Несчастный рогоносец Мишаня действительно ни о чем таком не догадывался. Он просто об этом знал. Давно и наверняка.
Глава 3 РАЗГРУЗИТЬ БОЛИВАРА
Несколькими днями позже.
Элитный поселок в ближнем Подмосковье
— Ну, Мишаня! — восхищенно прогудел вице-премьер Славик. — Ну, голова!
В каминный зал бесшумно просочилась прислуга, крупная женщина средних лет в черном платье и снежно-белом фартучке. Она принесла поднос с двумя высокими кружками, исходящими паром, перегрузила их на низкий квадратный столик со стеклянной столешницей и так же тихонько удалилась.
Друзья быстренько похватали посуду и приникли к ней. Полдня они катались на снегоходах по заснеженным полям, а потому испытывали легкий, не холод, нет, а бодрый физкультурный морозец.
Славик и Витек тесно дружили еще с университетских времен. Третьим, если не первым в той развеселой компании был Мишаня. С годами многое изменилось. Демократия, сами понимаете, штука хорошая, но дружить в наше непростое время следует исключительно на своем уровне. Поэтому скромный клерк был удален на длину телефонного провода. Они по-прежнему перезванивались, но очень и очень редко. Количество друзей юности с экономического факультета того самого государственного университета одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года выпуска самым естественным образом сократилось до двух.
— Точно, — согласился Витя. — Башка у него всегда варила.
— Удивляюсь даже, как это он с таким умищем сподобился дослужиться до… — подхватил хозяин дома, запнулся и спросил: — Кто он там у тебя?
— Целый замзавотделом, — заявил министр Витя.
— Аж до таких высот! — Славик рассмеялся. — Шибко умных у нас, сам знаешь, не особо жалуют. — Он подошел к камину и не счел за труд лично подкинуть пару полешек в огонь.
— А если серьезно? — с напряжением в голосе спросил гость.
— План почти идеальный. — Шутки закончились, вице-премьер снова был деловит и собран.
— Что значит «почти»?
— Это значит, что мне будет что самую малость поправить и легонько подкорректировать. Это хорошо. Вышестоящие товарищи всегда должны быть чуть умнее разработчиков. Мишаня и это учел. Передай ему мой искренний одобрямс.
— Обязательно.
— Не забудь. — Славик взял со столика кружку и принялся жадно пить слегка остывший глинтвейн.
Этот мужчина был высоченный, широкий и в то же время какой-то мягкий и домашний, удивительно похожий на плюшевого мишку.
— Кстати, сколько он попросил?
— Десять процентов! — вскинулся Витя. — Представляешь, от полутора до двух ярдов в баксах. Обалдеть!
Хозяин дома поставил опустевшую кружку на место и осведомился:
— Надеюсь, ты не стал торговаться?
— А не жирно ему будет? — разволновался гость в ранге министра. — Такие, блин, бабки и кому?
— Не будет, Витя. — Славик широко улыбнулся. — Ему вообще никак не будет. И ничего.
— То есть… погоди, я тебя правильно понял?
— Абсолютно, — сказал вице-премьер упал в кресло и вытянул длинные ноги. — Если на кону стоят такие деньжищи, то посторонних личностей принято снимать с пробега. И вообще, Боливар у нас не железный, троих не вынесет.
— Вот, значит, как. — Вите на минуту стало жутковато.
Он знал друга юности как облупленного, поэтому не страдал лишними иллюзиями на его счет.
— Да ладно, старый. — Вице-премьер протянул руку и шутливо ткнул верного друга кулаком в плечо. — Ты да я, да мы с тобой не первый год дела делаем. К чему нам лишний пассажир? Когда дело выйдет на финишную прямую, дам я нашему Мишане в помощь своего человечка. Он-то это дело и закончит.
— А что потом с ним самим будет? — Гость совсем не хотел об этом спрашивать, как-то само собой вырвалось.
— Мне потом его будет очень не хватать, — грустно проговорил Славик. — Золотая у парня голова, честное слово, ничуть не хуже Мишкиной.
— Когда начинаем?
— У меня через неделю доклад во втором доме[2], — безмятежно отозвался хозяин дома и жизни. — Вот и доложу. Там, кстати, с телевидения кто-то будет. Пускай страна услышит и увидит.
— Страшновато как-то.
— Неустанный труд на благо народа — наша наипервейшая задача, — наставительно, с государственной заботой в голосе изрек Славик. — Так что не хрен вибрировать. — Он крякнул, извлек многопудовую тушу из кресла. — Пошли, старый, а то девчонки заждались.
