- Ну... если он не просыпается каждое утро в одном месте, то я бы ему даже позавидовал, - внезапно говорит Стёпка. - Ты представляешь, сколько всего можно сделать? Перед тобой неисследованная планета. Натворил делов, а завтра все уже забудут. Можно посетить все страны, изучить жизнь людей на планете.
- Если б ещё деньги на это иметь, - усмехаюсь я.
- Умный человек сможет несколько месяцев понаблюдать за банком, изучить каждый миллиметр, а потом утром ограбить, днём купить билет, вечером вылететь и в полночь быть в Америке. Ну и пусть, что у тебя утром все деньги исчезнут, ты своего добился.
- Да, но моего опарыша умным не назовёшь, - усмехаюсь я и гляжу на качели у изгороди, на которых любил качаться Андрюшка, когда мы приходили в гости к Стёпке.
- Так было до настоящего двадцать третьего июля. Зацикленность в одном дне быстро разовьёт его интеллект. Сам вспомни, как его изменили двадцать три пребывания в одном дне. Умно разговаривал?
- Как ботаник, - улыбаюсь я, и печаль вдруг толкает сердце.
- Ну вот. К тому же, в твоих руках бессмертие.
- Это неплохо, да, но мне кажется, что мелкий просыпается всё время в одной кровати, - отвечаю я. - Ну сам подумай, если его арестуют за ограбление банка, посадят за решётку. А утром всё вернётся на двадцать третье июля. Представь, как утром сокамерники уди-вятся. Откуда ни возьмись тут появляется новый мальчишка.
Стёпка какое-то время делает мелкие глотки колы, а потом говорит:
- Скорее всего, ты прав. Я бы это объяснил иначе. Постоянство пространства, вот как. Однозадачность матрицы пространства.
- Во! Точно! Я знаю слово матрица! - усмехаюсь я.
Стёпка выплёвывает смешок, приоткрывает один глаз и косится на меня.
- Не расстраивайся, - говорит он. - Главное, знать, что твой брат жив. А остальное... ос-тальное - это лишь печаль от расставания.
- Да, - вздыхаю. - К тому же, остаются ещё подлые пять процентов.
Когда мы со Стёпкой расстаёмся, темнеет, а я стою на лужайке перед домом, оглядываюсь и говорю:
- Стёпка, а мы точно с тобой не психи?
Друг задумчиво заводит глаза, а потом говорит:
- До смерти мамы я бы сказал, что мы однозначно психи, но после её смерти, мне кажет-ся, что вокруг всё неправильное. Я люблю думать логически, и раньше я знал, что такое смерть, и что ей не нужен пригласительный билет, но...
- Но одно дело знать, а другое - видеть её своими глазами, - перебиваю.
- Да, - кивает Стёпка. - Теперь мир кажется мне алогичным. Так что, раз уж на то пошло, то это мир сошёл с ума, а не мы.
Я задумываюсь.
- А знаешь, ты прав. Я даже готов отправиться в прошлое за своим братом. Я такой пус-той, что не удивлюсь уже ничему и нисколько!
В тот вечер я ошибался.
****
Следующее утро будит меня настойчивым звонком в дверь. Я барахтаюсь в кровати словно черепашка, которую перевернули на спину. Мне кажется, что во мне живёт злобный демон, преследующий единственную цель: запутать меня во сне. Я часто просыпаюсь в неестественных позах, когда левая рука ничего не чувствует, правую ногу пронзают миллионы иголок.
Надевая в спешке джинсы, путаюсь в них и падаю. Теперь мой разум уже проклинает звонившего. И колокольчик страха тренькает только на лестнице. Подождите, а я разве кого-то жду?
Неслышно проношусь мимо проёма в гостиную, в долю секунды оглядываю её. Никого. Ни матери, ни отца, который, понятное дело, на работе. В дверь ещё раз звонят, и я зами-раю, заставляя себя не дышать. Возле двери в куске стены есть окно, в него я всегда смотрю, прежде чем открываю дверь. Мои шаги шепчут за угол, пальцы едва заметно отодвигают занавеску, а лаз планирует увидеть того Буратино в оранжевой кепке и круглых тёмных очках, но...
На пороге Серый. Он держит в руках какую-то коробку. Я облегчённо вздыхаю и открываю дверь.
Окинув мой голый торс, Сергей хмурится:
- Ты только проснулся?
- Ну да, - вяло тяну я, и пробираюсь в глубь кухни, хочу пить. Чего-нибудь сладкого и калорийного, пожалуйста.
Серый входит внутрь, и закрывает ногой дверь.
- Уже одиннадцать часов утра.
- Да, я люблю поспать, - равнодушно отвечаю, выбирая в холодильнике между апельси-новым и ананасовым соками.
