Яна подошла к нужному дому и нажала на кнопку дверного звонка. Мелодичный звук разнесся по его внутренним помещениям. Яна подождала и обрадовалась, услышав шаркающие шаги.
Дверь открыла пожилая женщина в темном старомодном халате, наглухо застегнутом до последней пуговицы.
– Мне к хозяину, – проговорила Яна и приготовилась к пространному объяснению, но старушка махнула рукой, отступая внутрь и пропуская гостью.
Захлопнув за Яной дверь, она, что-то недовольно нашептывая, удалилась, причем, видимо, по своим делам, а вовсе не предупреждать ученого, что к нему пришли. Яна, немного постояв в темной прихожей, растерялась, так как ей навстречу никто не спешил. Подождав еще с минуту, гостья сама двинулась искать хозяина дома. Не возвращаться же обратно, не выполнив поручение!
Квартира была несколько странной – в ней не было ни столов, ни стульев, зато по всем стенам тянулись длинные полки со странными предметами на них. Не наблюдалось ни одной классической люстры, зато имелась подсветка полок из галогеновых лампочек. Почему-то Яну уже не удивило отсутствие в доме дверей – комнаты плавно переходили друг в друга. Так она прошла через несколько комнат, напоминавших музей, и несколько комнат, напоминавших старинную библиотеку, и наконец увидела человека, сидящего в инвалидном кресле и изучающего какой-то манускрипт, держа его в руке. Похоже, здесь, в этом помещении, стоял единственный стол, и то, наверное, для того только, чтобы быть полностью заваленным разными бумагами и книгами, и для того, чтобы на нем стояла яркая электрическая настольная лампа.
Яна остановилась, рассматривая маститого ученого. Это был высохший старец с белоснежными длинными волосами и длинной бородой. Яна никогда вживую не видела долгожителей, но подумала, что выглядеть они должны именно так. Еще старик напомнил ей сказочного волшебника – по добрым, лучистым глазам в окружении глубоких, расходящихся, словно лучики, морщин. Видимо, этот человек добрую часть жизни провел, щурясь на солнце. Несмотря на его немощь и глубокую старость, Яна поняла, что старик был когда-то дивно красив и силен духом. Его длинные, тонкие пальцы перестали гладить какой-то древний документ, и он поднял глаза, взглянув поверх очков на вошедшую Яну.
– Слушаю вас, дитя мое, – заговорил он на итальянском языке и тут же повторил фразу по-английски, приняв замешательство Яны за незнание итальянского.
– Мне нужен сеньор Сереголо, – сказала она.
– Русская? – сразу же догадался старик и перешел на довольно-таки сносный русский язык. – Такая красивая девушка у меня в гостях, а мне и угостить ее нечем…
– Не беспокойтесь, я по делу, сеньор Сереголо.
– Зовите меня Эрос, – ответил старик. И, увидев взрыв эмоций на лице Яны как реакцию на столь необычное имя, рассмеялся. – Нет, это не шутка, не мой каприз, а на самом деле мое имя. Молодые родители не задумываются, как будут их новорожденные мальчики, названные Эросами, выглядеть в старости.
Эрос прищурил глаза и пытливо осмотрел Яну.
– Дитя мое…
– Меня зовут Яна.
– Очень приятно, Яна, не затруднит ли вас снять вашу широкополую шляпу?
Яна выполнила просьбу старика и присела на мягкое, обитое бордовым бархатом сиденье какого-то старинного кресла, больше напоминающего королевский трон, так как другой мебели здесь не имелось.
– Поразительно, – прошептал Эрос, – просто поразительно…
Яна поправила свои гладко зачесанные волосы и нервно принялась искать в своей сумке пудреницу.
– Со мной что-то не так?
– Нет, дитя мое, наоборот. И вы даже сами не знаете, насколько так!
Эрос развернулся в своем кресле и подъехал к стеллажу со старинными книгами. Порывшись на нем, достал какую-то потрепанную временем книгу.
– Сейчас… сейчас… – бормотал он. – Это здесь, кажется, на странице двадцать три…
– Что? – подалась вперед Яна.
– Сидите, сидите, королева, я сам покажу вам.
Эрос подъехал к ней и протянул книгу.
– Вот, посмотрите.
