Сирийские спартанцы - Александр Тамоников 6 стр.


Они долго разговаривали о жизни, хотя оба понимали, что на самом деле – о смерти. В те дни мама жила прямо в палате – рядом с умиравшим мужем. Ночевала на трех стульях, днем ненадолго убегала домой, чтобы принять душ, сварить кашку и сразу назад.

В палате мама всегда старалась быть бодрой, веселой, иной раз шутила. И только выйдя за дверь – в коридор или в умывальник, – беззвучно плакала.

За несколько дней до папиной смерти – как раз в тот день, когда к нему примчался из Москвы Павел, – с работы прислали сотрудницу с пакетом фруктов. Ну и, конечно, проведать, узнать: как там Александр Юрьевич, насколько все у него серьезно?..

Молодая женщина вошла в палату, поздоровалась и почти не выдала своего испуга, увидев сдавшего коллегу. Поговорив несколько минут, она поднялась со стула, засобиралась и сказала:

– Мне пора, Александр Юрьевич. Выздоравливайте. Мы всем коллективом вас очень любим и ждем…

Тут в палату вошла веселая мама с помытой посудой в руках, и лицо ее моментально изменилось. Она уничтожающе сверкнула глазами на посетительницу и с металлом в голосе произнесла:

– А это еще кто такая?

– Это сотрудница из моего отдела, – попытался объяснить папа.

Но мама и слушать ничего не хотела.

– Чего пришла, сотрудница?! Знаю я этих сотрудниц! Стоит жене на секунду выйти, как они тут как тут! Что смотришь? Глаза твои бесстыжие! А ты чего лежишь, улыбаешься? Я не посмотрю, что ты больной! Я тут кручусь-верчусь, ночей не сплю, а он за моей спиной!.. Больной, а, смотрю, не теряешься! Ты прекрасно знаешь: со мной шутки плохи!..

Папа улыбнулся одними губами и тихо сказал:

– Мамочка, ну ты что творишь? Это же Ольга из моего отдела. Она замужем, у нее двое детей…

– А ты еще здесь?! – прикрикнула на посетительницу мама. – Давай отсюда, и чтобы духу твоего больше не было…

Испуганная тетенька зачем-то извинилась и, не прощаясь, выскочила в коридор.

– А мне хоть Ольга, хоть Галя, хоть Валя! Нечего их приваживать. По стенке ходит, а туда же. Выпей вот лучше кефирчику, а я пойду, предупрежу на вахте, чтобы ее больше сюда не пускали…

Мама решительно вышла из палаты.

Павел никогда в жизни не видел сцен ревности в исполнении своих родителей и был, мягко говоря, поражен. На всякий случай он вышел за мамой в коридор – мало ли что она там натворит в таком состоянии. И застал еще более странную сцену.

В конце длинного коридора мама догнала растерянную Ольгу и чуть не плача сказала:

– Ради бога, простите меня, но вы должны понять… Передавайте там всем вашим привет и нашу благодарность.

– Хорошо, передам, – кивнула сотрудница.

– Оля, у меня к вам большая просьба, только не откажите: если сможете, придите к нему еще хотя бы раз. Пожалуйста. Ладно? Только я вас очень прошу, не оттягивайте. Лучше завтра…

Папа умер через два дня. Мама прожила без него всего полтора года.

* * *

Солнце в экваториальных широтах опускается к горизонту вертикально, и сумерки пролетают стремительно. Вроде только что был вечер, щебетали птицы, а стоит светилу коснуться горизонта, как небо моментально теряет краски и чернеет на глазах.

В течение второй половины дня, пока группа отдыхала в лесистой ложбине, по грунтовой дороге то и дело проносились автомобили. Вернувшиеся с дозора Кудин и Горбенко доложили:

– В основном едут грузовики с личным составом сирийской армии. Часто проносятся пикапы с различными грузами. Реже скрепят колесами повозки простых сельских жителей.

– Почему решили, что в грузовиках сирийские солдаты? – поинтересовался майор.

– Ну, во-первых, эту территорию контролируют правительственные войска. Во-вторых, практически над всеми автомобилями развеваются сирийские национальные флаги.

– У здешних ребят это вообще фетиш, – добавил Горбенко. – Флаги развеваются над каждой машиной…

Доклад Павел выслушал, но выводы делать не спешил. По его убеждению, здешняя война мало отличалась от войн в Афганистане или на Северном Кавказе, где днем территория контролировалась властью и силовиками, а ночью боевики с бандитами делали все, что хотели.

Второй дозор подтвердил данные об интенсивности движения.

