В прихожей перед своей компьютерской его встретил высокий худощавый военный с погонами капитана и представился:
— Военный следователь Гаецкий. Вы вчера работали с компьютером? — и он наклонил голову вперед.
— Да.
— Майор Херувимо был с вами?
— Он пришел часам к семи. И остался ждать большеголовых.
— Кто такие?
— Это межродовые гибриды, полученные в лаборатории генетики. Уродцы с большой головой. Одного подстрелил майор…
Отвечая, Дин невольно наблюдал за головой следователя.
— По какому праву вы бросили рабочее место и оставили у компьютера постороннего человека?
— Мне приказал Херувимо. Ведь он начальник Научного Центра, заместитель командующего базой!
В комнату вошли санитары с носилками.
— Что случилось? — спросил Дин капитана.
Тот молча открыл дверь в компьютерную. На стуле, ничком уткнувшись головой в экран, в неудобной позе застыл Херувимо.
Подошел сотрудник Центра.
— Готов экспресс-анализ, господин следователь. В крови обнаружен сильный токсический препарат.
— На теле должен быть след инъекции, — заключил капитан.
Они начали тщательно осматривать труп.
На ноге, чуть повыше щиколотки, виднелось ярко-красное пятно.
Следователь махнул рукой. Труп Херувимо унесли.
Экран дисплея вдруг ослепительно вспыхнул, привлекая к себе внимание, потом погас, и на нем появился текст:
«Людям Земли от Дризов. Предупреждение.
Майор Херувимо умертвил нашего товарища. Мы отплатили ему тем же. Предупреждаем: так будет с каждым, кто поднимет на нас руку.
Чтобы выжить и заложить основы великой цивилизации, мы вынуждены обороняться. Просим людей считаться с этим фактором. Дризы».
Гаецкий то скептически смотрел на экран, то подозрительно оглядывался на Дина. Видимо, у него сложилось свое объяснение происходящему.
— Как прикажете понимать это? — обратился он к Дину Кросьби.
— Это мерги. Они внимательно следили за моей работой, — проговорил Дин задумчиво. — Они разумны…
— Если вы настаиваете на этой версии, придется допросить вас по всей форме, с протоколом.
* * *Сидя на заднем сиденье в машине Гаецкого, Кросьби меньше всего беспокоился по поводу того, что попал в неприятную, даже опасную передрягу. Он даже не осознал, что его обвиняют в таком тяжелом преступлении, как убийство.
В следственном отделе навстречу им с Гаецким поднялась из-за стола молодая женщина в военной форме с погонами капрала. Она отличалась яркой, даже, по мнению Дина, вульгарной красотой, которая, подобно броской рекламе, чересчур привлекала внимание.
— Лили, приготовьтесь к допросу, — приказал капитан.
Женщина включила магнитофон и вышла в соседнюю комнату.
У Гаецкого было в запасе несколько методов ведения допроса, которые он применял, сообразуясь с обстоятельствами. По дороге, не в пример Дину, он все тщательно продумал и, не увидев в позиции подозреваемого ни одного стоящего внимания доказательства, решил воспользоваться методом «лобовой атаки», чтобы ошеломить допрашиваемого.
— Реактив, обнаруженный экспертизой в крови майора Херувимо. Он синтезирован в лаборатории новых органических соединений. Вы готовили для них программу?
— Не помню.
— Какой яд применяли против мергов?
— Догадываюсь, «Ормадо».
Пишущая машинка в соседней комнате затрещала автоматными очередями, фиксируя допрос параллельно с магнитофоном. Лили внимательно читала появляющиеся на бумаге слова.
— Почему, кроме вас, никто, даже заведующий отделом Адриан Молокан и профессор Флор-Риель, не знал, что мерги каким-то образом избежали отравления?
— Майор Херувимо запретил мне говорить об этом.
— Вы заманили Херувимо, чтобы они…
Дин по натуре был благодушен, от хорошего отношения становился сентиментален до слез. Но следователь раздражал его, а в раздражении он бывал насмешлив и едок.
— Укусил его за лодыжку, — подсказал Дин.
— Вы отравили его, имитировав укус непонятного животного, — капитан держался с завидным спокойствием.
Сейчас Дин осознал грозящую ему опасность… По натуре он был нелюдим, при большом скоплении народа чувствовал себя хуже, чем в одиночестве. В силу своей замкнутости хотел, чтобы ему не мешали жить независимо. Однако его обаятельная Вероника была сверх меры наделена деятельной добротой, которая заставляла ее принимать к сердцу чужие беды и активно вмешиваться в них. И он, потакая ей, сам лез в разные истории. И вот к чему это привело.
