Все остальные просто стояли и слушали, не произнося ни слова. Судя по всему, им было не привыкать. Стражники несли стражу, секретари записывали, но никто не казался удивленным.
А те двое, что стоят подле трона — они-то что тут делают? Зачем здесь Всезнайка и Фараш инит Керр, судя по всему, выступающие в роли советников? Задача Всезнайки как Избранного следить за Лордом-Чародеем, а не помогать ему в реализации каких бы то ни было планов, а бывший Вождь, по идее, должен жить в опале в какой-нибудь дыре.
Но вот они оба тут.
Спросить у них в присутствии посторонних прямо, что они тут делают, казалось невежливым. Меч решил некоторое время придерживаться темы дорог.
— Зачем… — Он осекся, прочистил горло и перефразировал вопрос: — Как тебе пришла в голову мысль приказать строить эти дороги?
— Ну, так это же с твоей подачи, — снова ухмыльнулся Лорд-Чародей. — Тогда, на совете в холмах Гэлбек, когда меня избрали Лордом-Чародеем. Ты тогда спросил, зачем вообще теперь нужны Лорды-Чародеи, раз нет больше бродячих колдунов. И заявил, что нам следует поглядеть, что будет без Лорда-Чародея.
— Я помню, — осторожно ответил Меч. — Но они все равно избрали тебя новым Лордом-Чародеем.
— Да, избрали, и тогда я полагал, что это разумно. Но после некоторых размышлений пришел к выводу, что ты был прав. Пора менять всю систему целиком. Она себя изжила. Мне незачем тратить время на поимку убийц и управление погодой. Простые мужчины и женщины вполне могут сами отлавливать преступников, с небольшой помощью. А погода и сама может о себе позаботиться по большей части. Я не хочу сказать, что пренебрегаю этим, отнюдь. Я делаю свое дело и управляю ветрами и дождем, не переживай.
— А я и не переживаю, — хмыкнул Меч.
— Но видишь ли, в чем дело: существует огромное сосредоточение волшебной и политической мощи в лице Лорда-Чародея — на данный момент в моем лице, — а мы никак ее не используем, только для поддержания старого уклада, давно пережившего свое предназначение. Так что я решил поразмыслить, а на что еще ее можно использовать, чтобы сделать Барокан лучше для нас. Я посовещался с советниками, и мы надумали расширить сеть дорог от Среднеземья. Среднеземье ведь наиболее богатый регион Барокана, и самая очевидная тому причина — относительная легкость передвижения, а значит, и большой объем торговли. Так что строительство дорог показалось нам лучшим, что мы можем сделать.
— Твои советники. — Меч моргнул, затем глянул на бывшего Вождя, стоящего слева от Лорда-Чародея.
— Да, я решил спросить совета у Фараша инит Керра. Я знаю, что у вас с ним возникли некоторые разногласия во время кампании по устранению Темного Лорда, но тем не менее он был Вождем Избранных добрый десяток лет. И мне подумалось, что у него может оказаться несколько полезных идей. А он охотно согласился ими поделиться.
— Да уж наверняка, — сухо заметил Меч.
Фараш инит Керр, когда еще был известен как Вожак, делал предложения и предыдущему Лорду-Чародею и попытался заманить остальных Избранных в ловушку в донжоне Темного Лорда. Они вдвоем с Темным Лордом планировали стать абсолютными правителями Барокана. Даже еще до этого заговора Фараш использовал волшебную силу убеждения, присущую Вождю Избранных, чтобы сделаться хозяином Двойного Падения в комплекте с дворцом и гаремом девушек-рабынь.
Но Меч не стал никому об этом рассказывать. Он просто вынудил Фараша отказаться от своей роли и магии, и тогда полагал, что этого достаточно.
Судя по всему, он крепко ошибался.
Неужели новый Лорд-Чародей ничего об этом не слышал? Неужели никто из обитателей Двойного Падения не разнес новости? Меч полагал, что эта история станет известна по всему Барокану в считанные месяцы.
Но сейчас, когда он вдруг задумался, то понял, что в Безумном Дубе ни разу не слышал даже намека ни на что. А сам он никому ничего не рассказывал. Ему не хотелось вспоминать лишний раз о своих приключениях.
Неужто Фараш каким-то образом ухитрился сохранить все в тайне? Даже после того как отказался от своей роли Избранного? Или Артилу, Красному Магу, нынешнему Лорду-Чародею, попросту наплевать, что один из его советников с помощью магии поработил целый город?
И Всезнайка… Что тут делает Избранный Ведун?
