—По-моему, Амелия ликовала, как-то извращенно ликовала, — выразила свое мнение Роз и передала весь разговор с призраком.
—Она привыкла получать подарки за любовь, — кивнул Митч, делая записи в блокноте. — Так она восприняла и браслет Хейли. — Ей не понять щедрость дарящего или удовольствие от подарка, — пояснил он, услышав тихий, полный отчаяния возглас Хейли. — Амелия все получала в обмен, для нее это всегда было результатом сделки, а не символом привязанности.
Все внимательно слушали и молчали.
—Амелия пришла в имение, — продолжил Митчелл. — По ее собственному признанию, пришла ночью. Хотела навредить Реджинальду и даже всем его домочадцам. Может, она все спланировала, но ничего не совершила. Не успела или не сумела. Остается предположить, что с ней самой что-то здесь случилось. Амелия сказала, что осталась здесь навсегда.
—Умерла здесь и осталась. — Хейли, сидевшая на полу с Лили, кивнула. — Когда это происходило, я почти как наяву видела все, что творится в ее мозгах. Она все еще думает о своем ребенке как о новорожденном. Похоже, Амелия чувствует себя такой, как была тогда, и так же видит своего сына.
—Поэтому ее и тянет к детям, — закончил мысль Хейли Харпер. — Вырастая, они перестают быть для нее заменой ее ребенка. Особенно когда становятся мужчинами.
—Она помогла мне, когда я нуждалась в помощи, — напомнила Роз. — Она признает родственную связь. Во всяком случае, признает, когда ее это устраивает. Сегодня на откровенность ее спровоцировало волнение Хейли, но она вполне разумно отвечала на вопросы.
—Получается, я вроде медиума... — Хейли с трудом подавила дрожь. — Но почему я?
—Может быть, потому, что ты молодая мать, — предположил Митч. — Почти того возраста, в котором она умерла. Ты растишь ребенка, в чем ей было отказано. Амелия создала новую жизнь, но ее у нее украли. Если жизнь украдена, что остается?
—Смерть. — Хейли содрогнулась и не тронулась с места, когда Лили подбежала к Харперу, протянула к нему ручки и Харпер подхватил ее. — Амелия становится все сильнее. Я это чувствую. Ей нравится внедряться в живую плоть и получать возможность высказаться. Она захочет большего. Она...
Хейли осеклась, теребя браслет, и склонила голову.
—Я забыла, — прошептала она. — О боже, я совсем забыла... Вчера вечером, когда я одевалась и смотрелась в зеркало, она была там.
—Как раньше? — резко спросил Харпер.
—Нет. Или не совсем. Просто в зеркале было не мое отражение, а она. Я не... — Хейли нетерпеливо тряхнула головой. — Я была собой, но в зеркале отражалась она. Я ничего не сказала, чтобы не портить вечер. Я хотела уехать от нее подальше хоть ненадолго, а потом все просто вылетело из головы. И она выглядела иначе, не так, как мы привыкли.
—О чем ты? — Карандаш Митча замер над блокнотом.
—Амелия была в красном платье, но не в таком, как мое. В шикарном платье с низким вырезом, оголенными плечами. В бальном, я думаю. И драгоценности на ней были. Рубины и бриллианты. Колье... — Хейли замолчала, ошеломленно глядя на свой браслет. — Рубины и бриллианты. На ней был этот браслет. Теперь я уверена! Когда я увидела браслет в отеле, меня просто притянуло к нему. Там было полно драгоценностей, а я видела только его. Браслет сверкал на ее правом запястье. Он принадлежал Амелии. Это ее браслет.
Митч вскочил, плюхнулся на пол рядом с Хейли и стал пристально разглядывать браслет.
—Я ничего не понимаю в старинных украшениях. Харпер, ювелир рассказал тебе о нем?
— Датируется примерно тысяча восемьсот девяностым годом, — глухо ответил Харпер. — Я не придал этому значения.
