Открыв дверь спальни, Гримстер увидел, что Лили читает, сидя в постели. Она уронила книжку на пол, протянула навстречу руки и воскликнула горячо и без тени смущения:
– Джонни, милый! – Она была в зеленой ночной рубашке с черной бархатной отделкой на рукавах и воротнике – подарок миссис Хэрроуэй на день рождения во Флоренции.
На следующее утро Крэнстон отвез их в Эксетер; Гримстер и Лили сели в арендованную машину и поехали. Лили от души веселилась. Движение, ощущение действия, растущее чувство к Джонни приносили счастье. Несомненно, только от любви может женщина сделать то, что сделала она. Она рискнула всем и могла получить отказ или потерпеть неудачу в попытке избавиться от хватки Гарри, явно не столько любящей, сколько властной, часто повелительной и эгоистичной. Слава богу, ничего этого нет в любви Джонни. Не считая некоторых моментов в постели, он почти застенчивый… нет, сдержанный… но всегда любящий и учтивый. Настоящий джентльмен – не то что Гарри… В Гарри было что-то заурядное, порой грубое, особенно когда они занимались любовью. А что он придумал с той пятницей!.. Как ей повезло, что рядом оказался любящий Джонни!
Гримстер довел машину до Тонтона и поставил в гараж, который хорошо знал. Объяснив Лили, что сейчас они всего лишь принимают обычные меры предосторожности – теперь-то она должна признать их разумными, – потому что Департамент не хочет ни малейшего риска в деле Диллинга, он повел ее с чемоданами в другой гараж, где заказал – заранее, по телефону из Лондона, – другой автомобиль. Гримстер был спокоен. Сэр Джон, несомненно, пошлет за ним «хвост», однако слежку наверняка начнут только от отеля «Рандольф» в Оксфорде. А в «Рандольф» они не поедут. Гримстер уже заказал – из Лондона – комнату в «Антробус Армс» в Эймсбери – милях в тридцати от коттеджа, который Диллинг снимал для Лили. Сэр Джон, когда узнает, что след потерян, одобрит – Гримстер всего лишь принимает меры безопасности, которые обязан принимать первоклассный оперативник. Если сэр Джон хотел устроить слежку, того же хотели люди Гаррисона; оторваться от одних – значит оторваться и от других. Но все же, чтобы не злить понапрасну сэра Джона, Гримстер остановился по пути и отправил личное письмо, приготовленное накануне: «Соображения безопасности, растворяюсь. Доложу в течение сорока восьми часов. Дж. Г».
Получив на следующее утро это письмо и доклад, что Гримстер и мисс Стивенс не регистрировались в «Рандольфе», сэр Джон ничуть не удивился. Именно этого он и ожидал. Понимал сэр Джон и то, что нет смысла ставить человека следить за коттеджем Диллинга. Хотя мисс Стивенс должна была везти Гримстера по маршруту от коттеджа, ясно, что Гримстер начнет от точки, расположенной достаточно далеко.
Поздно ночью, после страстных объятий, Лили устроилась на сгибе левой руки Гримстера, и он сказал:
– Тебе будет легче, если завтра сама сядешь за руль?
– Может быть. Но я помню почти все и достаточно ясно, Джонни. Мне казалось, ты должен был спросить меня раньше.
– Нет. Я хочу, чтобы все было для тебя свежо, когда мы поедем. Так ты будешь вспоминать, что говорил и делал Диллинг.
– Он не делал ничего до самого конца – когда оставил меня.
– Как часто вы останавливались?
– Только раз – обедали. Нет, еще днем – на заправке. И потом, чуть позже, еще раз.
– Где вы обедали?
– В Эйлсбери.
– Точно?
– Да. Мы там бывали прежде.
– Но до того не останавливались?
– Нет.
– Гарри брал с собой что-нибудь из коттеджа?
– Да. Лопатку и чемоданчик.
– Какой чемоданчик?
– Ну… такой, плоский.
– Кожаный?
– Нет. Из светлого металла.
– Ты видела его раньше?
– Пару раз. Он привез его из Лондона.
– А что было внутри?
– Хоть убей.
– Ни разу не пыталась заглянуть внутрь?
Лили помолчала в темноте и рассмеялась:
– Ну, пыталась один раз. Было заперто.
– И обратно он его не привез?
– Он вышел с чемоданчиком и лопаткой, а вернулся только с лопаткой. Недалеко от дома мы остановились, он вышел и выбросил лопатку в пруд.
– И ничего не объяснял?
– Нет.
– Тебе это не показалось странным?
– Для Гарри? – Лили засмеялась. – Он что-то сказал про людей, которые могут по земле на лопате определить, где ты копал. Наверное, шутил.
– Гарри часто обходился с тобой как с мебелью, – заметил Гарри. – Почему ты позволяла ему?
