– Глушитель… – сразу сделал вывод Арефьев. – Сейчас только ленивый не может поставить на автомат глушитель. И заводские есть, и сами делают не хуже… По баллистике у самодельных отклонения есть, но звук убирают, бывает, получше заводских…
– Может быть… – согласился Алексей. – А я все думаю, что они до последней минуты, до секунды последней ждали от меня помощи… От отца и мужа, офицера спецназа… И не поняли даже, что с ними случилось…
– Все! – жестко скомандовал Виктор. – Прекратить самоистязание! Не раскисать… Выключай свет, выходи и смотри… Времени у нас мало. Они уедут…
Алексей крепко, чуть не до судороги в челюстях, сжал рот, выключил в бане свет и вышел на крыльцо. Ночь была не слишком темной, тем не менее силуэт недалекой горы виден был плохо.
– Включение тепловизора под большим пальцем… – объяснил Арефьев. – Дальномер включается автоматически, цифры в правом нижнем углу, но он нам сейчас не нужен. Левой рукой можешь включить электронную регулировку фокуса. Под указательным пальцем колесико. Ближе – дальше… Ищи их…
Старший лейтенант поднял бинокль.
– Сделай сначала крупный план. Светящиеся пятна увидишь сразу… Наведи точнее и приближай… Бинокль хороший, изображение почти четкое…
Алексей все указания выполнил.
– Нашел… Они в машину садятся…
Два зеленых ярко светящихся силуэта было видно отчетливо. Первый, что сел за руль, машину завел. И сразу стал ярко светиться двигатель. Да и весь контур машины тоже был хорошо, хотя и не так ярко, как люди, виден. Должно быть, машина на солнце за день прогрелась и сейчас источала в ночь тепло. Тепловизор это тепло легко улавливал.
– Едем… – скомандовал отставной майор решительно.
* * *Самым медленным в дальнейших действиях было движение Алексея от бани до машины. Нога мешала. За рулем она, конечно, тоже мешала, но передвигаться на четырех колесах все же можно было быстрее. Из деревни выехали не на ту дорогу, что вела в полукилометровый лесок, а на соседнюю.
Отставной майор Арефьев на заднее сиденье устроился, сразу стекло в дверце опустил и поднял свой бинокль, хотя бинокль и не был нужен. С дороги, поднимающейся на два с лишним метра над полем, хорошо был виден свет фар. Машина спускалась с горы и не желала бампер расколоть о какой-нибудь пень или камень. Но спускалась и с фарами медленно.
– Здесь тормози. Свет выключай…
Алексей повиновался молча.
– Здесь они спустились, здесь, думаю, и подниматься будут.
Вышли из машины, чтобы посмотреть.
– Здесь и для «Хаммера» подъем не в радость… – заметил Пашкованцев. – На «Санта Фе» не влезут…
– Но пробовать будут… Как работаем?
– Ждем? Не смогут – один выберется посмотреть… Смогут подняться, стреляем сразу… Лучше по ногам, чтобы можно было допросить…
– Годится… – согласился Арефьев, однако тут же высказал и возражение: – Но оставлять их живыми нельзя… Чтобы оружие не показывать… Ты после допроса будешь расстреливать?
– Они мою дочь расстреляли… – даже в темноте потемнели глаза Алексея.
– Все… Решено… Значит, оставляем это дело на тебе…
Пашкованцев думал несколько секунд. Видимо, мысленно проигрывал процесс расстрела раненых. И головой замотал.
– Стреляем сразу… Кого допросить, мы найдем… Их здесь до черта понаехало…
– Тоже правильно, – и с этим согласился Арефьев, никак не показывая своего приятия или неприятия такого решения. – Все равно мы узнаем, что они смогли рассмотреть и кому докладывали, если докладывали… А то ведь могли и сейчас для доклада отправиться…
– Больше, чем мы знаем, они все равно увидеть не могли… А как узнавать собираешься?
– Я же говорил, что у меня в группе специалисты самого широкого профиля. В том числе и два очень опытных хакера… Этих мы особо бережем… В прошлом году был случай, когда хакера даже своим телом прикрыли…
– Кто такой самоотверженный?
– Я…
Ждать пришлось недолго, но для встречи пришлось пробежать метров пятьдесят – со стороны это выглядело, наверное, даже забавно, потому что бегал Алексей, по сути дела, на одной ноге, тем не менее переместиться было необходимо, потому что внедорожник ехал по полю напрямую, а не по своим следам, и намеревался выбраться с дороги там, где придется. Однако там, куда направлялись фары, и подъем был не таким высоким и не слишком крутым. Можно было не только на внедорожнике, на любой машине взобраться.