Яна скользнула взглядом по тексту на незнакомом ей языке и сконцентрировалась на картинке. На ней была изображена молодая женщина, величественно возвышающаяся на мраморном троне. Ее обнаженную грудь прикрывали многочисленные ожерелья, видно, что из золота и драгоценных камней. Длинные светлые волосы закручены в причудливую прическу. Большие глаза, высокие скулы, прямой нос, сжатые губы, острый подбородок. Яна сразу же поняла, что имел в виду Эрос, уловив портретное сходство этой женщины с собой. По ее дорогим украшениям и позе, по тому, как она держала голову, было понятно, что она знатного рода.
– Знаете, что это? – спросил Эрос.
– Ну, точно не я, – заверила его Яна и, заметив его лукавую улыбку, произнесла: – Красивая картина.
– Это мозаика, но она и правда как картина. Очень высокохудожественная мозаика. Такие мозаики требовали колоссального труда и стоили очень дорого. Только богатые люди могли вот так увековечить себя в камне.
– А что за книга у вас в руках? – спросила Яна, совсем позабыв, зачем она оказалась в этом доме. Добрые, лучистые и очень ясные глаза старика привлекали к себе внимание, а его речь просто завораживала. «Иван был прав, ученый – уникальный человек. Здесь столько книг, и он так прекрасно говорит на разных иностранных языках…» – подумала Яна, удобнее устраиваясь в кресле.
Старик подъехал к столу и зажег большую толстую свечку в медном подсвечнике с ручкой.
– Простите, Яна, у меня есть свои странности: даже в век кибернетики и всеобщей электрификации, как говорил ваш Ленин, – подмигнул он ей, – а также всемирной компьютеризации я люблю свет от обычных свечек и предпочитаю записывать свои оставшиеся еще мысли на бумаге, а не заносить их в электронную книжку.
– Выходит, вы как я, – кивнула Яна. – Из всего нового я приняла только сотовый телефон, правда, знаю в нем только две кнопки – как ответить на звонок и выключить телефон. Да еще про шнурок, то есть провод, знаю – куда его вставить, чтобы телефон заряжался. Информацию я тоже записываю в блокноте. Ведь если электронная книжка упадет в воду, например, то все адреса и телефоны погибли, а обычный блокнот можно высушить и все восстановить, переписав в другую книжку.
– О, значит, у меня есть единомышленники и среди молодежи.
– Я не так уж и молода, – смутилась Яна.
– Сколько вам, детка, осталось до восьмидесяти пяти лет? Лет пятьдесят?
– Вроде того…
– Девчонка! Знаете, Яна, я расскажу вам интересную историю… Но в другом месте, не в этой мрачной захламленной берлоге. В кои-то веки ко мне пришла красивая женщина, уставшая с дороги, и я так не могу. Я приглашаю вас в ресторан! – тряхнул седой бородой Эрос.
Яна невольно скользнула взглядом по его инвалидному креслу. Эрос быстро добавил:
– Если, конечно, вы мне поможете преодолеть порог моего дома и вообще согласитесь пройти с таким кавалером два квартала.
– С превеликим удовольствием! Только скажите, что делать, – встала Яна.
– Дойдите до входной двери и посмотрите, везде ли пройдет моя карета, то есть расчистите мне путь, пожалуйста.
Яна взяла свою сумку и шляпу и пошла по комнатам. Ей пришлось подобрать с пола две толстые книги, немного сдвинуть в сторону тяжелую коробку и подставку для зонтиков. Старую женщину, открывшую ей дверь, она больше не видела и не слышала.
Эрос не заставил Яну долго ждать и подъехал к ней в своем инвалидном кресле. Поверх голубой рубашки, под воротником которой красовался синий галстук-бабочка, уже был надет темно-синий пиджак.
– Я принарядился, – улыбнулся старик.
– Вы прекрасно выглядите, Эрос! – искренне ответила Яна.
Дверь она открыть не смогла ввиду сложности замка и предоставила эту миссию Эросу, который, открывая его, заметил:
– Видимо, Клаудия, моя помощница, уже ушла. Или она, увидев, что мне нанесла визит очаровательная незнакомка, не захотела мешать.
Узкая улочка, вымощенная крупным камнем, встретила их теплым, приятным вечером. Эрос направил свою коляску в сторону небольшого проулка. Яна удивлялась тому, что, несмотря на свой весьма почтенный возраст и инвалидность, старый ученый еще сохранил достаточно сил.