Словно в ответ на его мысли Лорд-Чародей сказал:
— Я также отыскал Всезнайку, чтобы он сказал мне, предпринимались ли такие попытки прежде. И чтобы удостовериться, не перейду ли я этим границы моих полномочий. Мне вовсе не хочется, чтобы меня прозвали Темным Лордом и либо прикончили, либо вынудили уйти в отставку. А поскольку именно Избранные определяют, следую ли я правилам, то самым простым и логичным было попросту спросить вас, приемлемы мои идеи или нет, вместо того чтобы начать воплощать их в жизнь, а потом ожидать либо меча в брюхо, либо стрелы в глаз. Так что я посоветовался с Всезнайкой по всем основным моментам, и он заверил меня, что строительство дорог, мостов, переправ и каналов никоим образом не нарушает никаких установленных правил.
— Не сомневаюсь, — кивнул Меч. — Просто… Меня беспокоило, не может ли быть каких-нибудь непредвиденных последствий.
— Нет-нет, ничего такого страшного, я уверен. Конечно, лерры встревожены, и это порождает некоторые временные трудности, и мне известно, что это доставляет определенные неудобства жрецам, разговаривающим с леррами, но не вижу, каким образом это может нанести долгосрочный ущерб.
— А Летний Дворец? Это… Почему его так называют?
— Ну, по-моему, это очевидно, — хмыкнул Лорд-Чародей. — Особенно если побудешь тут, в Зимнем Дворце, в жаркий летний день.
Он потер бровь, и Меч заметил там капельку пота.
— Значит, он предназначается для тебя?
— Ну да, конечно. Я пытался смягчить летний зной, а также с помощью магии оградить себя самого от жары — ты удивишься, насколько трудное это дело и насколько вредит естественному порядку вещей. И, по правде говоря, я стараюсь как можно меньше прибегать к магии. Так что гораздо проще перебраться куда-нибудь, где попрохладней, а на горном плато уж точно прохладней. Не говоря уж о ветерке и отличном виде. Оттуда видно все вокруг на сотни миль! Так что я приказал построить Летний Дворец. Вообще-то мы переберемся туда на летний период уже через несколько дней, и я впервые использую его по назначению. Прежде я туда только наведывался.
— Но это же Верхнеземье! — возразил Меч.
— Ну да. Но верхнеземцы позволили мне его там построить.
Видимо, Лорд-Чародей не понял, что он хотел сказать. Меч попытался снова:
— Но это же не Барокан!
— Я знаю, — ответил Лорд-Чародей так ласково, будто разговаривал с ребенком.
— Но ты Лорд-Чародей Барокана!
— И оттуда вижу больше, чем отсюда. Вряд ли я заброшу свои обязанности лишь потому, что живу на вершине горы, а не у ее подножия. Я могу управлять ветрами, не забывай, и слететь вниз в любой момент, если срочно понадобится мое присутствие.
— Но… — Меч пытался подобрать слова. Насколько ему было известно, строительство дворца наверху не нарушает никаких законов и никому не причиняет вреда. Просто это казалось неправильным. Странно все это.
Он понимал, что существует какая-то простая фундаментальная причина, по которой Лорд-Чародей не должен покидать пределы Барокана и переезжать в Верхнеземье, но прежде чем он сумел ее нащупать, Лорд-Чародей продолжил:
— Если хочешь его посмотреть, я буду рад, если ты составишь нам компанию, когда мы туда поедем.
И снова Меч оказался застигнут врасплох. Некоторое время он молча смотрел на Лорда-Чародея, потом перевел взгляд на Фараша и Всезнайку, пытаясь что-нибудь прочесть на их лицах.
Он видел, что Фараш нервничает, Артил излучает гостеприимство, а у Всезнайки… Неужели просящее выражение? Но почему? Фараш скорее всего просто опасается, что вылезет наружу его прошлое, Лорд-Чародей явно хочет похвастаться своими достижениями и обеспечить поддержку Избранных, но почему в глазах Всезнайки такое отчаяние? Что Ведун хочет ему сказать или что хочет, чтобы он сделал?
Ну что ж, поездка на плато даст возможность пообщаться с ними со всеми, узнать побольше о происходящем. Не говоря уже о том, что он никогда не был в Верхнеземье. И потом — действительно интересно, какой вид оттуда открывается. Даже с обычного хребта открывается чудесный вид. Как же все это тогда выглядит с такой огромной высоты над Бароканом?
Лорд-Чародей выжидательно смотрел на него.
— С удовольствием, — произнес наконец Меч.
Глава 5
— Вполне естественно, что Лорд-Чародей и Избранные избегают взаимного общения, — заявил Лорд-Чародей, отбрасывая обглоданную косточку. — В конце концов Избранные в любой момент могут оказаться вынужденными убить Лорда-Чародея. Но если подумать — естественно это или нет, но от нашей совместной работы все только выиграют.
