- Ага, с настоящими пулями и крутым рукоприкладством? До кровянки?!
Геннадия и Алексея с помощью пинков и гавканья на немецком затолкали в машину.
В кузове, покрытом брезентом, уже находилось человек десять в гражданском. Женщин не было. Синяки и кровоподтеки на лицах некоторых пленников говорили о том, что с ними не церемонились. С двух сторон у заднего бортика на жесткой деревянной скамейке сидели два автоматчика в камуфляже. Тяжелые взгляды исподлобья сверлили людей, оказавшихся в кузове. Сзади через щели брезентового тента за грузовиком просматривался "Цундап", навязчиво тарахтевший движком. Один дюжий фриц в надвинутых на глаза мотоциклетных очках в собранном напряжении располагался за рулем, другой - в коляске. Закрепленный на ней MG-34 по-хозяйски приглядывал за грузовиком. О побеге мог мечтать только самоубийца.
- Ребята, вы наши? Откуда? - подал голос сидевший рядом с новыми пленниками мужичок в залатанной рубашке и видавшей виды кепке.
- Наши, наши, - заверил его Гена, и хотел что-то добавить, но немцы посмотрели на них так, что можно было и не колыхать воздух командой заткнуться.
Грузовик трясся по ухабам, минут пятнадцать, охаживая деревянными скамейки задницы пассажиров. Глаза постепенно привыкли к полумраку, и парни могли теперь более внимательно разглядеть находящихся в кузове людей. "Лица их были худы и хмуры", - вспомнилась Алексею фраза Андрея Платонова из романа "Котлован". Одежда была простая, явно не от кутюр. Такую носили в 30-40 годы в сельской местности. Обычные широкие штаны, у некоторых рубашки-косоворотки, а на ногах грубые рабочие ботинки. Один из мужиков, правда, отличался от других. На нем был пиджак и добротные сапоги. Держал голову прямо, даже где-то горделиво. Новых пленников рассматривал пристально и внимательно, не пряча глаза. Во взоре не читалось ни отчаяния, ни страха. Манера держаться говорила о том, что это, скорее всего, кто-то из местного начальства. Возможно, председатель колхоза, сельсоваета, парторг или еще кто-нибудь в этом роде.
Рядом с ним сидел пацан лет десяти - двенадцати. Он жался к мужчине и с тревогой косился на автоматчиков.
- Ничего, ничего, сынок, - время от времени тихо приговаривал мужчина и гладил мальчика по голове. - Все будет хорошо.
Грузовик остановился у какого-то сарая. Когда ребята вместе с остальными спрыгнули на землю, перед ними открылась странная картина. Невдалеке виднелись деревянные домишки, огороженные покосившимися кое-где заборами, лабазы, амбары, сараи. Несколько черных печных труб траурными стелами возвышались на местах пепелищ. Деревня, казалось, была накрыта, безжизненным тяжелым саваном зловещей тишины - ни лая собак, ни мычания коров, ни кудахтанья кур или заливистого пенья петухов - ничего не говорило о том, что здесь течет мирная жизнь. Даже птиц не было слышно. Какой-то могильной жутью веяло от всей этой обстановки.
Людей построили в шеренгу и повели к длинному сараю в одном из дворов. Обогнув угол, пленные остановились как вкопанные. По шеренге прокатился гул.
- Ох, мать честная!!! Средневековье какое-то!!! - вырвалось у Генки. Шок, казалось, сковал дыхание. На сколоченном деревянном помосте стояла виселица. В петлях, на ветру покачивались пять тел. На груди казненных висели картонные таблички. Три из них гласили: "коммунист". Двоим жителям деревни, по мнению карателей, не повезло с национальностью: "еврей".
Людей заперли в большом длинном сарае. Он оказался конюшней с пустыми рядами стойл. В дальнем углу высилась бесформенная куча сена. На ней, кто как мог, разместились измотанные пленники.
-Во влипли! - Генка с кряхтеньем повалился спиной в сено.
- Посмотрим, чем закончится этот спектакль. - Скрестив ноги в позе лотоса, Алексей уселся в медитацию.
