Через минуту калитка слегка приоткрылась и наружу выглянуло бородатое лицо председателя сельсовета и по совместительству командира отряда местной самообороны.
– Чего поднял вселенский тарарам? – угрюмо спросил Руслан Забгаев, в правой руке держа неизменный короткоствольный автомат.
– Открывай, дядя, ворота, будем выгружать городские гостинцы, – криво усмехнулся Карим.
– Зачем мне твои гостинцы? – огрызнулся командир ополченцев. – За сельсоветом есть склад, туда их и выгружай.
– Нельзя туда, – нахмурился молодой, но не по годам наделенный полномочиями от «лесного командования» племянник. – Слишком дорогой груз, чтобы бросать его без присмотра. А еще могут гоблины нагрянуть с обыском, все мы под Аллахом ходим. Только вот твою усадьбу они проверять не станут, ты ведь для них свой. Так что, дядя, надежнее твоего сарая места в ауле нет.
«Все верно», – со вздохом подумал Руслан Забгаев, отступать ему было некуда. Он – борец за веру и должен подчиняться тому, кто стоит выше, и неважно, чужой это человек или двоюродный племянник. Заперев изнутри калитку, он быстро отодвинул засов, сдерживающий створки ворот. Наконец проезд на территорию усадьбы был свободен, и «КамАЗ» медленно въехал внутрь, обдав хозяина сизым дымом выхлопных газов.
Пока из кузова грузовика выпрыгивали шестеро боевиков из отряда самообороны, которые ездили в Грозный с Каримом на разгрузку «гуманитарной помощи», Бансаров помог Руслану запереть ворота.
– Что привез? – задвинув засов из толстой стальной болванки, шепотом спросил Забгаев.
– Полсотни реактивных снарядов, – так же тихо ответил Карим.
Когда делегаты чеченских аулов возвращались обратно по домам, многие увозили по нескольку тонн самодельной взрывчатки, которую в назначенный час они должны будут использовать против комендатур и блокпостов, находящихся на их территории. В ауле Шишой обходились своими силами, самообороны и федеральных войск там не было, поэтому взрывчатка им была без надобности, но без «подарка» кладовщик никого отпускать не собирался.
«КамАЗ» загрузили муляжами стройматериалов, и он в колонне с другими грузовиками под бодрые звуки марша и галдеж толпы собравшихся журналистов выехал с территории склада.
Оказавшись за городом, грузовик свернул с трассы и на небольшой скорости углубился в лесополосу. Здесь был оборудован тайник. Муляжи тут же выбросили, а в кузов перекочевало полсотни сигарообразных ракет системы «град-П». Снаряды укрыли брезентом, сверху бросили несколько матрацев, на которых разместились бойцы самообороны…
– Реактивные снаряды? – переспросил Руслан Забгаев, глядя, как бойцы по двое тащат в его сарай ракетные боеприпасы, похожие на туши крупных рыб. – А где пусковые установки? – не удержался от следующего вопроса председатель сельсовета.
– Установки доставят позже.
– Как позже? Ведь людей еще нужно обучить, как ими пользоваться. В противном случае это будет просто груда бесполезного железа.
– Не будет, – сделал успокаивающий жест Карим. – Как пользоваться ракетными установками, я сам покажу. Поверь мне, это не намного сложнее гранатомета. А пока идем, поможем разгружать машину, люди устали, голодные и хотят домой.
Руслану Забгаеву оставалось только подчиниться. Следуя за племянником, он возвел глаза к небу, будто надеясь там найти поддержку Всевышнего.
Проведение операции «Троянский конь» непосредственно контролировал полковник Крутов. Каждый день (независимо от того, будний это день или выходной) он получал отчеты от своего представителя подполковника Капута. Кроме того, постоянно приходила информация от личной агентуры полковника. Таким образом, Родион Андреевич, даже находясь в Москве, получал полную картину происходящего…
Сейчас Крутов тщательно изучал депешу, полученную от Леопольда, агента, несколько лет назад завербованного спецами в Панкисском ущелье. Леопольд был довольно наблюдательным агентом, и от его внимания не укрывалось появление новых лиц, направляющихся в Чечню или возвращающихся оттуда. Ко всему еще при необходимости Леопольд выполнял роль «почтальона», собирая в ущелье контейнеры с информацией от появляющихся там в составе бандформирований агентов ГРУ.
Полковник внимательно прочитал сообщение от Шатуна.
«Отряд сопровождения больше сотни человек, – размышлял про себя Родион Андреевич. – Три десятка лошадей. Серьезный караван, и на карту поставлено очень многое. Значит, на границе прорублено серьезное «окно». Интересно, где?»
