Всё, пора.
Расфокусировав взгляд и не замедляя шага, Клара высвободила тщательно скопленную и настроен-мую на летучих змея и спрута силу. Она не зря так долго вслушивалась в их собственное эхо. Можно сказать, она почти что стала ими — и змеем, и спрутом разом.
На орка её уже не хватило, но ничего, им она займётся последним.
Заклятие скользнуло, словно уж, под листами и корягами, меж трухлявых пней и заросших кочек. И одновременно сработала одна из Клариных «деревяшек».
Над деревьями с другой стороны тропы вспухло облако алого пламени.
Резкий выкрик дозорного, клацанье взятого на изготовку оружия; доля мгновения — и заклятие Клары достигло цели.
Она лежала ничком, вжавшись в начинающие подгнивать листья. Никакой магии. Никакого чародейства.
Однако даже сквозь плотно зажмуренные веки она видела, как к летучим змею и спруту ринулись огненные ручейки, шипящие, разбрасывающие плотные снопы искр, точно праздничные фейерверки.
Этого не было в её чарах! Несмотря на все Кларины усилия, какое-то из охранных заклятий хединских слуг всё-таки сработало и сейчас жадно поглощало мощь Клариной атаки; поглощало, но всё-таки недостаточно быстро.
И змея, и осьминога вмиг охватило огнём. Это работали и горели сторожевые чары, безуспешно пытаясь отвести чудовищный избыток силы, обрушенный на них Кларой.
Безуспешно пытаясь.
Орк с посохом, украшенным разнообразными черепами — в основном чудовищ, хотя, по мнению Клары, были там и человеческие, — попытался прикрыть соратников: трепещущая фиолетовая сфера обволокла спрута со змеем, но — поздно, слишком поздно.
Два тела рухнули наземь, обугленные, обгоревшие снаружи и выгоревшие изнутри.
Любо-дорого было смотреть, как встретили эту атаку гномы. Миг — и они уже сбились в плотный квадрат, сомкнули щиты, образовав классическую «черепаху». Воздух вокруг задрожал, словно в жару над камнями, — слуги Хедина выставили незримый зонтик, прикрывший их всех.
Орк мигом оказался в самой сердцевине строя.
Но самым неприятным оказалось не это. Не быстрота и сила выставленных чар, не собранность и хладнокровие.
Над строем гномов поднялся ярко начищенный ствол бомбарды. Глухой удар, и лес над головой и плечами Клары вспыхнул.
Вокруг в единый миг воцарилось огненное безумие. Воспламенилось всё: горел, казалось, даже воздух. Пылало всё, чего коснулась разбросанная вы-шибным зарядом огнетворная смесь; задыхаясь, зах-лёбываясь кашлем, Клара метнулась в сторону, уже чувствуя, как горят полы плаща.
Нет, нет, никаких заклятий!
Она покатилась по земле, сбивая языки пламени, вскочила, упала вновь — грудь рвалась от недостатка воздуха, шлем раскалился и немилосердно обжигал кожу, но она уже вырвалась из огненного облака.
Удар был нацелен не абы куда, а на неё. Гномы, хоть и грубо, хоть и примерно, но обнаружили чародейку. Если б не её умения, она бы там и осталась.
Молодцы, нечего сказать. Но зато теперь дальше они не двинутся — пока не поймут, что здесь случилось.
Клара постаралась, чтобы её и гномов разделяло возможно большее расстояние. Они пойдут искать её следы, и скорее всего, найдут. А ей следовало заняться собственной одеждой — не исключено, что в гномьем заряде есть всякие хитрости, что позволяют им надёжнее и быстрее выследить раз ускользнувшую добычу.
Так или иначе, но первый раунд она выиграла. Слуги Хедина столкнулись с неведомой опасностью,
I ютеряли двоих и должны сейчас замереть в растерянности — Клара не сомневалась, что никого, подобного ей, в этом мире нет и быть не может.
