Добиться от Адисема внятных разъяснений удалось на третий день, когда спал жар и отчасти ушло кратковременное безумие, вызванные пережитым кошмаром. Сэр Моуни потребовал, чтобы на допросе оруженосца присутствовал капеллан крепости, отец Дионисий, по должности разбиравшийся в дьявольских каверзах и наваждениях.
— Косарь, — убежденно сказал священник, выслушав рассказ Адисема. — Косарь, будь он проклят! Предвестник великих несчастий и бед, появляющийся на полях отгремевших и будущих сражений, убивающий всех без разбора. Говорят, Косаря порождает не сатана, а человеческая жестокость...
Уолтер Моуни посмотрел на капеллана очень хмуро. Ему, как командующему гарнизоном Кале не раз доносили об устрашающих явлениях в округе: огненные колеса в небесах, рождение женщинами неслыханных уродов, безголовые скелеты выходящие по ночам на кладбища, появляющиеся и исчезающие нищенки в окровавленных платьях — вроде бы бесплотные, но охотно принимающие у добрых христиан монетки.
Теперь еще и Косарь, провались он в геенну!
Последний раз на памяти Моуни эта тварь появлялась после битвы при Креси, полтора года назад, в ночь на 27 августа 1346 года — прошел по английскому лагерю, утянув за собой добрый десяток душ...
Господи, что же происходит? К чему готовиться? Чего ожидать?
— Отчитаю двенадцать покаянных псалмов, — тихо сказал отец Дионисий, видя выражение лица сэра Моуни. — Заступничество Небес нас не оставит...
— Читайте отче, читайте! На каждой мессе! С усердием!.. Сэр Ричард Арунделл? — комендант повернулся к одному из рыцарей. — Потери списать на нападение французов. Так в Тауэр и доложить: перемирие нарушено. И чтоб ни слова никому! Слухи пресекать! Адисема побыстрее отправить в Англию, не хватало только сумасшедших в войске...
Глава четвертая
В которой мертвый опять становится мертвым, живые терзаются сомнениями, инквизитор музицирует, а в еврейском квартале Камбрэ так смердит уксусом, что хоть фальшион вешай
Аррас — Камбрэ.
5-7 марта 1348 года.
— Идет Дева по колено в лесных кронах, — брат Михаил остро посмотрел на Рауля. — Мэтр, вы ведь не импровизировали? На башне вы произнесли эти слова с такой интонацией, будто цитировали кого-то? Кого?
— Прокопий Кесарийский, византийский хронист и ученый муж, — ответил мэтр. — Шестой век по Рождеству. Думал, вы узнаете...
— Предпочитаю богословие и демонологию изучению скучных исторических трактатов. Списки встречал, но не углублялся. И что же Прокопий?
— Сказано: целью изучения истории является не только ознакомление с событиями прошлого, но и приобретение опыта на будущее время.
— О, это святой Августин!
— Совершенно верно. Прокопий описал мор, возникший в Империи около 540 года от Пришествия, известный как «Юстинианова чума». В одном только Константинополе тогда вымерла едва не половина населения.
— Надеюсь, происходящее сейчас на юге не носит столь фатального характера, а отправители донесений преувеличивают. У страха глаза велики. Пускай Святейший Папа уехал из Авиньона, пускай известно о многих смертях в курии...
— Вы сами верите в то, что говорите? — осведомился Рауль.
— Откровенно? Нет, не верю. Хочется надеяться на лучшее, но получается плохо.
— В летописном своде эпохи Юстиниана есть сведения о знамениях, сопровождавших чуму. Включая Моровую Деву, которую мы имели несчастье наблюдать вчера. Описание — слово в слово. Призрак гигантской женщины с мертвым ребенком, то в белом саване, то в окровавленном платье видели неподалеку от Антиохии и Триполи, в Малой Азии и Италии, куда потом пришла чума. Прокопий Кесарийский упоминает Моровую Деву не только в связи с эпидемией — она появляется во время жестоких войн, а тогда Византия билась с персами и варварами-германцами. Не нравятся мне такие предзнаменования, ваше преподобие.
— Вы что-нибудь предлагаете? Конкретное? Закрыть въезд в город, вооруженные заставы на границах графства? Что мне порекомендовать сенешалю Готье де Рувру? Он молод, неумен и неопытен, однако у Готье хватает рассудительности спрашивать советов. Учтите, любое ограничение на передвижения к началу весны вызовет существенные затруднения в торговле, а значит снизится поступление пошлин и податей в казну его светлости графа Артуа.
— Не знаю! — воскликнул Рауль. — Я никогда не сталкивался ни с чем подобным!
— Хорошо, давайте вернемся к замечанию святого Августина Гиппонского о приобретении опыта на будущее через знакомство с прошлым. Самое время применить эти знания. Прокопий описывал способы лечения чумы?
