Слова Тайлера слетают с моих губ.
А я был таким хорошим парнем.
В офисе союза киномехаников Тайлер засмеялся, когда президент союза ударил его. Один удар сбил Тайлера со стула, и Тайлер прислонился к стене, смеясь.
Давай, бей, ты всё равно не можешь убить меня. Талер смеялся. Ты, тупой урод. Ты можешь избить меня, но убить меня ты не можешь.
Тебе терять слишком много.
У меня нет ничего.
У тебя есть всё.
Давай, прямо в живот. Ещё разок в лицо. Выбит зуб. Только пусть чеки приходят. Трещина в ребре. Но если пропустишь хоть одну выплату, я во всем признаюсь. И тогда ты и твой союз потонете в исках от каждого владельца кинотеатра, и от каждого дистрибьютора, и от каждой мамочки, чей ребенок мог увидеть эрекцию посреди «Bambi».
Я — дерьмо, сказал Тайлер. Я — дерьмо, грязь, я псих для тебя и всего этого мира, сказал Тайлер президенту объединения. Тебе нет дела до того, где я живу, как себя чувствую, что ем и чем кормлю своих детей, или чем плачу врачу, когда заболею. Да, я тупой, я слабый, я усталый человек. Но я, по-прежнему, — твоя совесть.
Я сижу в офисе в отеле «Pressman». Мои губы после бойцовского клуба рассечены на десять частей. Дыра в моей щеке смотрит на менеджера отеля «Pressman». Это всё выглядит довольно убедительно.
В общем, я сказал примерно всё то же, что и Тайлер.
Когда президент союза сбил Тайлера на пол, мистер президент увидел, что Тайлер не защищается. Его честь со своим огромным как «Cadillac» телом, которое больше и сильнее, чем ему может понадобиться, его честь размахнулся и ударил Тайлера ногой в ребра. И Тайлер смеялся. Его честь ударил ногой Тайлера в почки, когда тот скорчился, но Тайлер всё равно смеялся.
Давай, сделай это, говорил Тайлер. Поверь мне, ты почувствуешь себя намного лучше. Тебе станет лучше.
В офисе в отеле «Pressman» я спрашиваю менеджера, могу ли воспользоваться его телефоном. Я набираю номер отдела городских новостей в одной из газет. Под взглядом менеджера отеля я говорю:
Здравствуйте, говорю я. Я совершил ужасное преступление против человечности в порядке политического протеста. Протеста против эксплуатации работников индустрии обслуживания.
Если я попаду в тюрьму, то уже не буду просто неуравновешенным официантом, нассавшим в суп. Это будет героический масштаб.
«Официант — Робин Гуд, защитник неимущих».
Это будет намного больше, чем один отель и один официант.
Менеджер отеля «Pressman» очень мягко забирает трубку у меня из рук. Менеджер говорит, что он больше не хочет, чтобы я работал здесь. По крайней мере, не с таким внешним видом.
Я стою у стола менеджера и спрашиваю: что?
Тебе не нравится мой вид?
И без колебаний, всё ещё смотря на менеджера, я с размаху бью кулаком себе в нос, откуда немедленно начинает литься кровь.
Без всякой причины, я вдруг вспоминаю ночь, когда мы с Тайлером дрались в первый раз.
Я хочу, чтобы ты ударил меня изо всех сил.
Это был не такой уж сильный удар. Я бью себя ещё раз. Очень хорошо выглядит, столько крови. Я бросаю себя назад, в стену, производя страшный шум и разбивая висящую там картину.
Разбитое стекло, рамы, картины с цветочками и кровью летят на пол, а я валяю дурака вокруг. Я такой забавный. Кровь льется на ковер. Я встаю и хватаюсь за стол, оставляя на нем кровавые отпечатки. Я говорю: пожалуйста, помогите мне, — но начинаю хихикать.
Пожалуйста, помогите.
Пожалуйста, не бейте меня опять.
Я сползаю обратно на пол и, весь в крови, ползу через ковёр. Первое слово, которое я произнесу, будет «пожалуйста». Так что я держу губы сомкнутыми. Чудовище ползёт через букеты и венки восточного ковра. Горячая кровь льётся из моего носа и стекает по носоглотке. Чудовище ползёт через ковёр, собирая на себя пыль и грязь, цепляясь за ковёр лапами. И оно подползает достаточно близко, чтобы обхватить менеджера отеля «Pressman» за колено в полоску и сказать это.
Пожалуйста.
Сказать это.
Пожалуйста, раздается сквозь бульканье крови.
Скажи это.
Пожалуйста.
Разбрызгивая вокруг кровь.
Так Тайлер получил возможность открывать бойцовские клубы в каждый день недели. После этого стало семь бойцовских клубов. А потом стало пятнадцать бойцовских клубов. А потом было двадцать три бойцовских клуба. А Тайлер хотел ещё.
