«Именно. Вернее, нечто очень близкое по параметрам к нагуалю. Длину некоторых нитей мы так и не смогли установить, они тянутся на сотни световых лет в сторону двух соседних войдов. Отряд остался обследовать «мох», а я вернулся за новым заданием».
Дед и внук переглянулись.
«Я этого не знал, – сказал Ратибор. – По-моему, и Аристарх не знает. Кто же дал тебе такое задание? Шкурин, что ли?»
Прохор лукаво прищурился.
«Нет, не Шкурин. Когда-нибудь узнаете. Есть на Земле группа людей, кроме вашего синклита старейшин, кого судьба мира волнует не меньше. Можно сказать, что карт-бланш на участие в вашей команде дали мне они».
«Какие сногсшибательные новости! – не сдержался Ставр. – Па, да ты у нас, оказывается, прямо Джеймс Бонд!»
Прохор понял, стал серьезным.
«Пиршество ФАГа предвидели многие умы, в том числе наш общий знакомый Габриэль Грехов, и заранее приняли кое-какие меры. За то, что вы сделали, честь вам и хвала, но, кроме вас, этой проблемой занимаются и другие люди, профессионалы контрразведки. Чему же тут удивляться? Вон Ставр уже знает о Грехове. Так, мальчик? Ты был у него дома?»
«И видел объемную карту с координатами нагуалей».
Старшие мужчины глянули на Ставра с одинаковым выражением озабоченного удивления.
«Вот как? – обрел дар мыслеречи Прохор. – Выходит, и я не все знаю. Если Грехов предвидел и отметил… черт, мне надо срочно попасть в его дом. Эта карта нам здорово поможет».
«Боюсь, наши вторжения в дом Грехова неэтичны, – вздохнул Ратибор. – Особенно после того, как он вернулся».
Теперь уже отец и сын глянули на старейшину семьи с недоверием.
Ратибор кивнул.
«Он был у нас дома… навестил Настю… такие вот пироги. Но просил пока никому об этом не говорить. Я тоже не должен был разглашать эту тайну, но верю, что дальше вас она не уйдет. Но вообще-то, родные мои, вырисовывается прелюбопытнейшая картина. ФАГ зачем-то начал выращивать нагуали, воевать с интраморфами, дестабилизировать социум. Появились К-мигранты, ставшие Ф-террористами, а вместе с ними какие-то странные существа – кайманоиды, с которыми столкнулись Герцог и Забава…»
«И Аристарх».
«Лидеры эгрегоров научились использовать их пси-мощь в конкретных ситуациях… появились целые отряды зомбированных ФАГом людей, исполнителей его воли… Или вот такой факт: в системе Чужой замечены корабли орилоунов. А ведь они никогда раньше не покидали своей планеты! М-да… Что-то нас ждет впереди?»
«Война, – сказал Прохор. – Самая странная из войн, предвидеть которую не смог бы ни один философ или писатель древности. Впрочем, она уже началась – там, на более высоких уровнях, – и вот-вот докатится до нас».
Помолчали, думая о своем. Ставр, например, думал о Видане.
«Что же это за существа, кайманолюди? – спросил Ратибор. – Где на них наткнулся ФАГ? Может быть, и твой скрытый сектор их уже разыскал?»
«Нет, я бы знал. После стычек с ними по рассказам Герцога и Аристарха мы провели анализ и выяснили любопытную вещь: кайманоиды скорее всего белковые, но не кислородные существа. – Прохор оживился. – Вообще в нашем домене могут реализоваться несколько химий жизни, а точнее – восемь. Хотите, поделюсь этими соображениями?»
«Давай, – кивнул Ратибор с улыбкой. – Ксенобиология – твой конек».