Полковник решительно снял трубку аппарата закрытой связи и набрал девятизначную комбинацию. Из динамика тут же донеслось:
– Подполковник Капут.
– Здравствуйте, Евгений Васильевич, это Крутов.
– Здравия желаю, товарищ полковник, – по-военному отчеканил Капут.
– Как там наши дела? – начал издалека Родион Андреевич.
– Так ведь только вчера я рапорт отправил, – немного стушевался подполковник.
– Я его уже изучил, только вот у меня какой вопрос возник. Ты с пограничниками контачишь?
– Так точно, на уровне изучения суточных сводок, – последовал четкий ответ.
– И что у них нового?
– В районе застав «Калач» и «Твердыня» погранцы дважды вступали в короткие боестолкновения с сепаратистами. Противник дважды обстреливал из стрелкового оружия «Калач» и трижды «Твердыню», после чего снимался и быстро уходил в глубь горной Чечни.
– Что думаешь по этому поводу? – спросил Крутов, левой рукой придерживая трубку, а правой расстилая перед собой крупномасштабную карту Чечни.
– Системно работали, думаю, что это имитация большого прорыва на грузинскую сторону, – с готовностью доложил Капут. – Пограничное командование уже направило туда усиленные ДШМГ[23]и держит под парами эскадрилью «крокодилов». В случае прорыва всеми силами попытаются нейтрализовать духов.
«Так вот, значит, какое рубится «окно», – понял Крутов. – «Калач» и «Твердыня» – две наиболее удачно расположенные для перехода границы заставы. Вот чтобы привлечь к ним внимание, чеченцы и устраивают здесь шоу «Слабое звено». Наверняка, когда караван перейдет через границу, и вовсе организуют большое гала-представление. И чтобы убедить в искренности своих намерений, бросят на пулеметы пару десятков моджахедов. Не поскупятся, слишком уж большая цена этого предприятия. Интересно, где же они решили границу переходить? Если самые удобные места не подходят, значит, пойдут в самом неудобном.
Указательный палец разведчика скользнул по изломанной линии государственной границы и остановился возле кружка с надписью «Черная лавина». Застава там располагалась крайне удачно, над руслом высохшей горной реки, которое оживало только во время весеннего таяния снегов, да и то на месяц-полтора. Весь участок границы, закрепленный за заставой, был как на ладони. И все-таки в этой открытости имелась и своя ахиллесова пята – едва заметная козья тропа, петляющая среди горного массива, возвышающегося над заставой и закрывающего обзор пограничникам. Тропа эта проходила по краю глубокой пропасти, поэтому у пограничников она считалась бесперспективной, а военная разведка, напротив, была в курсе того, что именно по этой тропе уже несколько раз просачивались небольшие бандформирования. И не перекрывали этот канал только по одной причине; ждали рыбу покрупнее. Вот и дождались.
«Вряд ли навьюченные лошади смогут пройти по тропе, – попытался сам себе противоречить Родион Андреевич, но тут же перед ним встал следующий вопрос: – А зачем лошадей вести гружеными? Лошадей поведут налегке, а пусковые установки перетащат на себе, все-таки здоровых мужиков за сто рыл. Не зря собрали такой табор. Вьетнамцы всю войну с янкесами только на себе их и таскали. Главное, чтобы пограничники нам всю обедню не испортили».
– Евгений Васильевич, нужен большой пограничный начальник, – решился Крутов.
– Есть такой, – мгновенно отреагировал Капут. – Зам по кадрам Северо-Кавказского пограничного округа полковник…
– Вот-вот, необходимо, чтобы завтра он был на «Черной лавине» с инспекцией. Полная проверка личного состава заставы. Ну, там, строевой смотр, проверка подворотничков, тумбочек и курилок. В общем, обстоятельно и по полной программе.
– Как долго? – спросил подполковник, лихорадочно размышляя про себя, как придется рассчитываться с пограничником. Все-таки разные департаменты и приказ не отдашь. Но, с другой стороны, Евгений Васильевич прекрасно понимал, что приказ Крутова – это не взбалмошная прихоть вышестоящего начальника.
– Сутки, двое. Но так, чтобы все это время погранцам было не продохнуть.
– Устроим парадный смотр, – заверил его подполковник.
Тем временем Крутов внимательно исследовал участок карты в районе заставы «Черная лавина»; в данный момент его больше всего интересовало, куда двинется караван после пересечения границы. Оптимальный вариант выходил – Волчья лощина, добраться туда можно, лишь скрываясь от возможной авиаразведки в густых горных перелесках, и за три-четыре дня, никем не замеченными, выйти к месту. А там… Лощина имеет несколько входов и выходов в разные стороны, где можно будет скрытно разместить с десяток грузовиков.