—Может, она вынудила тебя купить его мне. — Хейли поднялась на ноги. — Если она...
—Нет. Я хотел тебе что-нибудь подарить. Вот и все. Если тебе некомфортно в нем, неприятно, мы можем хранить его в сейфе.
«Абсолютное доверие, — вспомнила Хейли. — Любовь подразумевает абсолютное доверие».
—Нет. У нас была не сделка. Это подарок, — Хейли подошла к Харперу и поцеловала его в губы. — Пусть злится.
—Моя девочка!
Лили похлопала его по щеке, а когда Харпер повернулся, чмокнула в губы.
—Одна из них, — уточнил он.
К вечеру волнение почти улеглось, и Хейли, как обычно, устроилась в кресле-качалке с Лили на руках. Она безмерно ценила эти минуты в тихой комнате, когда укачивала дочку, пела ей, и, хотя Хейли была невысокого мнения о своем вокале, Лили, похоже, не возражала.
Может быть, такое же страстное материнское желание убаюкивать колыбельными своего ребенка и свело с ума Амелию...
«Я попытаюсь это запомнить, — пообещала себе Хейли. — И буду помнить даже в страхе и ярости. Я не забуду о том, что потеряла Амелия, что у нее украли».
Она запела «Тише, тише, малышка», потому что знала все слова и обычно к концу колыбельной Лили уже крепко спала.
Дочкина головка все сильнее давила на плечо Хейли, как вдруг у двери ей почудилось движение. Сердце гулко ударилось о ребра и тут же затихло, успокоенное улыбкой Харпера. Тем же напевным тоном Хейли предупредила:
—Лили не заснет, если увидит тебя.
Он кивнул, помедлил немного и растворился в темноте коридора.
Тихо напевая, Хейли подошла к кроватке, опустила дочку, уложила рядом плюшевую собачку.
—Когда тебе исполнится три годика, мамочка купит тебе настоящего щенка. Ладно, в два годика, но это последнее предложение. Спокойной ночи, детка.
Оставив включенным ночник, Хейли вышла в свою комнату. Харпер, стоявший у балконных дверей, обернулся.
—Вы с Лили здорово смотритесь в качалке. Мама говорит, что укачивала меня и моих братьев в этом же кресле.
—Наверное, поэтому в нем так уютно. Чувствуется любовь.
—Сегодня прохладнее, но не слишком. Может, посидим на веранде?
—Хорошо, — Хейли подхватила монитор и вышла за Харпером на веранду.
У перил стояли три огромных медных горшка. Хейли сама выбрала и посадила в них растения и теперь с удовольствием наблюдала, как они цветут, сменяя друг друга.
—Я ничего не имею против жары, во всяком случае, вечерами, — она наклонилась понюхать пышное лиловое соцветие. — Солнце заходит, появляются светлячки, начинают петь цикады.
—Я перепугался, когда мама позвонила.
—Представляю.
—Я вот что хотел сказать, — Харпер рассеянно погладил ее плечи. — Ты не должна оставаться здесь после случившегося. Ты можешь переехать завтра к Логану со Стеллой. Взять тайм-аут, — пояснил он в ответ на изумленный взгляд Хейли.
—Тайм-аут?
—Что питомник, что Харпер-хаус ей одинаково доступны. Тебе лучше какое-то время держаться подальше. Мы с Митчем сделаем все возможное, чтобы проследить историю браслета.
—Ты предлагаешь мне переехать к Стелле и бросить работу?
—Я не сказал «бросить». Сделать перерыв.
В его голосе было столько терпения — того терпения, от которого хочется кусаться и царапаться.
—Перерыв...
—Да. Я все обговорил с мамой и Стеллой.
—Обговорил? Обсудил с ними это?
У Харпера было достаточно опыта, чтобы понять, когда женщина хочет содрать с него кусок кожи.
—Какой смысл злиться? Это разумно.