– Недалеко отсюда есть очень уютный ресторанчик, где готовят самую вкусную пиццу из тех, что я ел за свою жизнь, а я – итальянец, знаю толк в пицце. Туда мы сейчас и направляемся. Что характерно, содержит пиццерию не итальянец, а француз, правда, долгое время живущий в Риме. Он, можно сказать, мой хороший приятель, надеюсь, что станет и вашим, Яна, хорошим знакомым.
– Французы – прекрасные кулинары и к тому же гурманы, возможно, даже лучшие в мире, – высказала свое мнение Яна.
– Ну, я бы мог с этим поспорить, – ответил старик.
Их мирную беседу нарушали только скрип колес коляски Эроса и неровный стук каблуков Яны, которой было очень неудобно идти на шпильках по каменной мостовой. В воздухе разносился аромат каких-то цветов и кофе, слышались отдаленные голоса музыкантов, выступающих в одном из ресторанов. Яна с Эросом прошли-проехали узкую улочку, повернули направо и зашли в тупик.
– Французы – прекрасные кулинары и к тому же гурманы, возможно, даже лучшие в мире, – высказала свое мнение Яна.
– Ну, я бы мог с этим поспорить, – ответил старик.
Их мирную беседу нарушали только скрип колес коляски Эроса и неровный стук каблуков Яны, которой было очень неудобно идти на шпильках по каменной мостовой. В воздухе разносился аромат каких-то цветов и кофе, слышались отдаленные голоса музыкантов, выступающих в одном из ресторанов. Яна с Эросом прошли-проехали узкую улочку, повернули направо и зашли в тупик.
Именно здесь в небольшом доме и располагалась та пиццерия, о которой говорил ученый. Сквозь густую зеленую листву, загораживавшую стену здания, проглядывала неброская деревянная табличка с надписью «У Бруно».
– Этот ресторанчик не так-то просто найти, сюда идут в основном по рекомендации. Зато, посетив его единожды, обязательно найдешь сюда дорогу и во второй раз.
Яна помогла Эросу преодолеть три ступеньки, ведущие вниз, и вкатила его коляску внутрь. Уже на улице возле ресторанчика они почувствовали сладкий запах выпечки и дивный аромат приправ. Внутреннее убранство ресторана поразило Яну своей необычностью и уютом. Низкие деревянные столики располагались в нишах, отгороженные друг от друга прозрачными стенами-аквариумами с красивейшими живыми рыбками. Над каждым столом висела лампа под большим желтым абажуром, лившая мягкий, обволакивающий свет. В обоих залах работали декоративные электрические камины для создания уюта, а посередине стояла настоящая печь, в которой потрескивали дрова. Кстати, посетителей в ресторанчике было много, но кинувшийся к ним навстречу официант нашел и для них укромный уголок.
Он также помог перебраться Эросу из кресла на удобную скамейку с мягкими подушками. Яну тронул тот момент, что обслуживать их вышел сам хозяин заведения, француз Бруно – крупный, высокий мужчина с усами, в поварском наряде и колпаке. Он поцеловал руку Яны, отвесив ей кучу комплиментов, и обратился к Эросу:
– Друг мой, позволь выразить тебе свое почтение! Несказанно рад видеть тебя у себя в заведении, давно ты не приходил.
– Спасибо тебе, Бруно, за все те вкусности, что мне приносили от тебя на дом, а сегодня я привел к тебе свою очаровательную спутницу.
– Я восхищена вашим интерьером. Целые стены из аквариумов! Боже, сколько же здесь рыб! – искренне сказала Яна.
– О-ля-ля, мадемуазель! Здесь воплощены две мои страсти – приготовление пиццы в собственном ресторанчике и любовь к морю. В прошлом я был профессиональным дайвером. Очень люблю в интерьере аквариумы и вот сделал в своем ресторане такие стены. Даже не буду говорить, сколько здесь кубометров воды! Это требует очень большого ухода, физических затрат, но я ухаживаю за моими рыбами с большим удовольствием, несмотря на все хлопоты.