Однако они не остановились «в растерянности». Не стали осторожничать. Громкие хлопки гномьих бомбард — и позади Клары лес вспыхнул сразу в нескольких местах. Вспыхнул там, где она должна была бы находиться, если бы не помчалась прочь со всей мыслимой быстротой.
Её заметили. Её — или эхо, тень её магии; и теперь гномы били по тому месту с завидной точностью. Последние заряды расплескали огонь всего в десятке саженей от неё самой.
Кларе пришлось бежать. Бежать дальше, задыхаясь и борясь с острой болью в боку. Она по-прежнему не прибегала ни к какой магии, постепенно уводя слуг Хедина прочь от портала.
Её преследовали. Гномы обладают множеством талантов и достоинств, но вот способность бесшумно бегать к ним, увы, не относится.
Пятнадцать. Да, пятнадцать пар тяжеленных гномьих башмаков, подбитых железом, которым нет сноса. Развернулись в цепь, стараются отжать её от гор — гм, логично. Они догадываются, что портал где-то там, хотя, быть может, и не знают его точного местонахождения. Однако они его, несомненно, разыщут — дело нескольких дней.
Задача Клары — не дать им этого сделать.
Именно поэтому она и кинулась к горам. Точнее, к скалам, — отвесные и неприступные, они были изрезаны тысячами трещин, расколов, прободены пещерами, словно кто-то с особой жестокостью рубил их топором или стрелял в них из поистине великанского лука.
Подножия скал тонули в зарослях горных кустарников, скумпии, можжевельника, упрямо взбиравшихся по каменистым осыпям. Клара поднырнула под низкие ветки, перекатилась, замерла.
Смотреть нельзя, смотреть нельзя, нельзя смотреть. Слушай! Гляди ушами, а не глазами.
Цепь гномов приближалась. Крайний рысил, наверное, в полусотне шагов от Клары; чародейка уткнулась лицом в сгиб локтя и перестала дышать, вслушиваясь в тяжёлые удары гномьих башмаков о землю.
Возможно, ей стоило бы постараться увести их дальше вдоль горной цепи от портала, но отряд был достаточно велик, чтобы отправить нескольких гномов на поиски главной цели.
Конечно, с досадой подумала чародейка, если б она успела раньше, если б она перехватила их на дальних подступах... Но для этого потребовалось бы оставить детей в полной милости Кора Двейна и его родни, а на такое Клара не пошла бы и под страхом смерти.
Она дала гномам отдалиться достаточно. Убедилась, что к скрывавшей портал пещере никто так и не направился; и лишь после этого она осторожно последовала за слугами Хедина. Землю они способны слушать не хуже её, поэтому пришлось буквально красться на цыпочках. И, опять же, не пуская в ход никакой магии.
Гномы же, напротив, себя отнюдь не сдерживали. Клара понимала, почему — её противники сделали верный вывод, что атаковал их какой-то одиночка, и теперь не жалели сил, чтобы его обнаружить. Поисковые заклятия, летучий зрак — вон он, над деревьями, ложись, Клара, падай! — заклятия для обнаружения чужой магии, защитные экраны, само собой...
Чётко, грамотно, слаженно. Больше всего досаждало Кларе летающее око, что крутилось над лесом — здоровенное призрачно-зеленоватое облако с дергающимся и зыркающим во все стороны чёрным глазом. Чародейка подумала-подумала, и приотстала от гно-мьей цепочки.
Чары на подобранный прямо на осыпи камешек она накладывала долго, тщательно и осторожно. Гномы успели уйти довольно далеко, но нагонять их не пришлось — отнюдь не дураки, они быстро разобрались, в чём дело, и развернулись обратно.
То, что надо.
Неприметный камешек на их пути — они его миновали и не заметили. Да и чего замечать, камень ведь не собирался взрываться. И лишь когда цепь прошла, там, где он лежал, на миг появилась фигура, окутанная тёмным плащом. Появилась и попыталась сотворить огнешар.