—Итак, по-твоему, разумно принимать за меня решения, обсуждать их с другими людьми и ставить меня в известность об этом? — Хейли намеренно сделала шаг назад, словно демонстрируя, что крепко стоит на собственных ногах. — Харпер, не смей диктовать, что мне делать! Я не покину этот дом, пока Роз не укажет мне на дверь.
—Никто тебя не выгоняет. Что плохого в том, чтобы погостить у подруги?
Очень разумно и бесит до смерти.
—Теперь это и мой дом. Я живу в этом доме и работаю в этом питомнике.
—Этот дом никуда не денется, он останется твоим домом. Ты здесь живешь и работаешь. Не упрямься, черт побери!
Вспыхнувший гнев показался ей восхитительным и помог нанести ответный удар.
—Не смей ругаться!
—Я не... — Харпер прикусил язык, чтобы не выругаться в очередной раз, сунул руки в карманы и, борясь с собственным гневом, зашагал взад-вперед по веранде. — Ты сказала, что Амелия становится сильнее. Зачем тебе оставаться здесь и рисковать всем, что тебе дорого, если ты можешь отъехать на пару миль? Временно.
—Насколько временно? Ты и это рассчитал? Хочешь, чтобы я бездельничала у Стеллы и ждала, когда же ты наконец решишь, что мне можно вернуться?
—Ты вернешься, когда станет безопасно.
—А как ты узнаешь, что стало безопасно, если вообще это когда-нибудь случится? И если ты так дьявольски встревожен, то почему сам не собираешь вещи?
—Потому что я... — Он откашлялся, отвернулся и мрачно уставился на сады.
—Молодец. Вовремя заткнулся. Явно хотел ляпнуть, мол, потому что ты мужчина или что-то похожее, — Хейли с силой толкнула Харпера. — Даже не думай возражать! Я прекрасно все поняла.
—Ты не знаешь, что я намеревался сказать, и не пытайся говорить за меня. Я просто хочу отправить тебя туда, где могу за тебя не тревожиться.
—Потому что я... — Он откашлялся, отвернулся и мрачно уставился на сады.
—Молодец. Вовремя заткнулся. Явно хотел ляпнуть, мол, потому что ты мужчина или что-то похожее, — Хейли с силой толкнула Харпера. — Даже не думай возражать! Я прекрасно все поняла.
—Ты не знаешь, что я намеревался сказать, и не пытайся говорить за меня. Я просто хочу отправить тебя туда, где могу за тебя не тревожиться.
—Никто не просит тебя тревожиться. Я уже много лет прекрасно забочусь о себе сама. Я не такая глупая и упрямая, чтобы не волноваться из-за происходящего. Но у меня хватает ума сообразить, что, может, я последний шанс. Может, именно через меня удастся с этим покончить. Харпер, Роз разговаривалас ней. А вдруг в следующий раз мы получим ответы, узнаем, что произошло и что нужно сделать, чтобы все исправить?
—В следующий раз?! Ты вообще себя слышишь? Я не желаю, чтобы она даже касалась тебя.
—Это не твое решение. И я не уеду. Неужели ты так плохо меня знаешь? Неужели ты думаешь, что я сбегу, поджав хвост, как несмышленый щенок?
—Хейли, черт побери, я не собираюсь диктовать тебе, как жить. Я просто пытаюсь тебя защитить.
Она это видела, чувствовала, и Харпер был так раздражен, так расстроен, что она ему даже посочувствовала. Немного.
—Таким образом ты меня не защитишь, а единственное, чего добьешься, строя за меня планы, просто разозлишь до смерти.
—Ладно. Новое предложение. Дай мне неделю. Поживи у Стеллы неделю и дай мне попытаться...
—Харпер, у Амелии отобрали ребенка. Ее свели с ума. Может, она все равно бы чокнулась, но именно Реджинальд и компания подтолкнули ее к пропасти. Уже больше года я часть всего, что здесь происходит, и не могу отступиться.