Для Генки время превратилось в липкую вязкую тянучку. Для Алексея, ушедшего в астрал, - перестало существовать. Гена знал, что друг кроме занятий разными стилями восточных единоборств увлекается всякими эзотерическими и медитативными практиками. По-доброму позавидовал. Между тем, вечерело.
***
В сарай в сопровождении автоматчика и человека в штатском вошел оберлейтенант в полевой форме с черными петлицами. Обвел пленников тяжелым пристальным взглядом и заговорил на немецком. Штатский выждал паузу и хорошо поставленным голосом на правильном русском языке начал переводить. Алексей, давно вышедший из астрала, про себя отметил, что переводчик на местного, деревенского "фашистского прихвостня" не похож. С достоинством держится. В лице - признаки породы. Светлые волосы, голубые глаза, подбородок, как пишут в романах, - волевой. Этакий типаж, сошедший с немецких военных плакатов, пропагандирующих чистоту арийской расы. Но главное - выражение глаз. В них не читалось ни ненависти, ни гнева, ни волнения или настороженности. В них не читалось ничего. Они были пустыми и смотрели прямо перед собой, не фокусируя внимания ни на чем. Голос звучал без эмоций. Интонации - равнодушные. Словом, можно было бы сказать: истинный ариец, характер нордический, если бы не безупречный русский язык.
Речь оберлейтенанта сводилась к обещаниям райской жизни тем, кто согласится сотрудничать. Мол, недовольные Советской властью, могут исправить положение и стать настоящими хозяевами собственной жизни. Германское командование обещает, что семья согласного будет обеспечена. Коммунисты прекратят грабить и забирать нажитое честным, тяжелым трудом, поскольку их, этих самых коммунистов, уже не будет. Гер оберлейтенант предлагает работать на великую Германию, которая освободит Россию от большевистского рабства.
- И возьмет в рабство фашистское, мудила! - послышался из глубины конюшни выкрик. Переводчик наклонился к офицеру и что-то прошептал. Тот кивнул и обвел пленных убийственным взглядом. Затем бросил "арийцу" короткую фразу. Тот перевел.
- Кто это сказал? Давай, выходи, храбрый портняжка! - при этом ни глаза, ни интонация штатского опять не выражали ничего.
"Зомби какой-то", - подумал Алексей.
В конюшне повисло тяжелое молчание.
Офицер гавкнул что-то по-немецки и резко вышел. Переводчик, чуть задержавшись на пороге, отдал в полголоса непонятную команду автоматчику, затем повернулся к пленникам:
- Неважно, кто это сказал, но, если ты не можешь ответить за себя, за тебя ответят другие.
То, что произошло дальше, и какое это произвело впечатление на и без того находящихся в отчаянии людей, с трудом поддается описанию.
Солдат передернул затвор автомата. Очередь хлестанула по ушам. Две пули попали в грудь стоявшему перед Генкой мужчине, одна - в голову. Кровь и куски мозга, вырвавшиеся из затылка, брызнули Николишину в лицо. Пули, встретив некоторое препятствие в виде человеческого тела, пройдя сквозь него, чуть-чуть изменили траекторию и прошли в нескольких сантиметрах от Генки.
Скорость смертоносного свинца была настолько велика, что мужика не отбросило назад. Слегка лишь дернулась голова. Залихвацкая кепка отлетела в сторону. Несчастный как будто несколько мгновений колебался, падать или нет, затем медленно и как-то неуклюже стал заваливаться на Гека. У обычных людей, не прошедших мясорубку войны, вид такой внезапной смерти человека, вызывает шок. И мощнейший удар по нервной системе.
Гена, размазывая по лицу кровь и кусочки мозга, присел на корточки. Его вырвало.
Председатель, как про себя назвал мужика в пиджаке Алексей, кинулся к лежащему в луже крови односельчанину. - Илья, Илюша! Как же так?! Сволочи, уроды, гады!- это был крик души.
- Дядя Илья!!! - пацан кинулся вслед за отцом.