- А мы со Стёпкой уже на ногах.
Я хватаю пакет с картинкой распиленного ананаса, и оборачиваюсь как раз в тот момент, когда Сергей ставит обёрнутую в грубую бумагу коробку на стол.
- Это мне? - удивляюсь я, отрывая губы от холодного напитка. Чтобы совершить последнее действие, пришлось приложить неплохую силу воли.
- А? Да, - растерянно кивает Серый.
Я смешливо хмурюсь.
- Ты мне даришь подарок?
- Я? Что? Нееет, - Серый смеётся и качает головой. - Эта штуковина стояла у тебя на по-роге, судя по адресу и фамилии... Ты Артём Бреус?
- Ха-ха, как смешно, - кривляюсь я, шагаю к столу и протягиваю к себе коробку.
- А я вообще за сахаром зашёл. Я готовлю Стёпке завтрак, а сахара нет. До Грозди далеко ходить, а Стёпка проснулся уже час назад.
На коробке медицинским росчерком значился мой адрес и фамилия с именем.
- Ты брату завтрак готовишь? Понятно, в кого он такой заботливый.
- А что? - хмурится Серёга. - Ну подумай сам. Если не я, то кто?
Посылка на секунду теряется из моего внимания, я глотаю сок и опять насмешливо смотрю на Серого.
- Пусть сам готовит, приучается к самостоятельности, - говорю. - А иначе Стёпка избалуется, сядет тебе на шею и будешь за него всё делать. Впрочем, ты уже домашку за него решаешь. Всё. Поздно. Ты - раб своего мелкого узурпатора.
Я, конечно, троллю, но Сергей, кажется, принимает это за чистую монету.
- Между прочим, он обо мне тоже заботится, - Серый гордо отмахивается рукой, подчёркивая, что я дурак в их отношениях. - Сам подумай. Кто тебе друзья в школе? Они не придут к тебе ночью, если беда случится. Любить надо тех, кто спит за стенкой, а не в соседнем доме.
Улыбка вдруг умирает на моём лице, и я опять с болью вспоминаю Андрюшку.
- Извини, - говорит Серёга.
Я отпиваю сока, чтобы проглотить ком в горле, машу рукой и сосредотачиваюсь на по-сылке.
- Забудь. Мне интересно, кто меня так любит, что подарки шлёт.
Посылка представляла идеальный куб, со стороной в мою ладонь. Неожиданный сюр-приз завёрнут в бумагу миндального цвета и подвязан бечёвкой.
- Тут нет обратного адреса, - пожимает плечами Серый, старательно переводя тему.
- Сахар в шкафу. Отсыпь в любую банку, - не глядя киваю я, решительно закручивая пакет с соком и ставя его на стол.
Пока Серый копается в шкафу, я поднимаю посылку, оглядываю со всех сторон и даже чуточку трясу. Она лёгкая, будто внутри пенопласт. Что ж, пока не посмотришь - не узна-ешь. Я пытаюсь разорвать бечёвку, но не тут-то было.
- Тебе помочь? - спрашивает Сергей, появляясь в области моего зрения.
- Пожалуй, - киваю.
Серый ставит на стол банку с сахаром и хватается за бечёвку, а я пока звеню ящиками кухонной мебели в поисках маленького ножа.
- Прочная, собака, - пыхтит Серёга, пытаясь разорвать верёвку. - Давай нож.
- На, - протягиваю и вдруг звонит телефон.
Стационарный! Тот самый, который уже никому не нужен, который висит на стене перед кухней только для посыла кого-нибудь в задницу. Поглядывая, как ловко Серый разрезает бечёвку, я пячусь и снимаю трубку.
- Артёмка у телефона, - отвечаю.
- Ты чего трубку не берёшь?! - тон голоса Стёпки повышен и немного тревожен.
- А... как... а, понимаю, у меня телефон наверху. Твой братец разбудил меня.
- Серый там?
Я смотрю, как Сергей раздирает бумагу и отвечаю:
- Да, за сахаром пришёл. Ты так оголодал, что не можешь...
- Посылку получал сегодня? - перебивает меня Стёпка. Теперь его голос по-настоящему тревожный.
- Ну да. Вот, Серёга её открывает.
А потом Стёпка визжит так, что мне приходится отнять трубку от уха:
- НЕ ОТКРЫВАЙТЕ ЕЁ!!!
Я думаю лишь секунду. Не знаю, какой из инстинктов срабатывает, но я немедленно кричу Сергею:
- НЕ ОТКРЫВАЙТЕ ЕЁ!!!
Я думаю лишь секунду. Не знаю, какой из инстинктов срабатывает, но я немедленно кричу Сергею:
- Серый! Стоять!
