Эпизод 117
Полицейский участок, 19 мая 2000 года
Едва Харри положил ноги на стол, зазвонил телефон. Харри так долго устраивался в новом кресле, что теперь, наконец-то удобно в нем расположившись, не стал из него вылезать и рывком подъехал к столу, едва не свалившись, и кончиками пальцев дотянулся до трубки.
— Холе слушает.
— Harry? Esaias Burne speaking. How are you?[53]
— Esaias? This is a surprise.[54]
— Правда? Я звоню, только чтобы сказать тебе «спасибо», Харри.
— Спасибо? За что?
— За то, что ты не стал этого всего делать.
— Не стал делать? А что я должен был делать?
— Ты меня прекрасно понимаешь, Харри. Спасибо, что ваши дипломаты не стали просить о помиловании и всем таком прочем.
Харри не отвечал. Этого звонка он не ждал. Кресло больше не казалось ему удобным. Харри вспомнил молящий взгляд Андреаса Хохнера. И дрожащий голос Констанции Хохнер: «Вы обещаете, что сделаете все возможное, господин Холе?»
— Харри?
— Да, я слушаю.
— Приговор огласили вчера.
Харри посмотрел на фотографию Сестрёныша на стене. Кажется, в том году лето выдалось на редкость жарким? Они купались даже в дождь. Харри вдруг стало невыносимо грустно.
— Смертная казнь? — услышал он собственный голос.
— Без права апелляции.
Эпизод 118 Ресторан «Скрёдер», 1 июня 2000 года
— Какие планы на лето, Харри?
Майя стояла рядом и пересчитывала мелочь.
— Не знаю. Мы договорились снять дачный домик где-нибудь тут, в Норвегии. Мальчику надо учиться плавать и все такое.
— У тебя есть дети? Я и не знала.
— Да нет. Это долгая история.
— Вот как? Надеюсь, как-нибудь ты ее мне расскажешь.
— Посмотрим, Майя. Мелочь можешь оставить себе.
Майя сделала книксен и, ухмыльнувшись, удалилась. Посетителей в ресторане было немного — даже не верилось, что сегодня пятница. В такой теплый вечер большинство предпочитало посидеть на Санктхансхёуген в ресторане под открытым небом.
— Ну? — сказал Харри.
Старик сидел, уставившись в стакан, и молчал.
— Он умер. Тебе нужно радоваться, Оснес.
Могиканин поднял голову и посмотрел на Харри.
— Кто умер? — спросил он. — Никто не умер. Только я. Я последний из мертвецов.
Харри вздохнул и с газетой под мышкой вышел на улицу. Жара стояла невыносимая.
Примечания
1
Во-первых, разрешите мне выразить свою радость по поводу того, что я здесь… (англ.)
2
Букмол — норвежский «книжный язык», на основе датского (в отличие от лансмола, основанного на диалектах)
3
Имеется в виду стихотворение Н. Грига «Король» (пер. Ю. Вронского)
4
Фюльке — графство, административная единица Норвегии
5
Здесь: Не понял? (англ.)
6
Профашистская партия в Норвегии в годы Второй мировой войны. (Прим. перев.)
7
«Йоссингами» норвежские фашисты стали называть участников движения сопротивления после столкновения в Йоссинг-фьорде в январе 1940 г. (Прим. перев.)
8
Не стреляйте, пожалуйста! (нем.)
9
Тотен? Вроде царства мертвых? (нем.) «Toten» — начальная часть немецких слов, означающая «мертвец, покойник»
10
— Итак, значит, он бежал на ту сторону к русским?
— Да.
— Почему?
— Я не знаю. (нем.)
11
Следовательно (лат.)
12
Устроим себе сегодня вечеринку в духе 1999! (англ.)
13
«Сколь!» — самый простой и распространенный в Норвегии тост: «Выпьем!»
14
Долли Партон (р. 1946) — американская актриса и певица в стиле «кантри», ставшая в 1980-х эстрадной звездой
15
Здесь: двуспальная (англ.)
