Александр Шувалов Агент ГРУ. Чистодел
Конец истории, рассказанный в самом ее начале
Донбасс, весна 2014
Славянск еще держался, Стрелка пока не слили.
— Господи, хорошо-то как!
Группа сходила куда сказали, нормально сработала и через двое суток без потерь вернулась на базу. Командир пошел докладывать о результатах начальству, а для остальных бойцов наступила приятная расслабуха. Они обмылись холодной водой из колонки, поели каши с армейской тушенкой, необычайно вкусной с голодухи. Сразу спать не легли, а по традиции чинно расселись у огня и принялись неторопливо гонять чаи.
Все было здорово, пока один тип с позывным Слезы не затянул привычное. Мол, чай-то из пакетиков полный отстой, каша слишком жирная, порции маленькие. И вообще…
— И вообще воняет от нас, как от бомжей! — Он прозрачно намекнул, что не имеет ничего против ванны с горячей водой с добавлением ванильной пенки и обязательно специальной соли.
— Успокойся, Слезы, — негромко проговорил невзрачный жилистый мужик средних лет, получивший позывной Ботаник исключительно за то, что именно ее, родимую, почти двадцать лет преподавал в одной из школ Краматорска.
— А что такое?..
— Закрой рот! — В голосе заместителя командира группы зазвучали стальные нотки. — Или забыл, что сказал шеф?
Ответом ему была тишина. Тип с позывным Слезы прекрасно помнил, что командир группы обещал непременно расстаться с ним, если не прекратится это нытье, забодавшее абсолютно всех.
Глубокочтимые леди, джентльмены и пенсионеры с дошкольниками, война, чтоб вы знали, дает людям имена с ничуть не меньшей меткостью, нежели тюрьма. Она оценивает каждого с точностью до миллиграмма. Дело в том, что любой человек здесь на виду все двадцать восемь часов в сутки. Очень скоро всем вокруг становится понятно, что он из себя представляет.
Именно поэтому бывший учитель ботаники, спокойный, толковый и надежный мужик, был здесь в серьезном авторитете, а отставной вояка из аэромобильной бригады ходил у него в подчинении. И звали его здесь не Капитан, как он скромненько намекнул по приезде, а просто Слезы, сокращенно от «слезы еврейского народа», за вечное нытье, выступления не по делу и прочее разное.
— Вот-вот, не порти вечер, — буркнул коротышка с черной бородой почти до пупа.
Это были первые и последние слова, произнесенные им за день. Бородач, позывной Артек, лучший подрывник в радиусе тысячи километров, прислонился спиной к стволу акации и закрыл глаза.
— А не осталось ли у нас чего-нибудь пожевать?
Никто и не заметил, как у костра появился новый персонаж. Командир группы, он же Каспер. Прозван так за умение внезапно исчезать и неожиданно появляться. Среднего роста, простоватый с виду, совсем не то что брутальный красавец Слезы. Чем-то отдаленно похожий на Ботаника, только лет на десять моложе. Разное о нем говорили, в том числе и то, что успел на славу потрудиться в Крыму в компании с самим Стрелком.
Он лихо смолотил миску каши и, клюя носом над кружкой с чаем, принялся вполуха слушать доклад помощника по тылу, пятидесятилетнего пузатого живчика с позывным Старшина, бывшего главного снабженца геологического управления.
— Насчет консервов я договорился, матрасы завтра подвезут, — негромко журчал тот в ухо начальнику. — С обувью пока никак, но на следующей неделе обязательно…
— Ага, — сквозь дрему проговорил Каспер. — Хорошо.
— Баня послезавтра, если вас опять никуда не угонят. С паром, как положено. Я даже веники организовал.
— Молодца.
— И мыла достал, детского. С чередой и этим, как его, чистотелом.
Каспер, сидящий рядом с ним, вдруг вздрогнул.
— Что ты сказал?
— Мыло с чередой и чистотелом. Целая коробка! — проговорил Старшина. — Что с тобой, командир?
— Ничего, — опять проваливаясь в дрему, пробормотал тот. — Забей.
Куплет первый И РОДИНА ЩЕДРО
Москва, середина марта 2012 года
Ранним утром в кафе умеренной паскудности, что возле станции метро «Бунинская аллея», наплыва посетителей не наблюдалось. Как и всегда в это время. Бомжей сюда греться не пускали, приличные посетители обходили этот гадюшник стороной, а крутые и успешные бизнесмены с Кавказа обычно заваливались в заведение ближе к обеду и красиво зависали до утра.