– Не знаю… Потому что он был добр ко мне. Я была совсем наивной. Он показал мне, что в жизни есть много всякого, помимо прилавка в маленьком городке… – Лили помолчала. – И, думаю, ленивой. Зачем восставать против него, когда он так заботился обо мне… – Лили подвинулась ближе. – Джонни, ты правда меня любишь? Да, я понимаю, что все началось странно – с кольца и всех этих дел Гарри, но ведь каким-то образом должно было начаться, да?
Понимая, что ей нужно, Гримстер притянул ее поближе и сказал:
– Ты знаешь, что я люблю тебя. Люди не выбирают, как им встречаться, сближаться и влюбляться. Не важно, как это происходит, просто радуйся.
Он физически почувствовал, как удовольствие разливается по ее телу. Мелькнула мысль: если повторять что-нибудь самому себе достаточно долго, это станет почти правдой – если быть такой, как Лили.
Из темноты к его плечу придвинулась щека, и Лили вдруг спросила:
– Джонни, у тебя много денег?
– Прилично. Хотя я не богач.
– А если я стану богатой – это будет иметь значение? Я ведь могу получить груды золота от бумаг Гарри?
Гримстер рассмеялся:
– Можешь. Только сначала получи. И в любом случае это ничего не изменит. А теперь все, тебе пора спать. Завтра у нас долгий день.
Но он сам заснул раньше ее. Лили лежала в темноте и думала, как ей повезло. Может, ей была уготована такая судьба – всегда приземляться на ноги. Сначала был Гарри, теперь – Джонни. Их, конечно, нельзя сравнивать. У нее ни разу не возникло чувства, что Джонни использует ее, как бывало с Гарри. Джонни всегда добр и внимателен, с ним ей хорошо, она чувствует себя личностью, и с того момента, как они начали спать вместе, она знала, что дело не только в ее теле. Он любил ее и хотел ее всю. В общем-то это неудивительно. Мужчине нужна женщина, чтобы любить, как и женщине нужен мужчина; с того момента, как он потерял Вальду, сам не зная того, он искал кого-то, как и она. В этом они очень похожи – они жаждали и искали любви. Когда-нибудь он расскажет о Вальде. Спрашивать не нужно. Он сам расскажет, когда будет готов, и тогда в нем не останется печали, не останется настоящих чувств к Вальде, как у Лили не осталось уже настоящих чувств к Гарри. Воспоминания – да. Но не чувства. И все же надо признать, что Гарри был добр к ней, хотел, чтобы у нее было все… Если она действительно получит деньги… Нужно быть осторожной первое время, если у нее будет больше, чем у Джонни. Мужчины иногда такие странные… Как ее отец – он буквально взбесился, когда мама устроилась на работу, пока его не было…
Лили в темноте строила безупречное будущее. О другом она и думать не желала.
На следующее утро они доехали до Эйлсбери и там пообедали. Лили с Гарри были здесь в феврале, когда темнело гораздо раньше. После Эйлсбери за руль села Лили и направила машину на северо-восток, в сторону Лейтон-Баззарда. Это название она сразу узнала, однако после Лейтон-Баззарда названий не помнила.
– Было еще местечко, куда мы заехали, – где-то недалеко. Не помню названия, но узнаю, когда увижу указатель в Лейтон-Баззард. Оттуда недалеко – миль шесть-восемь.
Гримстер не стал настаивать, память у Лили была хорошая, только спросил:
– Который был час, когда вы приехали туда?
– Ну, было темно, часов в шесть-семь. Помню, за Лейтон-Баззардом Гарри велел остановить машину, и мы просидели час или больше. И помню, в машине стало холодно, так что мы завели мотор, чтобы включить печку.
В Лейтон-Баззарде – было примерно полчетвертого – Лили сразу нашла среди указателей нужный.
– Вот он. Вот куда мы ездили. Вуберн.
Она направила машину налево – в сторону севера, и Гримстер сказал:
– Странно, что ты не запомнила такое название.
– А что, в нем что-то особое?
Гримстер улыбнулся:
– Пока забудь. Сколько вы ехали после Вуберна?
– Недолго, милю или две. Я наверняка вспомню дорогу; мы остановились у коттеджей. Там тоже было забавное название. Увижу – узнаю.
Вуберн. То, что название ничего не говорит Лили, удивило Гримстера. У самого города располагалось Вубернское аббатство и обширное имение с парками и озерами – собственность герцога Бедфордского, который создал громадный комплекс и открыл его для публики, превратив в знаменитый аттракцион для туристов. Но удивление удивлением, а Гримстер был доволен, что посадил Лили за руль, и ждал, куда она теперь его завезет. Затем ему вспомнилось, как Прингл упомянул, что работал в дорожно-строительной компании в Блетчли. А Блетчли всего в нескольких милях от Вуберна, на границе Бедфордшира и Бакингемшира. И Диллинга поймали пьяным за рулем в этих краях…
Гримстер частенько ставил себя на место другого, пытался мыслить так, как мыслил бы другой, с его воспитанием, друзьями и характером. Теперь он знал Диллинга. И, похоже, знал, почему Принглу достаточно было бы только карты-схемы.