В ответ очередь автоматчика, вышедшего за дверь, прошила ее деревянные доски. На этот раз никого не задело, но несущий смерть свинец заставил пленников отодвинуться от двери и замолчать.
Гена, справившись с рвотным рефлексом и вытерев рот соломой, отупело смотрел на распластавшееся в луже крови тело. При этом его колотила крупная дрожь.
- Слушай, Лех, этот мужик стоял передо мной, а если бы его не было?
- Но ведь он там оказался. Все! Это уже позади, в прошлом, поэтому думай о том, что здесь и сейчас, - попытался успокоить друга Денисов и обнял за плечи.
На то чтобы успокоится и прийти в себя Николишину потребовалось минут десять, но черные мысли не хотели покидать его. Гек встал и подсел к Председателю, прижимающему к себе дрожащее тело пацаненка.
- Что происходит? Что все это значит? Кто вы? Почему...- Генка попытался разговором отвлечься от ужасной сцены, стоящей в глазах.
- Плохо дело, ребята, - почти шепотом произнес мужчина.
Разговорились. Мужик действительно оказался председателем местного колхоза. Рассказал, как уехал в соседнее хозяйство перенимать опыт. А когда приехал в Ведомшу, не мог ничего понять. От многих домов одни головешки да печи остались, в деревне никого нет. Только скот кое-где остался да несколько лошадей на улице. Увидел повешенных. Тогда и ума не мог приложить, что произошло и кто все это сделал. Вроде, бандитов всех переловили еще в тридцатые. А фашистов здесь быть просто не могло, да и незачем им сюда, - фронт за сотни километров, а стратегических и военных объектов в округе отродясь не строили. Нечего здесь диверсантам делать.
- Да и не занимаются десантники и разведчики карательными операциями. - Генка почесал подбородок. - А как вы в "Опеле" оказались? За несколько километров от деревни?
- В лесу с остальными на делянке меня загребли. - Иван Федотович, так звали председателя, рассказал, что после того, как увидел опустевшую деревню, вскочил на соседскую лошадь и поскакал на делянку. Там деревенские мужики лес валили. Делали заготовки дров на зиму. Решил проверить, не осталось ли там кого. Только выехал на делянку, а тут "хенде хох" и в грузовик. А в кузове уже мужики сидят и сын его Колька. Днем раньше пацан отпросился у матери на лесоповал на пару дней. И хотя в отсутствии бати Колька оставался единственным помощником у матери, она все же разрешила мальчишке два дня поработать с лесорубами. Для парнишки это было романтикой. Кроме тяжелой работы, обещали быть рыбалка, костер, уха под байки мужиков о старых временах. Ночевали в срубе, который еще несколько лет назад в лесу поставили. Для бригады места хватало. Там и инструменты хранили, чтобы каждый раз не таскать с собой. Вяленую рыбу и кабанятину как НЗ оставляли в нычке.
- Теперь наверняка кто-то из наших стуканет, что я председатель, да еще и коммунист. Не выдержат мужики побоев и издевательств. Поэтому даже и от вас не скрываю. Похоже, мне хана, - грустно произнес председатель.
- Батя! Батя! - пацан обнял мужчину за шею. - Они тебя не убьют?
- Нет, сынок, успокойся.
Размазывая слезы по щекам, мальчишечка никак не мог совладать с собой. Наверное, предчувствовал что-то нехорошее.
- Ну, хватит, Коля, ты же мужчина. Мужчины не плачут.
- Я еще мальчик! - не унимался парень. - Я хочу, чтобы ты жил долго, и я хочу жить.
- Я тебя в обиду не дам. А, жить Колек, ты будешь долго и счастливо. У меня в Москве был друг, - уже обращаясь к ребятам, продолжил Иван Федотович, - в Японии работал, по министерству иностранных дел. Язык знал. Расстреляли его наши энкэвэдэшники за измену родине... шпионом признали. - Председатель замолчал. Затем заговорил опять.
- Так вот, он встретил там одного человека. Кацудзо Ниши его звали. Он систему здоровья создал. Человек, по его понятиям, может жить без болезней до ста лет. А может и больше, если захочет.
