Орудуя ломами и кирками, боевики в течение часа расчистили проход. Несмотря на довольно длительное хранение в подобных условиях, автомобильные двигатели завелись, что называется, с пол-оборота.
Грузовики, негромко порыкивая моторами, выехали из пещеры, Бабрак Халаев забрался в кузов и стал торопливо распаковывать оборудование для изготовления документов.
– Скорее переодевайтесь, у нас мало времени, – не глядя на подчиненных, распорядился он…
Группа Лемешева засаду на дороге организовывала по всем правилам. Пулеметчик забрался в расщелину между двумя валунами, держа на прицеле приличный кусок дороги. Двое снайперов расположились по ходу движения так, чтобы держать под перекрестным огнем голову и хвост колонны. Автоматчики произвольно залегли в зарослях папоротника.
Только командир группы Николай Лемешев не стал маскироваться, предстояло выяснить, кто же все-таки сейчас находился в ауле – свои или… А в таком положении хочешь не хочешь, а нужно становиться с поднятой рукой посреди дороги.
– Значит, так, Пианист, – цепляя кольцо предохранительной чеки «лимонки» за стальной тросик, вшитый в брезентовое основание «лифчика»[29], благодаря чему гранату можно было легко привести в боевое положение одной рукой, обратился лейтенант к радисту, – занимай позицию за пулеметчиком и жди. Ну а дальше, как говорится, действуй по обстановке. Понял?
– Так точно, – вытянулся радист.
– Действуй. – Наконец петля тросика намертво затянулась на кольце…
Время катастрофически летело, изготовление полутора десятка солдатских книжек (военных билетов) заняло почти три часа. Готовить гражданские паспорта уже не было времени, впрочем, Ункас не собирался тащить за собой целый выводок головорезов. Главная их задача – помочь ему вырваться за пределы Ичкерии, а там… Нагрудный карман полевого командира оттягивал пузырек с густой прозрачной жидкостью – яд атропин. Через двенадцать часов после употребления наступает паралич сердца. Чем не выход из войны для настоящих моджахедов?
– Поторопитесь с погрузкой, – нетерпеливо подгонял он боевиков, вклеивая свою фотографию в поддельный паспорт…
Шум работающих автомобильных двигателей с каждой секундой усиливался. Праздно разгуливающий по дороге Николай Лемешев мгновенно опознал этот звук. «Два «Урала-375», странно, почему два? – удивился лейтенант, но тут же сообразил, что вторая машина находилась где-то поблизости и он ее просто не заметил. – Две машины, да еще днем. Вряд ли это духи, те сейчас уже не такие отчаянные, не рискнут днем высовываться».
Логически все выходило верно, но та же логика подсказывала морскому пехотинцу, что ночью передвигаться на машине еще опаснее. Любой патрулирующий «крокодил» или «грач» даже выяснять не станет, что за техника движется, и ударит из всего бортового вооружения. Как говорится, только полетят клочки по закоулочкам. Так что по логике выходило, что все возможно, а точнее, судьба бросила игральные кости, и теперь его шансы выжить становились пятьдесят на пятьдесят. Николай невольно поежился, как будто за шиворот попала холодная вода, но отступать было уже поздно. Из-за поворота вынырнул головной «Урал».
– Шайтан, – выругался Ункас, увидев на лесной дороге одинокую фигуру в камуфляже с автоматом на плече. Полевому командиру было достаточно одного беглого взгляда, чтоб понять – это федерал. А то, что один – всего лишь иллюзия, маленькая военная хитрость, рассчитанная на дилетантов. Но Ункас не был дилетантом, он хорошо знал, что остальные федералы прячутся в засаде. Теперь оставалось надеяться только на «новые» документы, свое оружие и сноровку.
Не оглядываясь, он дважды стукнул ладонью в заднюю стенку кабины, это был сигнал тревоги. Из кузова головной машины фонариком просигналят идущей следом, и уже через несколько секунд все моджахеды будут в полной боевой готовности.
– Тормози, – коротко приказал водителю Бабрак, когда до вооруженного незнакомца осталось с десяток метров. Водитель со всей силы вдавил педаль, и «Урал», угрожающе рыкнув, замер рядом с лейтенантом.
Ункас, по-прежнему сидя в кабине, успел глянуть по сторонам, ему даже показалось, что он разглядел в кустах притаившегося бойца, но полной уверенности не было.
Открыв дверцу, чеченец выглянул наружу и, широко улыбнувшись, проговорил:
– В чем дэло, камандыр?
– Рейдовая группа отдельной бригады внутренних войск, – ровным голосом объявил Лемешев. Диалог был настолько обыденным, что здесь, в горах, прозвучал фальшивым гротеском. Но присутствующие этого не замечали, их головы занимали совсем другие мысли. – Предъявите ваши документы.