16
Стортинг — парламент Норвегии. (Прим. перев.)
17
Карл XIV Юхан (Бернадот) — король Швеции и Норвегии (1814–1844), в правление которого в этих странах был мир и процветание. (Прим. перев.)
18
«Монитор» — норвежский антифашистский журнал.
19
«Zorn 88» — норвежская нацистская организация; Zorn — ярость, гнев (нем.)
20
Голос ангела (англ.)
21
Веди меня (англ.)
22
Умер (нем.)
23
Жив (нем.)
24
Пароль! (нем.)
25
Неверно! Стреляю! (нем.)
26
Голос ангела! (нем.)
27
Двадцать один, двадцать два… (англ.)
28
«Доброе утро» (нем.)
29
Бьёрнебу Енс (1920–1976) — норвежский писатель, драматург и поэт, выразитель левоэкстремистских взглядов.
30
КРИПОС — Центральное управление уголовной полиции. (Прим. перев.)
31
17 мая — День Конституции Норвегии, главный праздник в стране, традиционным элементом которого является детская процессия под окнами Королевского дворца. (Прим. перев.)
32
Ты меня понимаешь? (искаж. англ.)
33
Здесь: Поручительство (нем.)
34
Господа (нем.) — вежливая форма обращения
35
Ракоци — династия князей Трансильвании, правивших в XVI–XVIII вв. и боровшихся против австрийского господства в Венгрии
36
С осени 1943 г. в Швеции, официально сохраняющей военный нейтралитет, под видом полицейских частей обучались участники норвежского Сопротивления. (Прим. перев.)
37
Меня это не впечатляет! (англ.)
38
Пускай ты ракетчик, меня это не впечатляет… (англ.)
39
…кем бы ты ни был, меня это не впечатляет… (англ.)
40
«Хирт» — фашистская организация штурмовиков в «Национальном объединении» в 1940–1944 гг. (Прим. перев.)
41
Харри Холе у телефона (англ.)
42
Здравствуйте, меня зовут Констанция Хохнер (англ.)
43
Здравствуйте, госпожа Хохнер (англ.)
44
Нюгорсволл Юхан — в 1935–1940 гг. премьер-министр Норвегии, глава Норвежской рабочей партии, в годы Второй мировой войны возглавлял Норвежское правительство в эмиграции. (Прим. перев.)
45
Здесь и далее — песни из репертуара Принса.
46
Здесь: Тревожит (англ.)
47
Борген Юхан (1902–1979) — норвежский писатель, автор психологических романов, среди которых — «Теперь ему не уйти» («Vi har ham, ne», 1957). (Прим. перев.)
48
Композиция из репертуара группы «Фулз Гарден».
49
Блейлер Эйген (1857–1939) — швейцарский психиатр, в своей работе ввел термин «шизофрения»
50
Немецкий крейсер «Блюхер» был потоплен английским флотом в Северном море во время Первой мировой войны.
51
…замечательный день! (англ.)
52
Моя мама! Моя мама (немец.)
53
Харри? Это Эсайас Берн. Как дела? (англ.)
54
Эсайас? Вот так неожиданность! (англ.)
Ю Несбё Красношейка
Часть первая Из праха
Эпизод 1 Переезд возле моста Алнабрю, 1 ноября 1999 года
Серая птичка то пропадала, то вновь появлялась в поле зрения Харри. Он барабанил пальцами по рулю. Как медленно тянется время. Вчера кто-то по телевизору рассказывал, как медленно может тянуться время. Сейчас оно как раз такое. Словно в новогоднюю ночь перед тем, как пробьет двенадцать. Или на электрическом стуле — перед тем, как повернется рубильник.
Он забарабанил сильнее.
Их машина стояла на открытой площадке за билетной кассой на переезде. Эллен сделала автомагнитолу чуть громче. В голосе репортера слышалась благоговейная торжественность:
— Самолет приземлился пятьдесят минут назад, и ровно в шесть часов тридцать восемь минут президент ступил на норвежскую землю. Его приветствовал председатель коммуны Евнакер. Здесь, в Осло, прекрасная осенняя погода, замечательный норвежский фон для этих переговоров. Давайте еще раз послушаем, что сказал президент журналистам полчаса назад.