Гена и Алексей переглянулись. Об этом японце они слышали от выручившего их автомобильными камерами Николая Ивановича.
- Книгу написал о своей системе, - продолжал председатель. - Если повезет, найди ее, Коля. Мы же не будем вечно в оторванной от остального мира стране вариться. Может быть, в библиотеке, в центральной, в Москве.
- Николай Иванович, "Союз 1791", "Цундап", с Лениным в башке, с лопатой в руке, - пробормотал Гена, глядя на маленького Колю. Правда, шрама на щеке мальца не было. Потом перевел взгляд на Ивана Федотовича.
- Елы-палы, да вы не такой уж простой, сельский председатель колхоза.
- Да, я в Москве на заводе работал инженером. В октябре семнадцатого примкнул к революционерам. Потом в партию вступил. В тридцать втором она меня сюда послала село поднимать. Из "двадцатипятитысячников" я. Кстати, вижу, вы тоже не из простых. Эвона, как одеты. Что за штаны у вас такие?
- Да это обычные джинсы, - простодушно ляпнул Алексей. Сообразив, что это ничего мужику не говорит, добавил:
- Это недавно совсем в Москве стали шить, по американской лицензии.
- До войны что ли? Да, давненько я не был в столице. Как вы думаете, устоит белокаменная против супостата?
Генка оживился.
- Ха! Устоит?! Битва под Москвой станет началом разгрома Третьего рейха. Когда Десятая резервная армия Голикова, сформированная в районе Рязани из сибирских полков, а Тридцать девятая, Пятьдесят восьмая и Пятьдесят девятая, в районе Рыбинска, я уж не говорю о первой ударной армии на Московском рубеже... И вот когда Тимошенко, Конев и Еременко...
Алексей легонько толкнул локтем друга в бок.
- В общем, мы верим в победу. - Алексей, пытаясь переключить внимание выпучивших глаза Ивана Федотовича и Кольки. Потом как будто вдруг что-то вспомнив, полез в карман, а про себя подумал: "ну, прямо как в кино..."
- Эй, Коля, жвачку хочешь? - Денисов достал пластинку жевательной резинки.
- Что это? - мальчик немного отвлекся от своих тревожных мыслей.
- Ну, это как конфета, только нужно жевать и не глотать. Потом, когда вкус пропадет, выплюнешь.
- Что же тогда это за конфета, если ее проглотить нельзя?
- Поэтому и называется жвачка. Попробуй - поймешь.
- А вы, часом, не американские шпионы?- Напрягся слегка председатель. - Жвачка какая-то, штаны американские. Да и вообще, странные вы. Откуда к нам пожаловали?
- Мы же уже говорили, из Москвы.
- Да слышал я, только что-то в вас не то. Ну как будто не из нашего времени что ли.
- Да, Иван Федотыч, мы из будущего, из 21-го века, год 2010, - начал Гена. - Плыли, понимаешь, себе по реке, да, вдруг, глядь - фашисты. Обстреляли, значит, нас, лодки - все в дырах. Переправились с острова на другой берег, раздобыли заплатки для ремонта лодок. Видели, автомобильные камеры в "Опеле" оставили? А тут на тебе, так же как и вам - хенде хох, ком цумир, и алес капут. Такое объяснение вас устраивает?!
Алексей почувствовал, что друг завелся и попытался перевести разговор на другую тему. Однако Председатель поднял руку, останавливая Леху.
- Как же, как же, читали господина Уэлса, "Машину времени", "Войну миров" и тэ-дэ и тэ-пэ. Так вот, если бы она, эта самая машина существовала, то не было бы этой проклятой войны!
- А если наоборот? Кто-то из будущего метнулся в прошлое и затеял эту войну? - Тут уже не выдержал Алексей. - Мы не знаем, но точно уверены, что мы попали сюда из 2010-го года. У нас там семьи, работа, друзья, в общем-то, спокойная мирная жизнь, и на хрена нам сдался ваш... э-э-э, кстати, какой у вас здесь год?
- Сорок первый.