Резкие предупредительные крики. Цепь гномов развернулась мгновенно, слитно, словно единое живое существо.
Сотворённый чарами Клары фантом бросился наутёк. Огнешар, бессильно зашипев, угас в прелой листве. Со стороны это выглядело так, словно замысливший нападение маг сообразил, чем ему это грозит, бросил слагать заклинание и бросился наутёк.
Гномы с гиканьем помчались в погоню. Вновь хлопнули их бомбарды, и лес вспыхнул — справа и
238 -и—• • •—►—м—• ♦ •—и-н————и-
слева от удирающего призрака. Живому убегающему это отрезало бы путь в стороны.
— Ну, побегайте, — еле слышно прошептала Клара себе под нос.
Пока всё шло хорошо. К чудовищам — змею и спруту — она ни симпатии, ни жалости не испытывала. Боевые монстры, чего их жалеть? Убивать самих слуг Хедина она не хотела без крайней на то необходимости — только чтобы прорваться самой. Заставить их носиться туда-сюда, пыхтеть, сопеть, тратить время и силы у неё должно получиться без крови.
Заряды гномьих бомбард лопнули в лесу ещё несколько раз. Пожар, вспыхнувший было там, где разорвались самые первые их подарки, как ни странно, быстро угасал, словно пламя не нашло себе в осеннем лесу достаточно пищи. Клара вновь с неудовольствием поглядела на собственный плащ, обгоревший по подолу — жаль плаща, но, похоже, никаких подарочков, по которым её смогли бы выследить, она с собой не унесла. Однако сменить одежду всё равно стоило.
Лагерь Клара устроила в одной из расщелин невдалеке от пещеры с порталом. Гномы будут гонять фантом ещё самое меньшее час; она успеет привести себя в порядок...
Лагерь Клара устроила в одной из расщелин невдалеке от пещеры с порталом. Гномы будут гонять фантом ещё самое меньшее час; она успеет привести себя в порядок...
ГЛАВА 6
Хедин Познавший Тьму возвращался.
Его воля, Великий Предел, превозмогла даже силу Неиазываемого. Он прошёл сквозь разделение, он покинул чёрное сердце Ничто, оставив ему в качестве дани самого себя. Слепок с собственной души, если, конечно, у него, Нового Бога — или Истинного Мага, что более верно, — вообще таковая имелась.
X ЕДИН, ВРАГ МОЙ. Т. II. ....Тот ПРОТИВ нас!*
-И-------Н~Н-■-.-■-Н-Н-.-.---м-
Слепок остался в Неназываемом. Хедин знал, что тот, другой Хедин, точная его копия, со всей его памятью, надеждой, болью и радостью — собирает вокруг себя кокон рухнувших в бездну душ, собирает, чтобы...
Чтобы что? Что сделает он там, в той невообразимой точке, где кончаются разом и пространство, и время?
Об этом он, здешний Хедин, Хедин этого Упорядоченного, никогда не узнает. Или, быть может, узнает, но лишь когда Сущее необратимо, страшно изменится.
Они оттолкнулись друг от друга — Хедин и Хедин, Хедин от Хедина. Один из них остался; другой исчез и миг спустя возник вновь, среди потоков рушащейся в бездну пустоты, но это была уже привычная, родная пустота Упорядоченного. Его Упорядоченного.
Цена неимоверна. Тому, другому, предстоит оставаться в бездне Неназываемого, быть может, даже и вечно. Оставаться вечно, собирая рушащиеся туда души, перехватывая их, чтобы легионы новых козлоногих слуг вечно голодного чудовища не вырвались на свободу.
Что будет потом? Устремится ли оставшийся Хедин навстречу Неназываемому, увлекая за собой всё множество поглощённых бездной душ? Останется ли там, чтобы, если надо, сгинуть вместе с чудовищем?