Въехали в Вуберн, в самый центр.
– Ты уверена, что нам сюда? – спросил Гримстер.
Лили кивнула:
– Я помню эти ворота. Сейчас слева должна быть какая-то вода, вроде озера. Помню, светила луна. А может, звезды.
Ее глаза были устремлены на дорогу, по которой вместе с ними двигалось несколько машин – посетить аббатство. Но, достигнув правого поворота к аббатству, Лили не повернула, а поехала прямо.
– Здесь мы точно поехали прямо. А что это за аббатство? Что-то вроде парка отдыха?
– Вроде того.
После некрутого подъема впереди показался левый поворот; машины впереди сворачивали туда. Лили тоже повернула и пристроилась в растянувшуюся очередь. На указателе значилось: «Вуберн. Царство диких животных». Слева от дороги земля уходила вниз, и виднелась вереница машин, ползущих вдоль высокой сетчатой изгороди – границы «Царства диких животных». Потом деревья загородили обзор, и Лили без всякого оживления сказала:
– Вот здесь. Там что-то вроде гостиницы; прямо позади мы и остановились.
Впереди и справа от дороги стоял невысокий белый домик. Подъехав, они увидели табличку «Приют Трусселера».
Лили спросила:
– Что теперь?
Поворот налево вел к «Царству диких животных», но Гримстер велел Лили ехать прямо.
Она не задавала вопросов. Что бы Гримстер ни велел, она повиновалась. Она помогала ему. И ее единственная радость – делать все, что он скажет.
Немного дальше они вернулись в Вуберн и сняли комнату в «Бедфорд Армс». Гримстер оставил Лили – принять ванну и переодеться к ужину, – а сам спустился в бар. В коридоре он подобрал несколько брошюр, где описывались подробности аттракционов и достопримечательностей Вубернского аббатства и «Царства диких животных». Допивая первый стакан бренди, Гримстер уже окончательно понял, почему Принглу хватило бы карты из перстня, чтобы найти место, где Диллинг спрятал чемоданчик, знал, почему Диллинг сделал надпись «Que será, será» сверху карты, а главное – зачем нарисовал внизу червеобразное существо. И еще Гримстер знал, что похоронить чемоданчик Диллингу было не в пример проще, чем теперь достать его.
Глава 13
На следующий день Гримстер сказал Лили, что ему нужно утром уйти одному.
– Я пока не могу объяснить, почему не беру тебя с собой, расскажу, когда вернусь. Все, что тебе нужно знать – ты и сама наверняка понимаешь, – дело связано с чемоданчиком Гарри. Полагаю, у нас есть шансы его найти.
Лили было этого довольно. Он вел себя, как Гарри когда-то. Если ей следует что-то знать, он в свое время сообщит. И правильно. В конце концов – и их личные отношения тут ни при чем, – он государственный служащий, он должен выполнять свою работу, а совать свой нос в мужскую работу ни к чему. Она с удовольствием почитает журнал или книгу в вестибюле гостиницы – до утреннего кофе, а может, поедет займется волосами. Впрочем, Джонни посоветовал из гостиницы не выходить.
С утра лишь редкие машины проезжали мимо больших загонов «Царства диких животных», где на свободе разгуливали африканские антилопы, водяные козлы и белые носороги, мимо обнесенных густым проволочным забором владений гепардов и львов и дальше, мимо обезьяньего леса. Повсюду висели напоминания – не открывать окна машин, но, как и во всех подобных заповедниках, можно было остановиться и наблюдать за животными.
Гримстер дважды проехал по кругу, выехал на ближайшее шоссе М1 и поехал в Лутон – за покупками. Возвращаясь назад, он съехал с общественной дороги в аббатство и выпил чашку кофе в кафе «Летучая герцогиня», названном так в честь матери нынешнего герцога Бедфордского. Потом снова подъехал к воротам «Царства диких животных» и зашел в администрацию, выудив из бумажника карточку «Пресса». Он объяснил, что работает в лондонской газете и хочет получить информацию для серии публикаций. Ему дали всю необходимую информацию, он пообещал предупредить, когда материал будет готов к печати, и снова поколесил по «Царству». Уже трижды он проехал в двадцати ярдах от места, где покоился чемоданчик Диллинга. Откопать его официальным путем не составило бы труда. Достаточно разрешения от сэра Джона и телефонного звонка людям в аббатстве. Но официальных ходов Гримстер хотел меньше всего. Он должен достать чемоданчик сам, тайно.