Девчонками он назвал молодых, симпатичных, умненьких, донельзя ухоженных дамочек из достойных семей. Видные государственные деятели были женаты на них вторыми браками. К моменту окончания этого интересного разговора красавицы уже успели не только перемыть косточки общим знакомым, обсудить последние новости, но и накатить по паре рюмашек чудесного коньяка тридцатилетней выдержки. Для аппетита перед ужином.
— Пойдем, — весело согласился Витек и бодро зашагал вслед за старым верным другом, предвкушая замечательный ужин и много-много чего приятного и славного в недалеком будущем.
Ему, такому радостному и счастливому, невдомек было, что и его жизнь висит на волоске. Ведь такое большое кидалово неизбежно приводит к тотальному мочилову. Да и Боливару из того самого рассказа классика жанра, если помните, не пришлось тащить на горбу не только третьего, но и второго седока.
Глава 4 Умом Россию не понять, другим же местом — слишком больно
Зима меж тем плавно перетекла в весну, на смену морозам и вьюгам пришли капели и грипп, на этот раз — мексиканский. На ветках появились почки, земля покрылась свежей ярко-зеленой травкой.
Потом вся эта красота, конечно же, начала гореть. Ведь никто даже в кошмарном сне не мог предположить, что природа поступит с россиянами настолько по-свински. Вслед за весной ни с того ни с сего наступило сухое и жаркое лето. Все заполыхало. Страну окутали дымы пожаров. Длилось это невообразимое счастье аж до конца августа, а закончилось не так уж и плохо, несмотря на все усилия МЧС и политическую волю руководства.
Природа на людей особо не надеялась и решила вопрос самостоятельно. С помощью проливных дождей. И очень правильно сделала.
Национальный проект, грамотно распиаренный еще в конце зимы, меж тем реализовывался достаточно успешно, ничуть не хуже или лучше предыдущих, да и, наверное, последующих. Не обошлось, конечно же, без сюрпризов. Самоокупаемый персонал на местах скрал на семь процентов больше, чем было запланировано. А в остальном все шло так, как и должно было.
В марте следующего года акционеры планировали освоить последний транш, в апреле — отрядить в помощь умнику Мише еще одного паренька, преданного кадра вице-премьера Славика. С тем расчетом, чтобы до всенародного праздника, Дня Победы, никто из рабочих лошадок не дожил.
Тут-то и случилось неожиданное. В двадцатых числах декабря Славик с Витей, измотанные непосильным трудом, настоящие рабы на галерах, решили чуток передохнуть. Они на какое-то время передали весла приближенной челяди, а сами рванули в Альпы на открытие горнолыжного сезона. В том году оно прошло с опозданием.
Верные друзья покатались с горок, побаловали организмы экологически чистым воздухом, слегка оттопырили чакры в местных ресторанах. Они от души оттянулись в приятной компании родных и близких людей. В это время как раз подтянулись Леха и длинный Миша со своими девками. Олег тоже подрулил. Даже Рома-футболист заглянул на пару деньков.
В начале января государственные мужи, загоревшие и посвежевшие, вернулись в Рашку. Тогда-то и выяснилось, что Мишаня, без пяти минут покойник, много чего успел натворить в их отсутствие. Он уволился с работы, быстренько развелся с женой Елизаветой, а сам пропал, как в болото канул. Этот урод прихватил с собой все до последней копеечки деньги, которые сумел отжать у Родины-матери. Такую песню испохабил, гад!
Уже в третью пятницу марта все граждане России, которые не наблюдали вечером по ящику футбол, смогли увидеть трансляцию из Дома Правительства и услышать, что сказал премьер своим верным нукерам, точнее, некоторым из них.
— Как же так? — тихо, почти шепотом прокричал он, глядя на двух скромных героев, сидящих поодаль друг от друга.
Даже без телескопа всем было ясно видно, что председатель правительства искренне страдает от невозможности пригласить эту сладкую парочку в комфортабельный подвал на Лубянской площади и там озвучить вопрос вторично.
Не знаю, как сейчас, но раньше в разведке, даже комитетской, держали кого угодно, но не дураков и тугодумов.
Мне хотелось бы, чтобы вы, уважаемые читатели, поняли, что в этой фразе прозвучала искренняя, проверенная временем симпатия автора, в прошлом офицера ГРУ, к так называемым соседям. Они, разведчики КГБ, в импортных костюмах с закрытых баз для слуг народа второго сорта, неоднократно и с удовольствием над нами подшучивали, называли сапогами, солдафонами и в чем-то, надо признать, были правы.