Яна, сев в углу, стены которого образовывали аквариумы, ощущала себя пленницей волшебного подводного царства. При таинственной, мерцающей подсветке в аквариумах плавали красивейшие рыбы, плавники которых напоминали тончайшие шелковые платки, мягко струящиеся в рассеянном неоновом свете.
– Здесь великолепно! – заверила хозяина Яна.
– Кстати, меня недавно приняли в ряды профессиональных пиццеелов. Знаете, кто это? – спросил Бруно.
– Думаю, что люди, которые умеют готовить и профессионально готовят пиццу, – улыбнулась Яна.
– Правильно, и сейчас, друзья, я для вас в этой печи приготовлю свою фирменную пиццу. Заказывайте, какую именно вы хотите? – Бруно просто светился доброжелательностью и гостеприимством.
Яна поняла, что пропала. Вообще-то она хотела заказать рыбу или морепродукты с минеральной водой, так как ей казалось, что ее желудок еще не переварил те три пиццы, которые она съела в день приезда. Но обидеть Бруно, который уже вооружился лопаткой для пиццы и в буквальном смысле засучил рукава, Яна не могла. С приклеенной улыбкой она сказала, что с удовольствием попробует фирменную пиццу Бруно. Воодушевленный шеф-повар направился к печи и стоящему возле нее специальному столику – замешивать тесто. Яна перевела взгляд на Эроса.
– Чудное место, никогда не бывала в подобном ресторане.
– Я знал, что вам понравится.
– Ну-с, так, пока наш любезный Бруно раскатывает тесто, не расскажете ли вы мне о той женщине, на которую я так похожа?
– Конечно, Яночка. Только простите за нескромный вопрос: вы свободная женщина или у вас есть любимый мужчина? Хотя как я, старый осел, только посмел предположить, что подобная женщина может быть свободной? Но, как говорится, надежда умирает последней.
– Неужели вы хотите признаться мне в любви? – удивилась Яна.
Эрос рассмеялся необыкновенно молодым для своих лет смехом.
– Если бы мне скинуть годков так… не будем уточнять… я бы рискнул, но, увы, я стараюсь не для себя, а для своего хорошего друга. Но вы не ответили на мой вопрос.
– У меня есть любимый человек, – ответила Яна.
Эрос вздохнул.
– Стоило догадаться.
– Не расстраивайтесь, – сказала ему Яна, – ведь нет же никакой гарантии, что я бы понравилась вашему другу. Он же меня не видел! Может быть, я не в его вкусе?
– Он видел мозаику. Вернее, он нашел ее и сразу же сказал: «Вот в такую женщину я бы влюбился сразу и навсегда». Я немного расскажу вам о нем, чтобы вы поняли, почему я так ратую за него. Сначала он был моим учеником, самым талантливым, самым умным и самым способным. Затем стал мне компаньоном и верным товарищем. Долгие годы мы проводили вместе в различных экспедициях, делили кров и последний кусок хлеба. Два раза этот отважный молодой человек спас мне жизнь. Один раз после укуса смертельно опасной змеи – сам бы я себе точно не помог. Две недели я провел тогда в пустыне в беспамятстве, и мой младший товарищ выхаживал меня, добывал воду, пищу и лекарственные растения. Второй раз мне предназначалась пуля, а он закрыл меня своим телом. Так что тем, что я имел счастье дожить до седин и сижу сейчас рядом с вами в этом райском уголке, смотрю на огонь, на рыб, предвкушаю вкусные яства, я обязан только ему.
Яна слушала Эроса и наблюдала, как ловко Бруно орудует с тестом. Он сделал несколько тончайших, равномерно раскатанных и идеально круглых лепешек, причем умудрялся еще жонглировать ими в воздухе, не порвав и не смяв. Это был особый ритуал настоящего мастера по изготовлению пиццы.
– Мой друг бесстрашен, умен и красив, – продолжал между тем Эрос. – Знаете, он обладает просто дьявольским магнетизмом, как бы притягивает к себе женщин, но ни одна из них не тронула его сердце.
Неприятное предчувствие закралось в сердце Яны, так как дьявольский магнетизм одного недавнего знакомого она уже успела испытать на себе.
– Что же, он такой положительный – и до сих пор один? – спросила она.
