– Давай-ка не разбрасываться, – предложил Мостовой. – А то за всеми этими праздными рассуждениями мы нить расследования потеряем.
– Ладно, давай действовать по следующему плану, – согласился Чистяков. – Звоним Стасу, встречаемся, расспрашиваем, делаем выводы, а потом уже намечаем план действий на дальнейшее.
– Хорошо, – кивнул Мостовой и полез в карман за номером телефона Стаса. – Думаю, что-то новенькое мы узнаем, но такого, что Ольгу вразумило бы, вряд ли. Но плясать лучше всего от Стаса, потому что он ближе во всех отношениях. В том числе и к последнему преступлению.
Набрав номер брата последней девушки-потерпевшей, Мостовой приложил телефон к уху и замер в ожидании. Телефон не отвечал.
– Странно, не отвечает, – пробормотал Борис. – Ну-ка, попробую еще раз.
Однако они так и не дозвонились до абонента. Решили, что городской номер не отвечает, поскольку хозяин за пределами города. Например, в командировке. Посовещавшись, спасатели пришли к заключению, что пытаться дозвониться нужно еще сутки, а потом считать, что Стас в длительной командировке. И, соответственно, переходить ко второй части их плана по выведению Эдика, а теперь Сереги Ванечкина, на чистую воду.
То, что надо самим ехать в детский дом в Прохладное, друзья понимали. Мостовой предложил ехать Чистякову, потому что Игорь легко втирался в доверие к женщинам, а в детских домах работают, как правило, именно женщины. Сам же Боря должен остаться в городе и постараться обезопасить Ольгу от неприятностей, если таковые назреют. Как он обезопасит Синицкую, Мостовой не стал рассказывать; он только сжал свой пудовый кулак и покрутил его перед Игорем со словами: «Я его еще приплющу, урода такого!»
После очередной смены Чистяков поспал часов пять, а после обеда рванул на машине в Прохладное. Часа за четыре или пять он намеревался добраться до города, найти детский дом, переночевать в машине, а с самого утра начать свои розыски.
Директор Прохладненского детского дома оказалась молодой, привлекательной, но несколько вульгарной женщиной. Знакомство она начала с незамысловатого служебного флирта в полном соответствии с установками психологии общения. Но, выяснив, что молодой человек лишь служит в МЧС, а к ней приехал по вопросу скорее личному, директорша сразу же изменилась, потеряв к гостю всякий интерес. Однако она вызвала одну из воспитателей, некую Анастасию Андреевну, которая работала в детском доме уже лет тридцать пять и могла помнить искомого мальчика. Ей же директорша разрешила и посмотреть архивные записи учетов детей многолетней давности.
– Пойдемте ко мне, – предложила пожилая женщина и повела Чистякова на третий этаж в крыло служебных помещений. – Личные дела у нас так долго не хранятся, но существуют еще и учетные книги, которые ведутся для нашего же удобства. Вот они как раз и должны были сохраниться.
Усадив Чистякова на диван, налив ему кружку крепкого кофе, Анастасия Андреевна ушла. Спасатель пил и разглядывал небольшое помещение, плотно заставленное письменными столами. Здесь их было двенадцать штук. Тесновато, решил Чистяков, особенно, если соберутся все вместе. Не очень аккуратно отштукатуренные и прошпаклеванные стены были окрашены водоэмульсионной краской. Красили тут не очень давно. Да и вообще все помещения, где Чистяков успел побывать, отличались опрятностью. Скромненько, но чистенько, вспомнил он не к месту анекдот про нового русского, который впервые попал в Эрмитаж. Вернулась Анастасия Андреевна минут через тридцать, заметив с улыбкой, что молодой человек задремал на диване комнаты воспитателей.
– Что, не выспались, служба не позволяет? – спросила женщина.
– В общем-то, да, – согласился Чистяков. – Предыдущая ночь была не очень располагающей к отдыху.
– Давайте я вам еще кофе налью горяченького.
– Нет, спасибо, – отказался Чистяков. – Я уже почти проснулся.
– Ну, тогда давайте смотреть. У нас записи ведутся в двух видах: в календарном – время поступления и время убытия, и алфавитном. Если вы знаете его фамилию, имя и отчество, то давайте смотреть алфавитную книгу. Исходим из стандартной ситуации, когда ребенок попадает к нам по какой-то причине, но выходит после достижения совершеннолетия. Если вы говорите, что ему около тридцати лет, то получается, что выбыл он от нас примерно двенадцать лет назад. Может, я его даже и помню.
