Он кивнул. Набрал полные легкие холодного воздуха – «легкие Джоша сгорели в огне при тысяче градусов» – и пошел на встречу со своим прежним начальником.
Обветренное лицо генерал-майора в отставке Самюэля Миллера вызывало у Лука ассоциации с ковбоями, но с этого ковбойского лица смотрели смекалистые глаза горожанина, которые взвешивали, измеряли и упорядочивали мир. Полевая форма со знаками различия (две звезды в середине груди) шла ему гораздо больше, чем спортивные брюки и рубашка поло, которые были на нем во время их прошлой встречи.
– Лук, – сказал генерал, пожимая ему руку и затем обнимая, – прими мои соболезнования. Джош и Зак были хорошими ребятами. Хорошими солдатами.
– Спасибо.
Старый друг внимательно посмотрел на него:
– Как ты держишься?
– Не знаю, что тебе ответить.
– Дурацкий вопрос, – вздохнул генерал. – Извини.
– Давай-ка я тебе тут все покажу.
Они забрались в его пикап. Салон был безукоризненным, как и тело Лука, который раньше гордился такими вещами. Думал, что это важно.
Лук включил обогреватель и тронулся с места, сухая земля захрустела под колесами.
– Сейчас здесь больше восьми тысяч, и с каждым часом прибывают новые.
Лагерь был разбит беспорядочно – люди ставили палатки в том месте, где остановились. Сбившись в неплотные группки, они опирались спинами на машины и разговаривали или грели руки над чадящими кострами. У большинства висели винтовки на плечах или кобуры на поясах.
Они проехали мимо клуба байкеров, где под точно выверенными углами были припаркованы пятьдесят мотоциклов, крутые парни попивали «Будвайзер» рядом с растущей горой помятых жестянок. Байкеры кивнули Луку, и он им в ответ.
– Ты тут уже успел завести знакомства, – заметил генерал.
– Да, когда узнал, что ты собираешься приехать. Готовил почву.
– И что они собой представляют?
– У каждого своя история, но все они похожи.
Лук провел для генерала общую экскурсию, чтобы тот через частности увидел целое.
Виджиланты[13] из Мичигана в зеленой камуфляжной форме, резко контрастирующей с коричневым кустарником, проводили учения. Автобус, на котором они приехали, прежде был школьным, но теперь на нем красовалось название: «НОВЫЕ СЫНОВЬЯ СВОБОДЫ» – буквами высотой в полтора метра, каждая в когтях клекочущего орла.
Горящий костер, кучка реднеков[14], изводящая за день запас топлива, которого хватило бы на неделю. «Криденс»[15], орущие, как сейчас, благим матом, некогда были причиной чуть ли не всех ДТП в Америке.
Мужчина разбирал калаш, а женщина курила и смотрела.
Группа солдат, удравшая в самоволку, но все еще облаченная в форму, громко хохотала – Лук узнал их смех. Такой называется смех сквозь слезы.
– Это просто сброд, – сказал генерал Миллер.
– Так оно и есть. Но прибывают все новые и новые. Им только нужен полководец. – Лук развернул машину. – Покажу тебе кое-что еще.
Пять минут езды мимо палаток, и они оказались на северной окраине лагеря. Дальше шла лишь скалистая пустыня и серое небо… и в полутора километрах от них ограда высотой в шесть метров с колючей проволокой наверху. Граница Новой Земли Обетованной. Двадцать три тысячи квадратных миль, двадцать четыре процента территории штата Вайоминг, целиком принадлежащие Эрику Эпштейну, который превратил эту землю в подобие Израиля для анормальных.
Лук заглушил двигатель и спросил:
– Когда видишь своими глазами, смотрится по-другому, правда?
Теперь, при выключенном двигателе, они слышали вой ветра, низкий скорбный свист, словно доносящийся издалека.
– Не хочу оскорблять тебя словами о том, что сыновей тебе не вернуть, – сказал Миллер. – Но мне нужно знать, единственная ли это причина.
– Зачем?
– Если единственная, то и она вполне основательная, но я хочу большей ясности.
Лук уставился в окно. Он щелкал суставами на левой руке, палец за пальцем. Закончив, повернул голову направо и объяснил:
– На прошлой неделе я проснулся на своем диване. А предыдущим вечером напился, думал так прогнать мои сны. Но, как выяснилось, к моим кошмарам лишь добавилось похмелье. Я заснул с включенным телевизором, а когда проснулся, шла какая-то утренняя воскресная программа. Одно из ток-шоу с участием всяких умников. И вот я увидел того паренька. Аккуратная стрижка, яркая рубашка, «ролекс». Он говорил, что, наверное, имеет смысл позволить Новой Земле Обетованной отделиться. Предоставить им независимость и жить дальше.