Теперь деньги поступали всегда.
Пожалуйста, прошу я менеджера отеля «Pressman», дайте мне денег. И снова хихикаю.
И, пожалуйста, не бейте меня.
Пожалуйста.
У вас есть так много, а у меня нет ничего. И я ползу по ногам в полосочку менеджера отеля «Pressman», который отклоняется всем телом назад, опираясь на подоконник, и даже его губы стараются уклониться от меня, обнажая зубы.
Чудовище вцепляется окровавленной лапой в ремень брюк менеджера, хватается за белоснежную рубашку. Я сжимаю окровавленными руками мягкие запястья менеджера.
Пожалуйста, улыбаюсь я так, чтобы рассеченные губы разошлись.
Борьба, менеджер кричит и пытается вырвать руки, оттолкнуть меня, мой сломанный нос, мою кровь, мы оба измазываемся в крови. И в этот момент, в наш лучший миг вместе, решили войти охранники.
Глава 17
СЕГОДНЯ В ГАЗЕТАХ НАПИСАНО О ТОМ, КАК КТО-ТО вломился в офисы между десятым и пятнадцатым этажами «Hein Tower», выбрался через окна и разрисовал южную сторону здания огромной улыбающейся рожей в пять этажей. А потом устроил пожары в центре каждого из огромных глаз, сияющих живых глаз над рассветающим городом.
На фотографии на первой странице газеты — нарисованная рожа. Это злая хэллоуинская тыква, японский демон, дракон скупости в небе. А дым — это чудовищные брови или дьявольские рога. Люди кричали от ужаса, запрокинув головы вверх.
Что это значит?
И кто это сделал?
Даже когда огонь потушили, лицо осталось там, и стало только хуже. Пустые глаза, казалось, следили за каждым на улице, и в то же самое время были мёртвыми.
Газеты пишут и пишут об этом.
Конечно, ты читал это. И хочешь знать, было ли это частью Проекта «Увечье».
Газеты пишут, что у полиции нет никаких зацепок. Молодёжные банды или космические пришельцы, кто бы это ни был, могли погибнуть, карабкаясь по стенам и высовываясь из окон с аэрозольными флаконами чёрной краски.
Был ли это Комитет по беспорядкам, или Комитет по поджогам? Нарисованная рожа, наверное, была их домашним заданием на прошлой неделе.
Тайлер наверняка знает. Но первое правило Проекта «Увечье» состоит в том, что ты не задаёшь вопросов о Проекте «Увечье».
В Комитете по насилию Проекта «Увечье» на этой неделе Тайлер сказал, что объяснит всем, что такое выстрел из пистолета. Всё, что делает пистолет — это фокусирует взрыв в нужном направлении.
На последнее собрание Комитета по насилию Тайлер принёс пистолет и телефонную книгу с «жёлтыми страницами».
Они собираются в подвале, где в субботу вечером встречается бойцовский клуб. Каждый комитет собирается в свой день.
Комитет по поджогам собирается в понедельник.
Комитет по насилию во вторник.
Комитет по беспорядкам собирается в среду.
Комитет по дезинформации — в четверг.
Организованный Хаос. Бюрократия Анархии. Как тебе будет угодно.
Группы поддержки. В некотором роде.
Во вторник вечером Комитет по насилию выдвигает предложения на будущую неделю, а Тайлер читает их и дает комитету домашнее задание.
На этот раз к следующей неделе каждый член Комитета по насилию должен ввязаться в драку, из которой не выйдет победителем. И не в бойцовском клубе. Это труднее, чем кажется. Человек на улице сделает всё, чтобы не драться.
Мысль в том, чтобы взять какого-нибудь Джека с улицы, который никогда не был в настоящей драке, и рекрутировать его. Дать ему победить впервые в его жизни. Дать ему взорваться. Дать ему возможность выбить из тебя дерьмо.
Ты можешь сделать это. Если ты победишь — значит, ты всё испортил.
Что мы должны сделать, говорит Тайлер комитету, так этот напомнить этим парням, какой силой они всё ещё обладают.
Это маленькая речь Тайлера. Потом он открывает каждый из сложенных листов бумаги в картонной коробке перед ним.
Так каждый комитет предлагает операции на будущую неделю. Пишешь предложение на листке из блокнота, вырываешь лист, складываешь и кладёшь в коробку. Тайлер просматривает предложения и выбрасывает все плохие идеи. Вместо каждой выброшенной идеи Тайлер кладет в коробку пустой лист.
Потом все в комитете вытягивают листы из коробки. Как мне объяснил Тайлер, если кто-то вытягивает пустой лист, то на этой неделе он делает только домашнее задание.