Тот замер, отдёрнув руки от посылки и подняв их, будто сдаётся. Куб медленно падает на бок, повернувшись ко мне уже открытой частью. За ним я вижу чёрную стенку. Кажется, ещё одна коробка.
Возвращаюсь к разговору со Стёпкой.
- Да, всё выполнили, как ты сказал. А что случилось? Тебе на мыло что-нибудь прислали?
- Слушай, - Стёпка дышит неровно. - Вы должны прийти сюда. Ко мне. Немедленно.
- Ну хорошо, хорошо, - хмурюсь я, но пока что ещё не пугаюсь.
- Посылку забери. Не оставляй её дома. Могут найти твои родители и вскрыть. Тогда, кроме брата, у тебя ещё и родителей не будет.
Вот теперь я пугаюсь.
- Да что там, бомба что ли?
- Тогда б ты со мной сейчас не говорил. Там хуже. Хорош лясы точить. Идите ко мне не-медленно.
После того, как трубка легла на рычаг, я шагнул в кухню. Пугать Серого я не хотел, по-этому просто усмехнулся и произнёс:
- Кажется, твой брат сильно голоден, поэтому он кричит. Сейчас пойдём к вам.
Серёга хватает баночку с сахаром со стола и хмуро произносит:
- Пойдём быстрее, а то твои глаза выдают твою ложь.
Я вздыхаю, поджимаю губы, хватаю посылку со стола, и мы выходим. Я даже не одеваюсь. На улице немного жарит солнце, и приходится прищуриваться от яркого света.
Стёпку я замечаю как только мы проходим от ворот моего дома пару шагов. Он уже ожидает нас на углу своего чертога. Серёга не выдерживает и почти переходит на бег, и я позволяю ему обогнать себя. Всё равно Стёпке сейчас нужен не завтрак, а то, что у меня зажато в руках, я уверен.
Впереди фигура мачо Серёги склоняется над Стёпкой и что-то спрашивает. Я даже чи-таю по губам: Ты в порядке? Что случилось?
Но Стёпка, конечно же, не отвечает на оба вопроса. Без меня ничего не произойдёт.
Когда я приближаюсь к братьям, вид друга меня чутка пугает. Бледный, а ещё эти странные жесты: правая рука потирает левую, вот-вот пальцы оторвёт. Такого за Стёпкой я раньше не замечал. Взгляд, с которым друг косится на посылку, зажатую в моих руках, принадлежит человеку сошедшему с ума от ужаса. Почти как Андрюшка двадцать третьего июля.
- Осторожно, - просит он. - Ребята, - Стёпка снуёт по нам взглядом. - Вам очень сложно будет понять, что здесь происходит...
- Ты не тяни, что с тобой случилось? - спрашивает Сергей, тоже начинающий бледнеть.
- Особенно тебе, - говорит Стёпка, косясь в сторону брата. - В общем... - он задумывается. - Пойдёмте со мной. Я тоже получил сегодня такую посылку. - Стёпка входит во двор дома и движется не к двери, а к правому фасаду. - Я открыл её. Но знаете. Мне повезло. Она случайно выскользнула из пальцев и упала дном ко мне. Ну в принципе, поэтому я жив. Иначе, я бы уже не звонил тебе. Вам. Я и так еле вышел из комнаты...
- Стёпка!!! - Я останавливаюсь и хватаю друга за плечо. Разворачиваю к себе. Мы уже между вьюном павой изгороди и фасадом. - Что с тобой случилось? Ты несёшь какой-то бред.
Очки Стёпки чуть съехали, а глаза вдруг заморгали и наполнились слезами. Когда друг поправляет очки, я вижу, как трясутся его пальцы, и теперь мне правда становится страшно.
- Тёмка, ты не понимаешь, - он хватает меня под локоть и сильно сжимает. - Я вот только что чуть не умер. Вот прямо несколько минут назад. Меня спасло просто чудо.
- Да расскажи же ты! - молит Сергей, всё ещё сжимая в руках баночку с сахаром. Маленькую, сделанную на манер тех горшочков, в которых Винни-Пух таскал мёд.
Стёпка безумно оглядывает нас, потом вдруг вздыхает и совершенно спокойно говорит:
- Сами посмотрите. - Он снова идёт вперёд и говорит. - Я проснулся раньше тебя, Серый. Вышел на крыльцо. Вижу - стоит посылка. Читаю, там моё имя. Отношу в комнату. Тут ты. Я говорю, что хочу завтракать. Ты говоришь, сахара нет. И идёшь к Тёмке, а я иду открывать посылку. - Стёпка останавливается у одного из окон дома, даже не представляю, куда оно ведёт. - Бечёвка прочная, а у меня в комнате её нечем перерезать, поэтому, я сразу иду в кабинет отца. Там канцелярский нож у него есть на столе.