- А война когда началась?
- В 39-м, наша, Отечественная, а Вторая мировая годом раньше, - ответил ошарашенный председатель. - Фашисты завоевали Европу Великобританию, в Африке хозяйничают. Потом двинули на нас. Думаю, если Советский союз одолеют, на Америку попрут.
- Оба-на! - воскликнул Гена.- Ну и где они сейчас?
- Да Господи, вы, правда, что ли, с Луны свалились? Москва в кольце, Сталинград взят, Ленинград после блокады пал, почти весь Кавказ в их руках. За Урал пока не суются. Сначала Москву хотят взять. Из политическо-пропагандистских, так сказать, соображений. В кольце она, матушка-столица, в блокаде. Не понимаю, как вы такие с виду сытые и крепкие оттуда выбрались, не знаю... Не верю я во всю эту мистику и поповщину.
- Понятное дело, вы же коммунист! - брякнул Гена. - Небось, радости не было предела, когда большевики Храм Христа Спасителя взрывали?!
Федотыч лишь горько усмехнулся и заговорил тихо:
- Если хочешь знать, милок, гость, так сказать, из будущего, я, конечно, не встал перед взрывом на балюстраду храма и не сказал: "взрывайте, но только со мной"! Меня бы быстро на Лубянку упекли. А у меня семья. Но в душе тогда что-то надломилось. В смысле вера в большевистские идеалы. И знаешь, почему? Да потому что твоя американская жопа не поймет, что после обращения к Богу именно в этом Храме у нас с Надей родился Коленька, - вот он моя кровь, моя радость, мой наследник. До этого никак не могла моя касатка забеременеть. Она меня уговорила тайком к Христу Спасителю пойти. Именно уговорила. Ведь безбожник я был до этого. Перед вами раскрываюсь потому, что чувствую - не выдержат пыток селяне, сдадут, что коммунист я. А посему сочтены дни, или даже часы мои.
Колька встрепенулся:
- Что ты говоришь, папа?!
- Вот это - "папа", беспокойство и неравнодушие к родителю стоит того, чтобы жить.
Пацан опять зашелся в рыданиях. Это давило психологически, но никто не стал укорять.
Через некоторое время мальчик затих - уснул. Видимо, сработала защита нервной системы. Организм не в состоянии находиться в постоянном стрессе.
- Вы не обижайтесь на меня, возможно, я вспылил. - Председатель высвободил руку из-под головы Коли. - Вообще-то я философски отношусь к смерти. Ведь это просто обратная сторона жизни. Не было бы жизни, - не было бы смерти. Мы же все когда-нибудь... Разница лишь в том, как и когда. Главное, как.
- А мне ближе - подальше, в смысле, это "когда", - сказал Алексей с грустными нотками в голосе. - "Есть у нас еще дома дела, да и просто хотелось пожить". Ну, так, в нашем времени, поет группа "Чайф".
- Что за группа? Что значит "чайф"?
- Так в двух словах не рассказать...
- Все же попробуйте, расскажите о вашем э-э-э... времени.
- Вы же считаете, что все это мистика и поповщина.
- Зато я люблю сказки.
За разговорами прошла ночь. Федотыч был настолько обескуражен и ошеломлен тем, что успели рассказать ребята, что поначалу отказывался верить. С другой стороны понимал, что некоторые подробности описания механизмов, автомобилей, самолетов, оружия, ракет придумать трудно. Так же как и детали социального устройства современного общества или быта современных людей. А вот насчет политических преобразований, произошедших в стране за 70 лет, кажется, так и не поверил, или просто не захотел. Правда, краткую историю Великой Отечественной войны, особенно ее итоги, выслушал с явным удовлетворением. Только никак не мог понять, почему она началась не в 39-м, а, по словам ребят, в 41-м. Никак не мог врубиться в возможность параллельных реальностей. Вообще, создавалось впечатление, что у мужика от полученной информации крыша поехала. Немудрено: с одной стороны, знаешь, что этого не может быть, а с другой, понимаешь, что так правдоподобно и детально врать невозможно.