– Давай сюда, Михалков, мля.
Натуга вырвал у астронома лист и протянул уйбую. А в следующий миг ругнулся, увидев в распахнувшихся воротах Артёма и Кортеса.
– Почему Великие Дома разрушили Знающие Выселки?
– Разрушили? – немедленно вскипел Ризнык. – Я бы использовал понятие «уничтожили».
– Андрей, прошу вас, не горячитесь и не придирайтесь к терминам. – Отец Алексей вздохнул. – Почему нелюди это сделали?
В правильном ответе Ризнык не сомневался:
– Знающие Выселки всегда были бельмом на их глазу, как теперь Пустынь. Поэтому и разрушили.
– Пустынь стоит уже много веков. Неплохо для «бельма»?
– Вас они боятся.
И услышал неожиданный ответ:
– Знающие Выселки напугали Великие Дома гораздо сильнее и именно поэтому погибли. – Монах помолчал. – Любая война начинается со страха. Страх потерять то, что есть: богатство или власть. Страх не получить того, чего нет: богатства или власти. Страх заставляет проливать кровь и раздувать пламя войны. А страх за свою жизнь – самый сильный.
– Выселки настолько сильно напугали Тайный Город? – изумился Андрей.
– Не напугали, – качнул головой отец Алексей. – Продемонстрировали возможность. Выселки дали понять, что жизнь Тайного Города в их руках, и этого им не простили. – Ещё одна пауза. – Я не могу обвинять Великие Дома: они свято верили в то, что защищают свою жизнь, и предлагали договориться.
– Что же такого страшного знал Сказочник? – прошептал Ризнык. – Ведь даже Инквизиторы остановились, когда Великие Дома пообещали применить запрещенные арканы.
– Сказочник запрещенных не боялся. Он вообще ничего не боялся. И даже умирая, не плакал, не просил пощады, а боролся… – Монах кивнул на пыльную дорогу: – Сюда он приполз на третий год основания Забытой пустыни. Под это самое дерево. Зимой. Приполз окровавленный, почти разорванный пополам… В одной руке – деревянный жезл, в другой – какой-то свиток… Он почти ничего не видел и кричал, громко кричал. Но не от боли… И не плакал… Сказочник звал тогдашнего настоятеля – отца Серафима…
Но старец уже пришел и с содроганием смотрел на то, что ползло к воротам пустыни. На сочащегося болью человека, не позволяющего себе умереть. На гордого мага, который умер давным-давно, а теперь неожиданно оказался у стен пустыни. Старец содрогался и слушал то, что говорил Сказочник, выплевывающий слова пополам с кровью.
– Он попросил о помощи, и мы не смогли отказать, – закончил отец Алексей. – Так было.
– Подождите! – Вопрос возник с начала повествования, однако задать его Ризнык решил сейчас: – Вы рассказываете так, словно Сказочник появлялся в Забытой пустыни!
– Он приходил сюда, – ровно ответил монах. – К старцу Серафиму.
– Я знаю историю: Забытая пустынь появилась через тысячу с лишним лет после уничтожения Выселок.
Несколько долгих мгновений отец Алексей с улыбкой смотрел на Ризныка, после чего осведомился:
– Что вы знаете о Юлианском Круге, Андрей? Или просто: о Юлианском?
– Надо их на колбасу сдать, – мстительно прошипел Цукрам, торопливо надевая на руку часы. Сейчас злой Циркуль напоминал севшего на диету людоеда: губы задираются, то и дело обнажая жаждущие мяса зубы, в глазах – желание погрызть косточки и пламя костра под насаженной на вертел тушей. При этом пальцы адвоката дрожали, и строгий платиновый браслет никак не хотел застегиваться. – На краковскую колбасу… краковянку… с перцем и костями вперемешку…
Дикари судорожно передохнули, покачали головами, ятаганами и стволами дробовиков, но промолчали. Изменившиеся обстоятельства заставляли их проявлять разумную осторожность.
– Ты её есть будешь? – осведомился Кортес.
– Кого?
– Колбасу.
– Я достаточно зарабатываю, чтобы позволить себе приличную пищу. – Адвокат управился с часами и принялся поправлять галстук.
– То есть да?
– То есть нет.
– Тогда хватит о кулинарии, – повелительно предложил наёмник.
– Ты вообще за кого?
– Ни за кого, я навожу порядок.
– Это ты прислал сюда Красных Шапок?
По физиономии Цукрама было видно, что иск уже составлен, и встроенный в юридически подкованную голову калькулятор подсчитывает последние гроши компенсации – адвокат не планировал ошибиться даже в копейке. Однако Кортес не первый день жил в Тайном Городе и прекрасно знал, как следует обращаться с шасами. Наёмник не стал убеждать взбешенного адвоката в своей непричастности, а скромно улыбнулся и деликатно осведомился:
– Мне уйти?
