– Но вы поймите, мне ничего не оставалось делать…
– Вам нужно было всего лишь заставить своих сотрудников честно пройти медкомиссию, – парировал Скворцов.
– Но у меня вовсю шли репетиции… – защищался главреж. – Вы даже не представляете, сколько сил нужно потратить, чтобы сделать из провинциального театра конфетку. И вы не могли не слышать о моих успехах. На мои постановки начал с удовольствием ходить народ.
– Посмотрим, как он продолжит ходить, если всплывет нелицеприятная правда, – заметил Киселев. – Но мы отвлеклись от дела. Что вы можете рассказать об этом Найденове?
Олег пожал плечами:
– В том-то и дело, что ничего. Его принимал на работу мой помощник Саша Белых. Спрашивайте у него. Кажется, он был о нем не очень хорошего мнения.
– Вы можете вызвать к себе Белых? – спросил Скворцов.
Главреж кивнул и набрал номер Александра:
– Зайди ко мне. Срочно.
Белых словно ждал вызова и стоял под дверью. Он явился через несколько секунд.
– Товарищи полицейские интересуются Найденовым, – пояснил Ходынский. – Ты знаешь о нем больше, чем я.
Белых стоял, вытянув руки по швам, как школьник, отвечающий урок.
– Когда он пришел устраиваться на вакансию рабочего сцены, это, признаться, меня удивило, – сказал он.
– Почему? – поинтересовался Киселев.
– Да потому что, заметьте, парень красивый, спортивный. Не полный дебил. Такие стараются после школы поступить в институт или университет, словом, получить высшее образование. Сейчас его не получает только ленивый. Вон сколько вузов развелось вокруг. Когда я увидел трудовую книжку Найденова, то пришел в недоумение. После окончания школы парень начал активную трудовую деятельность в областях, не связанных с умственным трудом: работал грузчиком, дворником, сторожем и вот устроился к нам рабочим сцены.
– У вас были к нему претензии? – задал вопрос Костя.
Белых покачал головой:
– Нет. Меня очень устраивало, что, как спортсмен, Игорь не брал в рот ни капли спиртного даже по праздникам. В театре от рабочего сцены тоже многое зависит. В его обязанности входит установка декораций к спектаклю, подготовка и ремонт декораций, разработка и перемена их по ходу спектакля. Вы не в курсе, как артисты страдают порой от того, что такой работник отсутствует. Недавно писали в газетах: Сергей Лазарев неожиданно обнаружил в себе талант плотника. Как выяснилось, известному певцу туго пришлось на гастролях по Дальнему Востоку. В одном из городов артисту не предоставили вовремя рабочих, которые должны были установить внушительные декорации. В конце концов Сергею ничего не оставалось, как самому вместе со своими английскими танцорами устанавливать декорации. И он сказал, что это было ужасно.
– У Найденова имелись враги в театре? – поинтересовался Павел. Главреж и его помощник переглянулись:
– Враги? У Найденова? Да с ним и не общался никто. У нас же каждый сыграет короля или королеву и мнит себя таковым. А еще все представляют себя знаменитостями. Простой рабочий сцены для них ничего не значил. Сомневаюсь, чтобы кто-то кивал ему при встречах или подавал руку. У нас не такой коллектив.
– А с Бучумовым они никак не пересекались? – продолжал допрашивать майор.
Александр рассмеялся:
– С Романом? Боже упаси. Думаю, они даже не были знакомы. Вернее, Найденов, конечно, слышал о Бучумове, но тот о Найденове – вряд ли. Для него рабочие на сцене все на одно лицо.
– И все же второй жертвой избрали не артиста, а именно рабочего сцены, – задумчиво проговорил Киселев. – Почему? Он-то кому перешел дорогу? Простите, это все, что вы о нем можете сказать? – обратился он к Белых.
Тот кивнул:
– К сожалению. Мы тоже общались с ним на уровне «принеси-убери».
– А про спорт откуда узнали? Случайно? – вставил Костя.
Александр улыбнулся:
– Можно сказать и так. Видите ли, он пришел на работу устраиваться летом. Я его в футболке увидел и обратил внимание на мускулы. Они были как у хорошего боксера. Я и спросил, не занимался ли парень спортом. Тот ответил: мол, занимался, даже профессионально, еще в школе, и готовил себя к спортивной карьере, однако получил серьезную травму, и со спортом пришлось завязать. А с видом спорта я угадал. Он бывший боксер.