На мгновение Лук вернулся в свои сны: голова раскалывалась, словно в тисках, во рту помойка, крики Зака снова зазвенели у него в ушах, а теперь еще и тот парень по телевизору.
– На меня накатила какая-то волна, – продолжил он. – Не злость, не ненависть. Печаль. Мне стало жалко того паренька, готового отказаться от всего, и я подумал: наверно, таких, как он, много. А потом я помню, что оказался в своем грузовичке и приехал сюда – стою смотрю на этот забор. И я оказался не один.
Он повернулся к своему прежнему начальнику.
– Одолевает ли меня ярость? Конечно. Хочу ли я отомстить? Да, черт побери. Но не только. Земля там, за забором, – американская земля. Я всю жизнь защищал Америку. Я не готов позволить Эрику Эпштейну уничтожить ее, и не важно, сколько у него миллиардов и какая часть Вайоминга ему принадлежит.
Генерал Миллер долго молчал. Просто смотрел на пустыню, на забор умными, оценивающими глазами. Потом сказал:
– Хороший ответ.
Здесь играл Элвис.
Здесь играли «Лед Зеппелин».
Здесь играли «Роллинг стоунз».
Теперь настала очередь ваших рок-звезд.
Вы хотите, чтобы они жили в безопасности. В наши беспокойные времена разве плохо было бы иметь место, где ваша семья будет защищена, где о ней будут заботиться? Место, где вы сможете сбросить с плеч груз забот и задуматься о важном.
Мы все надеемся на лучшее. Но если ваш близкий человек – из числа одаренных и чувствует опасность, то настало время найти ПРИЮТ.
ПРИЮТ
в Мэдисон-сквер-гарден
Глава 5
Лицо Натали заполнило экран.
– Черт побери, – сказала она, – надеялась, что застану тебя. Мм. Слушай, тут кое-кто хочет сказать тебе «привет».
Купер уже три раза просмотрел эту видеозапись, и все равно грудь его наполнялась радостью, когда камера, смещаясь, послала разноцветную вспышку на его экран, а потом изображение сфокусировалось и он увидел улыбающееся лицо Тодда.
– Привет, па!
Его мальчик, его десятилетний красавец-сын, не только живой, но и в сознании, на больничной кровати, с дурной стрижкой после операции.
– Дела у меня идут хорошо, – объявил Тодд. – Боли почти нет. Доктора говорят, я могу бегать и даже играть в футбол.
– Они сказали, «скоро сможешь», детка…
– А мама сказала, что ты его прикончил! Просто обалдеть, па. – Сын прикусил губу. – Извини, путался у тебя под ногами. Только помешал.
«Нет, Тодд, дружище, ничего ты не помешал. Ты десятилетний мальчишка, который пытался защитить отца от чудовища. Ты мне ничуть не помешал, напротив…»
– Тут все очень милые, но я скучаю по дому. Надеюсь, мы вскоре сможем вернуться. Я тебя люблю!
Камера переместилась снова на Натали. Его бывшая жена выглядела усталой.
– Здесь все в порядке. Эрик к нам хорошо относится. Он организовал этот звонок… я думаю, линии связи… Ну, в общем, мы в безопасности.
Она перевела дыхание, и он понял все то, что она хочет сказать, но не может. Отчасти по соображениям приватности: его семья все еще находилась в Новой Земле Обетованной и связь наверняка мониторилась. Но он знал, что есть и другие соображения. В последний раз они общались после того, как убийца по имени Сорен Йохансен вонзил ему нож в сердце и ударом локтя погрузил в кому его сына. В тот же день Эрик Эпштейн уничтожил Белый дом и убил семьдесят пять тысяч солдат. Америка в тот день соскользнула в пропасть, и Купер видел: Натали хочет понять, что это означает. Для него, для них, для их детей.
– Будь осторожен, Ник, – произнесла она.
Видео замерло на расплывчатом изображении ее руки, протянутой, чтобы выключить камеру.
Вызов поступил, пока он носился за Эйбом Каузеном по «Гранд Сентрал».
«Еще один повод устроить взбучку доброму доктору».
Купер две недели не разговаривал с семьей, и хотя каждый день предпринимал попытки, соединиться ему ни разу не удалось. В новостях обвиняли Новую Землю Обетованную, утверждали, что Эпштейн оборвал связь с остальной Америкой. Но Купер подозревал, что верно как раз противоположное. Если правительство собиралось атаковать НЗО, то изоляция являлась важной мерой в кампании оболванивания телезрителей.