И тема закрылась сама собой.
Обнадеженные Шапки перевели жаждущие взгляды на Цукрама, но тот поднял брови и важно пробасил:
– Не надо.
После чего закончил прения уничтожением на мельчайшие клочки густо исписанной бумажки, которая едва не стала вещественным доказательством страшных пыток.
Коряга тяжёло вздохнул.
– Что со спутником? – подал голос Кумар. И наконец-то высунулся из-за широких спин наёмников. – Вы его не трогали? Его кто-нибудь трогал?
– Нет.
– А Красные Шапки?
– Мы к машинке твоей не подходили, в реале. – Коряга шумно шмыгнул носом. – Мы не больные.
– Она небось током бьется, – добавил просвещенный Йога.
– И царапается, – закончил Натуга, посасывая палец.
– Зиль?
– Всё в порядке. – Учёный встал, потом сел, потом снова встал и для чего-то улыбнулся. – Аппарат готов к возвращению на орбиту.
– Нужно отправить его как можно скорее, – решил Урбек. – А то лежит здесь у всех на виду, пылится только…
– И царапается, – вновь сообщил Натуга.
– Заткнись.
– Урбек, у меня есть к тебе несколько вопросов, – с нарочитым спокойствием произнес Циркуль. И внезапно стал похож на длинную и немножко злую змею, наряженную в дорогой костюм дорогого юриста.
Барыга сделал вид, что не расслышал.
– Спутник запустим не раньше, чем освободится Яна, – предупредил Кортес.
– Я понимаю.
– Из центра не получится, придется везти за город.
– Согласен.
– Машина у нас есть… – Наёмник кивнул на ворота, явно намекая на зелёный «М35».
Дикари пригорюнились окончательно.
– Он туда не влезет, – пискнул Коряга. – Он большой, а эти штуки длинные.
– Влезет, дружок, влезет, – хихикнул вконец осмелевший Зиль. – С помощью магии я спутник даже в «Газель» запихивал.
Убитый горем уйбуй стянул с головы бандану и вытер огорченное лицо. Несколько мгновений присутствующие изумленно разглядывали торчащий из темечка хохол, после чего Цукрам уверенно предложил:
– Я могу засудить того, кто это с тобой сделал. До конца дней не расплатится.
Но в ответ – лишь всхлипывание. Потеря замечательного грузовика оглушила Корягу настолько, что он даже не сообразил, от какого предложения отказывается.
– Перечисляй аванс, – распорядился Кортес.
Сумму они обговорили заранее.
Урбек кивнул, достал пятый смартфон и нажал на несколько кнопок.
– Все в порядке.
– Вы все арестованы!
Кто мог подумать, что в Бестиарий проберётся враг?
Нет, подумать, конечно, могли, потому и приняли меры предосторожности, упрятав инкубатор сверхопасных тварей на минус пятый уровень и оснастив его лучшими системами безопасности. Поправка: лучшими системами по удержанию зверей в вольерах, дабы не разбрелись они пастись по Замку или того хуже – по городу. А вот, собственно, доступ в Бестиарий защищался единственным кодовым замком на входной двери и парой дежурных в самом центре фермы, которых больше интересовало состояние тварей, чем проникновение посторонних. Ну кто, скажите на милость, сумеет пробраться на минус пятый уровень тщательнейшим образом охраняемого Замка? Тем более в «амбарный отсек», ворота в который не закрывались принципиально – ведь туда слишком часто ходили.
Потому-то Ива без труда проскользнула в зону единорогов – слева и справа по пять вольеров, в которых пыхтят и ерзают здоровенные зверюги, – и устремилась к застеклённой «дежурке».
Теперь всё зависело от того, что случится раньше: она добежит до цели или стражники бросят взгляд на монитор. Или в окно. И получится ли у нее ударить как следует, поскольку второго шанса не будет.
Ничего не понимающие единороги принялись тихонько ржать.
Бестиарий, несмотря на то что располагался глубоко под землей, имел запасной выход – винтовой тоннель на поверхность вроде тех, что строят в паркингах. Однако пользовались им чуды… никогда: долго, неудобно, да ещё отмывать потом от навоза. А монстров с фермы на землю перемещали наводящимися из «дежурки» порталами, что делало их для Ивы объектом повышенной ценности.
Два рыжих, словно клонированные лисы, гвардейца в мониторы так и не заглянули, на ржание и всхрапывание единорогов внимания не обратили, поскольку чересчур увлеклись последними новостями Тиградком. И спокойно уснули перед телевизором: на последних крупицах энергии хвана вдула в помещение «Пыльцу Морфея». После чего сложила растяп под стол и склонилась над включенным компьютером.