– Уже легче, – бросил Костя.
Александр покосился на него:
– А больше, хоть убейте, ничего не знаю.
– С кем он общался из вашего коллектива? – поинтересовался Костя и тут же поправился: – Я не имею в виду ваших ведущих актеров. Но у него могли быть другие приятели, такие же работники.
– Тогда спросите у нашего реквизитора, – предложил Белых. – Он такой любитель поговорить, что ему без разницы, какого человек возраста и кто он. Думаю, Иваныч пытался разговорить парня. А вот получилось ли – это вы уже у него спросите.
Киселев и Скворцов поднялись:
– Если вы что-то вспомните… Знаете, где нас найти.
Лицо Ходынского изобразило такую угодливость, что майорам стало противно. Сделав знак Белых, чтобы оставался в кабинете, главреж вышел вместе с сыщиками в коридор.
– Видите ли, – он переминался с ноги на ногу, и полицейским сделалось еще противней. – Я бы хотел, чтобы дело с туберкулезом осталось между нами. Со своей стороны я готов возместить вам…
Павел сжал кулаки и стал наступать на Олега. Тот испуганно прижался к стенке.
– Нет, гнида, ты свое получишь, – прошипел он. – И я лично прослежу, чтобы ты не остался безнаказанным.
По лбу главрежа струился пот.
– Но мои спектакли, – жалобно проблеял он.
– Театр придется закрыть до окончания следствия, – сказав это, Киселев презрительно сплюнул и бросил приятелю: – Пошли отсюда. Мне противно здесь находиться.
Они направились в зрительный зал. Катя сидела в первом ряду и разговаривала с гримером. Заболотный, судя по всему, закончил свою работу.
– Вы едете в отдел? – спросил он у друзей. Те дружно кивнули.
Скворцов подошел к жене.
– Очень мужественный человек, – Зорина указала ему на Иваныча. – У него давление зашкаливает, «Скорая» приезжала. Сделали укол и хотели увезти в больницу, однако он отказался. Сказал: вдруг и я понадоблюсь сыщикам.
Лицо реквизитора было ярко-красного цвета. Полицейские испугались, что его хватит удар.
– Может, зря вы отказались от услуг врачей? – спросил Скворцов. – У вас нездоровый вид.
– Да я хоть куда, – Иваныч попытался встать с кресла, но вдруг покачнулся и снова опустился на сиденье. – Да, плоховато мне, ребятки. Но вы спрашивайте, если нужно.
– О чем нужно, уже спросила я, – вставила журналистка. – Кроме того, Вячеслав Иванович любезно дал мне номер своего мобильного телефона. Если вас что-то не устроит в полученных мною сведениях, господа полицейские, мы всегда сможем ему позвонить.
– В твоих способностях мы не сомневаемся, – бросил Павел. – Тогда поехали, ребята. Мне нужен отчет экспертизы по кинжалу.
Он кивнул Михалычу, и тот засеменил следом за ним. Петя и Леонид уже ждали коллег у машины возле театра. При виде начальства их лица просветлели.
– А мы тоже не теряли даром времени, – похвастался Прохоров, – и решили наведаться в банк, чтобы получить информацию о «Мерседесе», который всегда стоял возле театра в дни спектаклей с участием Бучумова. Нам любезно предоставили видеозаписи. Леня уже позвонил в ГИБДД, и вскоре мы узнаем, кто так опекал нашего Романа.
– Молодцы, – похвалил их Киселев. – А теперь, ребятки, в отдел. Вы не представляете, как я проголодался. А еще больше мне хочется чаю. С вареньем, – добавил он.
Глава 12
Вскоре компания мирно пила чай в кабинете Киселева и анализировала собранную информацию.
– Одно мы знаем абсолютно точно, – начал Павел. – Никто из наших подозреваемых актрис и актеров невиновен, как и работница бутафорского цеха. Я уже распорядился отпустить ее. У нас нет сомнений, что и Найденова, и Бучумова убил тот же человек. Поэтому все наши подозреваемые имеют железное алиби на момент убийства. Вера сидела в камере, Лавровский лежал с инсультом в больнице, его жена Анна неотлучно находилась при нем, а Татьяна болтала с другими участниками спектакля. Нет, здесь определенно действовал кто-то другой.
В дверь постучали, причем кулаком. Так всегда стучал судмедэксперт.
