Просто он не любил трепаться раньше времени и привык знакомить клиента с ходом расследования, когда преступление было почти раскрыто. Он работал строго на результат и не пытался посвящать клиента в трудности и закавыки дела.
– У меня к вам вопрос.
– Давайте, – скороговоркой сказал Крестовский.
– У вас на заводе работает некая Татьяна, к сожалению, не знаю, как ее по отчеству… Симпатичная и энергичная брюнетка… молодая… – Китаец задумался, вспоминая, что же еще говорила ему Инна об этой заватовской пассии.
– Может быть, Скороходова Татьяна Геннадьевна? Начальник отдела сбыта. А что, вы ее в чем-то подозреваете? – насторожился Крестовский.
– Нет, – усмехнулся Китаец этакой прыти, – просто мне нужно с ней поговорить. Она сейчас на работе?
– Должна быть. Подождите, я сейчас узнаю.
В трубке повисла ватная тишина, в которой, подобно насекомым, копошились отдаленные голоса. Потом снова глухо зазвучал баритон Крестовского:
– Да, она здесь.
– Спасибо. Минут через двадцать я подъеду.
– Зайдите ко мне, я сам вас познакомлю, – любезно предложил Крестовский.
– Хорошо.
Повесив трубку, Китаец сел за руль и отправился на завод.
Вечернее солнце золотило серые тротуары, скользило по витринам магазинов и окнам автотранспорта ослепительными бликами.
Китаец поправил на носу темные очки и закурил. Ему казался очень странным тот факт, что похитители тянут резину. Он догадывался, что это не просто так, чувствовал, что за кадром идет какая-то скрытая возня, если не борьба.
Едва он появился у Крестовского в кабинете, как тот обрушил на него поток жалоб и недовольных возгласов. Выплеснув на Китайца мутный поток своих бесконтрольных эмоций, он наконец соизволил объяснить, чем это вызвано: звонили похитители и сообщили, что ритуал восстановления Заватова в должности и передача ему акций откладываются на неопределенное время.
– Сказали, чтобы я был на месте, – раздраженно хмыкнул он. – Когда кончится эта нервотрепка?!
Китаец холодно и отстраненно слушал инвективы, вопли досады и риторические вопросы, которыми Крестовский сотрясал воздух. Его мысли снова вернулись к Паше, выскользнувшему у него из рук. Кто его прикончил? И на кого он вообще работал? На Тяпу? Это должны знать Заватов и Митрохина. Вполне возможно, что его расстреляли по приказу того, кого Паша называл благоверным Яны. Значит, он опередил Пашу? Просчитал его замыслы? А может, это была ловушка, устроенная им Паше при помощи Яны? Гладенько все получилось: она ушла, прошло еще какое-то время, и тут подоспела бригада «чистильщиков».
– Нет, это они специально измываются надо мной, – продолжал неистовствовать Крестовский, нервно расхаживая по кабинету. – Черт бы побрал эти подшипники! – в отчаянии выкрикнул он, видя, что его гнев никоим образом не действует на Китайца.
– Вы обещали познакомить меня с Татьяной Геннадьевной, – напомнил меланхолично пускающий дым Китаец.
– Конечно, извините.
Крестовский снял трубку внутреннего телефона и попросил секретаршу пригласить Скороходову.
Минуты через две в кабинет вошла среднего роста женщина, которой можно было дать лет тридцать. Подтянутая и ухоженная, она производила приятное впечатление. Черный костюм из тонкой шерсти только подчеркивал стройность ее фигуры. Юбка сидела на ней как влитая, открывая острые, как у подростка, колени. Темные волосы женщины двумя волнистыми каскадами свободно падали на плечи, открывали ее невысокий, но хорошей формы лоб. Живой взгляд черных глаз, подвижное лицо и стремительный шаг, которым она вошла в кабинет, выдавали в ней впечатлительную и вспыльчивую особу. Китаец с иронией подумал, что ее фамилия как нельзя лучше отвечает ее эмоциональному складу. Приветствуя даму, он поднялся с кресла.