– Пять минут на взлом.
В пузе цифровой машинки что-то пискнуло, но на большее оставшийся без защиты компьютер не сподобился и обреченно позволил девочке заняться собой.
Оторваться не удалось. В смысле – надолго. В смысле, он знал, что первый переход из штаб-квартиры Чуди обязательно засекут, но повторить прыжок не успел.
– Руки за голову!
Удар шестом снизу вверх. Ведьма отшатывается, но четырехрукий молниеносно меняет направление движения, шест описывает круг и бьет в корпус.
– А-а!
Дружинница складывается набок так, словно сломалась. Нет! Она действительно сломалась: ребрам наверняка швах, а в огромных зелёных глазах нет больше злой сосредоточенности – только боль.
«Извини…»
Наспех слепленный портал забросил хвана из Замка в тишайший сквер Девичьего Поля. Никакого автоматического морока, разумеется, Тыц не поставил, вывалился на дорожку, вызвав всплеск изумленных возгласов, собрался исчезнуть, но о нём позаботились.
Буквально через секунду четырехрукого атаковали две феи, предусмотрительно закрывшие место схватки заклинанием – несостоявшимся зрителям только и оставалось, что обсуждать, как им всем одновременно привиделся вывалившийся из воздуха четырехрукий мужчина.
Феи же сначала врезали «Навским арканом», попытавшись вытянуть из хвана энергию, и тут же, увидев магический блок, насели в рукопашную.
– Сдавайся!
– Не могу!
Сигнал тревоги послан, секунд через двадцать в Девичье Поле свалится поддержка, и поражение станет неминуемым… Хван всё прекрасно понимает и оставаться в сквере не планирует. В руке раскрывается «Тренировочный шест» – длинная гибкая палка – и тут же влетает в лицо ближайшей ведьмы.
«Извини за макияж, родная!»
Удар ломает скулу. Крик. Сознание – вон. Второй дружиннице достается по ребрам, но время, время… Его нет. И в тот момент, когда вторая падает, из портала выпрыгивают две следующие ведьмы.
– Значит, нахально воруем человские спутники? – произнес Вилар Турчи, с нехорошей улыбкой оглядывая застывших посетителей гостеприимного ангара. – Нарушаем режим секретности и гадим Великим Домам? Колдуем, где захотим…
– Это не я! Это он! – молниеносно сориентировался Урбек и ткнул пальцем в Зиля. – Он всё испортил!
– Дядя Цуки! – Томба-астроном закрыл лицо руками.
– Мой клиент стал жертвой гнусного обмана! – рявкнул Томба-адвокат.
– Ладно, мы пойдем, – решил Кортес, проверив с помощью своего смартфона перечисление суммы. – Урбек, звони, как всё разрулишь.
– Уверен, ты справишься, – хмыкнул Артём.
Наёмники сделали шаг к воротам.
А менеджер по оперативному вмешательству допустил очередную ошибку. Увы, но желание усилить свою победу задержанием не только всем известного барыги, но и знаменитых наёмников сыграло с несчастным Турчи злую шутку.
– Вы никуда не пойдете, – уверенно произнес Вилар.
Он был вооружен только потрепанным портфелем, однако авторитет Службы утилизации, с которой считались даже Великие Дома, заставлял присутствующих подчиняться лучше наведенного пистолета. Одно дело – пререкание с сотрудником, и совсем другое – неподчинение его законным требованиям.
– Все останутся здесь!
– Это ещё почему? – не понял Кортес.
– Вы тоже замазаны, – резко ответил Вилар.
– Только в твоем воображении, – грубовато бросил Артём.
И немедленно удостоился от напарника укоризненного взгляда. Кортес умел быть и грубым, и агрессивным, и наглым, но в начале переговоров он всегда стремился к компромиссу.
– Вы пытались скрыть следы преступления, – продолжал наседать менеджер Службы.
– И ещё вы свидетели насилия над моим клиентом, – торопливо добавил адвокат. – Изложите всё под присягой.
– Дядя Цуки, какое насилие? – растерялся Зиль.
Гогочущие Шапки предложили варианты, однако опытный юрист легко пресек дикарские инсинуации:
– Речь идет о твоей душевной травме, малыш, она обойдется Урбеку дороже всего.
– Я сейчас позвоню своему адвокату, – грозно предупредил Циркуля барыга.
И услышал высокомерный ответ:
– Не забудь сказать, с кем связался.
Намекающий на то, что не всякий адвокат рискнет противостоять нахрапистому Томбе.
– Если хочешь, мы разберемся с горластым, – предложил Коряга, поглаживая рукоять пистолета: извлекать его из кобуры наёмники запретили. – Выведем как бы прогуляться и разберемся.