– Значит, ждем наступления темноты, – резюмировал Новиков. – Отдыхайте. В двадцать один час подъем. Ужинаем, затем сеанс связи с Москвой – и в путь…

Конечно, постаравшись, можно было улучить момент и незаметно проскочить на другую сторону. Но рисковать Павел не хотел. Да и привал после высадки и долгого ночного перехода был необходим. Тем более что ближайшей ночью предстоял не менее тяжелый марш-бросок…

Майор несколько раз засыпал и столько же раз просыпался, когда сменялись очередные дозорные. Доклады всех бойцов были словно под копирку: машины проходят в обоих направлениях с такой частотой, что группе пересечь дорогу в светлое время возможности не представляется…

Ровно в девять часов вечера он разбудил отдыхавших товарищей.

– Час на ужин и приготовления к марш-броску, – объявил он.

Неплохо отдохнув, бойцы стали готовиться к продолжению похода. Выпили крепкого кофе, подкрепились галетами и шоколадом. Ровно в двадцать два ноль-ноль связист Бубнов включил и настроил станцию спутниковой связи.

– «Башня», я – «Равелин», – позвал майор.

Генерал Шестопалов ответил через минуту.

– Докладывайте, «Равелин», я слушаю.

– Прибытие в порт назначения прошло по плану. Группа следует к первой точке – первый этап пешего перехода закончен. На дорогах местного значения чужих пока не встречали.

– Только свои?

– Так точно.

– Сложности на маршруте есть?

– Нет, все буднично и просто.

– Ну, дай бог, «Равелин». Давай, до связи.

– Понял, «Башня», до связи…

После сеанса связи группа незаметно перебралась ближе к дороге – к тому месту, где дежурил дозор.

Дождавшись темноты, бойцы приблизились к дорожному полотну вплотную и залегли под кустами в конце пологого склона. Выждав некоторое время и убедившись в отсутствии движения, майор намеревался рвануть вперед, однако слева снова послышался гул. А через минуту по верхушкам деревьев заплясали всполохи желтоватого света.

– Пригните головы! – приказал Новиков.

Бойцы вновь затаились в ожидании, когда грузовик проползет мимо.

Наконец над дорогой повисла тишина – стоп-сигналы проехавшей машины едва мерцали справа; с другой стороны и вовсе было темно.

– Вперед! – рванул из кустов Павел.

Группа проворно сбежала вниз – ко дну придорожной канавы; утеряв скорость, начала карабкаться на дорожную насыпь. Где-то на середине склона санинструктор Дубов поскользнулся и поехал вниз. Удержали Бубнов с Лапиным, вовремя ухватив его за шиворот камуфляжной куртки.

А командир уже поторапливал сверху:

– Чего вы копаетесь?! Быстрее, черти!..

Быстрее не получалось. Привычные к большим физическим нагрузкам бойцы не ощущали веса оружия, боеприпасов и походных ранцев. А для проспиртованного санинструктора Дубова его единственный ранец с медицинскими прибамбасами являлся непомерной ношей. Подошвы ботинок скользили по осыпающемуся сухому грунту, чемоданчик тянул назад и не давал удерживать телу равновесие.

Бубнов, Лапин и Лихачев кое-как вытянули медика на дорогу. Задыхаясь, тот жадно хватал ртом воздух и тихо матерился.

А снайпер уже кричал с другой стороны дороги:

– Чего встали! Быстрее, пока никого нет! Быстрее!..

Выстроившись в походную колонну, группа исчезла в зарослях. Кромешная темень не позволяла передвигаться быстро, зато спецназовцы не опасались нарваться на жителей окрестных деревенек. Они и днем-то нечасто рисковали покидать свои жилища.

Вокруг стояла удивительная тишина. Чистейший воздух, насыщенный ароматами растений; над головами мерцали большие звезды в бездонной черноте южного неба.

Благодать, да и только…

Глава четвертая

Сирия; восточная окраина Дамаска

Настоящее время

В целом в конце лета ситуация для Асада выглядела неплохо. И все же для успешного продолжения наступления на ряде направлений требовались срочная перегруппировка и пополнение войск. Упорство же в попытках наступать измотанными и обескровленными войсками могло привести к ситуации, когда соединения не выдержат контратак противника и покинут ранее захваченные позиции. Однако имелся в упорстве Асада и некий политический фактор, постоянно толкавший армию вперед. Если Соединенные Штаты и Россия в ближайшие месяцы найдут компромиссное решение по будущему Сирии, то контролируемая к моменту начала переговоров территория могла бы послужить достаточно серьезным козырем. Но пока что ввиду ультимативных требований ряда участников войны к ее желаемому итогу прогресса в переговорах не случилось. К компромиссу были готовы далеко не все, поэтому к радости обитателей Ракки война продолжалась…

Контуженого лейтенанта и раненого бойца из его взвода выволокли из развалин, связали руки и потащили к окраине города. В том же направлении под натиском правительственных сил отступали и другие боевики ИГИЛ.