Или же он пройдёт неведомой тропой сквозь рану с ткани Сущего, проделанную заклятием Ракота, увлекая за собой самого Неназываемго?
Или же, напротив, не увлекая, но выводя души за собой в совершенно неведомые и невообразимые пространства?
Кем он сделается там, тот, другой Хедин?
Вечным пленником? Вечным скитальцем? Вечным защитником душ во тьме Неназываемого? Или кем-то ещё, совершенно иным, кем — даже не прдставить?
Знать не дано. Это — цена твоей свободы, Познавший Тьму.
Осталось лишь её оправдать.
Нет, здесь, вокруг чёрной каверны Неназываемого, ничего не изменилось. «Как по волшебству» не получалось, — чтобы исправить случившееся, требовалась огромная, неимоверно сложная работа.
По-прежнему в незримые борта пограничных миров бились волны незримого шторма. По-прежнему первыми не выдерживали пресловутые «царства мёртвых», и потоки захваченных бурею душ устремлялись «вниз», к всепоглощающей пасти.
Ничто не исправилось «само собой». Ничего не изменилось.
Хедин-наблюдающий и Хедин-действующий воззрились на него. Первый — с известным интересом. Второй — с нетерпением.
«Погодите-погодите. Ещё немного...»
На него лавиной обрушилось то, что успели увидеть и почувствовать две оставшиеся за спиной ипостаси.
Неполноценные, как он теперь ясно понимал. Големы, кадавры, зомби, конструкты — называй, как хочешь.
Он вберёт их обратно там, подле священного Урда, где начался его путь во тьму.
А для этого надо оказаться в Обетованном. Где по-прежнему кипела яростная битва.
В спину атаковавшим твердыню Познавшего Тьму ударили Тёмные Легионы Ракота.
Будь у возвращающегося Хедина губы, он бы, наверное, присвистнул. Ай да братец, быстр, нечего сказать!
«А ещё он теперь Владыка Тьмы», — невозмутимо сообщил Наблюдающий Хедин.
Эту ипостась всё происходящее, похоже, немало забавляло.
«Атаковать! Всеми силами, немедля! Подмастерьев — всех назад!» — вступил Действующий.
Они ничто без него. Копии, да, но копии без... без того неуловимого, двойник которого остался в бездне Неназываемого. Вернее, это самому Хедину хотелось бы думать, что двойник, а не одна вторая...
Здесь и сейчас, в бушующем шторме сошедшей с ума пустоты, он уже ничего не сможет сделать. И даже уничтожение четвёртого Источника едва ли поможет, потому что...
«Всеобщее нарушение баланса, — с готовностью подхватил Наблюдающий. — Все старые чары надо менять, нарушения в скелете необратимы вследствие...»
«Неважно уже, вследствие чего! — вскинулся Действующий. — Надо немедля...»
Хедин подал знак — и они враз умолкли.
Его мельчайшая частица, его огненная воля пробивалась сейчас сквозь водопады рвущейся в клочья пустоты. Всё больше и больше проносится мимо душ... всё больше и больше их вместилищ не выдержало натиска.
Но опасность грозит не только царствам мёртвых, «областям посмертия» и так далее. Вот проплывает сорванный с корней мир, обычный мир, живой, плоский, с сапфировым куполом неба, со скользящим от горизонта до горизонта солнцем.
С ним всё было хорошо. Его основания не подтачивала никакая гниль, он простоял бы так ещё миллиарды человеческих лет, пока...
Пока в Упорядоченном не забил четвёртый Источник магии и пустота не сошла с ума.
Частица белого пламени — истинный Хедин — резко изменила курс.
О, он мог себе представить, что творилось сейчас в обречённых пределах. Там выходят из берегов моря и реки, исполинские океанские волны обрушиваются на сушу, трескаются и рушатся горы, изрыгая из огнистых глубин потоки раскалённой лавы. Храмы — какие ещё не обвалились — забиты молящимися, и кто знает, быть может, даже уцелевшие тут Древние пытаются что-то сделать.