— Доказательства существования мергов я вам предоставляю, — Дин достал свой миниатюрный фотоаппарат, нажал на кнопку. Оттуда выпало несколько небольших, как марки, фотографий.
— Вот они. Я их сфотографировал.
Гаецкий с недоверием взял фото, покрутил снимки, потом достал из стола лупу и начал внимательно рассматривать их.
— Детские игрушки…
— Живые существа!
— К вашему сведению, юриспруденция не считает фотографии бесспорным доказательством. Это может быть элементарный фотомонтаж.
Дин отметил, что какую-то искру о существовании мергов его снимки все же заронили в Гаецкого.
* * *Кросьби вышел из штаба, где находился следственный отдел, и направился к автостоянке. Мрачное небо начало ронять на землю крупные капли дождя.
— Дин Кросьби, что я вижу? Вы, кажется, недовольны тем, что допрос не окончился арестом, — он увидел Лили.
— Наоборот, от радости я потерял голову и теперь не соображу, как добраться до дома.
— Если не боитесь за свою жизнь — садитесь.
Они сели в машину, не заметив, что из окна третьего этажа за ними наблюдает Гаецкий.
— Ведь вы живете в научном городке? — полувопросительно проговорила Лили.
— В третьем корпусе.
— Значит, вы холостяк, Дин Кросьби, и потенциальный жених, — она с нарочитым кокетством посмотрела на него и отжала педаль сцепления.
— Статистика утверждает, что проблема на базе не в женихах, а в невестах: одна на сто.
Дин с внутренним любопытством отметил, что его тянет к этой девушке. Было такое ощущение, что он давно знаком с ней и сегодняшняя беседа — органичное продолжение многих предыдущих.
— Вы меня покорили, рыцарь Кросьби. Не можете ли быть последовательным…
— Осторожно!
Они чуть не врезались во встречную машину. Но Лили отвернула в самый последний момент, и их обдало горячим ветром от промелькнувшей мимо металлической громадины.
И вообще Лили вела машину лихо, на высокой скорости; виртуозно обходила одних и разъезжалась с другими, закладывала на поворотах такие виражи, что Дина приплющивало к дверце или же он был вынужден судорожно держаться за ручку.
Вспышка молнии осветила Лили, и в ее больших темных глазах он вдруг увидел что-то до удивления знакомое. Это же глаза Вероники!
Боже мой!
Дин подумал, что именно эти глаза притягивали его к новой знакомой, и, видимо, они же вдохновляли в разговоре с ней. «Но она вульгарна и навязчива».
Он нарочито думал о качествах, которых в женщинах не переносил, пытался противиться своему влечению. Но это оказалось выше его сил.
«А может, эта Лили что-нибудь знает о Веронике?»
— Мне захотелось пригласить вас в кино. Или в дискотеку.
— В чем же дело?
— Только в вашем согласии.
— Считайте, что вы его получили.
— Я позвоню вам.
Остаток дня Дин провел в мучительных размышлениях: «Где искать Веронику?» Прежде всего сблизиться с Бентоном. Он должен что-то знать. Пришло время действовать.
* * *Едва Дин закончил разговор со своим напарником Крэндлом и остался один, как в компьютерную заглянул Флор-Риель.
— Здравствуйте, Кросьби! Вы разрешите?
Обычная величавость сегодня изменила профессору. Был он явно взволнован, непривычно неуверен в себе и суетлив.
— Видите ли, у меня был капитан Гаецкий из следственного отдела. От него я услышал потрясающие новости о мергах… Это невероятно!
— Разве не вы программировали их создание?
— Это игра природы, — которая, боюсь, больше не повторится. А мы даже не успели раскрыть механизм работы отдельной нервной клетки и системы в целом, — ступив на больную для себя тему, Флор-Риель, как всегда, увлекся и говорил с Дином как со специалистом.
— Надеюсь, мы еще не раз увидим ваших мергов, можно записать их беседы… И попробовать расшифровать.
Флор-Риель помолчал, потом тихо обратился, к Дину:
— Скажите откровенно, неужели ультиматум на экране по поводу убийства Херувимо действительно набрали большеголовые?
— Ну вот, а говорили о феномене — Гаецкий беседовал со старшим оператором Крэндлом. Большеголовые не могут знать принципов программирования. И уж совсем невероятно, чтобы они каким-то неведомым образом, не прикасаясь к клавишам, набрали программу. Можно заранее запросить о чем-либо компьютер или заложить в него кое-что с условием, чтобы он дал ответ через определенное время… Следователь считает, что именно это вы и проделали, господин Кросьби!