Если же ты вытянешь предложение, то должен будешь, к примеру, пойти на фестиваль импортного пива на выходных и столкнуть кого-нибудь в химический туалет. Ты справишься на «отлично», если тебя за это изобьют.
Или ты должен будешь посетить показ мод в главном зале торгового центра и разбрасывать земляничное желе с галереи.
Если тебя арестовали — ты выбыл из Комитета.
Если ты засмеялся — ты выбыл из Комитета.
Никто не знает, кто вытянет предложение. И никто, кроме Тайлера, не знает, какие были предложения, и какие он принял, а какие выбросил в мусор.
Позже на этой неделе, ты можешь прочитать в газете о неизвестном, который в центре города запрыгнул за руль спортивного «Jaguar» и въехал в фонтан. Ты спрашиваешь себя: было ли это предложением комитета, которое ты мог вытянуть?
Следующей ночью вторника в тёмном подвале бойцовского клуба под единственной лампой ты будешь разглядывать членов Комитета по насилию. И ты всё ещё будешь спрашивать себя, кто въехал в фонтан.
Кто залез на крышу музея искусств и стрелял из пейнтбольного ружья по скульптурам, ожидавшим размещения в экспозиции?
Кто нарисовал маску демона на «Hein Tower»?
Ты можешь себе представить команду юристов, или бухгалтеров, или курьеров, которые в ту ночь проникали в офисы «Hein Tower», в которых сидели каждый день. Может быть, они были немного пьяны, даже если это против правил Проекта «Увечье». Они использовали электронные ключи там, где могли, или канистры с фреоном, чтобы выбить цилиндры замков. Они свешивались из окон. Карабкались по кирпичному фасаду.
Спускались, доверяя друг другу держать веревки. Раскачивались, рискуя погибнуть в здании, где каждый день чувствовали, как их жизнь заканчивается с каждой минутой.
На следующее утро эти самые клерки и помощники экономистов стояли в толпе, запрокинув тщательно причёсанные головы, не выспавшиеся, но трезвые, в галстуках. Слушали, как толпа вокруг них гадает, кто сделал это. Как полиция кричит: всем, пожалуйста, отойти назад. Смотрели, как вода льётся из разбитых закопченных окон в центре каждого глаза.
Тайлер сказал мне по секрету, что попадается не больше четырёх хороших предложений за встречу комитета, так что твои шансы вытянуть настоящее задание, а не пустой бланк, равны где-то один к шести[77]. В Комитете по насилию двадцать пять человек, считая и Тайлера. Все получают домашнее задание: прилюдно проиграть драку. И все тянут предложения.
На этой неделе Тайлер сказал им пойти и купить пистолет.
Тайлер дал одному парню телефонную книгу с «жёлтыми страницами» и сказал ему вырвать рекламу. Потом передать книгу следующему. Никто не должен был идти в одно и то же место, чтобы покупать оружие или стрелять из него.
Это — пистолет, сказал Тайлер, и достал из кармана куртки пистолет. В течение двух недель каждый из вас должен купить пистолет примерно такого размера и принести его на встречу.
Лучше расплатиться за него наличными, сказал Тайлер. На следующем собрании вы все обменяетесь оружием, и потом заявите о краже своего пистолета.
Никто ничего не спросил.
Первое правило проекта «Увечье» это: никаких вопросов.
Тайлер пустил пистолет по кругу. Он был тяжёлым для чего-то столь маленького. Как будто что-то огромное, как гора, как солнце, сжалось и превратилось в это. Члены комитета держали его двумя пальцами. Каждому хотелось спросить, заряжен ли он.
Но второе правило проекта «Увечье» это: никаких вопросов.
Может быть, он заряжен, может — нет. Может быть, мы должны всегда ожидать худшего.
Пистолет, сказал Тайлер, маленький и совершенный. Ты просто нажимаешь на спусковой крючок.
Третье правило проекта «Увечье» это: никаких оправданий.
Спусковой крючок, говорит Тайлер, освобождает курок, курок ударяет по капсюлю.
Четвёртое правило это: никакой лжи.
Взрыв выталкивает металлическую пулю через открытый конец патрона, и ствол пистолета фокусирует энергию взрыва и направляет летящую пулю, говорит Тайлер. Как человек-ядро из пушки, как ракета из шахты, как сперма из члена, в одном направлении.
Когда Тайлер придумал Проект «Увечье», он сказал, что цели Проекта не имеют отношения к другим людям. Тайлеру не было дела, пострадают другие люди или нет. Целью было показать каждому человеку в Проекте, что он обладает властью влиять на ход истории. Мы, каждый из нас, можем управлять миром.
Тайлер придумал Проект «Увечье» в бойцовском клубе.