— Нет. Зато у других авторов древности можно найти. Гален, святой Диомид, Аретей из Каппадокии... Очень подробно в персидской «Медицинской книге, посвященной Мансуру» авторства Мухаммада Ар-Рази. Практически у каждого указан универсальный рецепт спасения, нам не особо подходящий: «cito, longe, tarde» — бежать из зараженной местности скорее, дальше и возвращаться как можно позднее...
— Не торопитесь, я запишу, — брат Михаил чиркал стилом по пергаменту. — В монастырях Арраса богатые библиотеки, копии этих трудов наверняка отыщутся. Сейчас же отправлю монахов на поиски. Сможете составить свод рекомендаций для францисканских лекарей-инфирмариев? Возложу на них миссию следить за положением в городе и осматривать приезжих.
— Разве это в ваших полномочиях? Что скажет архидиакон, узнав о таком самоуправстве?
— Ничего не скажет. Преосвященный Гонилон будет счастлив, если кто-нибудь избавит его от выполнения навевающих тоску прямых обязанностей. Напомню, у меня права папского легата, чьи распоряжения обязательны для всех служителей Матери-Церкви в Аррасской епархии. В соседних, кстати, тоже.
Михаил помолчал и мимолетно улыбнулся.
— Не унывайте мэтр, мы еще поборемся — если с нами Бог, то кто против нас?
* * *
Итоги поездки к госпитальерам в Бребьер никак нельзя было назвать положительными и позволяющими сдвинуть с мертвой точки дело о «Дикой охоте», случаях невероятного безумия и появлении «ходячих трупов».
Видение Моровой Девы, исчезнувшей столь же внезапно, как и появившейся, не причинило вреда никому из рыцарей-иоаннитов, гостей обители и содержащихся в лечебнице недужных. Единственно, беспокоились лошади и прочая домашняя скотина — дело обычное, животные куда острее чуют опасность, исходящую от нечисти.
Комтур де Лангр предложил переночевать в замке — дело к вечеру, не стоит рисковать. Михаил Овернский отказался, сухо объяснив, что у него срочные дела в Аррасе и присутствие в городе главы Трибунала обязательно. Порекомендовал назавтра силами рыцарей и сержантов комтурии внимательно осмотреть прилегающие к Бребьеру холмы и яры, на предмет всяких неожиданностей. Кладбищ-то здесь хватает, мало ли?..
— Жаждете узнать, что мне поведал Сигфруа де Лангр? — спросил брат Михаил Рауля на обратном пути. — Увы, как и у всякого бывшего тамплиера его милость терзает страстишка к тайнам, многозначительной недосказанности, к секретам только для избранных. Равно и страх, неизбывный и глубокий.
— Страх? — не понял Рауль. — Перед чем?
— Да перед всем! Во-первых, начинал-то он еще при магистре Жаке де Моле, посвящение принял в 1305 году, благодаря знатному происхождению и связям сразу вошел в капитул Тампля провинции Пикардия. Кое о чем наверняка слышал или сталкивался лично — запретные обряды, магия, оккультные науки. Знает, что силы потусторонние реально существуют и могут действовать в нашем мире. Во-вторых, прошел через следствие по делу Тампля и чудом выкрутился — благодаря молодости и хорошо подвешенному языку. Следовательно, отлично представляет, на что способна инквизиция, ухватившаяся за ниточку и начавшая распутывать клубок. Третье: карьера в Госпитале, — прямо скажем, не самая блестящая, комтур захудалого монастыря на окраине католического мира! — при любой оплошности окажется под угрозой: Sanctum Officium может простить раскаявшегося грешника, но ничего не забывает! Отсюда и страх сделать что-нибудь не так, неправильно, потерять равновесие и упасть в пропасть, на краю которой уже стоял. Понимаю его — годы берут свое, хочется умереть в мире и согласии, после исповеди и последнего причастия. Сразу попасть в рай.
— Думаете, он что-то скрывает? Грехи юности?
— Не исключаю. Привычки-то въелись накрепко. Что рассказал? Перед заутреней стража Бребьера увидела приблизительно то же самое, что и Бенедикт Отрингенский: обходящие крепость четыре всадника, окруженные сворой псов. Колдовские огни. Неудивительно, что сержанты перепугались... Это всё знакомо, ничего нового. Меня озадачили другие слова де Лангра. Комтур вскользь намекнул, что дьявольщина вовсе не обязательно направляется злой волей Люцифера, нежданно-негаданно решившего погубить графство Артуа. Как знать, не заинтересованы ли в этом смертные?
— То есть? — мэтр выпрямился в седле. — Каков смысл?
