– Ваш покорный слуга, – слегка наклонил голову Гридин и добавил, – ужасная погода. Сырая и хмурая, как весь этот проклятый город. Здесь неспокойно и пахнет революцией. Боюсь, грянет новое вооруженное восстание. В умах людей происходит опасное брожение. Ты на чьей стороне, Брасов?
– Я служу отечеству, – уклонился от прямого ответа мичман.
– Он граф, Франческа. Вы в курсе? У него есть титул. Лучше бы он был богат! Верно, дружище? Тогда бы он смог выйти в отставку, укатить с вами в Париж или Ниццу и жить беззаботно.
– Как твое здоровье? – спросил Жорж, чтобы увести разговор в сторону от скользкой темы.
– К сожалению, неважно. Меня списали на берег. Чахотка. Доктора советуют мне теплый сухой климат. Так что я намерен отправиться в путешествие по Италии. Ты ведь как раз вернулся оттуда? Наслышан о ваших подвигах в Мессине.
– Он спас мне жизнь, – по-французски сообщила девушка.
– Граф Брасов – герой! Добрый молодец! И щеки у него красные!
В голосе Гридина сквозила ирония. Чахотка разъедала его тело и душу. Он завидовал бывшему товарищу, который был здоров и полон жизни.
– Где ты остановился? – из вежливости спросил мичман.
– У дяди. Он денежный мешок и ничего для меня не жалеет. Я – его единственный племянник.
Гридин нарочно упомянул о деньгах, чтобы задеть Жоржа. Пусть не кичится своим успехом у женщин. На корабле у него младший чин, жалованья едва хватает на самое необходимое. А еще нос задирает!
– Заходите в гости, сударыня, – пригласил он Франческу. – Пусть этот сноб Брасов осчастливит моего дядюшку своим высочайшим визитом. Тот не графских кровей, зато удачно торгует лесом.
Итальянка мало что понимала в этом обмене «любезностями». Молодые люди то и дело переходили с французского на русский, она терялась и упускала нить разговора.
Когда Гридин откланялся и поймал пролетку, она испытала облегчение.
– Он тебя не любит, – сказала она Жоржу.
– Я не женщина, чтобы меня любить…
– Ты огорчен моим приездом?
– Гридин прав. Я стеснен в средствах и не смогу достойно содержать тебя. Я не имел права открывать свои чувства. Прости!..
– Мне хорошо с тобой, – улыбнулась девушка, и на ее щеках образовались две премилых ямочки. – А все остальное наладится. Главное – мы вместе!
Мичман не разделял ее оптимизма. Его отпуск подходит к концу, мать и слышать не желает о женитьбе. Жалованье тает с пугающей быстротой.
«Сначала встань на ноги, а потом заводи семью, – заявила графиня, услышав о Франческе. – Нищая сицилийка тебе не пара!»
«Она не нищая. Просто ей пришлось бежать из дому. Это позор для ее семьи. Теперь родня отвернется от Франчески. Ей не на кого надеяться, кроме меня. На Сицилии свято почитают традиции. Своим поступком Франческа сожгла все мосты. Ее не примут обратно. Я обязан жениться на ней!»
«Тебе нужна невеста с приданым, Жорж. Наше имение заложено. Я сдала в ломбард свадебный подарок твоего покойного отца – кольцо с изумрудом. Как нам выжить, сынок?»
У Жоржа было тяжело на душе от безысходности. Что он может предложить Франческе, кроме нужды и вечного ожидания, когда он вернется из очередного похода? И вернется ли? В воздухе пахнет не только революцией, но и войной.
Любовью сыт не будешь. Допустим, они обвенчаются без маменькиного благословения, поселятся в меблированных комнатах, станут экономить каждую копейку. Пройдет год, и эта девушка, привыкшая к обеспеченной жизни, взвоет от одиночества и неустроенности. Ей придется работать, добывать себе пропитание. Что она умеет делать? Сидеть у окна и лить горькие слезы?
– Ты католичка, – сказал он Франческе. – Я православный. У нас разная вера.
– Это не помеха…
Жгучая сицилийка вызвала у Брасова приступы болезненной страсти, о которой он не подозревал. Они стали близки в первую же ночь по ее приезде. Франческа отдалась ему с неистовством обреченной. Мичман не ожидал от себя такого пыла, такой необузданности. Он имел некоторый опыт с проститутками из борделя, куда его затащили старшие офицеры. Этот опыт разочаровал Жоржа. С Франческой все было по-другому. После ее поцелуев и объятий он словно пьянел и нуждался в новых порциях хмельного забытья. Должно быть, в венах этой девицы текла заколдованная кровь вакханок.