Однажды в бойцовском клубе я вызвал новичка. В субботнюю ночь мальчишка с ангельским личиком впервые пришёл в бойцовский клуб, и я вызвал его на бой. Это правило. Если это твоя первая ночь в бойцовском клубе, ты должен драться. Я знал это. И я вызвал его. Потому что у меня снова была бессонница, и мне хотелось уничтожить что-нибудь прекрасное.
Поскольку большая часть моего лица так и не получает возможности зажить, мне больше нечего терять в смысле внешнего вида. Мой босс, на работе, он спросил меня, что я делаю с этой дырой в щеке, которая никак не заживает. Я ответил, что когда я пью кофе, я засовываю в неё два пальца, чтобы кофе не вытекал.
Удушающий захват, который оставляет воздуха ровно столько, чтобы не потерять сознание. В ту ночь в бойцовском клубе я ударил новичка и бил в его ангельское личико костяшками кулака. А потом тыльной стороной руки, когда кулак был разбит о его зубы, разорвавшие его губы. Пока он не упал, не рухнул из моих рук на пол бесформенной грудой.
Позже Тайлер сказал мне, что никогда не видел меня уничтожающим что-нибудь настолько основательно. В ту ночь Тайлер понял, что нужно либо перевести клуб на следующий уровень, либо закрыть его.
Следующим утром за завтраком Тайлер сказал: ты был похож на маньяка, психопатик. Что с тобой было?
Я сказал, что чувствовал себя дерьмово, и совсем не расслабился. Я ничего не чувствовал. Может, у меня выработалось привыкание. Ты можешь привыкнуть к боям. И может быть, мне нужно что-нибудь большее.
В то утро Тайлер придумал Проект «Увечье».
Тайлер спросил меня, с чем на самом деле я сражался.
Тайлер говорил о том, что мы дерьмо и рабы истории — вот, что я сейчас чувствую. Мне хотелось уничтожить всё прекрасное, чего у меня никогда не будет. Сжечь амазонские дождевые леса. Выбрасывать хлорфторкарбонаты прямо в озоновый слой. Открыть сливные краны супертанкеров и нефтяных скважин в море. Мне хотелось погубить всю рыбу, которую я не смогу съесть, и засрать все французские берега, которые я никогда не увижу.
Я хотел весь мир утащить на дно.
Избивая этого мальчишку, я хотел всадить пулю между глаз каждой вымирающей панде, которая не хочет трахаться, чтобы спасти свой род, каждому киту или дельфину, который сдаётся и выбрасывается на берег.
Не думай об этом как о вымирании. Думай как о сокращении.
Тысячи лет люди насиловали, загрязняли, уничтожали эту планету. А теперь все ждут, что я начну убирать за ними. Я должен мыть и расплющивать консервные банки. Отчитываться за каждую каплю использованного моторного масла. Оплачивать захоронение ядерных отходов, зарытые цистерны с топливом и токсические свалки, устроенные за поколение до моего рождения.
Я держал лицо ангелочка как ребёнка или футбольный мяч, на сгибе локтя. Я бил в его лицо костяшками кулака другой руки, бил, пока его зубы не разорвали его губы. Бил его локтем, пока кожа на его скулах не натянулась, не истончилась, не почернела от ударов. Пока он не упал, не рухнул из моих рук на пол.
Я хотел дышать дымом.
Птицы и олени — это пустая роскошь, и вся рыба должна плавать кверху брюхом.
Я хотел сжечь Лувр. Раскрошить кувалдой мраморные ступени. Подтереться Моной Лизой. Теперь это мой мир.
Это мой мир, теперь — мой, а все эти древние люди уже мертвы.
За завтраком в то утро Тайлер придумал Проект «Увечье».
Мы хотели освободить мир от его истории.
Мы завтракали в доме на Paper Street. И Тайлер сказал: представь себя сажающим редис и картофель на пятнадцатой лунке заброшенного поля для гольфа. Ты выслеживаешь лося во влажных лесах руин «Rockefeller Center». Собираешь моллюсков около скелета «Space Needle», накренившегося под углом сорок пять градусов. Мы разрисуем небоскрёбы огромными ликами тотемов и оскалами чудовищ. И каждый вечер то, что останется от человечества, будет собираться в пустых зоопарках и запираться в клетках, чтобы защититься от медведей, диких котов, волков, которые по ночам будут приходить и смотреть на нас с той стороны решёток.
Переработка отходов, ограничение скоростей — всё это чушь, говорит Тайлер. Это как человек, бросающий курить на смертном ложе.
Мир спасет Проект «Увечье». Культурный ледниковый период. Преждевременно вызванные тёмные века. Проект «Увечье» заставит человечество залечь в спячку, отойти от дел на достаточное время, чтобы Земля восстановилась.
Ты сам оправдываешь анархию, говорит Тайлер. Так, как тебе будет угодно.