Хейли погладила браслет, который так и не сняла.
—Она мне его показала. Как-то сумела показать. Я ношу то, что принадлежало ей. Ты мне его подарил. Это же что-то значит, и я должна выяснить, что именно. И я просто обязана остаться здесь с тобой. — Хейли смягчилась настолько, что погладила его по щеке. — Ты ведь сам это понимаешь. Как отреагировала твоя мама, когда ты сообщил ей, что предложишь мне переехать к Стелле?
Харпер пожал плечами и оперся о перила.
—Уверена, она знала, как я отвечу. И Стелла тоже.
—Логан со мной согласился.
—Кто бы сомневался! — Хейли обняла его, прижалась щекой к его спине.
Какая крепкая спина. Спина рабочего парня и... хозяина старинного поместья. Пленительное сочетание.
—Я ценю твою заботу, но не методы. Так тебе легче?
—Не очень.
—А если я скажу по-другому? Очень мило, что ты командуешь мной, так как я тебе не безразлична.
—Ничего я тобой не командую... — Харпер мысленно выругался и вздохнул. Обернувшись, он увидел, что Хейли ухмыляется. — Тебя не сдвинешь.
—Ни на дюйм. Я думаю, что кровь Эшби, которая течет и во мне, даже сильно разбавленная, содержит молекулы упрямства. Харпер, я хочу участвовать в расследовании, хочу помочь найти ответы. Для меня это важно, может, еще важнее теперь, когда я проникла в ее сознание. Господи, как странно звучит... Но я не знаю, как еще это выразить.
—Можно так — она внедряется в тебя.
Хейли посерьезнела.
—Справедливо. Ты еще злишься, но замечание справедливое. Мне нравится, что ты злишься, потому что тревожишься за меня.
—Будешь продолжать в том же духе, и я разозлюсь еще больше. — Харпер положил ладони на ее плечи, погладил их. — Хейли, ты мне дорога, и я за тебя тревожусь.
—Знаю. Просто помни, что я тоже за себя тревожусь и буду очень-очень осторожной.
—Я останусь с тобой сегодня. Вот это не обсуждается!
—Отлично, потому что я тоже хочу, чтобы ты остался. Знаешь... — Хейли погладила его грудь, обняла за шею. — Если мы будем вместе, возможно, она что-то предпримет. Мы должны проверить. — Хейли приподнялась на цыпочки и провела губами по его губам. — Вроде эксперимента.
—По роду своей работы я живу ради экспериментов.
—Идем в комнату. — Хейли отступила, взяла его за руки. — В лабораторию.
* * *
Позже, когда они лежали в темноте, обнявшись, Хейли погладила волосы Харпера.
—Похоже, на этот раз мы ее не заинтересовали.
—Невозможно предугадать поведение призрака, который должен шататься по психушке, а не по нормальному дому.
—Наверное, — Хейли теснее прижалась к нему. — Ты ведь вроде ученого?
—Вроде.
—Когда ученые ставят эксперименты, они обычно не ограничиваются одним опытом, вносят какие-то изменения. Я так слышала.
—Ты правильно слышала.
Хейли закрыла глаза и чуть не замурлыкала от его ласковых прикосновений.
—Тогда, при удобном случае, нам придется попробовать еще раз. Согласен?
—Безусловно. И кажется, удобный случай уже стучится в дверь.
Хейли открыла глаза и рассмеялась.
—Там, откуда я родом, это не называют удобным случаем.
12
Перевернув вверх ногами разложенную на коленях карту, Дэвид провел пальцем по линии, обозначавшей дорогу.
—Мы как детективы. Как Бэтмен и Робин.
—Они не были детективами, — заметил Харпер. — Они были борцами с преступностью.
—Привереда. Ладно, как Ник и Нора Чарлз[18].
—Нора, просто скажи, где мне повернуть.