У Дина появилась великолепная идея, он задорно спросил:
— А не хотите ли попробовать завязать с мергами непосредственный диалог?
— Даже так! Каким же образом?
— Через тот же компьютер, наберем на экране для них послание и будем ждать ответа.
— Вы действительно верите в это?
— Тогда ваш авторитет ещё больше укрепится.
Флор-Риель нахмурился, медленно произнес:
— Хорошо. Я обдумаю ваше предложение и обговорю его с Молоканом.
* * *Вскоре после ухода Флор-Риеля в компьютерной появился Берт Бентон. Молодой человек среднего роста, с изрытым оспой лицом и с толстым некрасивым носом, похожим на картошку. Довольно странная одежда: старая непонятного цвета спортивная куртка, скорее похожая на женскую кофту, грубые нечищеные ботинки… Бентон пользовался репутацией крупного ученого, и его небрежение к одежде, а также и к манерам, воспринималось как сопутствующее таланту чудачество. Однако злые языки поговаривали, что Бентон одевается так, чтобы привлечь к себе внимание.
— Доброе утро, господин Кросьби. Как вам работается в эту благодатную пору?
— А на небе сверкает вечерний Марс!
Приветствие Бентона, как и весь он, несло печать странности и неожиданности. Он слишком печется о том, чтобы все подчеркивало нестандартность личности, и потому его острые высказывания часто чередуются с шаблонными и попросту неумными репликами.
— Вашей логике трудно возражать, господин Кросьби.
— И не советую.
По натуре Кросьби был чутким и отзывчивым человеком. Тем более что он сам стремился сблизиться с Бентоном. Поэтому он умело поддерживал его игру в оригинальность:
— С вами легче общаться на теннисном корте, чем состязаться в пикировке, — продолжал Бентон.
— Мы можем осуществить это через полчаса. Я закругляюсь.
— Сколько слухов о большеголовых! — воскликнул Бентон. — Уже растрезвонили по всей базе.
У Дина возник четкий план. Для сближения с Бентоном рассказать ему все, но не сразу, а предварительно заинтересовав его, чтобы получить более высокую плату.
— Одно дело обывательские толки, а другое…
— Моя лаборатория тоже имеет дело с генетикой, и я, как и Флор-Риель, работаю под началом Молокана.
— Беседу о мергах мы продолжим в более подходящей обстановке.
* * *Дин и Берт Бентон успели о многом поговорить, сыграли три сета и теперь сидели на тенистой лесной скамейке и продолжали обмениваться мыслями.
— Наука — двигатель прогресса, — говорит Берт. — Она преображает силуэты городов и облик планеты, она изменяет человека, делает его умнее, образованнее.
— Наука подавила религию. Рационализм заглушил добрые чувства, родственные, дружеские, супружеские связи.
Случай шел навстречу Дину. Поэтому сегодня он, пожалуй, впервые за все время пребывания на базе чувствовал себя так бодро и почти забыл об изнуряющем воздействии тропической жары.
— Богоискательство давно изжило себя.
— Наука, способствуя падению нравственности, делает наши руки все грязнее, все неразборчивее. Вот в чем суть.
— А по-моему, наоборот, наука требует от человека большей ответственности.
К ним подошла Лили.
— Вот где вы прячетесь, — набросилась она на Дина, но, поймав взгляд Берта, замешкалась. — Извините, господин Бентон. Я…
— Чего тебе? — резко спросил тот.
— Кросьби приглашал меня в кино и, видимо, забыл.
— В другой раз, — отрезал Бентон.
— Извините еще раз, — виновато произнесла Лили и, оглядываясь, пошла прочь.
— Я позвоню вам, Лили, — крикнул вдогонку ей растерявшийся Дин.
Потом обратился к собеседнику:
— Почему вы с красивой девушкой, как с прислугой…
— А она и есть прислуга… То есть была!
Дина осенила догадка.
— Была прозелиткой? — Он поднял брови.
— Извини. Я, кажется, сболтнул лишнее.
Дин промолчал, но ему захотелось как-то вытянуть из Берта новые, нужные ему сведения. И, как бы продолжая прерванный спор, он сказал:
— Ученые, высокообразованные люди, продали душу дьяволу. Честолюбие заставляет их изобретать немыслимые средства умерщвления… или надругательства над личностью. Проводить опыты над людьми…
Выпад достиг своей цели:
— Вы не можете обвинять, не зная сути, — оправдательным тоном заговорил Бентон.