Мы в ответ исходили сатирой и юмором на тему о том, что к нам хотя бы попадают лучшие из офицеров, а к ним — самые тупые и неудачливые комсомольцы из райкомов, и тоже были не так далеки от истины. А если серьезно — одно дело делали. Порой очень даже неплохо.
Ладно, довольно лирики.
Итак, премьер просек весь этот расклад, причем гораздо раньше, чем ожидали все без исключения действующие лица.
Сразу после того заседания Витя заболел неврозом и умотал лечиться за кордон. Оттуда он уже не вернулся, прошение об отставке переслал по факсу, а уже через неделю вовсю раздавал интервью, в коих выражал озабоченность судьбами Отчизны и демократии на ее просторах.
Слава остался один-одинешенек, прямо как писсуар в чистом поле. Он отбрехивался, по возможности отмазывался, в общем, сражался. Но битва длилась недолго. Уже в мае ему мягко намекнули, что неплохо бы проследовать на выход с вещами. Хорошо еще, что не закрыли, как пошлого трамвайного воришку.
В апреле он в последний раз в прежнем качестве посетил во главе российской делегации очередную экономическую тусовку, необходимую мировому сообществу не более, чем рыбе лосось анальный вентилятор. Все это происходило, кажется, в Австрии. Или во Франции.
Славик приехал, посидел в первом ряду, послушал вполуха весь этот треп, даже отметился на скромном деловом банкете в виде фуршета. Он сделал круг почета по залу с бокалом кислого шампанского в руке, тихонько оттуда слился, оставил охрану в холле Ambassador Hotel, сам легко поднялся по ступенькам на третий этаж, остановился у номера триста восемь и постучал в дверь.
— Кто там? — раздалось изнутри, что интересно, на чистом русском.
— Сто грамм, — весело, даже как-то игриво ответил опальный вице-премьер. — Открывай быстрее!
— Славик! — Миша, весь постройневший и посвежевший, прилично и со вкусом одетый, радостно распахнул объятия. — Привет!
— Здорово, старый! — воскликнул тот, что интересно, тоже с самой искренней радостью, и шагнул навстречу.
Друзья обнялись.
— Проходи, Слава, стол уже накрыт, — проговорил Мишаня и обнял друга юности за обширную талию. — Водочка, икра, все такое. Даже ананас прикупил. Помнишь, как тогда, на Витькиной хате, на майские?
— Все помню. — Вице-премьер аккуратно положил лапу на плечико беглеца. — Пошли, брат, посидим по фэн-шую, чтобы все как раньше.
Приятели выпили по первой, закусили, тут же приняли по второй.
— Ты никак на сигары перешел? — изумился Слава, наблюдая, как после третьей рюмки его университетский друг извлек из кармана футлярчик с изделием явно ручной работы.
— Не поверишь, вообще не курю, и не тянет.
— Так ты же лет с пятнадцати начал.
— Точно, — отозвался тот, открутил колпачок футляра, достал сигару, с большим удовольствием понюхал ее и положил обратно. — А теперь все как отрезало.
— Уважаю! — Славик налил другу, потом себе. — Ну и что нового? Как там наша песня о счастье?
— Как и обещал. — Миша отсалютовал собеседнику рюмкой и запустил в меру охлажденную водочку по адресу. — Все бабки разбросаны по пятидесяти трем счетам. Лежат и ждут, когда же их начнут тратить. Решаешь вопрос с Витюшей и получаешь любую половину от суммы.
— Ты, как я посмотрю, уже начал, — с легкой укоризной заметил человек, пока еще являющийся вице-премьером. — Живешь как султан, ни в чем себе не отказываешь.
— Обижаешь, — заявил тот и покачал головой. — Ни одной общей еврокопейки не тронул.
— А как же тогда?..
— Ты об этом? — Мишаня указал взглядом на стол. — Неудобно говорить, но я и на прежней должности с некоторых пор не бедствовал. — Он усмехнулся. — Совсем не страдал.
— А мы и не знали.
— А вы и не знали, — подтвердил Миша. — Да и никто не знал, потому что я всегда проворачивал дела сам.
Точно, так оно и было. Пока…
Глава 5 История вопроса, или Удар рогом
Да, так оно и было. Пока в один прекрасный день самый любимый для Миши человек, его супруга, красавица Елизавета, находясь в дурном настроении и легком подпитии, не раскрыла вдруг растяпе муженьку глаза. Ни у какой подруги она, оказывается, не гостила, а лежала в частной клинике. Делала аборт от красавца Витюши. Третий по счету, дай бог не последний.
— Ты же говорила, что не можешь родить, — ошалело пролепетал несчастный законный супруг.
