Фрэнк уставился на свою бутылку.
– Кое-что проходит, – пробормотал он. – Все хорошо в свое время. А потом оно кончается.
– Разве тебе не хочется знать? – Ной подождал, пока Фрэнк не поднимет глаза. – Ты никогда не забывал это дело, никогда не мог избавиться ни от него, ни от мыслей о людях, которые были к нему причастны. Он признался, потом отрекся и умолк на двадцать лет. Только три человека знали, что случилось в тот вечер, и только двое из них еще живы. Один из этих двоих умирает.
– А другой в ту пору было четыре года. Ной, побойся бога…
– Ага. Именно ее показания и погубили его. Тэннер будет говорить со мной. Я уговорю Оливию Макбрайд дать мне интервью. Но связываешь их воедино только ты. Ты поговоришь со мной?
– Он все еще хочет славы. Даже перед самым концом. И ради этого извратит все, что расскажет тебе. Думаю, что семья Макбрайд заслуживает лучшего.
– А я думаю, что заслуживаю твоего уважения. Но мы не всегда получаем то, чего заслуживаем. – Он встал. – Копы уже здесь.
– Ной… – Фрэнк поднялся и сжал руку сына. – Давай отложим это дело. Сначала разберемся с тем, что произошло здесь. А потом поговорим.
– Ладно.
Видя гнев в глазах сына, Фрэнк не торопился отпускать его руку.
– Проблемы надо решать по очереди. Сперва одну, потом другую. – Он кивнул в сторону гостиной. – А эта проблема достаточно серьезна.
– Конечно. – Ной боролся с желанием сбросить отцовскую руку. – Сперва одно, потом другое.
Потом началась обычная тягомотина. Он рассказывал о случившемся полицейским, отвечал на их вопросы, следил за тем, как они осматривали остатки его вещей. Но это были только цветочки. Пришлось звонить в страховую компанию, описывать причиненный ущерб и удовлетворять любопытство сбежавшихся соседей.
Потом он заперся в доме и стал думать, с чего начать.
Целесообразнее всего было начать со спальни. Уцелело ли что-нибудь из белья или ему придется ходить нагишом до покупки нового? Он заглянул в шкаф, нашел разномастные трусы и майку, а остальное сунул в стиральную машину.
Потом Ной заказал пиццу, взял еще одну бутылку пива и, потягивая из горлышка, принялся осматривать гостиную. Пожалуй, лучше всего было бы пригласить бригаду с лопатами, чтобы те сгребли осколки и выбросили их в мусорный контейнер.
– Начнем с нуля, Брэди, – пробормотал он. – Может, оно и к лучшему.
Он все еще размышлял, когда кто-то постучал в дверь. «Кто бы это мог быть? Для пиццы еще рано». Сначала Ной решил не открывать, но потом подумал, что поговорить с любопытным соседом лучше, чем сидеть и беситься от злобы и беспомощности.
– Эй, Ной, ты почему не отвечаешь на телефонные звонки? Я… О, я вижу, вы тут знатно погуляли. А почему без меня?
Подчинившись обстоятельствам, Ной закрыл дверь за старым приятелем. Они с Майком Элмо подружились еще в старших классах школы.
– Это была вечеринка-сюрприз.
– Могу себе представить… – Майк сунул большие пальцы в карманы джинсов и захлопал глазами, воспаленными от плохо пригнанных контактных линз. – Слушай, мужик, аж жуть берет.
– Хочешь пива?
– Еще спрашиваешь! Тебя что, обокрали?
– Если бы… – Ной пошел в кухню по уже проложенной тропе. – Я прогнал Карин, и она немножко разозлилась.
– Так это ее рук дело? Слушай, она рехнулась. – Майк покачал головой, и его добрые карие глаза стали печальными. – Я тебе говорил.
Ной фыркнул и протянул ему бутылку.
– Ты говорил только то, что она женщина твоей мечты, и пытался выведать у меня, какова она в постели.