Но все-таки совсем уж пустым зал не был. Часов в десять сюда заглянули двое мужчин средних лет. Они не испугались гламура, царящего вокруг, все-таки вошли и устроились за условно чистым столом в углу, чем несказанно удивили официантку, мирно дремавшую возле стойки бара.
Девушка поправила прическу так, чтобы прядь темно-каштановых волос закрывала свежий синяк под глазом, и подплыла, сексуально двигая бедрами.
— Что будем пить, мальчики? — Она кокетливо улыбнулась, обнажив желтые прокуренные зубы и резцы из нержавейки, и замерла в надежде.
Если бы эти «мальчуганы» страдали от голода и жажды после вчерашнего, то их ждал бы приятный сюрприз в виде паленой водочки, оливье третьей свежести и чудной шаурмы из кошки Мурки на закуску.
— Эспрессо без сахара, — потребовал широченный, как шкаф, ухоженный и слишком дорого для этих мест прикинутый мужчина.
Он встал, снял легкую шубейку из высветленного соболя, аккуратно сложил ее, с опаской устроил на свободный стул и добавил:
— И покрепче.
— Чай, — негромко проговорил второй, щупловатый с виду, скромно одетый, в очках, с потертым портфелем под кожу на коленях.
Он даже не стал уточнять, какой конкретно: черный, зеленый или темно-синий в крапинку.
— Это все? — удивилась и одновременно расстроилась красавица.
— Шагай! — распорядился здоровяк, дождался, пока официантка отойдет, и осведомился: — Так вы сказали, что сможете его найти?
— Да.
— А если он уже мертв?
— Предъявлю тело.
— Вы в курсе, что никто из наших людей его даже как следует не разглядел? — Дядечка пододвинулся поближе и навис глыбой над своим гораздо менее габаритным собеседником. — А тот мужик, который мог его опознать, тоже куда-то пропал.
— Да, — опять односложно ответил очкарик.
Здоровяк сделал первый крошечный глоток из чашки. Он же оказался и последним, потому что этот гурман не обнаружил в принесенном ему эспрессо и намека на кофе.
Он брезгливо отставил подальше емкость сомнительной чистоты и проговорил:
— А вам не кажется, дорогой мой, что вы несколько самоуверенны?
— Нет. — Человек в очках и с портфелем даже не притронулся к кружке, из которой торчал хвостик заварного пакетика.
— Ведь прошло уже больше года, — не унимался здоровяк. — Все следы стерлись.
— Следы не стираются. — Очкарик закурил и стряхнул пепел в розеточку из фольги. — Никогда.
— Если бы мне не посоветовали обратиться к вам очень серьезные люди, то я подумал бы, что вы просто хотите развести меня на аванс. — Дядечка достал из замшевого кисета трубку, самую настоящую B&B, щелкнул специальной изогнутой зажигалкой.
В полутемном зале приятно запахло богатством и успехом.
Девушка у стойки опять проснулась, принюхалась и тихонько вздохнула.
— Успокойтесь, — сказал очкарик и тускло улыбнулся. — Я никогда не требую у клиентов аванс, только деньги на текущие расходы.
— С «девяткой»[1] проблем не будет, — веско проговорил здоровяк и принялся досыпать табак в трубку. — Объясните только, где же вы собираетесь его искать.
— Там, где он прячется.
Десятью минутами позже.
Обрывок разговора непонятно кого неизвестно с кем
— Я беспокоюсь, поймите.
— Не стоит, встреча прошла вполне штатно.
— Скажите, а это действительно настоящий специалист? — Эта фраза прозвучала с неприкрытым беспокойством.
— Более чем. Я позвоню, как выяснится что-нибудь интересное.
На этом связь прервалась.
— Еще кофейку, Мишаня?
— Да, давай. — Как говорится, пустячок, а приятно.
Словами не выразить, как согревается и поет душа, когда самый настоящий руководитель федерального министерства принимает в одной из собственных московских квартир своего подчиненного, обычного занюханного заместителя заведующего отделом, да еще лично потчует его ароматным напитком собственноручного изготовления.
— Ну и как? — полюбопытствовал министр Витя.
— Недурственно, — признал Мишаня, сделал еще один глоток и аж зажмурился от удовольствия.
Потом он отставил чашечку в сторону и потянулся за сигаретами.
Глава 1 ПАХАРЬ И ТРАХАРЬ
Москва, зима 2009 года
— Ты бы пореже дымил, старый, — сказал хозяин квартиры и заботливо пододвинул гостю кофейное блюдце, потому что пепельниц в доме не держал.