Брасов оказался между Сциллой и Харибдой – если его не сожрет шестиглавое чудовище страсти, то поглотит вина за погубленную жизнь. В этом было нечто символическое. Ведь разрушенный землетрясением город Мессина, где он на свою беду встретил Франческу, стоял на берегу мессинского пролива – узкого прохода между носком итальянского сапога и мысом острова Сицилия, в древности охраняемого двумя жестокими монстрами.
Жорж понимал, что совершил ошибку, поддавшись своим чувствам. Он не ожидал от добропорядочной девицы подобного безумства. Мог ли он подумать, что опрометчивое письмо с любовным признанием произведет такой эффект? Мичман увлекся романтикой момента, пал жертвой необычной красоты Франчески, не учел силы ее южного темперамента. У него и в мыслях не было увезти барышню с собой, чтобы жениться на ней. Военный корабль – не место для похищенных красавиц.
Перед тем как «Цесаревич» взял курс на Балтику, граф тайно попрощался со спасенной девушкой и в свободные от службы мгновения предавался сладкой тоске по несбыточному. Разлука казалась невыносимой. Он страдал, но его страдания не шли в сравнение со страданиями Франчески.
Как она решилась на побег, на переезд в далекую и холодную Россию, не укладывалось у мичмана в голове. Девушка поставила его перед фактом, лишила выбора. Когда, утомленный любовными терзаниями, он смотрел в ее глаза, в сердце закрадывался страх. Черные зрачки Франчески предвещали беду…
Глава 18
Лариса крутилась перед зеркалом, примеряя купленное платье от Армани.
– Тебе нравится? – обернулась она к Ренату.
Он пожал плечами. Не хотелось огорчать ее, но платье выглядело обыкновенным. Простой крой, светлая ткань. Ничего особенного.
– Все-таки я не понимаю, за что они дерут такие бабки?
– Я тоже, – согласилась она. – Это брэнд, милый.
Ренат решил рассказать ей свой странный сон, но ждал подходящего случая. Самое удивительное, что он видел ситуацию не со стороны, а как бы изнутри.
– Знаешь, кем я побывал во сне? Мичманом Брасовым! Тем самым, который спас невесту молодого Саджино. Я ощутил себя в его шкуре. Забавно быть другим человеком: думать, как он… чувствовать то, что чувствовал он…
Лариса замерла.
– Значит, его фамилия Брасов?
– Если верить моему сну – да. Парень из обедневшего графского рода. Ни гроша за душой, семья в долгах… перспектив по службе никаких. А тут еще свалилась, как снег на голову, сицилийская невеста. Бедняга был в шоке. Но офицерская честь не позволила ему отправить девицу домой. Вероятно, сказался синдром спасителя. Ложное чувство ответственности за того, кому спас жизнь.
– Только синдром?
– Не совсем. Мичман влюбился в прекрасную Франческу, воспылал страстью, как выражались в то время. Он был не готов жениться, однако не удержался от интимных отношений.
– Еще бы! – усмехнулась Лариса. – На его месте ты бы поступил так же. Верно?
– Не отрицаю.
– Какая подлость! Барышня была невинна?
– Да. На Сицилии тогда царили строгие нравы. Правда, островитяне и сейчас отличаются от остальных итальянцев. Я поболтал с Антонио на эту тему. Он утверждает, что честь семьи и рода для сицилийцев не пустые слова. Даже кодекс Коза Ностры частично основан на укладе предков. Уважение к обычаям никто не отменял. Знаешь, как тут называют мафиози? «Люди чести»!
– Думаешь, хозяин нашей гостиницы связан с мафией?
– Антонио не может быть ее членом, потому что он не сицилиец по крови.
Ларису больше интересовал не Антонио, а мичман Брасов.
– Куда подевалась летопись францисканцев? – спросила она. – Тот свиток, который был в руках девушки?
– Брасов забрал его себе. По-моему, он знал латынь и пытался прочесть рукопись.
– Прочел?
– Этого я не понял. Мой сон внезапно прервался, и я не уверен, что будет продолжение.
– Должно быть! Настройся на Брасова и попытайся выяснить судьбу летописи. Почему она привлекла внимание Франчески? Неужели юные сицилийки только тем и занимались, что копались в древних манускриптах? Тем более накануне собственной свадьбы?
– Женское любопытство отпадает?
– Надо быть патологически любопытной, чтобы читать хроники средневековых монахов.
– Н-да… вряд ли сицилийских девушек учили латыни.
– Разве что ее отец был доктором, к примеру. Медицина издавна шла рука об руку с латынью.
– Я и забыл, что ты стоматолог, – засмеялся Ренат. – Вы тоже изучали латынь?
– А как же? Кстати, опиши мне Франческу. Она была хороша?
– Брасов недаром потерял голову. Представь себе жгучую брюнетку, тонкую, нервную, с точеными формами, нежной кожей и прелестным лицом. Они с Жоржем были красивой парой.
– Надо быть патологически любопытной, чтобы читать хроники средневековых монахов.