– Значит, женщина моей мечты рехнулась. И что ты собираешься делать?
– Выпить пива, съесть пиццу и взяться за уборку.
– А с чем пицца?
– С перцем и грибами.
– Тогда принимай меня в долю. – Майк плюхнулся объемистым задом на стул с порванной обивкой. – Как думаешь, она переспит со мной теперь, когда вы расстались?
– О господи, Майк! – Впервые за несколько часов Ной засмеялся. – Можешь быть спокоен, я с удовольствием замолвлю за тебя словечко.
– Заметано. Секс рикошетом бывает очень жарким. – Он вытянул короткие ноги. – По этому сексу я спец. Когда такие парни, как ты, избавляются от женщины, я ее подбираю.
– Спасибо за сочувствие и поддержку в трудную для меня минуту.
– Можешь рассчитывать на меня. – На простоватом лице Майка появилась щенячья улыбка. – Слушай, это всего лишь потаскушки, причем далеко не лучшие. Можешь зайти в «Айки», «Пайер» или еще куда-нибудь. Для замены много времени не понадобится.
Ной, в данный момент думавший не столько о замене женщин, сколько о замене мебели, нахмурился.
– Она разбила мой кубок.
Майк выпрямился, и его лицо побелело от ужаса.
– Да ты что? Тот самый, за победу в восемьдесят шестом?
– Ага. – Реакция друга заставила Ноя слегка успокоиться. – Разбила об экран монитора, – прищурился он.
– Эта взбесившаяся от злости сука сломала твой компьютер? О боже! – Майк вскочил и, спотыкаясь об обломки, побежал в кабинет.
Компьютеры были первой любовью Майка. Женщины могут приходить и уходить – второе случается чаще, – а хорошая материнская плата всегда остается с тобой. Увидев причиненный ущерб, он вскрикнул, а затем склонился над кубком, в котором Ной не чаял души.
– Иисусе, она убила его. Уничтожила. Искалечила. Это кем же надо быть, чтобы учинить такое? – Майк повернулся к Ною и заморгал, как будто у него двоилось в глазах от контактных линз. – Ее надо пристрелить, как бешеную собаку!
– Я звонил в полицию.
– Нет, этого мало. Тут нужен какой-нибудь безжалостный, кровавый мститель вроде Терминатора.
– Терминатору я позвоню позже. Как ты думаешь, могло что-нибудь уцелеть на жестком диске? Она переломала все мои дискеты.
– Ной, она – Антихрист. – Майк грустно покачал головой. – Я посмотрю, что можно сделать, но надежды мало… А вот и пицца, – сказал он, услышав стук. – Давай подкрепимся, и я возьмусь за дело. Знаешь, пусть она катится к чертовой матери. Мне расхотелось заниматься с ней сексом.
15
Ною понадобилась неделя, чтобы привести дом в порядок. Сортировка, чистка и уборка были занятием не из приятных, но они позволяли ему избавиться от мерзкого чувства незащищенности.
Первым делом надо было купить новый компьютер. С помощью Майка он обзавелся системой, которая заставила друга плакать от восторга и зависти.
Если бы не Майк, он не стал бы покупать эти дурацкие компьютерные игры. А если бы не купил их, то теперь не просиживал бы ночами, играя в какой-нибудь пинбол.
Впрочем, жаловаться не приходилось. Ему было необходимо отвлечься.
Он обставил гостиную, заказав мебель по каталогу. Просто ткнул пальцем в страницу и сказал:
– Вот это.
Продавец был доволен, а Ной избавился от лишней головной боли.
Спустя две недели он мог ходить по дому не чертыхаясь. За это время Ной успел переделать свой кабинет и восстановить утраченные данные.
Кроме того, он купил новый матрас, получил отремонтированный «БМВ» и ни к чему не обязывающее обещание секретаря Смита устроить встречу с хозяином через месяц, когда тот вернется в Калифорнию.