По попыткам Сергея заглянуть в окно понимаю, что мы как раз стоим у кабинета отца.
- Ну в принципе, я её открыл, а там чёрная коробка с кнопкой на боку. Я дурак. Я же должен был сразу понять. Ни обратного адреса. Ничего. Не надо такое нажимать. Но любопытство же...
- Да что там такое? - Сергей отодвинул Стёпку и уставился в окно. Честно говоря, я уже сам жадно вылавливал тени в комнате.
- Ну вы смотрите, а я буду рассказывать, - продолжил Стёпка.
Я подбегаю к окну и липну лбом к стеклу, прикрывая глаза ладонью свободной руки.
- От стола, на который упала коробочка, до двери я шёл секунд десять. Это были самые страшные секунды моей жизни.
За стеклом я вижу кабинет главы семьи Герундовых. Обычный, нетронутый, даже бумаги на столе лежат по порядку.
- Просто, пока я отступал, я видел, как дрожит коробка, и хочет встать на донышко, - продолжает Стёпка.
Вон та самая коробка. Стоит на отцовском столе, открытая и пустая.
- Но я успел выйти вперёд. Да. Наверное, от смерти меня отделяла миллисекунда.
Серый отрывается от стекла и смотрит на Стёпку.
- Я ничего не понимаю.
Я в последний раз окидываю взглядом чистый кабинет аккуратиста, потом оборачиваюсь и говорю:
- Да, мы ничего не понимаем.
Стёпка внезапно улыбается и опять пугает. В сочетании с испуганным взглядом опять получается гримаса моего брата на двадцать третье июля.
- Посмотрите на клетку, - говорит он.
Отец Стёпки держит в кабинете двух канареек в клетке у окна, объясняя, что под птичье пение ему работается продуктивнее. Он представляет себя в летнем лесу и нервы успокаиваются, мысли упорядочиваются. Мы с Серым снова липнем к стеклу.
- Где канарейки? - хмурится Сергей. Клетка оказывается пустой, запертой и пустой.
- Вы к прутьям приглядитесь, - насмешливо просит Стёпка.
Я внимательно оглядываю клетку и ничего не замечаю, хотя... тёмное пятно справа от дверцы на прутьях. А ещё на донышке клетки с десяток перьев, хотя последние могли нападать уже давно.
- Вы только послушайте, - говорит Стёпка. - Я же рассказываю. От стола до двери я шёл десять секунд.
Я кошусь в сторону друга, ничего не понимая. Зачем мне нужно знать, сколько он шёл до двери?
- Послушай, я пойду в кабинет отца и всё расследую, - говорит Сергей.
- И умрёшь сразу, как только откроешь дверь, - кивает Стёпка.
Пока Сергей что-то мямлит, меня внезапно осеняет. Я щёлкаю пальцами и говорю:
- Почему так долго?
- Чего? - удивляется Сергей.
- Десять секунд от стола до двери. Да это же... Тут за секунду можно пройти. И почему?... - Я снова прилипаю к столу. - Она стоит на донышке? Хотя ты сказал, что упала она на бок.
- Что тут творится? - вздыхает Сергей, а потом топает ногой и повышает голос: - Я ничего не понимаю!
- Оно действует только на живое, - говорит Стёпка. - Когда коробка открылась и упала раззявленной пастью к окну, я почувствовал, что меня тянет к столу как магнитом. Я вско-чил и отступил от коробки. Знаете, как это сложно было сделать? На ногах будто гири. Причём, тянут они не вниз, а в сторону стола. Я принялся сопротивляться. Ну это всё за долю секунды происходило. И я успел увидеть, что папины канареек на секунду припечатало к клетке. Они чирикнули. А потом их разнесло в фарш сквозь прутья, и куски засосало в коробку. Потом она начала подрагивать, пытаясь встать на донышко, а я отступал. Десять секунд. Знаете, за десять секунд я испытал такой ужас, какой не испытывал за всю жизнь. Я стоял против силы, почти с нулевого вектора направления силовых лучей. И в то же время, меня тянуло туда как огромным магнитом. А если б коробка перевернулась до того, как я вышел, то я оказался бы в волновом радиусе силовых полей. Вы предполагаете, что со мной было бы? - Я мрачно качаю головой. - Думаю, я уже не смог бы сопротивляться, и случилось бы то, что в фантастических фильмах показывают, когда в космосе вдруг маленькая дырочка в обшивке корабля возникает. Команду с невероятной силы присасывает к этой дырочке, а потом через неё вытягивают всего человека.