– Устроим парадный смотр, – заверил его подполковник.
Тем временем Крутов внимательно исследовал участок карты в районе заставы «Черная лавина»; в данный момент его больше всего интересовало, куда двинется караван после пересечения границы. Оптимальный вариант выходил – Волчья лощина, добраться туда можно, лишь скрываясь от возможной авиаразведки в густых горных перелесках, и за три-четыре дня, никем не замеченными, выйти к месту. А там… Лощина имеет несколько входов и выходов в разные стороны, где можно будет скрытно разместить с десяток грузовиков.
«Перегрузить на них ракетные установки – дело получаса. Потом фьюить, и ищи ветра в поле. Уже через сутки «грады» могут быть доставлены к адресатам, а этого допустить никак нельзя». Мысли Крутова начали приобретать четкую реальную форму, он, как хороший шахматист, умел просчитывать ходы противника. Теперь Родион Андреевич точно знал о ближайших шагах сепаратистов, и даже более того, знал, что следует им противопоставить.
– Евгений Васильевич, кроме того, вводи в режим полной боевой готовности все силы, задействованные в операции, – решительно приказал Крутов.
– Выходит, началось? – поинтересовался подполковник Капут, настраивая себя на форсированный ритм работы.
– Пока только начинается…
Капитан Таранин бесшумно раздвинул ветви густого кустарника. Теперь поворот дороги оказался как на ладони.
Три дня назад командир сводного отряда морской пехоты отправился с разведгруппой в горы для подготовки очередного «террористического акта».
Работая на легенду о славном разбойнике Дарии, отряд провел несколько «нападений на блокпосты», «обстрелов колонн» с федеральными войсками, даже подорвали мост под носом у охранявших его вэвэшников.
Каждый раз проводились имитации перестрелок, уходов от погони (благо с обеих сторон находились бойцы одного отряда). После этого, как правило, Дарий выходил на связь, пытаясь докричаться до уже мертвого Падишаха. Но никто не пытался связаться с «персом», сепаратисты упорно хранили радиомолчание, как будто знали, что это всего лишь провокация…
Но Сергей Таранин не верил в сверхпроницательность мятежников и напрочь отвергал утечку информации. Крутов его в достаточной мере просветил на тему уровня секретности проводимой операции.
«Выходит, просто не доверяют, – в очередной раз размышлял морпех, носящий два позывных: для своих «Майор Вихрь» и для врагов «Дарий». – Нам не доверяют, журналистам не доверяют, которые наши «теракты» освещают. Чужим не верят. Придется играть для «своих».
Три дня велась подготовка к показательному представлению. Через подполковника Капута выяснили наиболее подходящий населенный пункт и людей, имеющих связь с сепаратистами. Заодно подобрали место для предстоящей «засады».
Потом в рейд ушла разведывательно-диверсионная группа. Два дня пластуны следили за фигурантом, который каждый день разъезжал между селами со своим братом и его женой, изображая розничную торговлю, на самом деле исполняя обязанности повстанческого курьера. На третий день решено было действовать. Еще ночью разведчики уложили у дороги радиоуправлямый фугас. Гранатометчик и пулеметный расчет заняли исходные позиции.
Сергей Таранин расчехлил оптику своей верной «СВД» и затаился в ожидании начала представления, заранее включив рацию.
Уже солнце встало высоко над горами, когда из поселка, поднимая шлейф серо-желтой пыли, появилась сиреневая «шестерка»-пикап.
Чтобы не засорять эфир, Таранин произнес всего одно короткое слово: «Хоп» – и отключил рацию.
Через минуту до слуха разведчиков донесся гул приближающейся бронеколонны. Вскоре в зоне видимости оказались приближающиеся к месту засады «Жигули», и тут же навстречу им из-за поворота появился остромордый БТР, облепленный бойцами в титановых сферах и краповых беретах. Выряженные на манер гоблинов – солдат внутренних войск – морпехи не только меняли на технике номера и эмблемы, но и тщательно маскировали лица, потому как каждый раз им приходилось изображать то «убитых», то «раненых». Слишком велика была возможность примелькаться.
За головным БТРом появился еще один, и еще, и еще. Шесть бронекоробок вытягивались в одну линию, вполне обычная для этих мест картина. Отряд гоблинов выехал на адреса.[24]
«Жигули» уже проскочили головной броневик и поравнялись со вторым БТРом, когда один из разведчиков нажал кнопку пульта дистанционного управления.
