хотим?
– Ты, дорогая, задаешь странные вопросы. Американцы и их марионетки не дадут. Талибы вновь высоко подняли головы. Появилась еще и новая организация под названием Исламское государство.
– А если все же у нас установится мир?
– Вот тогда я и пообещаю тебе, что не возьму в руки оружия. Но ты и сама прекрасно понимаешь, что это всего лишь иллюзии. Кстати, ты кормить мужа собираешься?
– Ой, прости. Конечно, сейчас принесу воду, полотенце. Обед подогрею. Подожди немножко. – Ламис ушла в дом.
Муштак присел на топчан, закурил.
«Наивная, милая Ламис, – подумал он. – Мир установится!.. В Афганистане американцы и их марионетки из НАТО. На юге Талибан. Провинции разделены на сферы влияния различных террористических группировок. Нет, война не закончится. Можно, конечно, укрыться за стенами своего дома, но тогда следует забыть, что ты мужчина, офицер.
Что будет завтра? Американцы не могут не устроить какую-нибудь пакость. Даже безо всяких доказательств эти янки нагрянут в кишлак. Какие цели они будут преследовать?
Надо бы винтовку перенести с кладбища в общий схрон, но сейчас это рискованно. Зияк наверняка получил инструкции усилить наблюдение. Он как верный пес будет заслуживать похвалу своих хозяев. А если американцы найдут схрон, то мало никому в кишлаке не покажется. Тогда карательная машина заработает во всю мощь».
Из дома вышла Ламис с миской теплой воды и полотенцем на плече.
Муштак умылся и прошел в большую комнату. Жена постелила клеенку на ковре, выставила на нее различные кушанья. Женщина-мусульманка не должна есть вместе с мужчиной. Так было заведено здесь. Но Муштак и Ламис не обращали внимания на эти предрассудки.
Постепенно кишлак накрыла ночь. Лишь редкий лай алабая разрывал тишину.
Утро наступило как обычно. Мужчины погнали скот на пастбище, женщины занялись хозяйством, дети вышли гулять.
Изменилось все около девяти часов, когда в кишлак нагрянула рота американцев. Шесть бронетранспортеров встали вокруг Маргина. Из них высыпались солдаты и оцепили селение.
В кишлак вошли один взвод и внедорожник местной полиции. Через микрофон был объявлен сбор жителей.
Американский капитан собирался говорить с людьми сурово, даже угрожающе, но это у него получалось плохо. Чувствовалось, что ему не особо по душе такая вот роль.
Амир Табрай тоже выслушал его речь и заявил в ответ, что в селении нет оружия кроме охотничьего. Оно необходимо для пропитания семей и самообороны от талибов. Он заявил, что никто из мужчин никакого отношения к нападению на американскую колонну не имеет.
Начались обыски. Американцы не церемонились. Солдаты с явным удовольствием крушили все на своем пути. Ведь никто не встал против них. Саперы осмотрели дома, участки, сады, виноградники и поле с рощей.
Зачистка ничего не дала. До основного схрона саперы не дошли. В роще они ощущали себя неуютно, поэтому ограничились формальным обследованием опушки, а вот кладбище привлекло их внимание.
Но здесь возмутились жители. Имам подошел к чиновнику администрации и полицейским и попросил их уняться. У пяти мужчин в руках вдруг оказались охотничьи ружья и карабины, извлеченные неведомо откуда.
Назревал серьезный конфликт. Женщины и дети попрятались.
Чиновник, он же переводчик, умолял капитана Рунга не вводить саперов и солдат на мусульманское кладбище. Тот подумал, отменил приказ и велел роте отойти от селения. Бронетранспортеры начали выходить на главную улицу, выстроились в колонну.
Капитан Рунг вызвал на связь командира батальона и проговорил:
– Докладываю результаты мероприятий в Маргине, сэр.
– Слушаю.
– Зачистка ничего не дала. Серьезного оружия не обнаружено, только охотничьи ружья и карабины. Они разрешены местной властью. Схронов, тайников, складов не найдено. Осмотрен весь кишлак. Мы не смогли пройти только на кладбище. Поднялся шум, местный имам говорил с чиновником администрации и полицейскими, просили не трогать, не осквернять святое место. Не осмотрена и мечеть. Я, конечно, могу отдать приказ на применение силы, но, судя по настроению местных мужчин, без стрельбы дело не обойдется. А это, как ни крути, международный скандал. Тут уже появилась съемочная группа какого-то телеканала.
– Черт с ними, Джек! Уходи на базу. Пусть афганцы сами разбираются со своими кладбищами и мечетями.
– Они разберутся. Эти герои уже направились в машину под прикрытием бронетранспортеров. Похоже, здесь ни нас, ни официальную власть, мягко говоря, не жалуют.
– Плевать на этих дикарей. Отправляйся домой, да поаккуратней, не придави в кишлаке какого-нибудь малолетнего ублюдка.
– Принял, сэр. Возвращаюсь.
Колонна бронетранспортеров пошла на выезд из кишлака.
Муштак подошел к Табраю, стоявшему посреди улицы.
– Уходят?
– Как видишь.
– Что ж, остается пожелать им счастливого пути. До скорой встречи!
Старый Табрай взглянул на зятя.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего, отец! Просто война продолжается. Не говори, что это не так.
Табрай промолчал, достал сигарету, закурил, взглянул на облако пыли, поднятое американскими бронетранспортерами, затем тихо сказал:
– Ты прав, лейтенант Козырев. Война продолжается.