—Думаю, мили через две направо. — Дэвид повернулся к окну, чтобы насладиться проплывающим мимо пейзажем. — Итак, на след таинственных бриллиантов мы напали. А что будем делать, если — и когда — выясним происхождение браслета?
Харпер пожал плечами:
—Мне надоело сидеть и ждать, когда что-то случится. Ювелир сказал, что браслет из имения Хопкинсов.
—Сливочный сыр.
—Что? Ты проголодался?
—Сливочный сыр, — повторил Дэвид. — Мажут ровным толстым слоем, прямо как ты обмазывал ювелира. Ах, как сладко ты пел! Мол, моя подружка просто влюбилась в браслет. У нее скоро день рождения, и, может быть, у вас найдется еще что-нибудь для комплекта. Что-нибудь из того же имения. Парень чуть из кожи не вылез, выкладывая тебе информацию, правда, попытался всучить пару аляповатых колец. А вот на сережки ты мог бы разориться. Этель Хопкинс славилась безупречным вкусом. Хейли они бы понравились.
—Я просто купил ей браслет. Сережки на данном этапе перебор.
—Тебе виднее, но сережки никогда не перебор, — возразил Дэвид, когда Харпер свернул направо. — Примерно через полмили слева.
Харпер съехал на широкую подъездную аллею, остановился рядом с шикарным «Линкольном» последней модели и забарабанил пальцами по рулю, разглядывая окрестности.
Хорошее место. Большой, прекрасно сохранившийся двухэтажный особняк в традиционном английском стиле. Перед входом — старый дуб и красиво подстриженное кизиловое дерево. Газон ровный, трава сочная, что подразумевает дорогого садовника или автоматическое орошение.
—Ну, что мы имеем? Традиции. Верхушка среднего класса.
—Мэй Хопкинс Ивз Фицпатрик. Единственная оставшаяся в живых дочь Этель, — зачитал Дэвид архивную выписку. — Ей семьдесят шесть. Дважды была замужем, дважды вдова. И можешь поблагодарить меня за то, что я так быстро раскопал эти сведения. Я блестяще овладел методами Митча, да?
—Да. Теперь попробуем очаровать старушку и выяснить, помнит ли она, когда браслет попал к ее матери.
Они подошли к двери, позвонили и стали ждать, изнывая от жары.
Внутреннюю дверь открыла женщина с коротко стриженными каштановыми волосами и выцветшими голубыми глазами за толстыми линзами модных очков в золотой оправе. Крохотная, едва ли на дюйм выше пяти футов[19]. В светлых хлопчатобумажных брюках, явно не из магазина готовой одежды, и до хруста накрахмаленной белой рубашке с короткими рукавами. На шее жемчужное ожерелье, на безымянных пальцах обеих рук кольца с огромными сапфирами, в ушах изящные золотые серьги.
—Вы не похожи на коммивояжеров, — резко сказала пожилая дама, держа ладонь на ручке двери, затянутой проволочной сеткой.
—Вы правы, мэм. — Харпер улыбнулся как можно сердечнее. — Я Харпер Эшби, а это мой друг Дэвид Уэнтуорт. Мы хотели бы поговорить с Мэй Фицпатрик.
—Вы с ней разговариваете.
Хорошие гены или, скорее, отличный пластический хирург скостили лет десять с ее семидесяти шести.
—Рад познакомиться с вами, миссис Фицпатрик. Вероятно, наше появление кажется вам странным, но не могли бы мы войти и поговорить с вами?
Может быть, глаза ее и выцвели, но взгляд был острым, как скальпель.
—Неужели я похожа на дурочку, которая впустит в свой дом незнакомых мужчин?
—Нет, мэм. — Странно, конечно, что женщина, заявившая о своей рассудительности, думает, что проволочная дверца защитит ее от вторжения. — Если не возражаете, я хотел бы задать вам несколько вопросов относительно...
—Эшби, вы сказали?
—Да, мэм.