– По-навски, – добавил Шкварка.
– По-каковски? – вытаращился на Шапок Урбек.
– О каких следах ты говоришь? – потребовал ответа Кортес.
– Вы планировали отправить спутник на орбиту, – выдал заготовленный ответ Вилар. – Серьёзное преступление, между прочим.
– Ерунда. – Кортес приятно улыбнулся и легко махнул рукой. – Отправка спутника – не сокрытие следов, а их профессиональное заметание в рамках соблюдения режима секретности. Мы возвращаем аппарат туда, где ему положено быть.
– Но если захочешь, мы выставим счёт не Кумару, а Службе утилизации, – вставил Артём.
Молодой наёмник сообразил, куда дует ветер, и высветил финансовую сторону вопроса – чтобы шасам стало понятнее.
– А так можно? – насторожился Урбек.
– Аванс не возвращается, – строго сообщил Кортес.
– Какой ещё счёт Службе? – удивился Вилар.
– Сам посуди. – Наёмник стал загибать пальцы: – Кто-то должен вернуть спутник на орбиту и кто-то должен оплатить возвращение. А поскольку аппарат ещё на земле, запустить сейчас, а оплатить потом не получится – дураков не найдешь. Варианты такие: или платит Урбек, или Служба. Что же касается возвращения спутника на орбиту, то с ним тоже всё просто: если тебя не устраивает кандидатура Яны – отыщи кого-нибудь другого, например Сантьягу.
– Комиссар, правда, сейчас немного занят, но он наверняка оценит твое предложение, – не удержался Артём.
Присутствующие с интересом уставились на Вилара.
А тот пошевелил губами, словно повторяя про себя речь наёмника, затем медленно вытащил из кармана мобильный телефон, со всего размаха швырнул его на бетонный пол и принялся судорожно топтать ногами.
– Учитесь вести переговоры, – предложил окружающим Кортес. И покосился на полуоткрытые ворота: – А что это за крики на улице?
– Папа, у тебя снова есть поддержка, – почти выкрикнула в телефон Ива.
– Хо-ро-шо…
И на каждый слог – движение или удар.
Явление свежих фей Тыца не порадовало: начали они с «Навских арканов» и почти пробили магический блок прежде, чем хван перевел встречу в рукопашную. В сквере полно прохожих, неподалеку детская площадка, поэтому колдуньи поостереглись использовать мощные заклинания вроде «Эльфийской стрелы» или «Шаровой молнии», подпустили четырехрукого и приняли бой, полагаясь на численное преимущество. Не зря, впрочем.
– Папа, у тебя сбито дыхание.
Дубинка в солнечное сплетение. Шест в это время блокировал выпад длинного кинжала, в голову целилась чья-то пятка, вот и не углядел…
– Папа!
– Сделай чо-нить… – выдохнул Тыц, откатываясь от довольных собой зелёных.
– Уже. – Ива активизировала первый переход. – Сейчас вам будет весело.
Появление на Краснопресненской заставе грифона не сразу вызвало панику, поскольку монстр сидел на монументе: и далековато, и высоковато. Публика таращилась на невиданную зверушку из безопасности тротуарного партера и возбудилась лишь после того, как грифон попытался спикировать в зрительный зал. Пока монстры не рядом, они не страшные.
А на Девичьем Поле камелопард вывалился непосредственно на идущую через сквер дорожку и несколько секунд изумленно таращился на чудную московскую жизнь: торопящиеся прохожие, старушки на скамеечках, медленно прогуливающиеся парочки, дети на площадке, ведьмы, пытающиеся завалить четырехрукого… Переход от полутемного вольера к свободе залитой солнцем улицы ошеломил монстра. И даже первый визг не заставил его действовать.
Зато подстегнул Тыца.
– Камелопард! – рявкнул он, делая ещё один шаг назад.
– Врешь!
Но левая ведьма всё же обернулась на человский вопль и ругнулась:
– Проклятье!
А из вихря вывалилась ещё одна тварь.
– Спасайте челов!
Родители хватают детей, парочки стремглав несутся через дорогу, прохожие шарахаются, старушки и старики ковыляют прочь. Кто-то держится за сердце. Колдуньи бросаются к камелопардам, а хван прыгает в наспех созданный портал.
Который приводит его в туалет Курского вокзала. Тыц сносит дверь, грубо толкает зазевавшегося чела, забегает в соседнюю кабинку и совершает «тройной прыжок» в отчаянной попытке вырваться из-под наблюдения.
Противный скрип в телефоне, затем тишина и вопрос:
– Ты ещё в деле? – хрипит четырехрукий.
– Да, – подтверждает девочка. Видеокамера показывает холл перед внешней дверью в Бестиарий: гвардейцы пытаются её взломать. – У меня есть немного времени.