Я удивилась. До того Шлом вел себя омерзительно - коварно, настырно и очень утомляюще. Может ли быть, что он осознал всю низость такого поведения? Скажу тебе сразу, Одинокий Путник, но ты не смейся надо мной: в том городе волею судеб я оказалась случайно и совсем без денег; я голодала; ночами мне снились жареные петухи и запеченные в тесте жаворонки. Вот почему я приняла приглашение этого чудовища. Я просто безумно хотела есть. Ты все-таки смеешься?
- Этой ночью мне тоже снился жареный петух, - вывернулся Шон, делая серьезное лицо.
- Глупо, - продолжала Энна. - Глупо, но я не смогла устоять. Я на миг лишь представила себе все яства, которыми меня будут потчевать во дворце градоправителя и тут же согласилась остаться в городе ещё на день.
Мне бы стоило задуматься, с какой стати Шлом вдруг пожелал, чтобы я не уезжала из Малена. Ведь до этого он приложил столько усилий, пытаясь прогнать меня прочь!.. Глупо! Я и сама признаю, что вела себя глупо...
Вечером, за трапезой, он снова вздумал меня отравить, но я спокойно предложила ему отведать пищу с моего блюда прежде, чем я начну есть. Тогда он так же спокойно приказал слуге заменить на столе всё. После того, как его приказ был выполнен, он понемножку отъел с каждого блюда и отпил из каждого кубка. Трапеза началась. Он завел обычную светскую беседу: ругал погоду, жаловался на нерадивых слуг, задавал мне вопросы о моей родине, моих родителях, моем происхождении и образовании. Я отвечала. И вдруг он сказал: "Прости меня, девушка, но я должен тебе признаться... Во дворце я держу пару звездочетов, и за несколько дней до твоего появления в моем городе они предсказали мне, что я погибну от рук юной прекрасной воительницы, которая в скором времени прибудет в Мален. Я хотел сделать твою смерть легкой, отравив тебя (как будто это легкая смерть! правда, смешно, Одинокий Путник? что ты не смеешься?). Но ты оказалась слишком проницательна. Посему я убью тебя откровенно". Представь, он так и сказал: "Я убью тебя откровенно"!
Я оглянулась. Вокруг с сумрачными лицами стояли его воины. Их было человек пятнадцать, а может, больше - я не стала считать. Я спросила лишь: "Зачем же ты вернул меня, когда я хотела уехать? Мы никогда бы не встретились с тобой и предсказание не исполнилось бы". Он ответил, что сие никому неизвестно, и он сможет радоваться жизни только после того, как узрит мое бездыханное тело. Я выхватила меч...
Схватка была недолгой. Его воины не ожидали, что я окажусь серьезным
противником, а потому в первые же мгновения я убила четверых. Тогда они окружили меня и начали сужать кольцо... Поистине, в тот день удача была на моей стороне. Я взмахнула мечом и огромный бородатый воин рухнул у моих ног. Не успели остальные, рыча от ярости, вновь сомкнуть кольцо, как я увидела Шлома, уходящего из зала. Я прыгнула на спину убитого мной бородача, оттолкнула того, кто кинулся на меня слева, ударила клинком того, кто лез справа, и в три прыжка догнала мерзкого градоправителя. Конечно, я понимала: вряд ли мне удастся выбраться из дворца живой. Но сейчас у меня появилась надежда.
Схватив Шлома за ворот, я приставила острие меча к его шее и крикнула всем: "Не подходите! Иначе я убью его!" Они замерли. Волоча за собой хрипящего хорька, я спустилась по лестнице на второй этаж, затем на первый... Они шли за мной, не спуская с меня глаз. Они ждали одного моего неверного движения, готовые броситься ко мне, вырвать из моих рук своего повелителя и изрубить меня на куски... Но в те мгновения я имела сто глаз и тысячу чувств - как только сбоку, из-под лестницы, на меня прыгнул один из них, я тотчас слегка полоснула мечом по горлу Шлома. Он даже не ощутил пореза, зато они увидели струйку его крови и снова остановились. Я отшвырнула того смельчака, пнула Шлома, который от страха уже едва передвигал ноги, и побежала к выходу.