Нашли Сережу Ванечкина они довольно быстро. Попал он в детский дом в возрасте пяти лет, как указано было, по причине смерти матери. Анастасия Андреевна в самом деле вспомнила светловолосого ласкового мальчика. Вспомнила она и то, что мать у него умерла в результате какой-то болезни, а отчим не стал ребенка усыновлять или оформлять опеку. Попросту бросил его в детский дом. Данных о нем в журнале не было. Выбыл Сережа в связи с окончанием десятого класса и поступлением в строительный колледж. Что с ним стало потом, воспитательница не знала. О времени, пока Сережа находился в детском доме, она рассказывала много. О том, что он был не только ласковым и добрым мальчиком, но и большим подлизой. Умудрялся он ладить и с другими детьми по причине природной хитрости, что ли. Нельзя сказать, что его все дети любили, но не били и не травили, как некоторых. Как-то очень ровно прожил тут Сережа Ванечкин свои несколько лет. К сожалению, почему-то не оказалось записи о месте рождения Сережи. Дата была, а места не было. И копии свидетельства о рождении тоже не было.
– А что же все-таки с Сережей случилось? – поинтересовалась напоследок Анастасия Андреевна. – Он попал в какую-то историю? К нам и из милиции запрос приходил, а теперь вот и вы приехали о нем узнать. Какое-то расследование идет?
– Видите ли, Анастасия Андреевна, – замялся Чистяков, который хотя и был готов к таким вопросам, но почему-то не захотел врать старой воспитательнице. – Сергей Ванечкин действительно попал в историю, и еще не все здесь ясно. Возможно, ничего криминального за ним и нет. Вы знаете, кто такой альфонс?
– Доде? – вскинула брови женщина.
– Что «доде»? – не понял спасатель.
– Вы имеете в виду писателя Альфонса Доде?
– А… э-э, не совсем. То есть нет, конечно. Простите, но в современном мире «альфонсами» называют личностей, которые втираются в доверие к женщинам и живут за их счет. А эти дурочки долгое время верят, что их возлюбленные вот-вот поправят свои дела, преодолеют временные трудности и тому подобное.
– Ясно, – хитро улыбнулась воспитательница. – Пострадала ваша знакомая? Или родственница?
– Ну-у, как бы и так, – смущенно согласился Чистяков. – Но дело не только в этом. Есть подозрения, что за этим на первый взгляд невинным действием Сергея следует второе, а это уже уголовное дело.
– Господи, и что же происходит потом? – испуганно всплеснула руками Анастасия Андреевна.
– Квартирная кража. Наивную глупышку обчищают. Только вот никто – ни милиция, ни мы – понять не может, как это происходит. У Сергея всегда железное алиби, он после кражи не скрывается, но они происходят вопреки всякой логике последующих поступков подозреваемого. Понимаете?
– Не очень, – призналась женщина.
– Вот и мы «не очень», – грустно сказал Чистяков. – То, что Ванечкин мелкий аферист, – это понятно, а вот преступник ли он?
Чистяков возвращался домой и ломал голову по поводу Ольги и Ванечкина. Точнее, он не знал даже, с какой стороны подступиться к этому делу. Взять за хобот Эдика и в присутствии Ольги заставить ответить на все вопросы, касающиеся его прошлых отношений с женщинами? А если он возьмет и сознается? Скажет, что ищет одну-единственную и наконец нашел ее в Ольге. А насчет квартирных краж он знать ничего не знает, и милиция ему ничего предъявить не смогла. Так что, дорогие друзья и коллеги моей возлюбленной, отстаньте от меня со своими вымыслами. Не мешайте складывающемуся счастью двух людей. И что друзья смогут ему на это ответить? Извини, ошибочка вышла? Или наоборот – плевать мы хотели на твою любовь! Оставь в покое Ольгу, пока мы тебе ребра не переломали и не оторвали тебе твой татуированный член. Обычно на это отвечают в том смысле, что «не пойти бы вам кое-куда» и «видел я вас кое-где и кое в чем». И обычно бывают правы, потому что ломанье ребер и отрывание членов, пусть и татуированных, дело уголовно наказуемое. А жизнь за счет женщины – нет.
Звонок Мостового застал Чистякова уже на подъезде к городу.
– Ты далеко? – поинтересовался Борис.
– Минут тридцать осталось, потом по городу. А что?
– Я Стаса нашел. Договорились о встрече. Так что у тебя, Игорек, всего два часа.
– Класс! – обрадовался Чистяков. – А ты что ему изложил? В смысле причины?
– Как есть, так и сказал. Чего тут темнить.
– Ну, и правильно. Если он мужик адекватный.
– Адекватный, – успокоил друга Мостовой. – Плюс, как я понял из телефонного разговора, Эдик сестру Стаса так и не оставил в покое. Представляешь, какой у нас в руках серьезный аргумент для Ольги появляется?
Звонок Мостового застал Чистякова уже на подъезде к городу.