С перебежкой старший лейтенант Пашкованцев все же справился. Для встречи дополнительно отошли на другую сторону дороги и даже спустились чуть-чуть на насыпь, чтобы можно было сразу стрелять из положения с колена. Место выбрали с тем расчетом, чтобы фары выезжающей машины не ослепили их. И заняли позицию, учитывая, что машина, когда водитель будет убит, еще некоторое время будет сохранять инерцию и двигаться. Желания попасть под колеса ни тот, ни другой не испытывали…
– Твой – водитель, мой – пассажир… Пассажир на заднем сиденье… – отставной майор Арефьев и это рассмотреть успел. Не зря, видимо, прикладывал к глазам бинокль во время движения. Тепловизору было доступно и то, что внутри машины происходило…
* * *В последний момент не стало видно света фар – дорожная насыпь скрыла, потом свет столбами кверху поднялся, и внедорожник вылетел на дорогу. Почти беззвучные очереди, заглушаемые в дополнение ко всему ревущим на низких оборотах двигателем, были почти не слышны. Но «Хенде Санта Фе», начав выворачивать на дорогу, не вывернула до конца, а перескочила полотно наискосок и с грохотом свалилась с противоположного откоса. Двигатель и после аварии продолжал урчать.
– Странно… – сказал Арефьев. – У этих машин стоит аварийный отсекатель топлива. После удара машина должна была бы заглохнуть… Видимо, ничего не поделаешь – наша отечественная сборка…
Виктор у машины оказался первым. Сначала выключил зажигание и только после этого стал проверять пассажиров. Очереди были точными, после таких не живут. Добычей стали два мобильника, документы и пистолет Макарова. Больше отставной майор ничего проверять не стал. И даже бумажник, из которого вытащил документы, бросил на сиденье, хотя там была довольно солидная пачка денег.
– Уходим…
Но перед уходом Виктор бросил на заднее сиденье, поближе к бензобаку, осветительную гранату. Машина ярко осветилась изнутри, и, не предупрежденный вовремя, Алексей едва успел отвернуться, чтобы не ослепнуть на несколько минут в самый неподходящий момент.
Они отошли на двадцать метров, когда машина уже загорелась. Магниевые брызги гранаты легко подожгли обшивку сидений и салона.
– Это только начало… – непонятно кому сказал Алексей. – Жалко, что не живьем горят…
* * *С дороги они выезжали медленно, потому что Алексей не стал включать габаритные огни. Но небо было ясным, и дорога за стеклом просматривалась хорошо. Из двора с пожарищем горящую в паре километров машину было видно отчетливо, но так же, как за день до этого люди бежали к горящему дому, никто не бежал к горящей машине. Впечатление складывалось такое, что жители знали о произошедшем.
В бане все было спокойно. Не теряя времени, Виктор набрал с трубки одного из наблюдателей номер.
– Сережа! Работа по тому самому поводу… Сам не сможешь, подключай коллегу… Проверить через спутник все звонки с номера… Этот вот номер… Я с трубки звоню… И номера абонентов проверить… Сейчас позвоню со второй трубки… Тоже надо проверить… Жду результата… Постарайся сделать быстрее… Еще, разговор, видимо, будет не на русском…Сразу включай в работу Завгата. Можешь его даже к себе вызвать… Все. Жди второго звонка…
Убрав одну трубку, Арефьев сразу набрал тот же номер со второй.
– Сережа… Номер есть? Нормально… Работай… Все сегодняшние разговоры проверить… Можно и вчерашние… Да, лучше за два дня… Справитесь? Постарайтесь…
Убрав трубки в карманы, отставной майор повернулся к Алексею.
– Чувствуешь удовлетворение?
– Нет… Не чувствую… Скорее, какую-то брезгливость…
– Нормальное явление. Значит, ты не конченый человек… Теперь слушай меня внимательно. Я скоро уйду, – сказал Арефьев. – Тебя из-за этой машины наверняка трясти начнут… Потому автомат я у тебя заберу… Бинокль можешь пока оставить… На него внимания не обратят, к тому же иметь бинокли с тепловизором никому не запрещается. Тебе лучше бы как-то сообразить себе алиби…
– Я не хочу алиби… Ваха устроил себе алиби, когда горели Людмила с Анастасией… Я не хочу… Я по-своему сделаю…
– Как?