Признаюсь тебе, я хотела вывезти градоправителя из Малена, заколоть его и умчаться прочь. Наверное, я так и поступила бы, тем самым в точности исполнив предсказание звездочетов, однако тут Шлом вдруг открыл пасть и проскрипел: "Ты хочешь найти своего брата?" Невзирая на смертельную опасность, я ответила ему: "Да. Что ты знаешь о нем?" Мой конь в тревоге бил копытом и мотал головой; преследователи медленно приближались; звезды отражались в зеркале клинков; а я стояла и слушала бормотанье этого ублюдка... Вот тогда он и сказал: "Отпусти меня, и я назову тебе имя мудреца, способного найти в море каплю пресной воды, а в лесу лист, занесенный ветром издалека". Я недолго думала. "Говори, - приказала я, отступая на шаг назад. - Даю слово Энны, что не трону тебя и тотчас уеду".
Я сдержала слово. Как только он назвал мне имя и город, я оттолкнула его, вскочила на своего верного коня и пустилась вскачь - один лишь ветер смог бы догнать меня!
Вот и вся история, Одинокий Путник. Она проста и совсем скучна.
- Значит, тот провидец живет в Ниламе?
- Да.
- Что ж, будем надеяться, что Шлом не обманул тебя.
Энна промолчала.
* * *
По этой узкой прямой дороге, усыпанной сухими ветками и прошлогодними листьями, давно никто не ходил. Лес по обеим её сторонам был зелен и густ; толстые стволы вековых деревьев перемежались с высокой травой и молодыми побегами; изредка из дальней глуши раздавался птичий вскрик, звериный короткий рык, быстрый шорох - спутники не останавливались и не прислушивались. Они спокойно шагали, вороша ногами ломкие листья; их лица были хмуры, а взоры тёмны - отчего-то в такой ясный добрый день мрачные думы вдруг одолели обоих. Но вот пролетела сойка, крылом едва не задев короны волос Энны, потом под сандалиями Одинокого Путника треснула сухая палка, и эти приметы живой, не посторонней жизни вернули дыханию и мыслям легкость и простоту.
- Дорога кажется мне бесконечной, - сказала девушка, прервав наконец долгое молчание. - Она везде одинакова, как солнечный луч.
- Четверть мы уже прошли, - откликнулся Шон. Прежде и он ловил себя на странном ощущении бесконечности сего пути. Энна поняла точно так же: солнечный луч, имеющий начало, но не имеющий конца - таковой и представлялась эта лесная дорога; не разумом, конечно, но чувствами. Шон хотел было сообщить о своих измышлениях спутнице, но смолчал - о многом пока ещё рано было говорить.
- Всего четверть? - Энна вздохнула. - Бурган меня побери, если мне нравится такая скука! Каждый шаг похож на предыдущий и на следующий! То ли дело тропа в горах - никогда не знаешь, где споткнешься, а где упадешь!
Шон не выдержал, рассмеялся.
- А тебе хотелось бы споткнуться и упасть?
- Чушь! - Энна сердито отбросила со лба золотую прядь. - Ну что за чушь, Одинокий Путник! Конечно, я не хочу падать! Я просто...
Она вдруг остановилась, замерла, чутко прислушиваясь к совершенной тишине леса. Шон не слышал ничего, но и он насторожился; улыбка в миг исчезла с его губ. Чутье бывалого путешественника не могло подвести: навстречу им, по той же дороге, шел или ехал человек - может быть, не один. То был явно не мирный торговец и не простой бродяга, иначе Шон не сумел бы его почувствовать издалека. Рука сама потянулась к поясу, на котором висел короткий, незаметный под широкой рубахой меч в потертых дырявых ножнах из грубой материи.