Тем временем войска Асада развивали успех стремительного наступления. Из центра города продвигался сводный пехотный полк, с юга давил батальон танков Т-62. С северного направления помогали две роты иранских танков Т-55.

Отступавшие боевики пробовали сопротивляться и сдержать наступление, используя американские противотанковые комплексы Джавелин. Несколько машин им удалось подбить, но на этом серьезное противодействие и окончилось.

Полевой командир отряда организации «Священный Джихад», воевавшей в Сирии под флагом ИГИЛ, Халид Юсуф приказал своим бойцам закрепиться на восточной окраине города и держать оборону до наступления ночи. По его мнению, следовало продержаться два часа. За это время в штабе организации найдут лучшее решение, перегруппируют силы и пришлют помощь.

Он с десятком боевиков закрепился в небольшом кирпичном двухэтажном доме. Из окон второго этажа неплохо просматривалась прилегающая местность. Юсуф распределил подчиненных по позициям и уселся рядом со связистом. Повторяя одни и те же позывные, тот пытался выйти на связь со штабом.

В этот момент один из боевиков крикнул с верхнего этажа:

– Халид, к дому ведут двух пленных!

– Кто ведет?

– Четверо наших.

– Пропустить.

Тяжело дыша, внутрь здания ввалились боевики, подталкивая прикладами двух бойцов сирийской армии. Оба пленных были перепачканы пылью, кровью и едва стояли на ногах.

– Откуда они? – спросил Халид Юсуф.

– Из разрушенного дома, что отдельно стоял неподалеку от бассейна.

Криво усмехнувшись, полевой командир подошел к пленникам, оглядел лица и знаки различия. Определив офицера, встряхнул его за грудки и рявкнул:

– Это ты, собака, целый день не давал нам закрепиться на позициях?!

Голова лейтенанта качнулась. На вопрос он не ответил, за что тут же получил удар кулаком в челюсть. Отлетев к стене, он попытался встать, но снова упал после сильного удара ногой в грудь.

Допрос длился около двух часов. Адресованные пленным вопросы сопровождались избиениями и руганью.

Наконец, устав, Юсуф плюнул в лицо лейтенанта и пообещал:

– Скоро вы оба пожалеете, что родились на этот свет.

Обессилившие сирийские бойцы были в полубессознательном состоянии. Их снова связали и бросили в угол большого помещения на первом этаже. Приставив к ним охрану, Юсуф приказал всем, кроме четырех боевиков, отдыхать. Один дозор дежурил у окон второго этажа, второй – у входа в здание.

Наступила ночь…

* * *

Ранним утром следующего дня наступление сирийской армии возобновилось. Сначала в небе появились российские самолеты и нанесли несколько бомбовых ударов по разведанным ночью целям. Их сменили вертолеты Ми-24. Пары «вертушек», сменяя друг друга, осыпали развалины и позиции, где укрывались боевики ИГИЛ, неуправляемыми ракетами. По улицам снова поползли танки, пополнившие за минувшую ночь боекомплекты.

Просчитав варианты, Халид Юсуф приказал взять пленных и уходить к разбитому загородному шоссе, что долгой дугой охватывало восточную окраину Дамаска.

Буквально через квартал остатки его отряда напоролись на два танка Т-62, и один успел произвести по ним выстрел. Почти не прицеливаясь. В результате двоих убило и смертельно ранило молодого Рафшана. Сам Юсуф, несколько его приближенных и пленные уцелели.

Пришлось резко менять направление и уходить из-под обстрела через развалины домов. Ушли.

Выбравшись на загородный простор, оставшиеся боевики Юсуфа петляли малоприметными низинами, уходя все дальше и дальше на восток.

– Куда мы, Халид? – задыхался чуть позади его ближайший помощник.

– К трассе. Туда Фархад должен перегнать автомобиль и ждать нашего появления…

Наступление развивалось стремительно, а отход боевиков приобретал панический характер. Авиация уже работала на самой окраине, выталкивая остатки вооруженных радикалов на открытую местность. Угодили под подобный удар и боевики Юсуфа.

Пара штурмовиков Су-25 неожиданно вынырнула из-за ближайшего холма и с ходу выпустила с десяток неуправляемых ракет. Земля вокруг малочисленного отряда Юсуфа вспучилась, обожгла огнем. Взрывная волна отбросила в сторону.