– Во-первых, он человек порядочный, честный и, по всей видимости, однолюб. Во-вторых, он фанатик своего дела, а работа наша такая, что он вынужден мотаться по всему свету, пропадая иногда в экспедициях и по полгода. Конечно, это не способствует созданию крепкой семьи. Где ему жить с семьей? Он ведь все время по разным странам ездит. И с кем жить, если он даже не влюблен? Да, он не монах, и женщин у него было достаточно, но ни одна из них, повторяю, не стала для него единственной.
– Я думаю, ваш друг еще встретит ее, ту единственную, которая его поймет, которая будет, если надо, ждать по полгода и даже по году.
– К сожалению, – вздохнул Эрос, – я уже потерял надежду, что дождусь его свадьбы. Ему нужна женщина храбрая, неординарная, отвечающая его внутренним требованиям. Знаете, он похож немного на пирата. Да, да, на такого одинокого, храброго и чертовски привлекательного пирата. Хорошо, что вы никогда не встретитесь, а то бы он расстроился.
Яна с интересом наблюдала, как Бруно раскладывал на лепешках сырые шампиньоны, кусочки ветчины, помидоры, сочные кольца сладкого перца и жирные темные итальянские маслины.
– А зовут вашего пирата не Иван ли Соло? – вздохнув, спросила Яна.
– Откуда вы знаете? Я не называл его имени. Боже, вы знакомы! Я увлекся романтикой и сошел с ума! Неужели Иван не сделал вам предложение?
– Мы познакомились совсем недавно. И, кстати, именно он дал мне ваш адрес.
– Ну надо же…
– И я бы вот что отметила: мне показалось, Иван почувствовал ко мне не симпатию вовсе, а скорее, наоборот, антипатию, – призналась Яна, которая была в этот момент необыкновенно хороша собой. Пламя печи отбрасывало в ее больших глазах отблески, щеки разрумянились, а идеальный костюм сидел на ней словно влитой.
– Это просто защитная реакция, – заверил ее Эрос. – Он не мог не заметить вашего сходства с женщиной на этой мозаике. Ах да, я же обещал о ней рассказать… Иван – кстати, имя у него такое, как и у вас, в России, – прибыл на раскопки обнаруженного древнего города…
– Где именно? – перебила Яна.
– В районе Помпеи. Раскопки-то там ведутся давно, но они то затихали, то правительство снова вкладывало деньги, и работы возобновлялись. Потом, в двадцатом веке уже, восстановили большую часть города и запустили в Помпею туристов, но раскопки и археологические исследования не прекращались, и нет-нет да появлялось периодически на свет божий что-то новое и интересное. Так вот, тогда был обнаружен еще один богатый дом, и пригласили Ивана как специалиста, способного оценить ценность находок. Обычно мозаики, какими бы они ни были – с изображением боя гладиаторов, известных поэтов, воинов и даже просто собак с надписью «злая собака», – делались при входе на полу или под крышей в виде орнамента, пропущенного по стене. Мозаика с портретом этой женщины была выделена на стене как картина. Только ее портрет, и никаких больше орнаментов и посторонних лиц. Это был первый такой случай. Весьма оригинальное решение интерьера по тем временам. Удалось выяснить, что женщину звали Хелена и она не была замужней, жила со своими родителями в их доме. Ей было уже за двадцать, даже ближе к двадцати пяти годам, что очень много для незамужней девушки. Почему такая красавица была не замужем? У меня лично один ответ: она сама не хотела, отличаясь от других современниц необычным нравом и темпераментом. Портрет был сделан, скорее всего, в ее покоях, и там же были обнаружены воинские доспехи малого размера, а в броне на грудь были сделаны два углубления для женской груди. Сейчас доспехи хранятся в национальном музее в Риме. Это была своего рода сенсация! Историки до сих пор спорят по этому поводу, и многие не соглашаются с гипотезой, что то была единственная женщина, участвовавшая в гладиаторских боях. Может быть, ей удалось это сделать только один раз, а потом она была изобличена? Может быть, Хелена только готовилась к бою? В любом случае, наличие таких доспехов неоспоримо доказывает ее неординарный характер и силу воли, отличавшие ее от других женщин, которые в те времена были покорны, словно овцы, и сидели по домам. Существовала легенда, что женщина тогда три раза покидала дом: первый раз, когда выходила замуж, второй раз, когда хоронила своих родителей, и третий раз, когда хоронили ее.