– Н-да… вряд ли сицилийских девушек учили латыни.
– Разве что ее отец был доктором, к примеру. Медицина издавна шла рука об руку с латынью.
– Я и забыл, что ты стоматолог, – засмеялся Ренат. – Вы тоже изучали латынь?
– А как же? Кстати, опиши мне Франческу. Она была хороша?
– Брасов недаром потерял голову. Представь себе жгучую брюнетку, тонкую, нервную, с точеными формами, нежной кожей и прелестным лицом. Они с Жоржем были красивой парой.
– Его звали Жорж, – кивнула Лариса. – То бишь Георгий. Бравый морской офицер…
– …блондин с внешностью архангела, – добавил Ренат. – Ты бы сама влюбилась.
– Ой, не знаю!
– Ладно, как насчет летописи? Что в этих чертовых записках могло привлечь молодую женщину на выданье?
– Саджино гордились своей коллекцией. Может, жених показывал пергаменты Франческе? В конце концов, собрание раритетов перешло бы ему по наследству.
– Боюсь, все и проще, и сложнее. Надо ехать в Рим!
– Выяснять подноготную сестер Саджино? Я имею в виду Терезу и Кармелу.
– Вовсе нет. Я бы посетил железнодорожную компанию и побеседовал с каким-нибудь ветераном…
* * *Антонио поспешно побросал вещи в сумку и чмокнул жену в щеку.
– Ты надолго едешь? – спросила она.
– Как карта ляжет.
– В отеле полно отдыхающих. Как я управлюсь без тебя?
Комната, в которой супруги спали, была неубрана. У Розы руки не доходили, а горничная в первую очередь обслуживала постояльцев. Нанимать вторую горничную было накладно.
– Мне пора, – вздохнул Антонио.
Он придумал, как объяснить жене свои отлучки. Вернее, ему куратор подсказал.
– Это опасно, – прошептала Роза, не желая его отпускать. – Ты не боишься, что…
– Поздно бояться! Надо было раньше думать, прежде, чем мы попали в финансовую кабалу. Все твой бизнес! Жили бы поскромнее, не пришлось бы брать в долг.
– На Сицилии многие так делают.
– Мы для них чужаки, Роза. С нами не церемонятся, как видишь. Пришли и потребовали выплатить остаток суммы. Иначе… – он выразительно провел ребром ладони по горлу. – Чтобы получить отсрочку, я вынужден выполнять их приказы.
– Может, заявить в полицию?
– Ты рехнулась? Хочешь нас погубить? Полиция меня же первого схватит…
Он запнулся и замолчал под испуганным взглядом жены.
– Почему тебя? Что ты уже натворил? Признавайся!
– Тише… не ори так. Не дай бог, кто-нибудь услышит…
Антонио подкрался к двери, резко распахнул ее и выглянул в коридор. Никого. Он перевел дух. Ему была известна старая сицилийская пословица: «Рыбу убивает открытый рот». Куратор наводил на него панический ужас. Он понятия не имел, кто этот человек. Но уж точно не мафиози. Потому что говорит по-русски.
– Чем меньше знаешь, тем спокойнее будет и тебе, и мне, – с сердцем сказал он.
– Что ты натворил? Во что они тебя втянули?
– Лучше бы я оставался обыкновенным музейным смотрителем. Мы бы экономили, зато жили без страха. А теперь я себе не хозяин. Мной распоряжаются другие. И не вздумай обращаться в полицию! Меня просто убьют…
Он опять спохватился и замолчал, кусая губы. Его страдальческий вид разжалобил Розу. Она почувствовала себя виноватой. Этого Антонио и добивался. Как еще он мог заставить ее поверить?
– Антонио!.. – жена заплакала и прижалась к его груди. – Прости меня!.. Я не ожидала, что так получится…
Антонио невольно проговорился. Он в самом деле себе не хозяин. Каким образом он попал в подчинение к незнакомцу, стал исполнителем чужой воли? Неужели он продал свою душу? От этой мысли его бросило в жар.
– Я пошел, – мрачно улыбнулся супруг.
Он поцеловал Розу с мыслью, что катится в пропасть и тащит за собой семью. Он переступил черту, за которой его ждет тюрьма или смерть. В худшем случае его используют и избавятся за ненадобностью, а в лучшем…
Лучшего варианта для себя он пока не видел. Но не терял надежды, что как-нибудь выпутается.
«Дались ему эти русские! – мысленно сокрушался он. – Угораздило их поселиться в нашей с Розой гостинице. Как будто мало отелей на побережье! Из-за этих двоих я попал в дерьмо!»
Он не понимал, откуда на него свалилась беда. За что приходится платить такую страшную цену? Антонио совершил грех, убил беспомощную пожилую сеньору, а потом и ее мужа. Он сделал это, потому что не видел другого выхода. Очевидно, такова его доля.