- Я никогда не прячусь от опасности, - высокомерно сказала Энна, как будто спутник её настаивал на обратном.
- Я тоже, - пожал плечами Шон, вытаскивая меч.
- Странное оружие... То ли меч, то ли кинжал... Откуда он у тебя?
Он не ответил, знаком предложив девушке продолжить путь, но быть наготове.
Внешне их поступь и осанка ничуть не изменились, зато внутренне оба были предельно собраны. Ничто вокруг не предвещало опасности: мягкий как дыхание шелест листьев сливался с общей тишиной, а солнечные лучи терялись в густой зелени, освещая её изнутри.
Но вот спутники услышали вдали мерный четкий звук, переглянулись, однако не замедлили шаг. Легкая улыбка скользнула по губам Энны - недолго пришлось ей скучать. Цокот копыт приближался, и вскоре она могла уже определить примерно, сколько лошадей идет им навстречу.
- Пять или шесть, - тихо сказала она Одинокому Путнику.
Он кивнул. Меч в его большой крепкой руке казался игрушкой, да Шон и не думал принимать грозный вид. Напротив, в отличие от воинственной Энны, в глазах которой уже зажегся лихорадочный злой огонек, он расслабился, улыбнулся заранее приветливой спокойной улыбкой, зная по долгому опыту, что никогда нельзя вступать в бой первым, тем более без особой причины.
- Вот они... - молвил Шон, убирая меч за спину.
Действительно: в следующее мгновение далеко впереди появились черные точки. Они двигались быстро, так что скоро стали видны шлемы и копья, а потом различимы и лица, и масть лошадей.
Всадников было шестеро. Тот, что ехал первым, смотрел исподлобья, угрюмо. Одетый в простое темное платье, он казался бы слугой пятерых своих спутников, закованных в железо, если б не надменное выражение тонкого бледного лица, гордая осанка и великолепный длинный меч без ножен, притороченный к седлу. Вороной конь его с длинной шелковистой гривой был необыкновенно красив.
Заметив прохожих, всадники пустили лошадей вскачь. Только тот, что ехал первым, презрительно усмехнулся и нарочно попридержал вороного. Похоже, он находился в неком противоречии со своими сопровождающими.
Приветливая улыбка на добродушном лице Шона стала шире. Девушка взглянула на него с недовольством, но ничего не сказала.
Всадник на мощном кауром жеребце подлетел к ним, остановился в трех шагах и властно спросил:
- Кто такие?
- А ты кто такой? - выступила вперед Энна, которая не выносила, когда с ней говорили таким тоном.
Всадник в раздражении тряхнул головой. Железные воины за его спиной одновременно положили ладони на эфесы своих мечей.
- Я - командор Лобл, капитан стражи города Нилама, - все же ответил он. - А это - мои люди.
- И тот? - Энна кивнула на человека в темном.
Железные воины наполовину вытащили мечи из ножен. Лобл, гарцуя на коротконогом кауром, нахмурился, засопел, усиленно соображая, как достойно ответить этой нахальной девчонке. Так ничего и не придумав, он махнул рукой и гаркнул:
- А ну, прочь с дороги!
- Как бы не так! - Энна шагнула к нему, но тут сильная рука ухватила её за полу куртки.
- Погоди, - с прежней улыбкой сказал Шон, отодвигая спутницу в сторону и вставая на её место. - Чудесный день, господин, не правда ли?
- Не желаю говорить с тобой, смерд, - высокомерно заявил командор.
- Такое ясное небо, - продолжал Шон. - А что за милый ветерок? А солнышко?
Командор задумался. Ему тоже нравилось солнышко, и нравился легкий ветерок, но обсуждать свои чувства с кем попало он не собирался.
- Какой неприятный бродяга, - вполголоса пожаловался он железным воинам, вынимая меч и приставляя его к груди Шона.