– Канэншна, дарагой, – еще шире улыбнувшись, Ункас спрыгнул с подножки, сжимая в левой руке корочку офицерского удостоверения, а в правой держа пистолет Макарова. Протягивая документ, чеченец предусмотрительно встал так, чтобы правую сторону закрывало крыло грузовика. – Отряд специального назначения «Юг» при президенте Чеченской Республики, – громко доложил он.
Трюк с пистолетом не ускользнул от сидящего в засаде снайпера, но он помнил приказ – держать под прицелом водителя головной машины. Поэтому, закипая от злобы на себя, на приказ, на коварного чечена, продолжал держать в прицельной сетке своей оптики голову водителя.
– Значит, говорите, отряд специального назначения «Юг», – глядя на удостоверение, негромко, но отчетливо произнес Лемешев. Все сходилось на том, что морпехи тормознули уж если не своих, то по крайней мере «союзников». Несмотря на то что внешне все было в порядке, что-то настораживало лейтенанта, хотя он не мог понять причину своей тревоги. – Что-то не припомню такого отряда. «Восток» – знаю, «Запад» – знаю, а вот «Юг»… Вы что, недавно созданный отряд?
– Да нет, – пожал плечами Бабрак Халаев. В этом вопросе его звериная натура учуяла провокацию, проверку на вшивость. Но он собирался придерживаться выбранной «легенды» до конца. Ладонь, сжимающая рукоятку пистолета, от напряжения взмокла, но он по-прежнему ровным голосом продолжил: – Нас в одно время создавали, только «Восток» и «Запад» больше на слуху у прессы, а мы в тени президента работаем, без рекламы.
– Личная гвардия? – усмехнулся Николай, убрав руку с висевшего на плече автомата, закрыл удостоверение и протянул его чеченцу.
– Типа того, придворные, – хмыкнул Ункас, потянувшись за документом.
– А почему удостоверение выдано по дате больше года назад, а выглядит, будто только что из типографии? – внезапно спросил Лемешев и только сейчас сообразил, что его насторожило с самого начала. Схватиться за оружие правой рукой он никак не успевал, пальцы левой впились в рубчатое тело «лимонки», срывая ее с ремня.
Ункас понял, что прокололся на сущем пустяке, поэтому, не теряя времени на бесполезные объяснения, вскинул руку с пистолетом, и, почти не целясь, выстрелил лейтенанту в сердце, беспомощно наблюдая, как уже мертвый офицер успевает швырнуть взведенную гранату под колеса грузовика. Выжить при таком раскладе можно было только одним способом – укрывшись за валунами на берегу горной речушки. С проворством индейца Бабрак сиганул в сторону…
Снайпер успел размозжить голову водителю и сразу же перевел прицел на Халиева, когда тот неожиданно ринулся в сторону. В следующем прыжке чеченца тяжелая девятимиллиметровая пуля, пробив заднюю пластину бронежилета, раздробила позвоночник и уже мертвое тело швырнула на валуны, за которыми Ункас надеялся найти спасение…
Взрыв «лимонки» прогремел как сигнал к началу боя, следом по брезентовым тентам грузовиков хлестко ударила длинная пулеметная очередь. Из зарослей папоротника к машинам устремились пунктиры трассирующих пуль.
Опытные бойцы моджахеды не собирались покорно сдаваться, как крысы, угодившие в западню. Армейские каски и бронежилеты дали им несколько секунд дополнительной жизни, и этой форой боевики воспользовались…
Почти одновременно из кузовов обоих «Уралов» ударила пара реактивных огнеметов «шмель», земля вздыбилась от грохота двух объемнодетонирующих зарядов…
Командир роты специального назначения отдельной дивизии имени Дзержинского капитан Игорь Воскресенский по прозвищу Морда (прозванный так за особенности своей физической структуры) медленно брел вдоль изрешеченных пулями «Уралов», внимательно осматривая поле боя. Неоднократно принимавший участие в боестолкновениях с отрядами сепаратистов, краснолицый гигант мог легко себе представить, как именно здесь разворачивались события.
Тревожная группа взлетела, едва был получен сигнал о помощи. Но слишком уж далеко забрались разведчики, лететь пришлось час десять минут. К этому времени все было кончено, даже раненые, какие были, успели скончаться от потери крови или болевого шока.
Шестеро сержантов обследовали поле боя, остальные заняли оборону по периметру на случай появления «незваных гостей».