«Если бы не вторая моя натура – бродяги и искателя приключений, я, конечно же, стал бы ксенологом. Так вот, возможны восемь химий жизни. Первая – нуклеиновые кислоты и белки на основе кислорода, фон – вода. Это мы. Вторая – нуклеиновые кислоты и белки на основе азота, фон – аммиак. Это, вероятно, кайманолюди. Затем фторсиликоны, фон – также фторсиликоны. Следом идут фторуглероды, фон – жидкая сера, это «люди Ефремова», которых мы так и не нашли в космосе, хотя они по вероятности распространения стоят даже впереди нас. Возможна форма жизни на основе липидов в жидком метане, потом липидов в жидком водороде и, наконец, жизнь плазмоидная – шаровые молнии и «солнечные улитки» на Солнце».
«Это семь форм жизни, а восьмая?»
«Сеятели, или серые призраки, то есть полевые суперпозиционные информпреобразующие системы. Правда, ученые размышляют еще над более экзотичными формами жизни, и толчком к их размышлениям и поискам послужил Конструктор. Палеосущество. Палеоразум. Но об этом мы еще порассуждаем. Ставр, ты говорил, что Грехов оставил тебе программу тренинга каких-то специфических видов борьбы, не покажешь?»
«Отчего же? Дед, тебе тоже будет интересно посмотреть. Программой заинтересовался даже патриарх Железовский, а уж ему-то грех жаловаться на подготовку. Да и Герцог увлекся, взял вчера запись. А что, если мы…» – Ставр не договорил.
Кто-то сжал сердце на мгновение, а голова ощутила беззвучный толчок, будто все атомы мозга «сдвинулись» в едином порыве в сторону и вернулись на место. Подобные «сдвиги» Ставр стал ощущать все чаще, но принимал их за судороги поля Сил. Опомнился, заметив заинтересованный взгляд отца, в котором стоял вопрос. Но ответить не успел, заговорил домовой: «Снова Голос Пустоты. Включаю запись».
В комнате раздался хрипловатый баритон:
– Мы – забытые следы чьей-то глубины…
Смолк.
Все молча ждали продолжения. Но его не было.
«Это все?»
«Так точно, экселенц. Строфа известного стихотворения древнего поэта[31]. Интересно, кто же это умничает на всю сеть «спрута»?»
Отец все еще разглядывал его с некоторым сомнением, но Ставр не стал делиться с ним догадкой: он вдруг вспомнил, что «толчки в голову» ощущает каждый раз перед тем, как рожденный компьютерными сетями разум, Голос Пустоты, Великий Никто, напоминает о себе.
Ставр узнал об эксперименте, проведенном Степаном, спустя полчаса после появления спасателей в лесу под Владимиром. Еще через полчаса он навестил Погорилого в клинике «Скорой помощи» Владимира. Но Степана держали в реанимационной камере – за жизнь его боролись врачи и местный медицинский инк Гиппократ. Ждать финала этой борьбы было нецелесообразно. Тогда Ставр помчался на место происшествия, где его встретили двое ребят из отдела, на которых он мог надеяться, почти как на самого себя, потому что отбирал их Джордан Мальгрив для «тихих» операций перехвата.
Оба не только поделились впечатлениями и рассказали, что произошло, но и показали запись события, а также дали толковое описание появившихся в их поле зрения лиц, кроме спасателей, которых в принципе здесь, в лесу, быть не могло. Первым появился человек-«привидение», двигавшийся так быстро, что даже тренированные парни с трудом ловили его на фоне кустарника. Он пробыл возле поляны с нагуалем полминуты и тут же исчез, почуяв слежку. Затем на птеране линейного отдела охраны порядка прилетел старший инспектор с двумя витсами, обшарившими все вокруг. Задерживаться не стал и тоже умчался до появления спасателей. Третьим прибыл, судя по описанию, К-мигрант Стенсен. Он ничего не искал, сразу подошел к Погорилому, но сделать ничего не успел – помощники Степана спугнули его, появившись на краю поляны. Ставр мог упрекнуть своих агентов лишь в том, что они не бросились на помощь Погорилому, но ребята тут же признались, что от ужасающего холода пришли в себя не сразу, а съемку района происшествия вел инк системы наведения.