Поднявшись, полевой командир тряхнул головой, осмотрелся…

Двое были убиты накрывшим взрывом; один корчился в предсмертных муках, удерживая ладонями разорванный осколком живот.

– Пошли! – крикнул подчиненным Юсуф. – Нам нужно быстрее двигаться к шоссе!..

Жалкие остатки отряда, волоча за собой двух пленных, подались дальше на восток…

Потрепанный и весь покрытый пылью внедорожник «Тойота» стоял под навесом рядом с маленькой хижиной. Если бы водитель Фархад не спрятал машину под навес, то барражирующие над окраиной «вертушки» наверняка заметили бы ее и уничтожили. Но Фархад был опытным воином и не первый год служил у Юсуфа.

Завидев своих, он завел двигатель и выскочил навстречу.

– Пленных – в багажник, – приказал полевой командир, запрыгивая на переднее правое сиденье.

Лейтенант Баур сопротивлялся, но получил сильный удар прикладом автомата. Через полминуты все были на местах, и внедорожник резко рванул из укрытия в сторону шоссе.

– Куда? – коротко справился водитель.

– В Сабар. В штаб корпуса, – сказал главарь. И, обернувшись на дымное небо над столицей, злобно прошептал: – Ничего… мы сюда еще вернемся…

Глава пятая

Сирия

Некоторое время назад

Помимо ненависти к врагам Отчизны и бесконечной любви к друзьям, Павел обладал и другими знатными качествами. Под третьим номером списка значились снисходительность и милосердие к пленным врагам.

В середине две тысячи одиннадцатого года его группе пришлось побывать в Ливии. Перед самым концом «Джамахирии». Самого Муаммара аль-Каддафи спасать было поздно – страна стремительно погибала, и командование поставило задачу вывезти несколько его приближенных.

Военный борт доставил группу на аэродром Мисураты. Там, погрузившись в четыре внедорожника, выехали в заданный район и дождались прибытия ливийцев. Кажется, среди них было два министра и один генерал, а также пятеро членов их семей.

Все складывалось удачно до тех пор, пока на обратном пути к аэродрому не напоролись на группу вооруженного сброда. То ли повстанцы, то ли мародеры, возжелавшие завладеть автомобилями.

Остановились, заняли позиции, приняли бой. Одним словом, пришлось приложить конское усилие, чтобы отбить несколько атак упрямых «революционеров». В итоге скосили больше половины наступавших, остальных обратили в бегство. Спецназовцы отделались двумя легкими ранениями. Министры, генерал и их жены-дети остались целы.

Выиграв очередной бой, Павел не испытал тогда ничего. Никаких эмоций вообще. Ни злобы, ни отвращения, ни тяжкой задумчивости. Полное отсутствие послевкусия победы. Вероятно, это было следствием того, что он увидел в некогда благополучной африканской стране. Ливия тогда лежала в руинах.

Надо было ехать дальше – в сторону аэродрома, однако Новиков услышал стоны. Неподалеку лежал раненый ливийский мальчишка лет пятнадцати. Рядом валялся автомат, из ран на ноге и животе хлестала кровь.

Санинструктора тогда в составе группы не было, и он взялся сам помогать несчастному. Сделал два укола – обезболивающий и мощный антибиотик. Вскрыв пакет, обработал и перевязал раны. Перед тем как уехать, оставил мальчишке флягу воды и упаковку сухпая.

Ливийцев группа спасла – машины домчались до аэродрома, все в полном составе погрузились в самолет и, покинув пределы страны, через Иран добрались до России.

– Зачем тебе был нужен тот мальчишка? – спросил много позже Лихач. – Все равно бы сгинул в этой заварухе. Не в тот день, так в другой.

– А что я должен был сделать? – спокойно ответил Новиков. – Пройти мимо? Или пристрелить его, чтобы почувствовать себя веселым фашистом, который просто по инерции, ну и для поддержания фашистской формы, убивает беззащитного пацана?

Много на его боевом пути было поверженных врагов. И ни один не получил пулю в затылок.

* * *

Впереди, как всегда, шел снайпер Устинов. Павел двигался следом, третьим неуверенной походкой пробирался санинструктор Дубов. Он был наименее подготовленным членом группы, правда, на лишения и большие нагрузки никогда всерьез не жаловался. Знал: в командировки отправляют только тех, кто не ноет.

– Проклятые заросли, – шепотом ругался он, постоянно спотыкаясь о кочки и путаясь в корнях деревьев.

– Да, метро и таксомоторы здесь не ходят. Равно как и туристических маршрутов не проложили. Зато какая красота! – подбадривал Павел.

– Где она красота-то? Не видно же ни черта!

Назад Дальше