Как разворачивался бой, капитан Воскресенский представил без труда, а вот кто с кем сражался, это было гораздо сложнее определить. Одетые как отпетые бандюки трупы, валяющиеся по кустам, все до одного были славянской внешности. И наоборот, убитые возле машин оказались в обычной одежде мотострелкового подразделения. А проблема заключалась в том, что этих погибших даже при поверхностном осмотре можно было отнести к кавказцам.
– Что скажешь, Леха? – обратился Игорь к подошедшему прапорщику Манчуру. Они дружили уже не один год и не один пуд соли съели в командировках, не раз ходили под смертью и уже давно относились друг к другу по-братски.
– Да туфта все это, – сплюнув под ноги, ответил прапорщик.
– Не понял?
– А чего тут понимать. Наша рейдовая группа, – Манчур кивнул в сторону выгоревших зарослей папоротника, – наткнулась на духов, закосивших под федералов.
– Думаешь, закосили?
– А то, – прапорщик двинул плечами, раскрывая офицерское удостоверение. – Ксивы их – дерьмо, а в кузове два ПЗРК «игла», столько же «шмелей». Они, паскуды, хотели вырваться на равнину, чтобы устроить нам приличный сабантуй. Да не вышло у уродов…
– Выходит, все так, – вынужден был согласиться с другом Воскресенский. Он хотел еще что-то добавить, но не успел.
– Товарищ капитан, – из кустов вынырнула физиономия одного из сержантов. – Нашли одного живого.
– Веди, – коротко приказал ротный.
Живым оказался радист, он лежал в нескольких десятках метров от места боя. Из-под черных резиновых шайб наушников сочилась густая черная кровь. Морпех глядел перед собой невидящими глазами и, намертво прижав микрофон к запекшимся губам, заученно бормотал:
– Росомаха вызывает Белого Орла, Росомаха вызывает Белого Орла…
– Твою мать, наши! – по-звериному зарычал Воскресенский. – Радио в штаб группировки…
Высокогорный ледник караван преодолевал двое суток. Отдыхая по нескольку часов, боевики снова и снова поднимали свою ношу и тащили ее дальше. Потом опять короткий отдых и как самую большую ценность бережно под уздцы вели лошадей, которые с большим трудом могли передвигаться по скользкому льду.
– Слушай, Виталик, – во время одного из привалов обратился к Милевскому Панчук. – Как тебе удалось скинуть с горы проводника? Ты что, телепат?
– Загипнотизировал деда? – подключился Качмала. Оба легионера ни на секунду не сомневались, что неожиданное желание проводника отправиться в лучший из миров не обошлось без вмешательства их приятеля.
– Гипноз здесь ни при чем, – спокойно парировал Виталий. Отстегнув в очередной раз ремень от автомата, сложил его вдвое и продолжил: – Во время службы в Джибути аборигены научили меня при помощи примитивной пращи на сотню шагов попадать в пивную банку. А дедушка так удачно стоял на краю обрыва, просто руки чесались. К тому же на него в тот момент никто не смотрел, расстояние было немногим больше полусотни шагов, да и голова старца была побольше пивной банки. Даже если бы его и отыскали в ущелье, то вряд ли бы поняли, отчего это проводник нырнул в вечность. Камень – не пуля, в теле не остается. Учтя все эти факторы, я рискнул и, как говорится, вышел в «дамки»…
– Это точно, – уважительно согласился Качмала. Действительно, поступок Милевского, не зная технологии исполнения, можно принять за колдовство или гипноз. И так решили не одни легионеры, неожиданное «самоубийство» проводника сильно шокировало Воина.
Командуя караваном, Руслан Мирзоханов действовал будто по инерции, по программе, вложенной в его мозг; казалось, сознание находилось далеко от него.
Впрочем, моджахедов подгонять не приходилось, лютый ночной холод и дневной страх быть обнаруженными авиацией на зеркале ледника стимулировали их лучше любого окрика или приказа.
Наконец на третий день караван спустился с заснеженных вершин.
Руслан Мирзоханов отдал приказ встать на привал в небольшой буковой роще, надежно скрывавшей от постороннего взгляда и боевиков, и лошадей с грузом.
Первым делом разожгли спиртовки, чтобы разогреть пищу, которую на леднике приходилось выцарапывать из банок в замерзшем виде, клацая от холода и голода зубами. После сытной и горячей пищи сон липкой паутиной окутал обессиленных людей.
Владимир, пристроившись в тени молодого бука, также провалился в сладостную дрему, но долго спать ему не дали. Уже через полчаса Шатуна грубо растолкал один из телохранителей Воина и жестом показал, что его ждет полевой командир.
– Вы снова хотите послать нас в разведку? – вместо приветствия поинтересовался Панчук.
– Без опытного проводника это займет много времени, а его у нас нет, – ровным голосом ответил Руслан. Спустившись с заснеженных вершин ледника и оказавшись на земле, он вновь обрел былую уверенность, хотя Шатун был готов заложить свою голову, что эта уверенность держалась на одном честном слове.