Это повторяли уже в третий раз. Харри снова представил себе вопящую толпу журналистов, лезущих за заграждение. А по другую сторону заграждения — людей в сером, которые не давали себе особого труда скрывать, что они секретные агенты, лишь пожимая плечами в ответ на вопросы. Эти сканируют взглядом толпу, в десятый раз проверяют, держится ли в ухе динамик, — снова оглядывают толпу — поправляют черные очки — сканируют толпу — на пару секунд задерживаются взглядом на фотографе со слишком длинным объективом камеры — продолжают сканировать — в сотый раз проверяют динамик в ухе… Кто-то произносит приветствие по-английски, тишина, потрескивает микрофон.
— First let mе say I'm delighted to be here…[1] — в четвертый раз сказал президент с явственным хрипловатым американским выговором.
— Я читала, один известный американский психолог выявил у президента раздвоение личности, — сказала Эллен.
— Раздвоение личности?
— Раздвоение личности. Как в истории про доктора Джекилла и мистера Хайда. Этот психолог пишет, что обычная сущность президента ничего не подозревала о том, что вторая его сущность, похотливое животное, вступала в половые отношения со всеми этими женщинами. И поэтому Верховный суд не может судить его за то, что он лгал об этом под присягой.
— Кошмар, — отозвался Харри, бросив взгляд на пролетающий над ними вертолет.
По радио кто-то спрашивал по-английски с норвежским акцентом:
— Господин президент, это ваш первый визит в Норвегию за второй президентский срок. Что вы чувствуете?
Пауза.
— Очень приятно побывать здесь снова. Но я считаю гораздо более важным то, что здесь могут встретиться глава государства Израиль и лидер палестинского народа. Это ключ к…
— Запомнился ли вам первый визит сюда, господин президент?
— Конечно. Я надеюсь, что на сегодняшних переговорах мы сможем…
— Каково значение Осло и Норвегии для дела мира во всем мире, господин президент?
— Норвегия сыграла важную роль.
Голос без норвежского акцента:
— Господин президент, вы считаете, что реально добиться конкретных результатов?
Здесь запись прерывалась, дальше продолжал голос из студии:
— Итак, вы слышали. Президент считает, что Норвегия играет решающую роль для… э-э-э… достижения мира на Ближнем Востоке. В данный момент президент направляется в…
Харри тяжело вздохнул и выключил радио.
— Что происходит со страной, Эллен?
Девушка пожала плечами.
«Проходят пункт двадцать семь», — послышалось из рации на приборной панели.
Он посмотрел на Эллен:
— На постах все в порядке?
Она кивнула.
— Значит, все, как и раньше, — сказал он.
Она подняла глаза к небу. Он сказал это уже раз пятьдесят с тех пор, как кортеж выехал из Гардермуена. Оттуда, где стояла их машина, было видно пустое шоссе, тянущееся от переезда к северу, на Трустерюд и Фурусет. Сигнальная лампочка на крыше лениво вращалась. Харри опустил стекло и протянул руку, чтобы смахнуть блекло-желтый лист, попавший под стеклоочиститель.
— Смотри, красношейка, — сказала Эллен и показала куда-то. — Редкая птичка для поздней осени.
— Где?
— Там. На крыше кассы.
Харри высунулся в переднее окно:
— Да? Значит, это красношейка?
— Ну да, красношейка, или малиновка. Хотя, думаю, ты не отличил бы ее от снегиря, верно?
— Верно. — Харри заслонил глаза от солнца. Зрение, что ли, падает?
— Красношейка — редкая птица, — сказала Эллен, завинчивая пробку термоса.
— Не сомневаюсь, — сказал Харри.
— Девяносто процентов улетают на юг, но есть такие, которые рискуют остаться.