Сам он, конечно же, здоровье табаком не оскорблял, напротив, трепетно его берег. Министр регулярно посещал фитнес-центр, поигрывал в теннис и каждую зиму обязательно выкраивал недельку-другую, чтобы покататься на лыжах. Горных, естественно, и в достойной компании. Поэтому в свои сорок девять он выглядел никак не старше сорока двух и по-прежнему очень нравился женщинам. В отличие от хронического неудачника, сидящего напротив, вместе с которым когда-то целых пять лет отучился в достаточно приличном госуниверситете.
— Мерси, — сказал тот самый неудачник, вечный замзав, скромный кабинетный пахарь, лысый, нездорово располневший мужик.
Он достал из мятой пачки сигаретку, якобы американскую, щелкнул одноразовой пластмассовой зажигалкой производства братского Китая, затянулся и выпустил струйку дыма. В воздухе остро запахло отечественным производителем.
— Ну, говори уже! — Министр Витя легко выбросил из кресла ухоженное тело, подошел к окну во всю стену, засунул руки в карманы и принялся любоваться снегом, засыпающим Москву. — Что ты там надумал?
— Есть одна тема. — Миша отпил еще кофе и раскрошил окурок в блюдце. — Ярдов на сорок.
— Сорок, говоришь? — не оборачиваясь, уточнил Витя. — В переводе на вечнозеленые это будет…
— Сорок, — перебил его толстяк, сидящий в кресле. — Это не в рублях. — Он снял очки и принялся протирать стекла полой простенького свитерка, приобретенного в прошлом году в Лондоне у Marks & Spencer.
— Погоди-ка! — Удивленный министр обернулся. — Сорок ярдов в зелени, я правильно понял?
— В евро, Витек, — спокойно отозвался Миша. — В долларах выйдет даже больше.
— Это как?
— Так как-то, — раздалось в ответ. — Нацпроект — штука дорогая.
— Ты сказал «нацпроект»? — в восхищении воскликнул министр.
Лицо его под двумя слоями загара, летнего средиземноморского, персикового цвета, и зимнего, темно-коричневого, альпийского, разом покраснело, как будто он с размаху засадил стакан сорокаградусной и тут же запил еще одним. Глаза заблестели.
— Я не ослышался?
Глава 2 Проект в России больше, чем проект
Чиновники в России, чтоб вы знали, воруют. А Волга впадает прямиком в Каспийское море. После осени следует зима. То, другое и даже третье ни для кого не является секретом. Тянут, суки такие, все, что не приколочено, крадут регулярно и вдохновенно. То, что приколочено, отколачивают и опять же тянут. А еще откатывают, распиливают и сами себя окупают.
Но национальный проект! Это, доложу я вам, уровень. Участие только в одном из них способно принести государственному служащему на порядок больше благ, нежели все предыдущие и последующие годы честного и беспорочного служения Отечеству. Это слово непременно пишется с заглавной буквы!
Забота о здоровье граждан, доступное жилье, приватизация, в конце-то концов. Ни одна из этих гениальных задумок не обогатила Родину, мать ее так, зато подняла до космических высот уровень благосостояния всех персон, в той или иной степени поучаствовавших в этом непотребстве.
Служивый люд давно уразумел, что самый простой и толковый способ обогатиться — это откусить от бюджета. Кто сколько сможет. Просто, вкусно, а главное — безопасно. Отчизна и не хватится, когда ее в очередной раз ошкурят. Потому что она у нас шибко доверчивая. Еще со времен татаро-монголов ее самым бессовестным образом множество раз накалывали, разводили и просто всесторонне имели, а она, поди ж ты, все еще верит в красивые слова и благие намеренья.
Вспомнить хотя бы светлую идею о переходе к профессиональной армии. Сколько шума было в прессе. Как красиво и умно вещали господа демократы. Какое море бабла под это дело отслюнявили. И что на выходе? Даже говорить неудобно.
Никто ведь даже не полюбопытствовал, сколько же по-настоящему серьезных держав на планете Земля имеют полностью профессиональные вооруженные силы. Сообщаю для тех, кто не в курсе: всего-навсего две — Великобритания и США. Одна из них просто богатенькая, у другой есть печатный станок.
Тут и мы туда же. С голой жопой.
— Как ты себе это представляешь? — Министр Витя заботливо подлил подчиненному кофейку, себе тоже плеснул.
— А хрен ли тут представлять? — невозмутимо ответил тот и добавил сахару по вкусу. — Все и так ясно. — Он пригубил кофе и остался доволен. — Через недельку добью план в подробностях. Передашь его Славику. — Он вскинул глаза к потолку. — Пусть там, наверху, одобрят и утвердят.