– Заходи, Михалыч, – крикнул Скворцов. Заболотный показался на пороге.
– Привет честной компании. Позолотите ручку, всю правду расскажу.
– Если скажешь что-нибудь стоящее, обещаю, позолочу, – пообещал Павел. – Возьмешь любую банку моего варенья. Устраивает?
– Устраивает, начальник, – отчеканил Станислав Михайлович. – Итак, господа, наша правота подтвердилась. Кинжалы абсолютно идентичные, изготовлены из одной стали. Вам нужно искать то место, где их изготовили. Возможно, кто-то из работников так называемого кузнечного цеха видел заказчика и сумеет его описать. Убийца Бучумова и Найденова – один и тот же человек. Удары нанесены с одинаковой силой и под одним и тем же углом.
– Это могла быть женщина? – поинтересовался Петя.
– Могла, – уверенно сказал эксперт. – Ее рост должен быть около ста семидесяти пяти сантиметров. В общем, ребята, все, что смог, я сделал. Теперь очередь за вами, – он уверенно подошел к шкафу, где Киселев хранил многочисленные банки с вареньем и пачки с чаем и печеньем, и выбрал яблочное: – Твоя Настена его так вкусно делает…
Сказав это, он махнул рукой и вышел из кабинета.
– Где можно изготовить такие кинжалы? – поинтересовался Леонид.
– В городе или за городом должна существовать кузница, – предположил Петя. – Владельцы загородных домов любят развешивать на стенах всевозможное оружие, сделать которое способен только хороший кузнец. Сейчас я займусь поисками адресов кузниц в Интернете.
– Займись, – кивнул Павел и обратился к Леониду: – Тебе уже звонили из ГИБДД?
– Конечно, – отчеканил Сомов. – Они пробили номер «мерса». Его владелица – жена президента строительного холдинга Нонна Михайловна Николаева.
– Этот Николаев – важная шишка в городе, – вставила Катя. – Его жена способна многое сделать для начинающего артиста.
– И даже убить его? – ухмыльнулся Костя.
– И убить, – не смутилась Зорина. – Мы с вами на подобных делах уже собаку съели. Допустим, Николаева узнала о бесчисленных связях своей пассии с женщинами и решила отомстить. Хотя, – она задумалась, – если это бизнес-леди, такой творческий способ убийства явно не для нее. Она придумала бы что-нибудь попроще.
– Удивляюсь тебе, Катерина, – шутливо вздохнул Павел. – Сама говоришь, мы уже столько дел раскрыли. И чему-то еще изумляешься. Сколько раз, сидя в этом кабинете, мы уже готовы были махнуть рукой на подозреваемого, потому что, по нашему разумению, он бы совершил убийство другим способом, а потом оказывалось, человек все продумал и тщательно подготовился.
– Не стану спорить, – кивнула Зорина. – Берем ее в разработку.
– Это придется сделать тебе, – обратился к ней Киселев. – С нами она не захочет разговаривать. В принципе у нас нет никаких доказательств того, что она вообще знакома с Бучумовым. Вместе их никто не видел. А то, что ее машина периодически стояла у здания банка, – извините. Потом выяснится: Николаева – заядлая театралка и никогда не пропускала ни одной премьеры нашего, пусть и провинциального, театра.
– Да, трудно с ней придется, – согласился Костя. – Хотя сначала на сцену должны выступить все же мы.
– Попробуй, – бросил Павел. – Катя, а что рассказал тебе Иваныч?
Журналистка пожала плечами:
– Да, в общем, ничего, что заслуживало бы особого внимания. Судя по всему, Иваныч – человек очень разговорчивый. Если не поговорит, то не будет спокойно спать. Я еще удивилась: у него давление больше двухсот, а он лезет ко мне с беседой. Впрочем, когда я услышала, что он хорошо знал Найденова, то эту беседу поддержала, хотя в любой момент была готова к повторному вызову «Скорой».
– Да, словоохотливый дед, – улыбнулся Прохоров. – И что он вам поведал?