– Я вас слушаю, Олег Васильевич, – резковатым голосом заговорила она, краем глаза взглянув на стоявшего у стола Китайца.
– Татьяна Геннадьевна, – официальным тоном обратился к ней Крестовский, – знакомьтесь, – скосил он глаза на Китайца, – Танин Владимир Алексеевич, частный детектив.
Брови Татьяны Геннадьевны удивленно приподнялись, но она сохраняла вежливое молчание.
– Очень приятно, – после минутной паузы заученно произнесла она, слегка склонив голову.
– Взаимно, – вяло сказал Китаец.
– У Владимира Алексеевича к вам разговор. Очень серьезный. – Крестовский не отказал себе в удовольствии подчеркнуть, что все, что касается его персоны, значительно и важно. – Я оставлю вас ненадолго. Можете поговорить здесь. Если они, – выделил он голосом личное местоимение, обращаясь к Танину, – позвонят, скажите, что я буду через полчаса.
Китаец согласно кивнул.
– Хорошо, – добавил он, глядя в спину выходящего из кабинета Олега Васильевича.
* * *
Как обычно по пятницам, Юрий Николаевич Тяпкин заканчивал дела пораньше и в сопровождении охраны отправлялся к любовнице. Его жена – сварливая баба, которую он держал в черном теле, – не задавала ему лишних вопросов по поводу его работы, хотя наверняка догадывалась, чем занимается ее муженек, но вот в отношении других женщин, о которых она каким-то одним ей известным способом всегда узнавала, была нетерпима. Поэтому Тяпа врал ей, что в пятницу у него планерка, и со спокойной совестью ехал к Матильде, как он называл свою пассию.
Он сидел на заднем сиденье своего серебристого «мерина», наслаждаясь настоящей кубинской сигарой, и гадал, что сегодня выкинет его маленькая бестия. Положив свой неизменный «узи» на соседнее сиденье, Дохлый крутил баранку и внимательно смотрел за дорогой. Серый и Лева с пистолетами в наплечных кобурах расположились по обе стороны от шефа на заднем сиденье.
Новый кооперативный дом на Кузнечной, где в прекрасно обставленной двухкомнатной квартире на третьем этаже жила Матильда, стоял неподалеку от оврага, разрезавшего город на две части. Свернув от центра влево и попетляв по узким улочкам, застроенным старыми одноэтажными домами, «Мерседес» сделал крутой поворот и въехал во двор длинной восьмиподъездной девятиэтажки. Миновав узкую детскую площадку, на которой курила компания подростков, и трансформаторную будку, «мерс», мягко качнувшись, затормозил возле дворовой автостоянки, напротив двери второго подъезда.
Открыв дверцу, Серый вышел первым. Он внимательно осмотрелся вокруг и, не заметив ничего подозрительного, не спеша двинулся к подъезду. Там он набрал на переговорном устройстве номер квартиры и, когда Матильда ответила, сухо произнес:
– Открывай, хозяин приехал.
Тут же едва слышно щелкнул электронный замок, и, потянув за ручку, Серый открыл тяжелую стальную дверь. Он вошел в подъезд, а дверь начала медленно за ним закрываться. Зайдя за угол, где находился лифт, Серый нажал кнопку вызова и вернулся к выходу. С внутренней стороны дверь отпиралась простым нажатием кнопки. Снова раздался сухой щелчок, и, открыв дверь, телохранитель Тяпы остался в дверях, кивнув, что путь свободен.