— А если там не поведутся? — Витя тоже поднял глаза.
— Это вряд ли, — проговорил Миша и извлек из пачки очередную сигарету. — Обстановка сейчас, брат, такая.
— Какая? — нервно спросил министр.
Он был слегка уязвлен тем обстоятельством, что какой-то мелкой лобковой вше известно то, что ему, видному государственному деятелю, неведомо.
— Такая, что народу требуется забота и ласка, — пояснил Миша и пошевелил пальцами руки, свободной от сигареты. — Что-то электорат у нас, Витек, в последнее время взгрустнул. Пора бы чуток его взбодрить. — Заместитель заведующего с большим удовольствием затянулся импортной фирменной сигаретой отечественной сборки. — Утвердят и подпишут, даже не сомневайся. Еще спасибо скажут.
— А потом?
— А потом как всегда. — Мишаня сладко потянулся и хихикнул, причем достаточно мерзко. — Кампания в прессе, всенародный подъем и небывалый прилив энтузиазма. Когда все это накроется медным тазом, тебя слегка пожурят, в крайнем случае уволят. Славик сам уйдет, исключительно из солидарности. Свалите себе в Лондонск, как все, или на Таити. — Очкарик по-детски улыбнулся. — Яхты прикупите, как у Ромы, будете друг к дружке в гости плавать.
— Погоди. — Министр нахмурился. — А если вдруг?..
— Почему это вдруг-то? На самом верху в тему обязательно въедут, — уверенно проговорил Мишаня. — Но не сразу.
— Вот видишь!
— Испугал! — Очкарик усмехнулся, разогнал ладошкой дым и опять закурил, на сей раз исключительно из принципа. — Не то, Витек, время, чтобы орать о всякой там коррупции. И так все в дерьме по самые уши. Пожурят и отпустят.
— Ладно. — Хозяин квартиры постарался взять себя в руки. — Скажи-ка, а какой будет чистый навар?
— Около восьмерки в евро или чуть больше десятки в зелени.
— Что так мало?
— Мало ему! — проворчал толстяк. — Смотри сюда. — Он ткнул концом ручки в схему, изображенную на бумаге. — Здесь надо подмазать, чтоб гладко катилось, тут потратиться, чтобы изобразить суету, похожую на трудовую деятельность. Плюс самоокупаемость работников на местах.
— Неужели так много? — Министр заметно расстроился.
— А еще процентов тридцать сразу же скрадут, это к гадалке не ходи.
— Сколько?!
— Тридцать, — повторил Мишаня. — Может, чуток больше.
— Блин! — возмутился Витек. — В какой стране живем! Вор на воре!
— Это точно, — поддакнул заместитель заведующего. — Одни мы с тобой честные. Хотя нет. Еще Славик.
— И все равно маловато нам остается.
— С учетом вывода денег, проводок, перебросок на счета, отмывки, думаю, неплохо получится. — Мишаня нарисовал на листе цифры и показал их собеседнику.
— Кто будет этим заниматься?
— А кто из нас троих должен был стать звездой экономики и финансов? — спросило несостоявшееся светило и приосанилось.
— Но ведь не стал, — подколол однокашника Витек.
— Кто тебе сказал? Я, чтоб ты знал, пахал над этим планом целых три месяца. Потом проверял и перепроверял. Если никого совсем постороннего в дело не пустим, то оно выгорит, точно говорю. — Мишаня истово перекрестился.
Кстати, заместитель заведующего слегка покривил душой. Заниматься конкретно этим проектом он начал почти год назад, сразу после интересного и откровенного разговора с собственной женой.
Колыхнув животом, он встал, сложил лист вдвое и разорвал на мелкие куски. Потом очкарик забросил обрывки в блюдце, служившее пепельницей, и запалил скромный погребальный костер.
— Лично ты сколько хочешь? — спросил Витек и очень постарался не измениться в лице, когда услышал ответ.
— Славная у тебя квартирка, брат, — заметил Мишаня. — А там что? — Он указал на дверь.
— Спальня.
— С сексодромом три на три на водяном матраце? — уверенно предположил друг юности.
— Имеет место.
— И баб здесь небось побывало несчитано.
— Скажешь тоже, — скромно ответил министр и сделал вид, что смутился.
Он очень порадовался, что тюфяк и лузер, бывший однокурсник и друг даже не подозревает о том, что его собственная жена Лизонька, некогда первая красавица филологического факультета, одна тысяча девятьсот девяносто четвертого года выпуска, тоже время от времени отдыхает по этому адресу.