И сумел отловить Лукаса Мэннинга.
Мэннинг принял его куда менее радушно, чем Лидия Лоринг, но все же согласился поговорить о Джулии. Ной встретился с ним в здании офиса «Мэннинг Сенчури Сити». Ноя всегда удивляло и слегка разочаровывало, что у известных артистов есть огромные офисы с множеством роскошно обставленных кабинетов.
«Как будто они президенты или премьер-министры», – думал Ной, минуя несколько рядов охранников.
Мэннинг приветствовал его профессиональной улыбкой и цепким взглядом серых глаз цвета грозовой тучи. Годы превратили его золотые кудри в платину, а ангельский лик – в худое и аскетичное лицо ученого. Однако результаты опросов свидетельствовали, что женщины продолжают считать его одним из самых привлекательных представителей мужской половины актерского племени.
– Спасибо за то, что вы согласились уделить мне время.
– Я мог и не согласиться. – Мэннинг указал на кресло. – Но за вас хлопотала Лидия.
– Мисс Лоринг – настоящая женщина.
– Вы правы, мистер Брэди. Джулия тоже была такой. Даже после стольких лет мне нелегко говорить о том, что с ней случилось.
«Предисловий не требуется», – понял Ной, вынимая блокнот и диктофон.
– Вы работали вместе?
– Это был один из счастливейших периодов в моей жизни. Она была прирожденной актрисой, обворожительной женщиной и хорошим другом.
– Кое-кто верил и верит до сих пор, что вы с Джулией Макбрайд были больше, чем друзьями.
– Могли бы быть, – спокойно ответил Мэннинг, кладя руки на подлокотники резного деревянного кресла. – Могли бы, если бы она не была влюблена в своего мужа. Нас тянуло друг к другу. Частично это объясняется тем, что в фильме мы играли любовников, а частично – обоюдной симпатией.
– Могли бы быть, – спокойно ответил Мэннинг, кладя руки на подлокотники резного деревянного кресла. – Могли бы, если бы она не была влюблена в своего мужа. Нас тянуло друг к другу. Частично это объясняется тем, что в фильме мы играли любовников, а частично – обоюдной симпатией.
– Сэм Тэннер верил, что у вас была связь.
– Сэм Тэннер не ценил того, что имел. – Поставленный голос Мэннинга напрягся, и Ной начал гадать, чего здесь больше – искусства или подлинного чувства. – Он сделал ее несчастной. Он был ревнивым, жадным и склонным к насилию. По моему мнению, привычка к алкоголю и наркотикам не столько вызывала в нем агрессивность, сколько позволяла ей вырваться наружу.
«Имя Тэннера до сих пор вызывает у него горечь, – догадался Ной. – А имя Мэннинга приводит Тэннера в ярость».
– Она была откровенна с вами?
– До известной степени. – Он оторвал пальцы от ручки кресла и снова опустил их, как делает пианист, ударяя по клавишам. – Она не любила хныкать. Признаюсь, я пытался вызвать ее на откровенность. Тем более что теплые отношения, сложившиеся между нами во время съемок, со временем перешли в дружбу. Я знал, что ей приходится нелегко. Сначала она пыталась оправдывать его, потом перестала. И в конце концов по секрету призналась, что подала на развод, чтобы припугнуть его и заставить лечиться.
– Вы с Тэннером когда-нибудь говорили об этом?
Губы Мэннинга сложились в улыбку. Лукавую и умудренную опытом.
– Тэннер славился дурным характером и любил устраивать сцены. Моя карьера в то время только начиналась, и я не собирался рисковать ею. Я избегал его. Я не принадлежу к людям, считающим, что любое упоминание в прессе им на пользу, и мне не хотелось, чтобы заголовки газет кричали о драке, устроенной Тэннером и Мэннингом из-за Джулии Макбрайд.
– Вместо этого заголовки газет кричали о связи Мэннинга и Макбрайд.