– Почему именно к нам? – шептал он, шагая по раскаленной добела мостовой. – Почему?.. Почему?!
Теперь Антонио вынужден следить за ними и докладывать о каждом их шаге. Подслушивать, подглядывать, ехать за ними в Рим. Не проще ли убить постояльцев? Страх перед куратором останавливал Антонио от опрометчивого решения.
Тот поручал ему странные вещи. Например, оставить закладку в подшивке газет вековой давности. Для этого Антонио явился в музей, улучил момент и спустился в архив. Пустячная просьба! Он готов был оставлять закладки где угодно, лишь бы его не заставляли делать то, что ему не под силу…
Глава 19
Рим
Страсть заразна, – это Ренат ощутил на себе. После эротических сновидений, где в роли любовников выступали мичман Брасов и обольстительная сицилийка, его влечение к Ларисе росло с каждым днем.
Жаркое южное солнце, синее небо и вечный город Рим с его Колизеем и фонтанами создавали достойный антураж для развития этого необыкновенного романа. До сих пор Ренату не приходилось добиваться расположения женщины, которая вроде бы отвечала ему взаимностью. Он забыл, зачем они приехали в Рим, и готов был сутками заниматься любовью вместо того, чтобы раскручивать клубок старинных тайн.
– Ты слишком вошел в роль Брасова, – смеялась Лариса. – Но ты не он! А я не Франческа! Не стоит увлекаться чужими страстями.
Несмотря на любовный угар, Ренат внимательно наблюдал за окружающими людьми, ища в ком-нибудь из них враждебного соглядатая.
– За нами будут следить, – предупредил он Ларису. – Не знаю, кто они и на кой черт мы им сдались, но лучше быть начеку.
– Нам остается смириться.
– Ты не боишься?
– Они нас не тронут, пока…
– Пока что?
– Пока их интерес совпадает с нашим.
– Угу, – кивнул Ренат. – Куда мы сегодня направимся? В адвокатскую контору, где работает Тереза Саджино? Или на тусовку к свободным художникам, которые могут быть знакомы с ее сестрой Кармелой?
– Сначала съездим на вокзал.
– Объясни мне наконец, что мы ищем? Поезд дьявола, который курсирует по средневековым монастырям? Это абсурд, дорогая. Абсурд!
– Ты сам говорил о железнодорожной компании.
– Ладно, сдаюсь…
Ренат чувствовал, что рельсы на месте бывшей обители косвенно подтверждают безумную идею о поезде. Однако в чем суть этой идеи?
На вокзале Лариса с трудом выпытала у служащего, который давал справки, с кем можно поговорить об истории Римской железной дороги. Языковой барьер был преодолен с помощью Рената. Лариса задавала вопросы, служащий отвечал, а Ренат переводил. Железнодорожник нашел в базе данных адрес нужного человека и дал его любознательной туристке.
– Старик работал у нас инженером. Он собирал все, что касалось железной дороги. Он фанат! Таких больше нет. У него была мечта устроить музей. Не исключено, что он добьется своего.
Лариса сияла. Ренат не разделял ее оптимизма. Он опасался, что «поезд дьявола» выходит за рамки компетенции инженера-железнодорожника. Детективная интрига захватила его. Он все глубже увязал как в этом виртуальном расследовании, так и в своих чувствах к Ларисе.
– Мичман Брасов наверняка открыл бы нам секрет рукописи, которая нечаянно попала к нему в руки, – сказала вдруг она. – Почему он не отдал пергамент Франческе?
– Не знаю.
– А ты узнай! Ты сжился с ним, значит, можешь думать, как он. Загляни ему в душу!
– Там тьма…
– Пролей на нее свет. Давай пройдемся по вокзалу…
Они задумчиво бродили по залам ожидания, потом вышли на перрон. Лариса была взволнована и растеряна. Ей понадобилось обойти все пассажирские платформы. Ренат молча следовал за ней. Молодой граф Брасов не шел у него из головы. В самом деле, почему тот не отдал рукопись Франческе?..
– Здесь! – заявила Лариса, схватив его за руку. – Это было здесь!
– Что?
– Поезд отправлялся отсюда… В полдень!
Ренат непроизвольно взглянул на часы, стрелка приближалась к полудню. Все сходится. Вокзал, перрон, жаркий летний полдень. Пассажиры в легких светлых одеждах. Запах цветов и угольной пыли. Ветер. Веселый смех провожающих…
– Это случилось летом, – завороженно бормотала Лариса.
На нее начали оглядываться. Пожилая дама с лохматой собачкой на поводке кого-то встречала. Она косилась на подозрительную пару – молодой человек и женщина, которая, словно сомнамбула, медленно передвигается с закрытыми глазами. Ее спутник бережно поддерживает сеньориту за локоть.