— Смыслов множество, мессир Ознар. Артуа зажато между враждебным Кале, не самой дружественной Фландрией и якобы нейтральной Священной Римской империей, чьи князья в действительности ведут двойную игру — свара между Филиппом Валуа и Эдуардом им на руку, король Англии за последние годы задолжал имперским маркграфам огромные суммы, потраченные на войну. Филипп надеется на военную помощь. Кто в выигрыше?
— Император, рейхстаг и германцы.
— Именно! Графство Артуа — не только ключ к Парижу, отсюда прямая дорога на Амьен и далее к столице. Артуа является важнейшим форпостом королевства на северо-востоке. Перекрестье торговых путей с севера на юг и с запада на восток. Связующее звено. Его величество Филипп Шестой, потеряв графство, сильно рискует — снижение доходов казны короля окажется весьма чувствительным. О политических последствиях и говорить нечего, англичане недаром избрали близлежащий Кале своим плацдармом: скопить силы и ударить на Артуа, выхватить из рук династии Валуа север, прервать связи со Священной Империей, Данией и Норвегией. С учетом захваченной Эдуардом Гаскони, Франция оказывается в торговой и морской блокаде. Последствия представляете?
— Да, но... Но при чем здесь Дикая охота и прочие ужасы, с которыми мы сталкиваемся?
— Во-от, сударь! Задали верный вопрос! Запугать дворянство и простецов. Добиться воцарения всеобщего ужаса. Деморализовать. Спровоцировать гнев Святой Церкви. Приучить к мысли, что эта земля — проклята. После чего войти сюда избавителями. Не сомневаюсь, что впереди пойдут священники с кадилами и хоругвями. Вопрос только в том, будут они англичанами, фламандцами или французами.
— Разве Церковь не стоит над государствами? Разве Церковь не едина и не блюдет единые интересы?
— Блюдет, — кивнул Михаил Овернский. — Но выбирая между Церковью и Францией, я выберу Церковь Франции. Поняли меня?
— Изящный каламбур.
— Реалистичный. Сигфруа де Лангр неплохо разбирается в политике, выдвинув обоснованную теорию: чертовщина здесь началась после неудачи при Креси, верно? Заинтересованная сторона одна — Англия. По Нарбонну вы знакомы со многими магиками, скажите, кого из английских чародеев следовало бы опасаться? Кто из них способен на подобную авантюру?
— Обычный наводящий вопрос, — скептически хмыкнул Рауль. — Хотите, чтобы я раскрыл имена?
— Имена, — вздохнув, сказал брат Михаил, — я отлично знаю. Наперечет. Одербер из Кентербери. Беллон Йоркский. Гифред из Каллахана. Дальше перечислять?
— Не нужно, — Рауль насупился. Инквизитор снова доказал, что владеет сведениями, считавшимися тайной, доступной немногим. — Одербер — бездарь и шарлатан. Беллон увлекается друидической магией и дела мирские его не интересуют. Совершенно безобидный человек отдающий предпочтение зверюшкам, деревьям и познанию материи. С Гифредом я знаком мало, но политикой он не интересуется.
— Их могли перекупить? Пообещать золотые горы?
— Беллона Йоркского точно нет. Гифред сейчас в Испании, в Толедо. Одербер? Скользкий тип, но он неприлично богат, магия для Одербера всего лишь развлечение скучающего аристократа.
— А для вас что?
— Для меня — наука. Мастерство. Ремесло. Жизнь.
— Вполне исчерпывающе... Мессир Ознар, выдвинутая де Лангром версия остается только версией и ничем более, прошу это учитывать. Мы обязаны рассматривать любые вероятности. Чтобы впоследствии не удивляться и не рвать на себе волосы — как можно было проглядеть очевидное, увлекшись соблазнительной мистикой! Согласитесь, что зло на грешной земле чаще всего творит человек, а не сбежавшие из ада черти.
* * *
Следующее после визита в Бребьер утро принесло интересную новость: сидевший на цепи обитатель Речной башни неожиданно издох. То есть, живой мертвец перестал двигаться, издавать мерзкие звуки и ползать по своей яме.
Надзиравшие за дивом доминиканцы подождали до полудня, окончательно убедились, что страхолюдина не шевелится, баграми вытащили тело наверх и отволокли в монастырскую лечебницу — осмотреть. Заняться этим малоприятным делом обязали Рауля и брата-травника Тейдона Шамберийского — сухонького, но исключительно деловитого, подвижного и разговорчивого старичка, сразу потрясшего мэтра Ознара своей ученостью и начитанностью.
Брат Тейдон на память сыпал цитатами из Галена, Ибн-Сины, Алкемона Кротонского и Орибазия, показал знакомство с такими трудами как «Collectiones medicae», «Ат-Тахсиль» Бахманьяра ибн Марзубани, «Хирургия» Павла Эгинского и «De materia medica» Диоскорида.