– С этим я ничего не мог поделать. Одна из причин, заставивших меня согласиться на это интервью, заключается в стремлении рассказать правду о моих отношениях с Джулией.
– Тогда позвольте спросить, почему вы не хотели рассказать эту правду раньше? После смерти Джулии вы отказывались говорить о ней с интервьюерами.
– Я сказал правду. – Мэннинг слегка нагнул голову и опустил подбородок. В сочетании с прищуренными глазами цвета тучи это производило впечатление угрозы. – В суде, – продолжил он. – Под клятвой. Но средства массовой информации и публику это не удовлетворило. Тема скандалов и супружеских измен для многих так же привлекательна, как тема убийства. Я отказывался играть в эти игры и унижать Джулию.
«Может быть, – подумал Ной. – Если только сохранение тайны не было для него способом создать себе дополнительную рекламу».
– А как же сейчас?
– Сейчас вы собираетесь писать книгу. По городу ходят слухи, что это будет книга, которая поставит точку в деле об убийстве Джулии Макбрайд. – Он тонко улыбнулся. – Уверен, что вы знаете это.
– По городу ходит много слухов, – в тон ему ответил Ной. – Пусть об этом заботится мой агент. А я просто делаю свою работу.
– Лидия была права. Вы действительно сообразительны… Итак, вы собираетесь писать книгу, – повторил Мэннинг. – Я – участник этой истории. Поэтому я отвечу на вопросы, на которые отказывался отвечать последние двадцать лет. Мы с Джулией никогда не были любовниками. Мы с Тэннером никогда не боролись за нее. Хотя, честно говоря, я был бы рад, если бы и то, и другое оказалось правдой. День, когда я услышал о случившемся, до сих пор остается худшим в моей жизни.
– Как вы об этом узнали?
– Мне позвонил Дэвид Мелберн. Семья Джулии не хотела газетной шумихи, а он знал, что, как только журналисты почуют запах жареного, они бросятся ко мне за комментариями, интервью и подробностями. Конечно, он был прав, – пробормотал Мэннинг. – Было раннее утро. Я еще спал. Он позвонил по моему личному номеру. Этот номер был у Джулии.
Лукас закрыл глаза, и его лицо напряглось и стало жестким.
– Он сказал: «Лукас, у меня ужасная новость. Ужасная». Я хорошо помню, как его голос дрожал и срывался от горя. «Джулия умерла. О боже, боже, Джулия умерла. Сэм убил ее».
Он снова открыл глаза, в них застыла искренняя боль.
– Я не поверил этому. Не мог поверить. Это напоминало дурной сон… нет, хуже. Намного хуже. Сцену, которую меня заставляют играть все снова и снова. Я видел ее только накануне. Она была красивой, живой и радовалась роли, которую только что прочитала. А потом Дэвид сказал мне, что она мертва.
– Так вы были влюблены в нее, мистер Мэннинг?
– По уши.
Мэннинг уделил ему целых два часа. Ной истратил километры пленки и исписал гору бумаги. Он был уверен, что часть интервью Мэннинг заготовил заранее. Отрепетировал, отработал интонации, расставил паузы. И все же, несомненно, он говорил правду.
Что само по себе было немалым достижением.
Ной решил отметить этот скромный успех и спустя несколько дней пригласил Майка в бар, который назывался «Руморс».
– Она строит мне глазки, – пробормотал в пивную кружку Майк и показал глазами налево.
– Кто?
– Ты что, ослеп? Вон та блондинка в короткой юбке.
– Тут сто тридцать три блондинки в коротких юбках. И все строят кому-то глазки.
– Через два столика налево. Не смотри туда.
Ной, и не собиравшийся этого делать, пожал плечами.
– О’кей. Я снова собираюсь на пару дней в Сан-Франциско.
– Зачем?
– Работа. Книга. Забыл?
– Ах, да… Говорят тебе, она стреляет в меня глазами. И крутит локон. Это уже вторая стадия.