Тотчас лязгнула сталь и четыре клинка сверкнули в солнечных лучах. На миг лишь Энна встретилась с мрачными глазами человека в темном, затем молниеносным движением выхватила свой кинжал и яростно бросилась на командора.
Глава 4
Лобл оказался искусным бойцом. Лишь с третьего удара Энне удалось скинуть его с седла. Командор грохнулся на спину и засучил ногами, пытаясь подняться - в этот момент в своих тяжелых железных доспехах он был похож на огромную черепаху, выброшенную в песок штормовой волной.
Но и валяясь в прошлогодних листьях командор сумел ответить на выпады юной воительницы. Она кидалась на него как разъяренная кошка, то с левой стороны, то с правой; Лобл отбивался, в душе негодуя, а вслух рыча и плюясь в эту рыжую фурию, насколько мог доплюнуть. В один момент ему удалось достать её мечом - всего лишь укол в колено, но даже от такого пустяка она просто взбесилась.
Взвыв, ударом ноги она сбила с него шлем и теперь целила свой клинок в голову противника. Лобл вертелся и пинался, однако демоница едва не срезала ему ухо, потом с маху рассекла кольчугу, и, наконец, вонзила острие в грудь. Командор жалобно всхлипнул, вздрогнул и затих.
Пока Энна расправлялась с Лоблом, Шон сражался с остальными. Короткий меч лихо и легко летал в воздухе, обрушиваясь на шлемы и наплечники. Четверо воинов, ошеломленные гибелью своего капитана от рук какой-то наглой девчонки, не столько нападали, сколько защищались. Громыхая железом, они прыгали перед Одиноким Путником, отчаянно, но бестолково размахивая оружием. А он словно играл с ними. С той же милой улыбкою на устах он ловко отражал удары, успевая при этом весело подмигивать человеку в темном, который наблюдал за ходом битвы издалека.
Энна, покончив с командором, повернулась к спутнику. Нежное лицо её раскраснелось, серые глаза сверкали, окровавленный кинжал дрожал в тонкой руке. Она подняла с земли меч Лобла, с места одним ударом разбила им шлем ближайшего воина, и тот с воплем упал, зажимая рукой в железной перчатке зияющую рану над виском.
С этого мига Шон перестал шутить. Улыбка на его лице превратилась в ухмылку; движения стали резкими, сильными и точными. Плечом оттолкнув Энну, он сделал два шага вперед, оказавшись в кольце противников. Три воина в смятении попытались отступить, вдруг ясно ощутив невероятную мощь своего случайного врага, однако меч Шона уже настиг одного из них. Без звука стражник повалился на край дороги, где стояла Энна и с изумлением взирала на схватку. Вот Шон ушел от страшного удара тяжелого тимитского меча, всего лишь отклонив голову; вот он ногой выбил кинжал из руки железного воина и на лету подхватил его; вот рванулся вперед, вонзив клинки точно в щели между воротом кольчуги и кожаной пряжкой шлема... Захрипев, стражники одновременно рухнули на колени. Глаза их выкатились, а на губах появились пузыри розовой пены. Шон пожал плечами и отошел.
- Похоже, ты умеешь драться, - небрежно сказала Энна. На самом деле она была поражена и восхищена безмерно, хотя ни за что не собиралась в этом признаваться.
Шон не смотрел на нее, и ничего не отвечал. Присев у дороги, подальше от мертвых воинов, он старательно выдергивал из земли пучки мягкой травы и с гримасой отвращения вытирал кровь с клинка.
- Послушай, Одинокий Путник... - снова начала Энна, намереваясь все же узнать у него, где он учился искусству боя и кто был его учитель.
Продолжить она не успела. Одинокий Путник вдруг резко повернулся к ней (на сей раз глаза его сверкали истинным гневом) и раздраженно сказал:
- Зачем ты затеяла это? Мы могли пройти мимо, и тогда все остались бы живы!
- Я затеяла? - рассердилась девушка. - Это Лобл!.. Он же чуть не проткнул тебя мечом!