– Ты далеко? – поинтересовался Борис.
– Минут тридцать осталось, потом по городу. А что?
– Я Стаса нашел. Договорились о встрече. Так что у тебя, Игорек, всего два часа.
– Класс! – обрадовался Чистяков. – А ты что ему изложил? В смысле причины?
– Как есть, так и сказал. Чего тут темнить.
– Ну, и правильно. Если он мужик адекватный.
– Адекватный, – успокоил друга Мостовой. – Плюс, как я понял из телефонного разговора, Эдик сестру Стаса так и не оставил в покое. Представляешь, какой у нас в руках серьезный аргумент для Ольги появляется?
– Отлично. Жди, я скоро.
– Успехи-то у тебя какие?
– Практически ничего нового, Боря, одни нюансы. Я пообщался с воспитательницей, которая тогда работала и помнит нашего клиента от горшка. Даже документы посмотрел.
– Ладно, при встрече и расскажешь.
«Сжимается кольцо, – с удовольствием думал Чистяков, сворачивая с объездной в сторону города. – Теперь есть свидетели его махинаций с девушками. Это сильный аргумент, чугунный».
Встреча со Стасом состоялась в уличном кафе. Здесь было по-вечернему прохладно, можно было выпить пивка и расслабиться после многочасовой гонки на машине. Народу в кафе было многовато, но из-за громкой музыки и того, что каждая компания была занята собой, встрече и разговору ничего не мешало.
Рыжеватую голову Стаса и массивную фигуру Мостового Чистяков увидел еще с улицы. Оба только что вошли в кафе и пробирались в угол к свободному столику. Чистяков поспешил следом, извиняясь перед посетителями за то, что из-за спешки неуклюже задевал их стулья.
– А я тебя узнал, – прищурился Стас, глядя на Чистякова. – Ты, случаем, за этим Артуром не следил в тот день, когда за соседним столиком кофе облился?
– Следил, – подтвердил Чистяков, – только вы оба так быстро сорвались с места, что я не успел за вами. И колесо еще спустило у машины. Я ведь еще тогда с тобой пообщаться собирался.
– Ясно. Ну и что? У вас тоже сестренка попалась в сети этого афериста?
– Не сестренка, – хмуро поправил Мостовой, – но очень близкий нам человек. Работаем мы вместе.
– Деньги тянет? – усмехнулся Стас, сморщив веснушчатое лицо.
– Тянет, сволочь, – кивнул Чистяков. – А еще она квартиру собралась продавать.
– Знакомая ситуация.
– Ты лучше расскажи, как у вас там все начиналось и чем закончилось, – попросил Мостовой.
– Да так и начиналось. Мы ведь отдельно живем, – стал рассказывать Стас. – Она в родительской квартире, а я с женой – в своей. Вот и не уследил, когда этот момент настал. Ну, познакомилась с парнем – и познакомилась, дело обычное. Потом смотрю, одного кольца на пальце не вижу, потом другого. А потом исчезли серьги дорогие.
– Украл? – поинтересовался Чистяков.
– Нет, продавала она все, чтобы дружку своему помочь в период «временных» трудностей. Потом деньги у меня стала занимать. Я ведь не сразу понял, что к чему, а когда понял, поздно было. Втюрилась она в этого Артура по самые уши и слышать ничего не желала. Он, видите ли, бизнесмен, только у него некоторые проблемы. Но он вот-вот с ними разберется, и они поженятся.
– Одна схема, – покачал головой Мостовой. – И тут он бизнесменом представился.
– Что, и у вас он тоже бизнесмен? – поинтересовался Стас.
– Тоже! – рассмеялся Чистяков, с наслаждением потягивая ледяное пиво. – Только у нас он не Артур, а Эдуард. А еще он в нашем случае особняк недостроенный за городом показывал. Обещал, что они там скоро будут жить. Твоей сестре не показывал?
– Нет, про особняк разговоров не было, а про квартиру в Москве был.
– Удобно, – развел руками Мостовой, – и не проверишь! А про ограбление квартиры расскажи.
– Особенного ограбления не было, брать там уже было почти нечего.
– Ты на него думаешь, на Артура? – поинтересовался Чистяков.
– На Артура? – удивился Стас. – Милиция его тоже подозревала, только он с сестренкой моей в это время был. Они на турбазе отдыхали. Да и зачем ему это, если он знал, что там брать уже нечего, сам все вытянул. Я думаю, если бы он сам ее квартиру грабанул, то исчез бы из поля зрения. А он продолжал к ней ходить.
– А сейчас ходит? – быстро спросил Чистяков и выразительно посмотрел на Мостового.
– И ходит, и не ходит.
– Как это?