– Раз так, валяй.
– Ага. Я и так потратил даром кучу времени. Кстати, как Сан-Квентин выглядит изнутри? – спросил Майк и слегка подмигнул блондинке для проверки.
– Удручающе. Входишь в дверь, а она за тобой запирается. И от щелчка замка у тебя волосы встают дыбом.
– Он все еще выглядит как кинозвезда? Ты так и не сказал об этом.
– Нет, он выглядит как человек, который просидел двадцать лет. Ты есть будешь?
– После того как поговорю с блондинкой. Не хочу дышать на нее чесноком. О’кей, полных пять секунд зрительного контакта. Все, я пошел.
– Ставлю на тебя, дружище. – Когда Майк вразвалку пошел к соседнему столику, Ной пробормотал: – Она съест его заживо.
Он забавлялся, следя за происходящим. Танцплощадка была полна, тела в лучах цветных прожекторов извивались в такт грохотавшей музыке.
Это напомнило Ною тот вечер, когда он пригласил Оливию на дискотеку. И как он перестал слышать музыку и вообще что-либо, кроме биения собственного сердца, когда целовал ее губы.
«Брось, парень, – осадил он себя, нахмурился и поднял кружку. – Все прошло».
Он пил пиво и наблюдал за происходящим. Ему всегда нравилось бывать в барах, нравилось слушать музыку и голоса, нравилось танцевать и общаться с людьми. Но сегодня он сидел один, следил за тем, как друг обрабатывает блондинку, и жалел, что не остался дома.
Ной рассеянно отодвинул от себя тарелку, снова поднял кружку и вдруг увидел, что к его столику направляется Карин.
– О господи, как будто в этом городе больше негде выпить… – пробормотал он и сделал большой глоток.
– А я думала, что ты заделался отшельником. – Карин облачилась в кожаное платье ярко-голубого цвета, которое облегало ее, как собственная кожа, и заставляло публику шарахаться в стороны. Ее волосы были завиты в тысячи мелких локонов, в просторечии называвшихся «трахни меня», а губы накрашены ярко-алой помадой.
Ноя осенило, что именно этот ее прикид заставил его «думать железами» при их первой встрече. Он промолчал, снова поднял кружку и притворился, что не видит Карин в упор.
– Ты натравил на меня копов. – Она наклонилась, оперлась ладонями о стол, и ее внушительные груди оказались на уровне глаз Ноя. – У тебя хватило совести попросить отца, чтобы тот позвонил своим дружкам-гестаповцам, лишь бы сделать мне гадость.
Ной поднял глаза и посмотрел на приятеля Карин, который отчаянно тянул девушку за руку и что-то бормотал.
Губы Ноя саркастически искривились.
– Слушай, друг, сделай любезность, уведи ее отсюда, – громко сказал он, перекрывая шум.
– Я разговариваю с тобой! – Карин ткнула его в грудь ногтем того же цвета, что и платье. – Смотри мне в глаза, ублюдок!
Ной изо всех сил сдерживал себя, хотя у него чесались руки свернуть ей шею.
– Иди отсюда.
Карин ткнула его снова, на этот раз достаточно сильно, а когда Ной схватил ее за запястье, возмущенно вскрикнула.
– Держись от меня подальше. Думала, ты разгромишь мой дом, все переломаешь, а я буду молчать? Убирайся к черту, или…
– Или что? – Она откинула волосы, и недовольный Ной увидел в ее глазах не страх, а возбуждение, граничившее со сладострастием. – Снова позвонишь папочке? – Карин повысила голос до крика. Грохот музыки был ей нипочем. Головы всех присутствующих повернулись к ним. – Плевала я на твое барахло! Мне и в голову не пришло бы возвращаться в дом, где со мной так обращались, и ничего другого ты не докажешь. Окажись я там, твоя конура сгорела бы дотла. С тобой в придачу!