После обеда он объявил Лили, что чемоданчик Диллинга спрятан в загоне львов в «Царстве диких животных» и что будут предприняты официальные шаги.
Она сказала:
– То есть ты нашел его только потому, что я тебя сюда привезла?
– Главным образом – да. Была и еще кое-какая информация… Как только ты показала, где остановил машину Диллинг, все совпало.
– Озарение? – Лили улыбнулась.
– Скорее, совпадение, – улыбнулся в ответ Гримстер. – Завтра мы достанем чемоданчик, и если внутри действительно такая ценность, как говорил Гарри, останется лишь договориться с Департаментом. Это, конечно, займет какое-то время, потому что они будут все проверять.
Лили подошла и села на ручку кресла Гримстера.
– Я разбогатею?
– Похоже на то. – Гримстер легко сжал ее колено.
– Ты не против, чтобы я была богата?
Совершенно искренне, хотя Лили этого не поняла бы, Гримстер ответил:
– Мне все равно. Хотя сейчас, ради твоего же спокойствия, вряд ли стоит заглядывать далеко вперед.
Лили рассмеялась:
– Осторожный Джонни! Говори что хочешь. Я заглядываю – и сколько вижу, ты там со мной. Что думаешь?
Гримстер притянул Лили себе на колени, обнял и поцеловал в подбородок.
– Если бы не нужно было идти заниматься делами, я бы тебе устроил…
Лили обнимала его и целовала, гладя грудь под пиджаком, и Гримстер не чувствовал к себе отвращения за роль, которую играл. Ее радость была искренней; теперь ему надо добиться, чтобы она получила то, что ей причитается. Когда он оставит Лили, она просто перейдет от роскоши счастья к роскоши крохотного горя. Чувства ее, конечно, всколыхнутся, но не настолько, чтобы вызвать сильный дискомфорт. Какое-то время она будет наслаждаться новой ролью, а потом снова станет обычной Лили. Сейчас она жила воображением, легкомысленно не замечая правды. Настоящее дитя. Однажды, почти наверняка, она полюбит настоящей любовью и познает ее истинные горести и радости… А может, и нет, ведь ее главные радости, похоже, всегда будут рождаться из притворства. Гримстер, хотя и был теперь свободен для любви, не любил Лили, однако порой, когда она отдавалась ему, а он – ей, она была нужна Гримстеру – немного приглушала голод от предвкушения встречи с сэром Джоном. Когда темнота смыкалась над кроватью, Гримстер погружался в предложенные тепло и страсть, и на время все мысли его покидали, и не было никаких чувств, только бурное плавление плоти. Вспыхнуло желание, и, хотя у него были дела, которые следовало сделать до ночи, он поднял Лили и отнес в постель, и они занялись любовью. Лили сначала смеялась и дразнила Гримстера, а потом ее вдруг охватил неутолимый голод. Как и его.
Он сидел в машине в двухстах ярдах от «Приюта Трусселера». Слева тянулась вереница машин к «Царству диких животных». По ту сторону дороги, за полосой травы шириной ярдов пятнадцать, шло высокое проволочное заграждение. Гримстер вынул из кармана карту из перстня и поднес зажигалку, подождал, пока пламя догорело до пальцев, и бросил остаток в пепельницу. Диллинг любил секреты, но обязательно оставлял четкие указания для того, кто понимал их или мог раскрыть с помощью настойчивости. Принглу хватило бы одного взгляда на карту. Для самого Гримстера в карте не было особого смысла, пока он не изгнал Диллинга из разума Лили и она не отвезла его к стоянке позади приюта. Оказавшись здесь, увидев парк, прочитав названия «Аббатство Вуберн» и «Бедфорд», Гримстер все понял. «Que será, será» – фамильный девиз Бедфордов. В Вуберне шагу нельзя ступить, чтобы не уткнуться в герб Бедфордов. «Что будет, то будет». Эти слова немедленно указали бы Принглу место, а точное положение было обозначено головастым изогнутым червяком внизу карты; Гримстер выяснил, что это знак зодиака – Лев. Прингл понял бы без труда; теперь, когда Лили его сюда привезла, понимал и Гримстер. За забором он видел засаженный дубами песчаный склон к извилистой дороге, проложенной через львиный загон, и петлю дороги, проходящей по флангам невысокого холма с песчаным карьером с западной стороны – заштрихованный участок на карте Диллинга. У вершины росли рядом два боярышника, а ниже по склону – еще два. К северу от верхней пары боярышников, обозначавших вершину равностороннего треугольника со стороной в тридцать дюймов, было место, где покоился чемоданчик – в песке, не глубже пары футов. Из расспросов в администрации Гримстер знал, что «Царство диких животных» открылось в мае этого года. В феврале, когда Диллинг приезжал закапывать чемоданчик, сетчатый забор еще не был завершен, а львов в загон привезли только за две недели до майского открытия.