В нескольких метрах от головной машины вспыхнул куст взрыва. Колонна со скрежетом стала тормозить. Новый взрыв сорвал правое переднее колесо впереди идущего БТРа; высоко подпрыгнув, оно ударилось о землю и несколько метров прокатилось по дороге. Из салона броневика полыхнуло пламя, следом с воем вывалился объятый огнем механик. К нему тут же бросились несколько бойцов, один набросил плащ-палатку, сбивая пламя, двое других, стреляя в сторону гор, прикрывали эвакуацию «раненого» в безопасное место.
Все было проделано четко, как на съемках голливудского блокбастера. Мина направленного действия, установленная под днищем броневика, не причинила технике большого урона, лишь сорвала переднее колесо. Заложенный в десантном отсеке пиротехнический заряд имитировал внутренний взрыв, а механик в пропитанном бензином огнестойком комбинезоне довольно талантливо изображал из себя раненого.
Сергей Таранин не мог позволить, чтобы такой спектакль прошел без зрителей. Едва прогремел первый взрыв, водитель «Жигулей» прибавил газа, стараясь быстрее проскочить за поворот, но Вихрь уже выцелил колесо его машины из своей снайперской винтовки. Выстрел, легковушку занесло, и на полном ходу машина соскочила в кювет на противоположной стороне от бронеколонны.
Через мгновение над «шестеркой» с ревом пронеслась реактивная граната, которая врезалась в борт заранее обговоренного четвертого БТРа. Взрыв вспыхнул ослепительной белой вспышкой, разбрасывая огромные искры по сторонам. Бронеколонна с еще большим остервенением ударила в сторону гор изо всех стволов. Командир бронегруппы лейтенант Лемешев, высунувшись из-за дымящего черным жирным дымом броневика, дал длинную очередь по машине, целя в крышу и лобовое стекло из расчета, чтобы не пострадали пассажиры.
Стекло брызнуло в разные стороны осколками, тут же распахнулись дверцы «Жигулей». В кювет вывалились двое мужчин и молодая женщина, троица немного отползла от поврежденной машины и замерла, вжавшись в землю.
Представление прошло, что называется, на «ура». Таранин подал знак своим бойцам, и группа стала отходить в глубь лесного массива.
Бронеколонна все еще поливала горы раскаленным свинцом, а для диверсантов наступило время радиоигры. Правда, на этот раз «перс» долго не засорял эфир, потому что по другой рации, настроенной на закрытый канал связи, пришло сообщение:
– Гитлер Капут передал команду «экстра», – доложил капитану Таранину радист группы сержант Андрейченко. – Срочное возвращение на базу, боевая готовность номер «один».
– Ну, слава богу, закончились детские игры, займемся настоящим делом, – проговорил Сергей.
Глава 2. Первая драка
Двенадцатилетнему сироте Джахару в этот день повезло. Сегодня его не стали будить засветло, чтобы гнать сельскую отару на пастбище. В этот день мальчику дали вволю поспать.
Стадо погнал Карим Бансаров. Перебросив через плечо сумку, молодой чеченец взял в правую руку длинный посох и пошел следом за серебристой волной блеющих овец. Откормленные животные заполонили своими тушками всю улицу и, подобно морской волне, катились по окраине аула. Два огромных волкодава, по своей собачьей глупости подчинявшиеся тому, кто носит каракулевую шапку и опирается на посох, радостно тявкали, подгоняя овец.
Вырвавшись за пределы села, стадо разлилось, превратившись в огромное бесформенное пятно, грозившее в любую минуту, подобно ртути, разделиться на множество более мелких групп-пятнышек. И только кудлатые барбосы, носящиеся из стороны в сторону, виляя закрученными в бублики хвостами, не давали стаду развалиться.
Утренний воздух был насыщен ароматами зреющих трав. Едва выглянувшее из-за гор солнце еще не палило немилосердно, а только нежно грело. В небе весело свистел жаворонок, дополняя картину летнего пейзажа.
Только Кариму Бансарову было не до окружающих красот, молодому чеченцу предстояла серьезная работа, от четкости выполнения которой зависел успех если не всей операции, то значительной ее части.
Обычно пастушонок Джахар пас овец недалеко от аула, трава в этом году уродилась повсюду рослая и сочная. Да и под присмотром находились и скот, и мальчик, время самое что ни на есть разбойничье, много развелось охотников до дармового мяса. Карима подобные доводы не страшили, и он погнал стадо дальше, в сторону Орлиного кургана, высокого холма с пологими краями, с которого открывался отличный вид на десятки километров.