Разумеется, безо всякого успеха.
Хедин спешил на помощь.
Конечно, здесь бы лучше подошёл Ракот, даже с его Тёмными Легионами — или, может, хорошо, если с Тёмными Легионами, внушительное вышло бы зрелище.
Белая частица прорывалась сквозь поток пустоты.
Наблюдающий взирал — ему всё было интересно, но никаких чувств и эмоций он, похоже, вообще не испытывал, будучи в этом подобен самому Великому Орлангуру. Действующий горячо одобрял и, кажется, пытался дать какие-то советы.
Продираться сквозь водопады новосотворённого пространства оказалось тяжко и больно. «Вниз» Хедин плыл, подхваченный течением; теперь приходилось выгребать против него. Боль резала, словно нож, но Познавший Тьму радовался этой боли. «Я чувствую, следовательно, я существую».
Вокруг него забушевал снежно-белый огонь, когда он ворвался в небеса плывущего к последнему обрыву мира. Суша внизу затянута дымами; на морях ярятся невиданные шторма.
У Хедина нет ничего, кроме воли, и хитроумные планы с заклятиями тут не помогут. Сила против силы, меч против меча, жажда жить против тяги умирать.
Здесь много, очень много мощи. И та, что несёт с собой поток пустого пространства; и та, что порождается горем и отчаянием миллионов живых существ. Это жуткая сила, кровавая и тёмная, на ней поднималось множество тех, кто пытался создать свои державы и царства, раскинувшиеся не на один мир; её трудно использовать на что-то доброе и светлое, но — строить надо из того, что есть здесь и сейчас, а не ссылаться на нехватки и недостачи.
Страх, ужас, воплотившиеся кошмары, отчаяние — всё это водопадом низринулось на Познавшего Тьму. Он неполон, не завершён и несовершенен сейчас, и оттого ему не до сотворения себе соответствующего тела.
Он искал нужное место. Храм, да, храм. Ему нужен храм, чем больше, тем лучше, и с толпой молящихся. И чем многочисленнее, тем тоже лучше.
Нужное нашлось, и достаточно быстро. Равнины, когда-то изумрудно-зелёные, а сейчас испятнанные бесчисленными пожарами. Вздымающиеся над разломами языки багрового пламени. Мечущиеся в небе тучи обезумевших птиц.
Широкий холм с долгими, плавно поднимающимися склонами, четыре просторных беломраморных лестницы, ведущие вверх со всех сторон света. Круг белых колонн, соединённых антаблементами. Снежного цвета камень в самой середине.
Просторный храм, простой, открытый солнцу, свету и ветрам. Едва ли здесь приносили в жертву хоть и мышонка.
Сейчас и колоннада, и лестницы, и склоны холма, и ближние к нему подступы, и дальние — все были забиты народом. Людское море — банально, но именно так. Похоже, здесь пока ещё оставалось более-менее безопасно.
А на белом камне в самой середине храма застыла женская фигура с воздетыми руками. Настоящая великанша, раза в два выше остальных, в бело-зелёном ниспадающем платье, золотом ожерелье на шее, в венке из живых, никогда не вянущих цветов.
Древняя, хозяйка этого места.
За узорчатым поясом — золотой серп. Наверное, владычица полей или покровительница плодородия.
Руки вскинуты, соломенного цвета волосы рассыпались по спине. Васильковые глаза широко раскрыты, в них — ужас.
Всё, что ей удаётся, — это удерживать от разлома ближайшие равнины.
Хедин замер. Неразличимая, крошечная малость, частица меж частиц, исчезающая, незримая.
Он не скрывался. Напротив, ему нужна была сила, сила этой Древней, наверняка — разом и суровой, и доброй, как сама природа. Ему нужна была сила всех, что собрались здесь сейчас; сила старых и малых, — сила всех.