Лева выбрался с другой стороны «Мерседеса», встал рядом с машиной и подождал, пока Юрий Николаевич неловко выкарабкивался наружу. Держа сигару в зубах, он, не оглядываясь, пошел прямо к подъезду. Дождавшись, пока он подойдет ближе, Серый пошел впереди, но не успел он сделать и двух шагов, как в грудь ему ударила автоматная очередь. Два коротко стриженных молодых парня с «АКМами» с укороченными стволами спустились с площадки второго этажа и открыли по нему беглый огонь. Серый даже не успел снять пистолет с предохранителя и, обливаясь кровью, рухнул как сноп к ногам своего шефа. Проявив завидную прыткость, Тяпа кинулся назад и столкнулся с Левой, который от неожиданности выронил свое оружие. Оттолкнув «телка» с дороги, Юрий Николаевич, пригибаясь к земле, что было нелегко из-за его грузной фигуры, бросился к машине.
Упав в дверях, Лева успел-таки подхватить свой пистолет и, не целясь, сделать несколько выстрелов в сторону нападавших. Одному из них пуля пробила мышцу бедра, артерию и раздробила кость немного выше колена, но он еще жил некоторое время. Скатившись с лестницы, ведущей к лифту, он принялся вопить, как недорезанный поросенок, орошая кровью, брызгавшей из пробитой артерии, керамическую плитку пола и Серого, который уже перестал дышать. Второму повезло меньше, а может быть, больше, потому что он умер мгновенно и не мучился. Отрикошетив от стены, пуля снизу вонзилась ему в глаз и, пройдя через мозг, застряла в затылке. Взмахнув руками, словно пьяная ворона на взлете, он грохнулся на спину и, считая ступени, сполз к своему визжащему товарищу.
Тяпа был уже почти рядом с «Мерседесом», когда из стоявшей на стоянке неприметной бежевой «шестерки» с тонированными стеклами выскочил еще один парень с таким же автоматом и от бедра, словно дворник из шланга, принялся поливать Тяпкина. Юрия Николаевича спас «мерин», громада которого заслонила его от пуль, и подсуетившийся водитель. Дохлый успел нажать кнопку, опустить стекло и выпустить по стрелку короткую очередь из «узи». Падая, тот продолжал еще нажимать на спусковой крючок автомата. Пули пробили серебристый металл «Мерседеса», разбили стекло задней дверки и вспороли спинку обитого коричневым велюром заднего сиденья. Одна даже зацепила пиджак Тяпы, вырвав из него клок.
– Гони! – Юрий Николаевич плашмя плюхнулся на сиденье и закрыл руками голову. – Гони, мать твою!
Дохлого не нужно было долго упрашивать. Он уже включил заднюю скорость и со всей дури надавил на педаль акселератора. Колеса, завизжав, задымились, запахло паленой резиной, и тяжелая машина рванула с места. Сдав задом к трансформаторной будке, Дохлый зацепил открытой дверкой за столб, на который была натянута сетка, ограждавшая мусорные баки. Дверку выдрало с корнем и она отлетела в сторону, глухо прыгая по асфальту. Не обращая внимания на такую досадную потерю, «мерин», словно подраненная птица, стрелой понесся к выезду со двора. Следом за ним, размахивая руками, летел Лева и орал что было сил, чтобы его забрали тоже. «Мерседес» на секунду притормозил, Лева на ходу запрыгнул в машину, и Дохлый снова прибавил скорость. На стоянке остался неподвижный «поливальщик»; в подъезде дома, дверь которого автоматически захлопнулась, между двух трупов корчился его подельник с простреленным бедром. Кровь быстро вытекала из раны, вскоре взор его затуманился, и он навсегда закрыл глаза.
После того как «Мерседес» скрылся за поворотом, бежевая «шестерка» тронулась с места, выехала со стоянки и, миновав двор, исчезла в том же направлении.
* * *
– Я не отниму у вас много времени, – заверил Китаец Татьяну Геннадьевну, когда они опустились в кресла.
Он достал из кармана «Винстон» и предложил Скороходовой. Она сдержанно поблагодарила, взяла сигарету. Китаец поднес зажигалку.
– Что вы хотите узнать? Я, право, не знаю, чем могу вам помочь, – приподняла она свои хрупкие плечи.