— Вот как? — Меч потянулся за кружкой пива. У него сложилось впечатление, что в Зимовье за столом подавали главным образом вино, и он подозревал, что сейчас пиво подают в его честь, поскольку он пришел из поселения, где выращивают ячмень.
Они сидели рядом за длинным деревянным столом в большом обеденном зале, увешанном по непонятной причине знаменами различных горских кланов. Меч узнал несколько, уже виденных им над гостевыми домами в западной части Зимовья. Он сидел слева от Артила. Справа от Лорда-Чародея сидел Всезнайка, а за ним Фараш инит Керр. По обе стороны центральной части стола и на самом его конце разместились придворные и официальные лица. По прикидкам Меча, всего на ужине присутствовало около тридцати человек, а прислуживали им не меньше десятка молодых женщин в одинаковом облачении черно-красных цветов Лорда-Чародея. У каждой двери стояли стражники.
— Ну конечно! — воскликнул Лорд-Чародей. — У вашей восьмерки есть удивительные магические способности, которые можно использовать для улучшения жизни в Барокане, но из-за традиционной разъединенности вы пользуетесь ими только для уничтожения Темных Лордов, когда те имеют несчастье появиться. — Он отхлебнул пива и продолжил: — Ты только подумай. Всезнайка помнит все правдивые истории, которые слышал. Да он куда лучше многотомной библиотеки! А Лучник! Он способен поразить любую цель, какую видит. Это можно использовать для передачи сообщений или документов через реки, или доставлять небольшие предметы быстрее, чем человек доставит бегом. Вождь обладает сверхъестественной способностью к убеждению. Она могла бы принимать участие в допросе преступников, тебе не кажется?
Меча слишком ошарашило местоимение «она», а Лорд-Чародей тем временем продолжал:
— К сожалению, я еще не придумал конструктивное применение для твоего дара. Ну, разве что ты захочешь стать капитаном моей гвардии. А я подозреваю, что эта должность не очень сочетается с твоими обязанностями Избранного. Должен признаться, это бы заставило меня понервничать! — Он рассмеялся.
Меч машинально улыбнулся, хотя вовсе не находил это смешным. Впрочем, в нынешнем расположении духа ему вообще вряд ли что-нибудь могло показаться смешным.
Не то чтобы Лорд-Чародей делал что-то действительно плохое. Штука в том, что он делал все иначе. У каждого человека в Барокане была своя роль, свое место в мире, свой способ соответствовать той великой и сложной форме жизни, которую создавали лерры. Люди знали, чего им ожидать от других. Но этот Лорд-Чародей все делал совсем не так, как можно было ожидать от Лорда-Чародея.
Он уже несколько раз упомянул, сперва в тронном зале, а потом и за столом, что старается как можно меньше пользоваться магией, чем весьма озадачил Меча. Почему это вдруг человек, в руках которого сосредоточена добрая половина всей магии Барокана, не хочет ею пользоваться? А еще он постоянно твердит об улучшении Барокана. Традиционно задача Лорда-Чародея защищать и охранять Барокан, а не улучшать его.
И вот теперь он еще упомянул о Вожде Избранных как о «ней». Меч не знал, что новый Вождь, сменивший Фараша, женщина. Это тоже шло вразрез с традициями. Задача Вождя вести Избранных против Темных Лордов, а это — традиционно мужская роль. Половина Избранных — Ведун, Ясновидец, Вор и Говорун — могли быть любого пола. Красавицей — естественно, только женщина, а Воином и Лучником — только мужчины, поскольку тут требовалась изрядная физическая сила.
Меч всегда полагал, что Вождем тоже должен быть только мужчина, но и сам не мог толком объяснить почему. Он относился с большим уважением к Старшей жрице Безумного Дуба, Верховной жрице, правящей Зелеными Водами, и всем прочим, но при этом все же считал, что Вождем Избранных должен быть мужчина.
Он не мог понять, что его больше беспокоит: пол нового Вождя или его собственная реакция на эту новость. И не мог отделаться от мысли, не поспособствовал ли этому выбору сидящий рядом с ним необычный Лорд-Чародей.
— В таком случае я немного удивлен, что ты все еще держишь возле себя Всезнайку, — заметил Меч. — В конце концов, хоть он и не носит меча, он все же один из Избранных.
— Меня вовсе не беспокоит присутствие Избранного как Избранного. Я не сделал ничего дурного, и если вы когда-нибудь решите, что я стал Темным Лордом, то я предпочту отречение смерти. Но вот если ты, мой дорогой Воин, будешь рядом со мной с мечом в руке, мне придется опасаться, не сработают ли твои инстинкты, если я совершу нечто такое, чего ты не одобряешь, и не начнешь ли ты действовать прежде, чем у меня будет шанс отречься.