- Наплевать мне на Лобла! Ты, сварливая как все девицы, принялась с ним спорить!
- Что?.. - Энна задохнулась от возмущения. Веснушки на её тонком благородном носу вспыхнули ярче искр. - Ты сравнил меня с другими девицами? Меня?
- Неужели тебя не учили правилам общежития? Мирное сосуществование людей с людьми и людей с природой - вот основа жизни! - зло говорил Шон, словно не слыша её. - А ты - ты сумеешь поссориться даже с младенцем!
Девушка опешила; в серых глазах блеснули слезы, но уже в следующий миг гнев исказил её прекрасные черты и она угрожающе приподняла длинный меч командора, с которого ещё стекала кровь железного воина. Шон покачал головой и отвернулся.
Одним богам известно, чем могла закончиться ссора юной воительницы и её спутника, если б в этот момент не подал голос человек в темном.
- Полно, друзья мои, - насмешливо сказал он, подъезжая ближе. - Не стоит браниться из-за гибели пятерых ублюдков.
- А сам ты кто? - хмуро спросила девушка, опуская клинок. В душе она была очень рада тому, что не пришлось драться с Одиноким Путником. Он нравился ей, хотя и оказался ничем не лучше других мужчин.
- Я - Тротас Анжелиас Бад. Проще - Тротби.
- Что мне имя твое! Скажи: какого ты роду? Отчего одет иначе, нежели Лобл и его люди? Почему не стал сражаться с нами?
- Слишком много вопросов сразу, - сказал Тротби. - Я отвечу тебе позже - по дороге.
- А куда ты едешь?
- Прежде ехал в Иссантию, но теперь направление моего пути изменилось. Я возвращаюсь в Нилам.
- Зачем?
Он улыбнулся, оставив её вопрос без ответа.
- Я назвал вам свое имя, теперь назовитесь вы.
- Я - Энна, а он - Одинокий Путник.
- Одинокий Путник? - Тротби обернулся и с уважением посмотрел на Шона. - Я слышал о тебе. Говорят, ты отважен и силен...
- Это правда, - гордо ответила за друга Энна, конечно, уже позабыв обиду. - Он может разбить в одиночку целое войско! Ты сам видел, как легко он расправился с железными воинами командора.
Тротби взглянул на пять трупов и темную от крови дорогу. Стервятники с хриплым карканьем уже слетались на пир. Один из них укусил каурого жеребца, и тот, заржав от возмущения, ударил наглую птицу копытом. Стервятник завалился на бок, истошно вопя и хлопая крыльями. Странная мысль овладела Тротби...
- Меня зовут Шон, - Одинокий Путник встал, убрал клинок в ножны. Да, я неплохо владею мечом и копьем, но с целым войском вряд ли справлюсь.
- Я тебе помогу, - великодушно пообещала Энна.
Тротби прикрыл глаза. Странная мысль снова увлекала его из этой жизни в потусторонний мрак. Как сквозь сон он слышал негромкие голоса Энны и её друга, как сквозь туман видел очертания их высоких фигур. Стервятники стервенели. Шум крыльев и пронзительные крики пробудили Тротби. Он с трудом отвел взор от стаи мерзких птиц и сказал:
- Берите лошадей. Вон та, буланая, быстроходна и легка. Она словно создана для тебя, красавица. А ты, друг, можешь взять коня командора. Он некрасив, зато вынослив и силен.
Из чувства противоречия Энна хотела сказать ему, что буланая страшна как сам Бурган и к тому же кривонога, но, посмотрев на великолепную породистую кобылку, что стояла у края дороги и спокойно щипала свежую травку, не стала лгать.
- Ладно, - с неохотою согласилась она. - Буланая мне подходит.
- Вижу, ты знаешь толк в лошадях, Тротас Анжелиас, - одобрительно заметил Шон, подходя к мощному жеребцу командора. Каурый скосил на него огромный черный глаз и тихо всхрапнул, будто признавая в этом большом человеке нового хозяина.