– Разговор у нас с вами пойдет о Заватове… – Китаец внимательно посмотрел на Скороходову.
– О Заватове? – На губах Татьяны Геннадьевны заиграла недобрая усмешка. – Но какое, простите, он ко мне имеет отношение?
– Вы, извините за прямоту, ведь были любовниками. Или я неправ? – Китаец в упор смотрел на Скороходову.
Она даже поежилась под этим пристальным взглядом. Но быстро справилась с растерянностью и недовольством и, резко выпрямившись в кресле, вытянула шею, приняв гордый вид.
– У меня нет ни малейшей охоты говорить о нем, – отрезала она.
– Этого требуют интересы проводимого мною расследования, – спокойно возразил Китаец.
Скороходова закинула ногу на ногу, на ее лице застыла презрительная гримаса.
– И что это за расследование? – В ее черных глазах забегали огоньки насмешки.
– Этого я вам сказать не могу. Слишком много поставлено на карту, – как можно более мягко произнес Китаец, заставив себя мило улыбнуться.
– Видите ли, – Татьяна Геннадьевна выпустила дым через тонкие ноздри, – я не имею привычки копаться в прошлом. Так проще жить.
– Согласен, но иногда это может потребоваться для того, например, чтобы спасти человека или наказать преступника.
– С вами не поспоришь, – с интересом взглянула она на Китайца, который продолжал улыбаться открытой, приязненной улыбкой. – Да, мы были любовниками. Но это, как вы, наверное, уже догадались, в прошлом.
Китаец кивнул.
– Вначале, когда вы сказали, что речь пойдет о Заватове, – продолжала Татьяна Геннадьевна, – я удивилась. А потом… буквально через секунду подумала, что это вполне вероятно…
– Что вероятно?
– Что он в чем-то замешан, – со вздохом сказала Скороходова, – он давно стал водиться с подозрительными типами. Устроил дома настоящий бордель да и на работе творил черт знает что!
Китаец вспомнил о случае, рассказанном ему Инной, и понимающе улыбнулся. Улыбка на этот раз вышла ироничной, поэтому Скороходова встрепенулась.
– Вы что, знаете?
– Догадываюсь. И что же это были за подозрительные личности? – невозмутимо спросил Танин.
– Разного рода бритоголовые тупомордые мужики. Да, я знаю, он и раньше имел сумбурные связи и темный круг знакомств…
– Вы знали о его контактах с Тяпой? – напрямую спросил Китаец.
Выпустив в очередной раз дым, Скороходова кивнула.
– Но в последнее время контингент его знакомых стал меняться на глазах. Появился какой-то Паша, потом Дима… По-моему, по нему тюрьма плачет, – усмехнулась она.
– Что за Дима?
– А черт его знает. Я его всего несколько раз видела. Здоровый такой мужик, внешность чрезвычайно неприятная. Вечно гыгыкает, как имбецил. Бр-р-а, – она содрогнулась от отвращения.
– Не знаете, как его найти?
– Михаил меня предупреждал, чтобы я лишний раз не распространялась на его счет, – неопределенно пожала она плечами.
– Но ведь и эта просьба осталась в прошлом, – лукаво улыбнулся Танин.
– А вы хитрец, – засмеялась она, обнажая ровные крепкие зубы. – Он крутится в ресторане «Витязь».
– Это тот, что на Второй Дачной?
– Он самый. Мы туда с Мишей заезжали и вечно натыкались на этого типа.
– А вы давно Заватова знаете? – полюбопытствовал Китаец.
– Прилично. Это я устроила его на завод. Видите ли, мой отец работал с Рязанским, пока не ушел на пенсию. Вот я за Мишу и хлопотала. А в благодарность получила… – Она язвительно рассмеялась.
– Это со многими случается, – меланхолично отозвался Китаец, – один китайский мудрец сказал, что самое лучшее – делая добро, не претендовать на благодарность. Просто делать…
– Не знаю, действительно ли я сделала добро, замолвив за Мишу словечко, – скептически улыбнулась Татьяна Геннадьевна.