Ставр полюбовался на дыру в почве, на почерневшие деревья и растрескавшуюся землю и поспешил к машине. Мысль о том, что К-мигрант опередил его, заставила принять кое-какие меры, в том числе по охране Степана. Эксперимент наверняка удался, и важность его ФАГ не мог не понимать. Правда, никто из людей, в том числе и из свидетелей драмы, не знал, что именно сделал экспериментатор. Факт оставался фактом – нагуаль исчез!
Прямо из кабины Ставр связался с Виданой и велел немедленно прибыть по адресу Погорилого. Сам он в квартире Степана появился все-таки не первым: там уже были гости.
Он увидел их еще до того, как вломился в квартиру, но ждать подкрепления не стал, только через поле Сил дал сигнал тревоги отцу.
Непрошеных гостей оказалось трое: один сторожил вход, а двое находились внутри: К-мигрант Стенсен и кайманочеловек. Каждый был вооружен по-своему: К-мигрант – каким-то энергоизлучателем с мощной накачкой (Ставр ощутил его колоссальный заряд), кайманоид, загримированный под витса, – сложным устройством из трубок, окуляров и спиралей.
Сторожа Ставр снял без напряжения, отобрал оружие и усыпил, тот оказался человеком. А вот с двумя другими пришлось повозиться, потому что сам Панкратов вооружен был только руками и головой.
К-мигрант ждал его в гостиной Степана, превращенной инком в сказочный лес, а кайманоид зашел с тыла, из кухни, хотя Ставр мог бы попытаться нейтрализовать их по одному, начиная с кайманочеловека.
«Так вот кто у нас опер «охоты» по нагуалю, – с иронической вежливостью проговорил К-мигрант. – Нам следовало бы догадаться самим. Быстро соображаешь, Панкратов. Хотя мог бы предусмотреть подобные инциденты, а? Кстати, ты не знаешь случайно, что такое придумал твой дружок там, в лесу? Ведь не зря же ты кинулся сразу сюда».
«Так вот кто у нас опер «охоты» по нагуалю, – с иронической вежливостью проговорил К-мигрант. – Нам следовало бы догадаться самим. Быстро соображаешь, Панкратов. Хотя мог бы предусмотреть подобные инциденты, а? Кстати, ты не знаешь случайно, что такое придумал твой дружок там, в лесу? Ведь не зря же ты кинулся сразу сюда».
Не отвечая и не обращая внимания на сверлящий спину взгляд кайманоида, Ставр прошел в кабинет Степана и понял, что гости успели вскрыть оперативный компьютер и считать всю информацию. В спину ему уперся ствол излучателя, подтолкнул вперед.
«Проходи, мастер. Вернее, эр-мастер, как тебя называют. Не мог бы показать, что это такое? Может быть, ты умеешь перемещаться в пространстве без всякого метро?»
Ставр послушно шагнул в комнату, медленно повернулся, не делая ни одной попытки выбить оружие из руки Стенсена. Несмотря на «хамелеон», он видел его почти так же хорошо, как и «витса»-кайманоида, держащего его в прицеле своего странного пистолета.
«Он ждет обойму прикрытия», – выдал вдруг слоган кайманочеловек, у которого был своеобразный «акцент» в пси-речи, словно говорили сразу несколько человек, причем косноязычных, шепелявя, поправляя и дополняя друг друга.
«Ты прав, – кивнул К-мигрант. – Гаси его».
Монстр тут же, не изменяя позы, выстрелил в проем двери. В стене с кристаллобиблиотекой, напротив которой только что стоял Панкратов, обозначился крестообразный пролом. Оружие было из разряда абсолютно неизвестных, Ставр ожидал прыжка всепредающего «паука». По рассказам Герцога и Железовского, кайманолюди использовали именно метатели «пауков».