— Какой сути? Всей базе известны несчастные прозелиты, сфера «Икс»…
— Это издержки… Моя идея призвана служить благородным целям, — воскликнул Бентон. — Если хотите знать, она возвращает жалким прозелитам творческий потенциал, помогает им снова стать людьми.
Вероника жива! И даже, судя по всему, вышла из сферы «Икс», то есть стала нормальным человеком. Это главное, что понял Кросьби из беседы с Бентоном. Сердце его билось учащенно. По жилам быстрее бежала кровь. Мозг работал лихорадочно… Может быть, его Вероника где-то здесь, рядом, и не ведает о том, что Дин тоже на базе. Он приехал сюда ради нее. И обязательно найдет ее! Еще немного терпения, и они встретятся!
* * *В следственный отдел Гаецкого вошел Флор-Риель.
— Я хотел бы узнать результат экспертизы фотоснимков.
— Эксперты не могут утверждать ничего определенного, — ответил Гаецкий.
— Значит, оригинальность снимков не исключается?
— Не исключается и фотомонтаж!
— Можно посмотреть фото?
— Пожалуйста, — Гаецкий положил перед ученым стопку фотографий.
Флор-Риель взял снимки.
— Все-таки на монтаж это не похоже.
— Вас влечет не столько пламя новых открытий, сколько жажда сенсаций. Она заставляет вас искренне верить в несуществующее. Этим нередко пользуются ловкие фокусники, мастера фальсификации и лжесенсаций.
— Вы что же, сомневаетесь в том, что я создал этих мергов?
— Нет, что вы! Об этом я слышал из уст полковника Озерса.
— Для вас это единственный здесь авторитет?
— Мне известно, что против «Ормадо» не может устоять ни одно живое существо…
— Но это не доказывает гибели большеголовых. Даже обыкновенные крысы выжили, — напомнил Флор-Риель.
— Следствию нужны убедительные факты существования ваших созданий.
— Почему же вы в таком случае категорически против послания мергам на экране дисплея?
— Это несерьезно, господин профессор, чтобы какие-то твари вступали в диалог с человеком! Вы даже сами не могли предположить наличия у них таких способностей.
— Но сейчас появились новые данные.
Следователь задумался:
— Кросьби изворотливо пытается скрыть свою причастность к убийству майора Херувимо, а вы верите в это сфабрикованное им послание?
Теперь задумался профессор.
— Я допускаю его, господин капитан, и настаиваю на проведении эксперимента! Тщательно исследовать способности полученных в лаборатории межродовых гибридов — в интересах науки!
Гаецкий долго молчал.
— Мы обсудим это с полковником.
* * *Возбуждение не покидало Дина, словно он уже напал на след своей Вероники. Он не мог сидеть на месте, ходил из угла в угол своего кабинета, как будто в предвкушении встречи. Но где Вероника? Что с ней?
Бентон, видимо, знает. Хорошо бы подтолкнуть события и побыстрее вырваться из неопределенности. Вероника работает где-нибудь на базе.
Как эта Лили. Не исключено, что Лили даже встречалась с ней и они знакомы. С Лили можно быть откровеннее, чем с Бентоном…
Дин узнал через справочную номер телефона и набрал его.
— Следственный отдел слушает, — отозвался женский голос.
— Добрый день. Лили?
— Добрый день.
— Это Дин Кросьби.
Дин знал, что Лили обрадуется его звонку, но она ответила сухо.
— Сходим сегодня в кино или в дискотеку? — предложил он.
— Я не знаю, право, — замялась девушка.
— Что случилось?
— Вам Бентон что-нибудь обо мне рассказал?
— Очень мало, остальное я домыслил.
— Не торопите меня, Дин. Я должна кое с чем смириться. Сама позвоню вам. До свидания.
Она повесила трубку.
Вот это сюрприз!
Кросьби задумался. Ей неприятно, что она была прозелиткой. Но ведь сейчас Лили нормальный человек. Как говорил Бентон, к ней, должно быть, вернулся первоначальный творческий потенциал. Она же не виновата в том, что стала жертвой произвола.
* * *Показав часовому у дверей штаба повестку, Дин Кросьби поднялся на третий этаж и вошел в приемную следственного отдела. Тут за столом сидела Лили. Он поздоровался.
— Добрый день, — тихо ответила девушка. — Я вас слушаю.
Обескураженный казенными словами, Дин растерялся, положил перед ней повестку.
Она посмотрела на бумажку.
— Сейчас доложу капитану, — и скрылась в дверях кабинета. Но скоро вернулась: — Капитан ждет вас.