— Все совсем не так, — буркнул Меч.
— Не так?
— Нет.
Лорд-Чародей покосился на Всезнайку. Тот кивнул:
— Не так. Квинтэссенция умения Воина — контроль, а не применение силы.
— Правда? Рад это слышать! — ухмыльнулся Артил, откинувшись на стуле.
— Ты обнаружишь меч у своего горла в ожидании дальнейших угроз или объяснений, но не получишь сразу удар в сердце, — спокойно добавил Всезнайка.
Улыбка Лорда-Чародея сделалась менее жизнерадостной.
— Если я вообще достану оружие, вместо того чтобы просто спросить, — в сердцах бросил Меч.
— А ты спросишь? — Артил заглянул ему в глаза.
— Зависит от ситуации, — честно признался он. — Я не хватаюсь за оружие по малейшему поводу.
— Да? А все легенды об Избранных утверждают обратное.
Меч удивился:
— Во время путешествия я зарабатывал себе на жизнь, показывая с помощью клинка всякие трюки, если ты об этом.
— Нет, я имел в виду рассказы о поединках, казнях и прочем.
— А что, есть такие рассказы? — изумленно моргнул Меч.
— Конечно, есть.
— Ни одного не помню, — заметил Всезнайка.
— Не помнишь? — повернулся к нему Лорд-Чародей. — То есть, иными словами, это все неправда?
— Все, что я слышал.
— Все-все?
— Не уверен, что вообще слышал хоть один, — ответил Всезнайка.
— Да наверняка слышал! Их десятки. И не только обычные сказания. Помимо обрывков истории, есть анекдоты о ревнивых мужьях, рассказы, где наш друг Воин выступает чудовищем, которым пугают детей, чтобы призвать их к порядку. Я всю жизнь их слышал, и вы наверняка тоже. Хотя я и понимал, что это преувеличения, но всегда полагал, что доля истины в них есть. Да они очень распространенные, вы просто обязаны были их слышать!
— Ни одного не помню, — отрезал Всезнайка.
— Значит, каждый рассказ о том, что Воин или Лучник убили людей в поединке или на турнире, или казнили кого-то еще, кроме Темного Лорда, — фальшивка?
— Судя по всему, да, — кивнул Всезнайка. — Я не помню ни одного.
— Ну надо же! Поразительно! — Лорд-Чародей снова повернулся к Мечу: — Тогда скажи честно, сколько человек ты убил?
Меч изумленно вытаращился на него:
— Одного.
— Только одного, и всё?
— Твоего предшественника.
— А! — Лорд-Чародей, казалось, пришел в замешательство. — И больше никого?
— Нет, больше никого. — Меч был настолько поражен реакцией Лорда-Чародея, что даже не слишком обиделся. Чуть поколебавшись, он все же решился задать в свою очередь вопрос: — А скольких убил ты?
— Ну… — отмахнулся Лорд-Чародей.
— Меньше, чем твой предшественник, смею думать.
— Уж конечно! Я вообще никого не убивал.
Меч кивнул, принимая ответ.
Лорд-Чародей некоторое время молча взирал на него, затем откинулся на стуле и отхлебнул пива.
— Как Избранный Воин ты мог бы убивать своих врагов безнаказанно, — наконец произнес он. — И я бы решительно ничего не смог поделать, поскольку мне запрещено причинять вам зло. Но мне интересен сам факт, что тебе такая мысль даже в голову не пришла.
— У меня нет… — начал было Меч, но осекся, заметив как внимательно прислушивается к разговору сидящий через три стула от него Фараш. — У меня есть только один живой враг, — поправился он, — и я сознательно решил оставить его в живых.
— Ага! Значит, у тебя нет соперников в любви, в детстве тебя никто не дразнил, никто у тебя ничего не крал, и никто тебя не обманывал?
Меч покачал головой. Он всегда был крупным и сильным для своих лет, и детство у него было вполне счастливым. Единственные, кто подшучивал над ним и поддразнивал, были его сестренки и друг-приятель Шутник, и Меч никогда не держал на них зла.
— Нет никого, кого бы я давным-давно не простил и с кем не помирился.
— Значит, ты незлопамятен.
— Хотелось бы думать, что да.
— Очень мудро с твоей стороны. Но согласись — довольно необычная черта для человека, которого Совет избрал на роль палача.
Меч, нахмурившись, уставился на свою кружку.
— Я не совсем чтобы палач. Моя роль несколько сложнее, так же, как и твоя не ограничивается лишь тем, чтобы обеспечивать дожди по расписанию.