Второй раз выстрелить «витсу» он не дал – «взял на прием», отлично зная особенности строения тела кайманолюдей. Грехов был прав, знание видов борьбы этих монстров оказалось как нельзя кстати.
Ошеломленный мгновенной атакой кайманоид застыл, раскорячившись, как пугало, глядя на свой же «пистолет», направленный на К-мигранта.
«Браво, мастер! – «захлопал в ладоши» Стенсен. – Отличная выучка! Но против меня ты мышонок. Стой, где стоишь, иначе я тебя превращу – даже не в пыль – в нуль! В ничто. Эта штука в моей руке сворачивает пространство в «струну».
Ставр не ответил. К-мигрант стоял спиной к стене с нишей, внутри которой Степан держал свои «запакованные миры» – свернутые объемы в форме безделушек. Две из них – фигурка медведя и «медальон» – готовы были развернуться. Панкратов опустил пистолет.
«Уходите. Через минуту здесь будет спецназ, с ним вам не справиться. Я не хотел бы убивать вас без особых причин».
«Как благородно! – саркастически восхитился Стенсен. – Цирк, да и только! К сожалению, у нас есть причина, чтобы уничтожить тебя без всяких колебаний. Прощай, эрм».
«Прощай, идиот!» – В то же мгновение Ставр мысленно «толкнул» статуэтку медведя, как бы пытаясь проникнуть внутрь ее, и «упаковка» Степана не выдержала.
Взрыв – хотя это был скорее взрыв наоборот – оказался не слишком сильным, объем закапсулированного внутри «статуэтки» пространства не превышал полусотни кубических метров, но его развертка отняла в данном конкретном районе энергию, эквивалентную взрыву тонны тротила, и все, что было в комнате, превратилось в пыль, в атомарную взвесь. Тело К-мигранта бесследно исчезло, послужив как бы нейтрализатором «взрыва наоборот». Если бы не это обстоятельство, дом Степана пострадал бы сильней. К счастью, оружие Стенсена обладало защитой и не сработало, и Ставр покрылся холодным потом, представив, что произошло бы в этом случае.
От кайманоида, защитившего собой Панкратова, осталась передняя часть его маскирующего костюма, остальное тоже распалось в пыль. Досталось и Ставру, вынужденному использовать для защиты большую часть пси-резерва. Почувствовав дурноту, он сел на пол, и Видана, ворвавшаяся в квартиру физика, обнаружила его в этом положении.
ЭСКАЛАЦИЯ
В пятницу четырнадцатого июля глава Совета безопасности Земли Хасан Алсаддан во всеуслышание объявил вне закона деятельность синклита старейшин Всевече, «развязавшего ради властных амбиций террор против мирного населения», в том числе против «рядовых» интраморфов, что привело к трагическим последствиям.
В срочном порядке собралась комиссия Всевече по охране прав человека и конгресс СЭКОНа, которые были ознакомлены с «фактами», предоставленными Алсадданом и отделом безопасности УАСС.
В качестве доказательства «преступной деятельности» проконсулов синклита Алсаддан привел в пример случай под Владимиром. Якобы по заданию синклита был уничтожен уникальный объект под названием нагуаль, под которым «многие ученые» подразумевают осколок иной вселенной наподобие Тартара или Чужой.
Поскольку никто из настоящих ученых, занимавшихся проблемой нагуаля, не мог пока ни подтвердить заявление, ни опровергнуть, оно произвело на парламентариев Всевече и СЭКОНа огромное впечатление. Даже многие интраморфы поверили Алсаддану, проголосовав за роспуск синклита и судебное расследование его деятельности. Баренцу, как воеводе синклита, ограничили свободу передвижения районом его проживания до выяснения обстоятельств дела, остальным экспертам синклита запретили любую активную работу без согласования с комиссией Всевече или отделом СЭКОНа.