– Я пьяного разыграю… Следователь уверен, что я пью… Просто рот самогонкой прополощу, и этого хватит…
– Волосы намочи… Волосы до завтра будут запах держать… И ложись спать…
– Да… Мне кажется, я даже заснуть сегодня смогу… Что ты за проверку устроил?… С трубками… Мне, наверное, это нужно знать…
– Нужно… – согласился Арефьев. – Если ты знаешь систему, то поймешь… Все разговоры с мобильников проходят цифровую запись у оператора. Эти записи в автоматическом режиме хранятся что-то около двух недель, потом записываются новые разговоры. Нужно знать номер, нужно знать оператора связи и его электронные адреса и пароли. Если не знаешь пароли, их можно взломать… Все это сделают мои хакеры. И перепишут разговоры с трубок за два последних дня. У меня есть чечен-переводчик, он все переведет. Таким образом, мы получим какие-то доказательства. Как только будут данные, я сразу звоню тебе. Номер у меня есть…
– Свой номер сообщи…
Виктор продиктовал.
– Не записываешь?
– Запоминаю.
– Это даже лучше… Я ухожу… Но подозреваю, что положение резко обострится. Так что, группу мне вызывать?
Алексей думал недолго.
– Думаешь, они поместятся в этой бане?
– Им нигде не надо помещаться… Они прекрасно будут чувствовать себя в лесу… Воздухом подышат… Это профессионалы, и их никто не увидит… А если кто-то и увидит, я тому человеку не завидую… Местных они не тронут, естественно…
– Положение обострится… Думаю, уже завтра к утру… Вызывай…
– Утром они будут здесь… До утра… Утром я загляну… Поговорим…
* * *Что такое адат, Алексей так и не понял… То есть он знал классическое определение этого явления. И, конечно, знал, что кровная месть является важной составной частью адата, хотя и не основной. Но почему же месть называют сладкой, почему люди мстят, что толкает их на это? Они что, чувствуют от этого удовлетворение? Вот были только что застрелены и сожжены два кавказца. Судя по тому, что при себе они имели обрез и пистолет, это были отъявленные бандиты. Бандитов не жалко… Но испытал Алексей от этого хоть какое-то облегчение, стал он меньше мучиться, вспоминая жену с дочерью?
Нисколько…
Боль как держалась где-то в середине груди постоянной сдавливающей силой, так и оставалась там, мешая порой дышать. Невозможно вытеснить эту боль, причинив боль другому, даже виновному. Просто невозможно… Тогда зачем это делать? Зачем мстить? Может, после первой попытки, что не принесла облегчения, оставить все, как есть, и предоставить следователю Строганову самому расхлебывать преступление?…
Но, поразмыслив, старший лейтенант Пашкованцев все же понял, что для него сейчас не месть главное. Для него главное, чтобы убийцы понесли наказание. Их не сможет наказать закон – это однозначно. Но наказание все же должно быть. Если не хотят быть наказанными по закону, будут наказаны многократно сильнее.
И это не месть, уверял Алексей себя, это – именно наказание. А о праве наказывать можно размышлять долго. Размышляют об этом чаще всего те люди, которые всегда остаются в стороне от всех серьезных событий, которые сами ничего не пережили, а если и случится с ними что-то, то переживать они в силу своего характера долго не будут. Но они будут долго размышлять… В одном Алексей уверен был точно – преступники должны быть наказаны, и наказаны так, чтобы ни им, ни другим им подобным неповадно было больше никогда не то что поступать, но даже думать о преступном поступке. Наказание должно быть адекватным преступлению… Они сожгли женщину и ребенка… Ни о чем не подозревающих, не понимающих, в чем их вина… Каким может быть наказание за это? Ответ понятен…
Но от первого жеста мести удовлетворения не было… Может быть, по характеру мстительному человеку бывает проще, когда он отомстит. Алексей же никогда раньше не был мстительным. Он всегда отличался рассудительностью и умением размышлять в самых сложных жизненных ситуациях, умением ставить себя на место других и оценивать поступки людей не с одной личной точки зрения, а с многих, потому что у разных людей разный склад характера. Нынешняя ситуация – самая сложная из всех, с которыми ему приходилось сталкиваться до этого. И опять он рассуждает… И поступает так, как находит нужным…
Он не мстит… Он карает по справедливости…
Но и это не все, понимал прекрасно Алексей Пашкованцев причину своего поведения… Нашествие орды иноплеменников мешает жить простым людям, мешает жить им на своей земле. Они не научились защищаться, и потому их просто уничтожают. А он их своим примером учит. И самих иноплеменников учит не соваться со своим правом сильного в эту землю…
Где-то в глубине души Алексея сидело сомнение в таком собственном праве, и он сомнение это не отвергал полностью, понимая, что в нужный момент его остановит именно сомнение, и такой момент должен и обязан наступить, иначе он превратится в заурядного убийцу. Но, пока боль в груди давила его сильно, он не давал сомнению наружу не только вырваться, но и высунуться. Пусть и сидит там, в глубине, пока его время не придет…
2
Памятуя, как подперли трубой дверь дома, Алексей понимал, что так же легко можно подпереть и дверь бани. И если в доме можно было хотя бы через окно выпрыгнуть, то в банное маленькое окошко можно только руку вытянуть или даже две руки, но никак не выбраться. Одного человека хватит, чтобы от него без особых хлопот избавиться. А ведь избавиться и в первый раз хотели именно от него, именно ему пытались отомстить за то, что не позволил избить и изуродовать себя. А жена с дочерью стали случайными жертвами. А если цель мести не достигнута, мститель не успокоится, пока своего не добьется или пока не потеряет возможность своего добиваться. И потому Алексей перебрался на банный чердак, заваленный еще много, наверное, лет назад сеном. Там пахло и этим сеном, и еще березовыми вениками, которые здесь, наверное, сушили и хранили много лет подряд, и выспаться в таких ароматах можно было бы вполне, если бы он вообще мог спать. Но в сон Алексея совсем не тянуло.