– Наверное, ведь вы его любили… – Он заглянул в ее черные глаза.
Скороходова зябко передернула плечами и, скользнув по Танину быстрым взглядом, отвернулась.
– Теперь я уже не знаю, любила ли… – задумчиво произнесла она, – ненависть стирает все… самые лучшие и нежные чувства.
– Он вам так насолил? – Китаец с участием посмотрел на Татьяну Геннадьевну.
– Якшался с разными девками, меня ни в грош не ставил… Почувствовал силу, – криво усмехнулась она.
– Извините, если задел…
– Да чего уж там, – устало махнула рукой Скороходова.
– А кроме Димы и Паши, вы кого-нибудь еще назвать можете?
– Да разные лица мелькали… если их лицами можно назвать. Но он ведь меня больно-то в свои делишки не посвящал. Поначалу Миша был совсем другим. Каждый день цветы, подарки, рестораны… Я и купилась. Дура! – раздраженно выкрикнула Скороходова. – Обольщать он умеет, этого у него не отнять. А как только стал «Амазонкой» заправлять, так я его вообще у себя дома видеть перестала. Только на заводе и общались. И все бегом, все некогда… – вздохнула она.
– Спасибо, Татьяна Геннадьевна. – Китаец полез в карман и достал оттуда визитку. – Вот, если что вспомните, позвоните, пожалуйста, по этому телефону. А на обороте мой домашний номер. Звоните, не стесняйтесь.
Скороходова кивнула и взяла визитку.
– Вы мне тоже можете еще понадобиться. Так что, если вы дадите мне свой телефон…
– Конечно. Записывайте.
Танин достал записную книжку, открыл ее на букве «С» и записал домашний телефон Скороходовой. Татьяна Геннадьевна направилась к выходу и столкнулась в дверях с Крестовским.
– Ну-с, поговорили? – закрыл он дверь за Скороходовой.
– Да. – Китаец снова закурил.
– Я вот подумал, почему бы вам напрямую не заняться Заватовым? – Крестовский словно читал мысли Китайца.
– Рискованно. Если он знает, где Женя, то может передать бандитам, что в дело вмешался я, и тогда одному богу известно, что они предпримут, – мрачно процедил Китаец.
– А если пугнуть его как следует?
– А если он не знает о месте нахождения вашей дочери? Единственное, что сейчас можно предпринять в отношении него, – это последить за ним. Что я и хочу сделать. Конечно, если он узнает, что я ищу Женю, и сообщит об этом бандитам, они просто захотят убрать меня, не ломая своего плана. А если нет? – Он внушительно посмотрел на Крестовского, так и рвавшегося в бой.
– Что же делать? – задался тот резонным вопросом.
– Я сообщу вам о своих действиях чуть позже. – Китаец поднялся. – А пока разрешите откланяться. Да, – вспомнил он, – от вас можно позвонить?
– Конечно, – мотнул головой Крестовский.
Китаец набрал свой домашний телефон. Один длинный гудок следовал за другим, а трубку никто не брал. Он надавил на рычаг, потом – на кнопку повтора. То же самое.
– Что-то не так? – Олег Васильевич заметил в его лице перемену. Вид у Китайца на самом деле был озадаченным: он наморщил лоб и сдвинул брови. Интересно, куда могла деться Лиза? Может, решила сгонять домой, чтобы переодеться и встретить его в новом наряде? От нее всего можно было ожидать.
– Пока не знаю, – озабоченно произнес Китаец и на всякий случай набрал номер домашнего телефона Лизы и номер конторы.
В обоих случаях он услышал лишь длинные гудки. Он опустил трубку на рычаг и посмотрел на Крестовского.
– Где я могу вас найти, если что?
– Еще пару часов я буду здесь, потом дома. Мне велено ждать звонка, – с тоской в голосе ответил Олег Васильевич.