– Ну, вроде как обиду разыгрывает, что его подозревали, что я его прессую. Я же из-за него с сестренкой поссорился, – поморщился Стас. Помолчав немного, он добавил: – Значит, он теперь с вашей коллегой занимается?
– Мы вот чего никак не поймем, – хлопнул широкой ладонью по столу Мостовой. – Если он живет тем, что присасывается к молоденьким и доверчивым женщинам, то зачем ему квартирные кражи?
– Как? – не понял Стас. – Вы что, считаете, что это все-таки он квартиру ограбил?
– Боря имеет в виду, что точно такой же след за ним тянется аж из Пятигорска. А что было до этого, никто не знает. И схема точно такая же.
– Значит, не первый раз. Ах он сволочь!
– Еще какая, – согласился Чистяков, успевая прихлебывать во время разговора пиво и кидать в рот чипсы и соленые орешки. – Очень большое у нас желание вывести этого типа по имени Эдуард, Артур и Серега Ванечкин на чистую воду. А скажи, Стас… Извини, конечно, за такой вопрос, глубоко интимный… А не слышал ли ты, что у этого типа на члене есть наколка в виде скорпиона?
– Такими подробностями не располагаю, – зыркнув на спасателя угрюмым взглядом, ответил Стас. – Не делилась со мной сестренка таким подробностями. Но если с квартирными кражами тоже он проделывает, то почему до сих пор на свободе? В Пятигорске менты не смогли доказать?
– Я же говорю, что его надо выводить на чистую воду, – кивнул Чистяков. – Очень нам хочется узнать, как он все это проделывает. Ведь во всех случаях одна и та же схема. Любятся, любятся, а потом хлоп – и квартиру обокрали. Соседи говорят, что примерно во время совершения преступления этого Ванечкина в подъезде или около дома видели, а у него алиби. Он в этот момент с хозяйкой квартиры в другом месте развлекался. А его отпечатков пальцев в доме и так полно, раз он там бывал неоднократно.
Ничего нового общение со Стасом спасателям не дало, хотя они и надеялись на кое-какие интересные подробности.
– Слушай, Борь, – задумчиво проговорил Чистяков, когда поздно вечером они расставались на улице. – Как ты думаешь, почему все милицейские протоколы такие одинаковые? Как, впрочем, и протоколы следователей.
– В каком смысле одинаковые? – не понял Мостовой.
– А потому, Боря, – сам себе ответил Чистяков, – что пишутся они милиционерами.
– Что-то я тебя не пойму, – наморщил лоб Мостовой. – Это ты сейчас гениальное открытие сделал, что ли?
Друзья стояли лицом к лицу посередине тротуара и дышали друг на друга пивом. В каждом его было литра по полтора или два. Это обстоятельство несколько тормозило реакции как в мыслях, так и в словах. Прохожие обходили двух парней, бросая в их сторону осуждающие взгляды.
– Нет, Боря, не сделал, – возразил Чистяков. – Точнее, сделал, но про себя и не выразил в вербальной форме.
– Так вырази.
– Выражаю. Смотри, Боря! Вот милиционер приглашает в кабинет человека или к нему человека подводят на месте преступления. Он-то, милиционер, привычный ко всему этому.
– К чему?
– Ну, к кабинету своему казенному, месту происшествия. А для гражданина, далекого от всего этого, ситуация напряженная. Гражданин, Боря, в такой ситуации теряется, и ему трудно выражать свои мысли. Вербально.
– Как нам с тобой сейчас? – дыхнул пивом на друга Мостовой.
– Нет, Боря, совсем иначе. Ты меня не сбивай! Гражданин теряется, и ему сложно выражать мысли.
– Ты уже говорил, Игорек.
– А я специально повторяю, чтобы ты не терял нить моих рассуждений. А когда гражданин теряется и не может вразумительно ответить, то милиционер предлагает ему, как при тестировании, варианты ответа. Какого роста был подозреваемый? Выше меня, к примеру, или ниже. Ага, выше, а у меня метр семьдесят, значит, пишем в протоколе: «Рост метр семьдесят пять – метр восемьдесят». Потом дальше так же с возрастом, цветом волос, формой носа, телосложением. Понимаешь? Все милиционеры обучены мыслить и писать в одной форме – форме протокола. Вот я тебе и намекаю, причем очень тонко, что внешность Ванечкина описана свидетелями с подачи милиционера. Он ведь подозреваемый номер один у них. Вот они и задают вопросы так, что по описанию, как ни крути, получается Ванечкин. Это как в том анекдоте, когда мужик с военного завода, где дополнительно выпускали еще и ширпотреб в виде мясорубок, выносил их по частям, а дома собрать не мог. И так собирал и эдак, а все автомат Калашникова получался.
– Ну?
– Может, Ванечкин и не причастен к квартирным кражам?