Однако на чердак он все же забрался, оставив чердачную дверцу распахнутой, и там залег с биноклем в руках, чтобы вести наблюдение. Сейчас, когда дом сгорел, обзор открывался широкий. Видно было и сразу две дороги – одну к селу, вторую дальше уходящую, где недавно еще горел внедорожник «Хенде Санта Фе». Сгорел он удивительно быстро, и сейчас только тепловизор показывал яркое светящееся пятно. И никого на дороге не было в эту ночь. А развития событий хотелось бы более быстрого.
Чуть ускорил события звонок отставного майора Арефьева.
– Ты не спишь?
– Нет…
– Что там с машиной? Не смотрел?
– Смотрю… Догорела… Никто не хватился…
– В бане остался?
– Нет…
– Правильно. Я потом уже подумал, в бане – опасно… Я что звоню… Часть разговоров с базы сняли, сейчас остальные снимают. Я прослушал некоторые расшифровки через телефон. Языка я не знаю, а Завгат только через час приехать должен. Одно я уловил – имя… Несколько раз звучало имя Ваха… Имя, кстати, на Северном Кавказе распространенное, но мы сейчас не на Северном Кавказе… Как что-то будет, я сообщу…
* * *Провалявшись без сна в мучениях от собственных мыслей еще целый час, Алексей решил делом заняться. Зря, что ли, ездил в Москву и готовился к действию! Пора подготовку продолжить.
Он спустился с чердака, вытащил из багажника машины пару бутылок пива и вылил пиво в пепелище дома. В бутылки на две трети залил через воронку бензин из канистры. Потом добавил по трети бутылки масла. Содержимое даже взбалтывать не надо было. Масло в бензине прекрасно растворялось. Отыскав на вешалке в бане старую драную рабочую фуфайку, отрезал от нее несколько клочьев вместе с ватой. Разрезал на части подходящей длины купленные в Москве шнурки, шнурки пропитал бензином и завернул в ватно-тканиевые пробки, которыми заткнул бутылки. Потом в сами пробки втолкал цельные спички. Оставалось только чиркнуть этой спичкой по коробку, и «коктейль Молотова» можно бросать…
Работал Алексей на свету на крыльце бани. Начало вооружению было положено, когда где-то в темноте издалека послышались шаги. Там часть тропы щебнем посыпана. Щебень под ногами громко стучит. Шли со стороны. Оттуда никто из своих появиться не должен был бы. Спрятав бутылки под крыльцо, Алексей выключил свет и стал ждать.
Темный массивный силуэт появился из-за остатков недоломанного трактором дяди Лени сарая. Двигался неторопливо и как-то неуверенно. Поглядывал в сторону бани. Даже остановился в раздумье, потом снова пошел. Но у калитки остановился. Только тут Алексей узнал немного неуклюжую походку брата Михаила.
– Что ночами гуляешь?
– Ты не спишь? – вопросом на вопрос ответил Мишка.
– Сплю… И во сне тебя вижу… – ласковости в голосе Алексея, равно как и зевоты, слышно не было. – Не понимаю только, почему ты без кола…
Мишка от такого привычного ему приема расслабился и подошел.
– Да тут вот подумалось нам с батей… Вдруг эти опять приедут… А ты в бане… Баню-то закрыть просто… И не выберешься…
– Я сам, считаешь, не додумался? – без усмешки сказал Алексей. Но тут же понял, что слишком в штыки встречает доброту брата, и постарался исправить положение. – Я на чердаке отдыхал… Только не спится… Глаза закрою, они передо мной…