– А идти дальше без дозора – сплошное самоубийство, – в тон полевому командиру ответил бывший легионер. При этом отметив, как дернулась физиономия Воина при слове «самоубийство».
– Дозорную группу мы пропустим вперед, – задумчиво, будто тщательно взвешивая слова, проговорил Мирзоханов. – Это, так сказать, тактика, а хотелось бы рассмотреть всю стратегическую карту нашего движения.
– Интересно, как это вам удастся без данных глубинной разведки, – недоверчиво хмыкнул Панчук.
Руслан Мирзоханов внимательно посмотрел на него, как бы решая, говорить или нет, потом вздохнул и все же заговорил:
– От наших южных друзей осталось кое-какое оборудование, – чеченец указал взглядом на пластиковые коробки-контейнеры, при которых постоянно находились пакистанцы. – Они утверждали, что при помощи него можно легко осмотреть не только наш район, но и весь Кавказ как целиком, так и по отдельности. – Воин сделал короткую паузу и продолжил: – Учитывая ваш богатый опыт службы в легионе, хочу задать вопрос: «Вы сможете разобраться с этим оборудованием?»
Теперь наступила очередь Шатуна неопределенно двинуть плечами, что он и сделал, прежде чем произнести:
– Давайте взглянем на это чудо.
Маркировка на контейнерах оказалась знакомой, АСУ «черчилль» британского производства (автоматическая система управления войсками), модель не самая последняя. Именно такую унтер-офицер Жан Парлен монтировал в Боснии для штаба миротворческих сил.
Собрать АСУ теперь не составляло большого труда. Компьютер, три жидкокристаллических дисплея и похожая на выгнутый зонтик спутниковая антенна. Самое громоздкое в этой установке – пара блоков питания, обеспечивающих бесперебойную работу «черчилля» в течение суток.
Включив АСУ, Панчук быстро загрузил стандартную программу. Тут же загудел загружающийся системный блок, замигали дисплеи, антенное устройство ожило, вращаясь вокруг своей оси в поисках ближайших спутников. Наконец мониторы заработали, высветив на экранах карту Чечни, причем если на центральном блоке была высвечена вся территория республики, то на боковых горные и равнинные районы. Тут же красным цветом обозначились расположения частей федеральных войск, в стороне голубым пунктиром места наиболее эффективных позиций для обстрела и атаки на объекты федеральных войск. Внешне это походило на обычную игровую стратегию, но Шатун знал, что это далеко не так. Он не удержался и от удивления даже присвистнул.
– Что такое? – настороженно поинтересовался стоящий за спиной Мирзоханов.
– Ваши друзья с юга сказали чистую правду – это действительно «всевидящее око». Итак, какое направление выбираем?
Воин посмотрел на Панчука застывшим, неуверенным взглядом и тяжело вздохнул:
– У нас теперь осталось одно направление. На северо-запад.
– Понял. – Пальцы Владимира привычно забегали по клавиатуре. Вскоре на экранах картинка стала меняться, один за другим вспыхивали фрагменты территории, списывающейся из космических шпионов в режиме реального времени.
Изображение было высокого качества, можно было без помех разглядеть не только ленту горных дорог, коробки домов в аулах, оказавшихся в зоне работы фотообъективов, но даже были отчетливо видны черные фигурки людей и животных.
«Интересно, кто старается?» – наблюдая за дисплеями, подумал Шатун. Служа в одном из самых элитных диверсионных подразделений Иностранного легиона, он был неплохо осведомлен о спутниках-шпионах, обеспечивающих информацией войска НАТО, и теперь прикидывал, кто из них мог сейчас работать на сепаратистов. «Тел-Стар», который наводил крылатые ракеты на объекты Белграда, а заодно фотографировал для медиаконцернов результаты этих же обстрелов? А может, «Сигинт»? Конечно, все это старье, шпионившее еще за оборонными объектами СССР, но в западной прессе пару лет назад проскользнула информация, что именно по этому спутнику наводилась российская ракета на мобильный телефон Дудаева. Возможно, очередная газетная утка… Впрочем, сейчас наверняка работали спутники последней серии «Кихоул», с конца девяностых годов они следили за странами Ближнего и Среднего Востока (Иран, Ирак, Сирия, Иордания, Кувейт), это наиболее вероятный вариант. Взгляд Панчука выхватил на одном из дисплеев группу вооруженных людей. Владимир увеличил кратность. Теперь можно было разглядеть отряд боевиков, на нескольких вездеходах забирающийся дальше в горы. – «Да, это «Кихоул». И орбита движения как раз подходящая».