— Вроде этой?
Снова голос по рации:
«Центр, я шестьдесят второй. Неизвестный автомобиль стоит у дороги в ста метрах от поворота на Лёренскуг».
Ответ Центра — низкий голос, картавый бергенский выговор:
— Подождите, шестьдесят второй. Проверяем.
Тишина.
— А туалеты вы проверили? — спросил Харри, кивая на автозаправку «ESSO».
— Да. На заправке никого нет, даже персонала. Только начальник. Его мы заперли в конторе.
— Билетные кассы тоже?
— Проверили. Успокойся, Харри, все ключевые пункты в порядке. Ну так вот, те, которые остаются, надеются на теплую зиму, понимаешь? Иногда все обходится благополучно, но если они ошибутся — они погибнут. Так почему бы не улететь на юг, на всякий случай, наверное, думаешь ты. Может, им просто лень улетать?
В зеркале Харри видел охранников с обеих сторон железнодорожного моста. В черном, при шлемах и автоматах «МП-5» на груди. Даже отсюда в их жестах была заметна напряженность.
— Штука в том, что если зима будет теплой, они успеют выбрать лучшее место для гнезда прежде, чем другие вернутся домой, — рассказывала Эллен, пытаясь запихнуть термос в и без того битком набитую сумку. — Осознанный риск, понимаешь? Проиграл вчистую или взял джек-пот. Ты сам решаешь. Рисковать или нет. Рискнешь — и можешь однажды ночью окоченеть на ветке, свалиться на землю и не оттаять до весны. А побоишься — и останешься без квартиры, когда вернешься. Такие же вечные дилеммы, с которыми мы то и дело сталкиваемся.
— Ты надела бронежилет?
Эллен не ответила. Она посмотрела на шоссе и тихо покачала головой.
— Да или нет?
Вместо ответа она постучала костяшками пальцев по груди.
— Облегченный, что ли?
Она кивнула.
— Черт побери, Эллен! Я приказал надеть бронежилеты, а не майки с Микки Маусом!
— Ты знаешь, что здесь носят секретные агенты?
— Дай угадаю. Облегченные бронежилеты?
— Точно.
— А ты знаешь, кто я такой?
— Дай угадаю. Секретный агент?
— Точно.
Она рассмеялась. Он тоже усмехнулся. Снова затрещала рация:
«Шестьдесят второй, я Центр. Служба безопасности говорит, что это их автомобиль стоит у поворота на Лёренскуг».
«Я шестьдесят второй. Вас понял».
— Вот видишь, — сказал Харри и с досадой хлопнул по рулю. — Никакой слаженности. Действуют кто во что горазд. Почему там торчит их машина, а мы об этом не знаем? А?
— Проверяют, как мы работаем, — сказала Эллен.
— Так, как они нас проинструктировали.
— От тебя все равно мало что зависит. Так что перестань жаловаться, — сказала она, — и перестань барабанить по рулю.
Пальцы Харри послушно сжались в кулак. Он тяжело вздохнул:
— Да, да, да…
Он проверил, на месте ли табельный револьвер, шестизарядный «смит-вессон» 38-го калибра. На поясе еще две запасные обоймы, по шесть патронов в каждой. Он похлопал по револьверу и вспомнил, что у него истекает лицензия на ношение оружия. Пожалуй, зрение правда портится, ведь зимой после окончания курсов он не сдал зачет по стрельбе. В общем-то, ничего особенного, но с ним такое впервые, и это крайне неприятно. Конечно, ему проще взять и пересдать, а некоторые сдавали стрельбу по четыре, пять раз, но Харри под тем или иным предлогом с этим тянул.
Снова треск в рации: «Пункт двадцать восемь пройден».
— Это был предпоследний пункт в округе Румерике, — сказал Харри. — Следующий пункт будет Карихёуген, а дальше — наши.
— Почему бы им не делать как раньше: просто говорить, где находится кортеж? Кто только придумал эти дурацкие номера? — недовольно протянула Эллен.