— От тебя не могу, — подтвердила Лиза и накатила любимого полусладкого вина. — Вернее, не хочу и никогда не буду. — Она достала из пачки тонкую сигарету. — Дай-ка огоньку, неудачник.
— Ты хочешь сказать?.. — Миша щелкнул зажигалкой.
— Я уже все сказала! — отрезала она. — Извини, мне очень хочется побыть одной.
— Да, конечно, — пробормотал рогоносец и побрел куда глаза глядели, то есть на кухню.
Там он сел за стол, ухватился двумя руками за голову, застонал от нахлынувшей боли и замер. Жизнь закончилась.
Елизавета была для него всем. С первой же минуты, когда Михаил, тогда еще звезда экономического факультета универа, без трех минут профессор и завкафедрой, повстречал ее на вечеринке у каких-то шапочных знакомых и с ходу втрескался, как семиклассник в порнозвезду. Через три дня, краснея, запинаясь и путаясь в словах, он предложил ей руку и сердце. Этот умник совершенно обалдел от счастья, когда красавица мило улыбнулась и ответила: «Да».
У самой девушки как раз наметился сложный период в жизни. Богатый кавалер сделал ей ручкой, давний любовник нашел себе куклу помоложе. Остальные друзья и знакомые мужского пола при случае с удовольствием баловались с ней. Но все они почему-то тут же становились недоступными, похожими на выключенный телефон, если у Лизы возникали проблемы.
Понимал ли он, что красавица не испытывает к нему ответного, высокого, чистого и светлого чувства, воспетого поэтами-песенниками и даже некоторыми писателями-прозаиками? Конечно. Мишаня прекрасно это видел и все равно верил, что его любви хватит на двоих. Не он первый, все мы порой так думаем.
«Мне душно в этом городишке», — сказала молодая жена сразу после свадьбы, и он тут же начал наводить мосты в сторону Московского университета.
«Как же достала эта нищета!», — вскользь заметила она.
Муж тут же забросил, к чертовой матери, науку и напросился в гости к бывшему однокурснику Витюше, тогда еще заместителю министра. Он приехал вместе с супругой, отужинал, чем бог послал, а между десертом и последней рюмкой попросился на работу.
— Подумаем, — весело проговорил Витюша, оглаживая взором симпатичную мордашку и выдающиеся обводы молодой жены друга.
А посмотреть там было на что. Осиная талия, маленькая аккуратная попка, длинные стройные ноги и роскошный, прямо-таки аэродинамический бюст!
— Хотя хрен ли там думать. Перебирайся в Москву! — заявил Витя и в порыве чувств хлопнул старинного друга по плечу.
Михаил переехал в столицу, устроился на работу и принялся каждый день ходить в присутствие, где с омерзением перекладывал бумаги из одного ящика стола в другой. Сначала он трудился в качестве совсем мелкого клерка. Потом Миша начал подниматься по ступенькам карьерной лестницы. Через пару лет этот незаурядный человек переехал из кабинета на пятерых в отдельный, занял должность заместителя заведующего отделом.
Его непосредственным начальником в то время числилась девица без московской регистрации, двадцати четырех лет от роду. На рабочем месте эта красавица и умница появлялась не часто, в основном пропадала в родительском доме в поселке Жуковка или в Испании на собственной скромной вилле с четырьмя спальнями и бассейном размером с озеро Чад.
До нее эту же должность занимал один скромный юноша из Ингушетии. Его потом зарезали на какой-то дискотеке не столь цивилизованные соплеменники.
С деньгами все наладилось на удивление быстро. Чиновникам из его отдела регулярно заносили за любую мелкую услугу, а чаще всего просто за то, что они есть.
Лизонька поначалу была счастлива и весела как птичка, а потом загрустила. Ее вдруг перестали радовать поездки в Турцию, Египет и Испанию, дачка в Малаховке и даже игрушка, еще недавно горячо любимая — новехонькая «БМВ» российской сборки. И захотелось ей…
— Остров! — вымолвила она, взор ее затуманился, щечки разрумянились. — Пусть даже совсем маленький. Где-нибудь на Карибах. Представляешь, море, пальмы, мелкий песочек, яхта у причала. Я иду одна по пляжу…
— А где же я? — удивился Миша.
— Где-где? — с легким, чуть слышным вздохом отвечала красавица Лизавета. — Тоже где-то там же. — Она прыгнула к нему на колени, обняла за шею, лизнула в ушко. — Милый, увези меня отсюда!
— Куда?
— Туда. — Лизонька мотнула головой в сторону, где, по ее представлению, располагалась вся эта красота.