Таким образом ФАГ добился если не полной, то частичной нейтрализации силы, которую считал наиболее серьезным противником среди организованных сообществ человеческой цивилизации. После этого он приступил к планомерному уничтожению всех тех, кто мог в потенциале помешать его планам, и начал с давления на ученых, так или иначе причастных к изучению нагуалей. Двое из них – ксенолог Раттнер и физик-фридманолог Андреев – были найдены мертвыми: один дома, другой на работе, – с одинаковым диагнозом «остановка сердца». Большая часть остальных – около шестисот человек! – отказалась от участия в исследованиях, а оставшийся отряд исследователей феномена уже не мог обеспечить быстрого и полного решения проблемы.
Кроме того, эмиссаром ФАГа были инспирированы массовые беспорядки в крупных городах Земли, особенно в традиционно криминогенных районах южномусанского союза Восточной Азии и Северной Америки, что отвлекло большие силы отделов безопасности этих регионов. А поскольку сеятели смуты продолжали натравливать массы на интраморфов, манипулировать сознанием толпы, возможности команды Железовского, осознавшей опасность слишком поздно, сократились многократно. По сути, она вынуждена была уйти «в подполье», потеряв почти всякую Официальную поддержку. Доступ к информации ОБ УАСС теперь имели только Ратибор Берестов и Мигель да Сильва, ухитрившиеся сохранить свои кресла начальников секторов. Но и они не могли привлечь все силы своих подразделений к проблеме ФАГа без риска личного провала. Ратибор, например, мог опираться только на обойму оперативников личной охраны, которых отбирал сам и о которых отдел кадров управления не имел ни малейшего понятия, а Мигель и вообще только на себя да на Ставра Панкратова.
ФАГ не оставил попыток добраться до главных действующих лиц противоборствующей стороны и подготовил еще несколько операций по их ликвидации. Только уровень подготовки при этом раз от разу повышался. Следующей в его плане стояла акция по захвату жены Ратибора Берестова Анастасии.
Упор был сделан на внезапность и немыслимую дерзость, ибо решено было напасть на нее прямо на рабочем месте – в технологическом модуле эфанализа в новом здании СЭКОНа, воздвигнутом недавно в центре канадской столицы Оттавы после выделения комиссии в самостоятельный орган контроля.
Двое исполнителей, один из которых был интраморфом, а второй работал в плановом секторе СЭКОНа, вошли в кабинет эфанализа, представлявший, по сути, соты «эффекторного пространства» Умника, большого оперативного инка комиссии, сразу после появления в своей «сотовой» ячейке Анастасии Демидовой. Оба имели необходимый допуск и знали пароли пропускной системы, поэтому никто из оперативников обоймы прикрытия, продолжавшей нести службу по заданию Герцога и вопреки приказу нового комиссара-прима Еранцева, не обратил на них особого внимания.
Один исполнитель остался у двери в ячейку Анастасии, а второй спокойно вошел внутрь, где в кокон-кресле «грезила» женщина, уже вошедшая в игровое поле Умника и начавшая расчет: Железовский поручил ей оптимайзинг вывода, полученного Забавой Бояновой при расчете футур-узла, связанного с ростом агрессивности молодежи. Перед тем как начать расчет, она некоторое время колебалась, снять ли «защитника», который подарил ей Грехов, но все-таки решила не снимать, хотя он в какой-то степени ограничивал ее общение с инком. Это спасло ей жизнь.
Нежданный гость, вломившийся в модуль, без предупреждения выстрелил в нее из парализатора, но это был, во-первых, гипноиндуктор, сделанный не на Земле, а во-вторых, его команда была иной: «пакет» пси-излучения воздействовал непосредственно на мышцы-антагонисты тела, заставляя их бороться друг с другом. Анастасия застыла, полностью парализованная, не имея возможности даже повернуть голову к двери, медленно погружаясь в бессознательное состояние из-за остановки сердца.