Он на всякий случай попробовал перезвонить. Но в трубке раздался только голос робота:
Он на всякий случай попробовал перезвонить. Но в трубке раздался только голос робота:
– Приносим извинения, из-за технических трудностей соединение в настоящий момент не может быть установлено. Пожалуйста, повторите попытку позже.
Он набрал еще раз.
– Приносим извинения, из-за технических…
Еще раз.
– Приносим извинения…
Купер отключился, сунул трубку в карман и вообразил, как Эйб Каузен умирает в огне. Эта фантазия ласкала ему сердце.
– Ваша бывшая? – спросил Итан с набитым гамбургером ртом.
– Да. Натали.
– Она ладит с Шеннон?
– Что вы имеете в виду?
– Ну, вы понимаете – бывшая жена, нынешняя любовница.
«Нынешняя любовница».
Купер вспомнил свою последнюю встречу с Шеннон две недели назад. Его практически ожидало поражение в той схватке, один из солдат Джона Смита переиграл его. Купер, услышав выстрелы, уже был готов почувствовать пулю в теле. Но он увидел, как словно из ниоткуда появилась Шеннон с автоматом на плече. Она улыбнулась ему своей неповторимой полуулыбкой и сказала: «Привет».
«Проблема в том, что через полчаса вы попрощались».
Так у них всегда и получалось. Они сражались в теневой войне, оба ходили по краю пропасти. Кому-то со стороны их отношения могли показаться романтическими, но на самом деле это был сущий ад. С ее умом, сексуальностью и необыкновенными способностями они составляли мощнейшую команду. Но времени вместе проводили всего ничего. Всегда по какой-то причине кто-то из них должен был уходить на секретное задание или участвовать в отчаянном столкновении. И судя по тому, как развивались события, перемен не предвиделось.
– Тут все сложно, – сказал Ник.
– Могу себе представить.
Купер поспешил сменить тему:
– Вы с Эйми не разговаривали?
Итан отер губы, кивнул – в его движении чувствовалась какая-то усталая грусть.
– Она все еще у матери в Чикаго. Говорит, там тоже творится много всякого, но с ними все в порядке. Прислала фотографию Вайолет.
Он протянул Куперу телефон. Малютка была хороша на тот бесформенный манер, на какой хороши все младенцы, к тому же у Купера сохранились воспоминания о собственной дочери в грудничковом возрасте. Кейт была такая маленькая и легкая, что он мог носить ее на руке, что часто и делал, разговаривая с ней и одновременно готовя завтрак на залитой солнцем кухне, которую когда-то делил с Натали. «Сюрприз» – так они называли Кейт, и никогда – «несчастный случай». Ее рождение заставило их еще какое-то время изо всех сил пытаться сохранить семью. Но отношения между ними уже давно начали портиться, и к рождению Кейт они оба решили, что лучше расстаться друзьями, чем оставаться вместе и жить как кошка с собакой.
– Красавица, – улыбнулся Купер, возвращая Итану телефон.
Пошевелив пальцами, он ощутил в суставах боль, которой сопутствовало жжение от рассеченной ладони. Ткани на ладонь ему нарастили в той же подземной клинике, где починили сердце, после того как Сорен его убил. Хотя рука сейчас болела, как родная, а сердце иногда пропускало удар-другой, его возвращение к жизни было настоящим чудом.
«Да, Эрику Эпштейну нужно отдать должное».
– Как себя чувствуете? – спросил Итан.
– Годен для работы на правительство.
– Забавно, – усмехнулся Итан, смял фольгу от сэндвича и швырнул в мусорную корзину. – Вы их здорово уделали – тех ребят в квартире Винсента.
– Они избили его, расколотили все его имущество, а потом обоссали – и все потому, что он анормальный, – покачал головой Купер. – Не люблю жлобов, док.
Холод пробирался ему под куртку, кофе был слабый и кислый. В окне отделанного серым камнем здания напротив последовательно мигали рождественские огоньки, отчего бумажные снежинки светились то красным, то зеленым. Удивительно было думать, что кто-то затратил столько усилий: достал из кладовки украшения, нашел скотч и кнопки. Земля продолжала вращаться, хотя и разваливалась на части.
– Как у вас все это получается?
В вопросе Итана прозвучали слова, которые дались ему нелегко.
– Получается что?
– Это. – Итан сделал движение, означающее «всё». – Я не видел Эйми и Вай две недели, а уже с ума схожу. Хочу обнять моих девочек. Хочу вернуться к работе, хочу готовить классную еду, спать в своей кровати. Как вы живете такой вот жизнью?
– Кто-то ведь должен спасать мир.
– Ваша мантра. – Итан помолчал. – Что, если нам не удастся найти Эйба?
– Мы должны его найти.