Своим ремеслом не брезговал — труп был уложен на один из обширных столов лечебницы, Тейдон извлек сумку с инструментами и подмигнул Раулю: займемся, мэтр? Возьмите рукавицы, если опасаетесь касаться, а я уж как привык, голыми руками.
— Нарбоннская школа? — балагурил брат-травник. — Вызывает уважение. Значит вы, сударь должны знать Аделарда Сен-Беррийского, каноника при святом Жюсте. Преподавал у вас? Вот и нашлись общие знакомцы... Эй, novicius, готов записывать?
Последний возглас относился к юному послушнику-скриптору, коего откомандировал в лечебницу Михаил Овернский — результаты исследования будут запротоколированы, засвидетельствованы подписями Рауля Ознара и брата Тейдона, а затем приобщены к делу. Безупречный порядок в документации — основа следствия.
Послушник уныло кивнул, стараясь не глядеть на покойника. Труп невыносимо смердел и выглядел препротивно.
— Уступаю вам первое слово, мэтр, — сказал травник. — Составили мнение?
— Умер больше месяца назад, от ранения клинком или топором. Остатки крови грязно-зеленого цвета, ergo плоть окончательно сгнила. При этом заметна мумификация — кожа на ногах, уцелевшей руке и голове стала коричневой и высохла. Странно...
— Не то слово, мэтр! Чтобы тело мумифицировалось, нужен сухой жар и отсутствие влаги! Я заглядывал в Речную башню по просьбе его преподобия, там ужасающая сырость и холод, труп должен истекать зеленой слизью в которую превращаются гниющие потроха, а он почему-то высыхает! Малыш, укажи это в записях.
Novicius, с трудом сдерживающий тошноту, снова кивнул и заскрипел пером.
Объект изучения разобрали буквально по косточкам, причем Рауль не скрывал перед травником, что именно является целью поисков. Некий магический предмет. Он может выглядеть как угодно — от клейма на коже до случайно проглоченного стального шарика или серебряной скобы, какими умелые лекари схватывают расходящиеся раны. К окончанию процесса Рауль понял, что не зря выбрал поутру самую поношенную и ветхую одежду — придется выбрасывать, иначе придется вонять до Второго Пришествия.
В обители была обустроена баня — можно хотя бы частично отбить запах и оттереть золой руки. Деревянные ванны обширны и удобны, служки таскают горячую воду в бадьях, брат-травник (Тейдон ведал не только госпиталем, но еще огородом и купальней) настоял, чтобы Рауль всыпал в купель успокаивающие и целебные компоненты — листья хмеля, болотной сушеницы и боярышника вместе с сосновыми иголками. Это позволит обезопасить себя от трупных миазмов.
Как ни жаль, но и в случае с узником Речной башни последовала неудача. Выяснить, отчего вдруг покойник принялся расхаживать среди живых, выть, стенать и плакаться на незнаемом и жутковатом наречии, не удалось. Рауль перепробовал с десяток самых изощренных заклинаний, включая относящиеся к запретной Черной магии, попытался вызвать дух исходного обладателя тела, но натыкался на непреодолимую стену: труп оставался всего лишь трупом.
Когда все усилия окончились ничем, в лечебницу заглянули Танкред ди Джессо вместе с Ролло фон Тергенау, сгребли останки в кожаный мешок и сожгли их в яме, выкопанной в дальней части монастырского сада. Землю и пепел брат Михаил на всякий случай окропил святой водой и прочитал заупокойную.
Очередной тупик. Скверно.
Тем временем отмокавшему в купальне Раулю притащили новую рубаху, полинялый от стирок суконный колет и шоссы: запасливый каштелян монастыря отыскал в кладовых мирское платье. Испорченные вещи спалили вместе с мертвецом.
— И что теперь будем делать? — меланхолично спросил Михаил Овернский, когда Рауль поднялся в кабинет преподобного. — Не отвечайте, это риторический вопрос. Выглядите вы, между прочим, как поживившийся на поле боя мародер — просил ведь каштеляна подобрать достойное благородного человека облачение!..
— Чепуха, дома переоденусь.
— Дома? Конечно. Как ваши взаимоотношения с мадам Верене?
— Никак. Ореада со мной принципиально не разговаривает. Обед приносит служанка, она же занимается печами и уборкой.
— Создается впечатление, — сказал инквизитор, — что мы находимся в центре некоей грандиозной мистификации. Спектакля. Посудите сами: я сам и подчиненные мне люди, прибывшие из Авиньона, пресловутую Охоту собственными глазами ни разу не видели, верно? Только рассказы так называемых очевидцев, из числа местных жителей. Материальных доказательств появления четырех всадников окруженных огнедышащими псами нет.