– Да, но не может ведь все зависеть от нас. Что-то образуется само собой. Как и всегда.
Купер это понимал. Год назад он и сам придерживался такого мнения. Пусть в мире есть напряженность и опасности, но есть и надежда – действующая система, сама цивилизация, обладающая массой и инерцией, которые не допустят катастрофы. Да, мир нуждается в защите, но он не настолько хрупок, чтобы развалиться.
Год назад он и сам бы произнес такие слова. А сейчас – просто встретил взгляд Итана и промолчал.
– Ну ладно, – сказал Итан. – Значит, так. Нам известно: Эйб здесь. У него нулевой уровень. И за ним охотится ДАР.
– Вот в этом-то вся и штука. – Купер отхлебнул отвратительный кофе. – Не случайно же в логотипе ДАР присутствует глаз. Пусть их ресурсы сегодня не те, что прежде, но Бобби Куин имеет возможность мониторить камеры видеонаблюдения, новостные дроны, приборы наблюдения за уличным трафиком. Повсюду сотни объективов. Укрыться на Манхэттене от ДАР довольно затруднительно.
– Мы это можем использовать? Обратитесь к своему другу – тому, кто сегодня утром сообщил вам об Эйбе.
– Нет. Валери не исключила нас из игры, но я не могу просить ее, чтобы она была против собственной команды. И потом, если бы она даже согласилась, мы бы шли вровень с ДАР. А нам нужно его опережать.
– Как?
– Персональные данные. Вы знаете Эйба, а они – нет. Они о Винсенте не узнают, а мы его найдем.
Итан задумался. Тень облака проползла по высоткам, где-то внизу под ними раздался гул поезда метро.
– Не думаю, что он вернется в свою квартиру. Может быть, попытается покинуть город?
– Может быть. Только это будет непросто.
После того как Эпштейн показал, что с помощью компьютера может сбить любой летающий объект, коммерческие полеты запретили. Отчасти поэтому так повысился спрос на поезда. Поэтому и еще из-за смутного ощущения, что надвигается открытое противостояние, а когда оно наступит, города станут опасным местом.
– Он может взять машину…
– Нет, – сказал Купер. – Профессиональные пианисты, даже сверходаренные, не зарабатывают достаточно денег, чтобы владеть машиной в Нью-Йорке.
Логическое решение проблемы доставило ему удовольствие. Казалось, что это было с ним в какой-то прошлой жизни. Но ведь и года не прошло с тех пор, когда он охотился на таких же, как он, анормальных, работая в одном из самых секретных подразделений ДАР. А потому ему не составило труда вернуться к тем навыкам мышления.
«Соседи Винсента, фашиствующие скоты, не позволили ему взять с собой какие-нибудь вещи, даже бумажник, вероятно, отобрали. Возможно, он оказался на улице без гроша в кармане.
Пойти к приятелю? Возможно. Вот только сейчас Винсент явно не расположен к излишней доверчивости.
Он испуган, сломлен, чувствует себя в ловушке. Ищет…
Убежище».
Купер встал, допил остатки кофе, смял стаканчик и бросил в мусорный бачок.
– Идем.
* * *Он всего раз был в Мэдисон-сквер-гарден – несколько лет назад на игре «Ников»[16], прошел тогда по светлому стеклянному фойе вместе с двадцатью тысячами других болельщиков. А сегодня они подошли к заднему входу, который раньше использовался, вероятно, как служебный. Здесь, на нефасадной стороне огромного здания, они увидели ряд убогих металлических дверей. Щиток на припаркованном рядом автоприцепе гласил: «ПРИЮТ ДЛЯ БЕЖЕНЦЕВ МЭДИСОН-СКВЕР-ГАРДЕН», а ниже: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, СВЕРХОДАРЕННЫЕ». У двери болтали два солдата в адаптивном камуфляже. Они жестикулировали, и цифровой рисунок на их форме переливался и смещался.
– Джентльмены, – сказал один из них, открывая дверь, – прошу вас приготовить документы.
Они оказались в тесном пропускном тамбуре. Объективы камер вглядывались в каждый угол, у металлодетектора и рентгеновского конвейера тоже стояли солдаты. Усталая мать несла шестилетнюю девочку, а ее муж спорил о чем-то с хорошенькой женщиной в гражданской одежде.
– Но я не понимаю, – сказал мужчина. – Я думал, можно приходить семьями.
– Можно, – ответила сотрудница. – Но ради вашей безопасности мы размещаем одаренных членов семей отдельно.
– Я не оставлю жену и дочь.
– Вы будете вместе, вам только койки будут назначены в разных местах.
– Если мы будем разделены, то я не понимаю, как мы…