– В отличие от него, Найденов как раз был и не очень разговорчив, – с сожалением ответила Зорина. – Видите ли, этот Белых сам его на работу принял, а коллективу все уши прожужжал, что парень долго не продержится. Мол, надо быть полным идиотом, чтобы не пытаться поступать в вуз. Значит, скрытый алкоголик или полный бездельник. Хотя Найденов и сказал ему, что продолжает заниматься спортом, только уже не с такими нагрузками, как раньше. В общем, кое-что Иванычу из него вытрясти удалось. Игоря воспитывала одна мама, кроме него, в семье есть старшая сестра, у которой не удалась личная жизнь. В семнадцать лет девочка забеременела от соседа, категорически отказавшегося на ней жениться. Поскольку аборт делать было нельзя, сестра родила мальчика. Матери пришлось взвались на свои плечи всю заботу о семье. Она работала на трех работах, а денег все равно не хватало. Игорь в то время уже ходил на бокс, и тренер предсказывал ему блестящее будущее. Найденов признался: мечтая о спортивной карьере, он как следует и не учился. Ну зачем, скажем, алгебра будущей звезде бокса? Правда, у них была учительница по информатике, которая постоянно предупреждала: а вдруг травма? Или еще что-нибудь? Никогда нельзя быть уверенным ни в чем на сто процентов. Однако Игорь ее не сильно слушал. Учась в выпускном классе, он получил травму колена, и серьезные нагрузки стали для него противопоказаны. С мечтой о большом спорте пришлось расстаться. Вот почему, собственно, он никуда и не поступал: ведь кроме боксирования он ничего больше не умел. Вернее, паренек ходил в институт физкультуры и узнавал, какие экзамены нужно сдавать. Он лелеял надежду, что его возьмут тренером. Однако, увидев перечень экзаменов, отказался от этой затеи. Если бы Найденов продолжал выступать на ринге, его бы взяли без экзаменов. А бывшая звезда никому не нужна. Поскольку семья нуждалась в деньгах, пришлось искать работу. Долго парень не задерживался ни на одном месте. Потому что неизменно попадал в компанию алкоголиков. Он привык к совсем другому контингенту, и когда Найденову на глаза попалась газета, где среди объявлений о найме на работу значилась вакансия рабочего сцены, он обрадовался: мол, наконец поработает среди интеллигентных людей. Сначала он с неподдельным интересом смотрел на актеров и актрис, о которых иногда писали наши приреченские газеты, пытался с ними сойтись поближе. Но те отшвыривали его. И так постепенно парень замкнулся в себе. Иваныч говорил: он приходил в театр, молча делал свою работу и так же незаметно уходил. Отношения ни с кем не поддерживал. Даже разговоры с реквизитором были ему в тягость.
– А Бучумов… – вставил Петя.
– Я интересовалась их отношениями, – кивнула женщина, – и получила однозначный ответ: с Бучумовым их ничто не связывало. Если Найденову артист был интересен какое-то время, то этого нельзя сказать о Романе. Рабочий сцены для него не существовал. Он даже не замечал его.
– Вряд ли они ходили в один и тот же спортзал, – высказал предположение Леонид.
– Да, Роман мог позволить себе самый дорогой, чего не скажешь о несчастном Найденове, – задумчиво проговорила журналистка.
– Интересно, если в смерти Бучумова виновата эта Нонна Николаева, то зачем ей убивать Найденова? – недоуменно заметил Петя.
– А черт его разберет, – в сердцах проговорил Павел. – Никогда не знаешь, что у этих женщин на уме.
– Возможно, желание отвести внимание следствия от убийства Бучумова, – предположил Сомов. – Если это сделала она. Еще недавно у нас были другие подозреваемые. Но ведь мы говорили, что это мог сделать человек, который хорошо знал театр.
– Допустим, она выпытала у своего любовника нужные сведения, – констатировал Петя, – а потом проникла в театр и в одном случае совершила подмену кинжала, а в другом – убила сама.
– Почему же в другом она опять не подменила оружие? – спросил Леонид.
– Возможно, уже боялась, что за реквизитом будут следить, – заметил Прохоров. – И Иванычу действительно поручили за ним следить. Реквизит находился у него перед глазами.
– Можно принять за версию, – кивнул Павел.
– С учетом, что на данный момент у вас нет никакой другой, – процедила Катя.
– Нет, – признался Киселев, – а посему ты, Катерина, завтра побеседуешь с этой Нонной, если нас постигнет неудача, а вы, ребятки, – обратился он к Пете и Леониду, – отправитесь по кузницам и попытаетесь что-нибудь нарыть там. А насчет всего остального… Как говорится, будет день – будет пища.
* * *Катя и Костя приехали домой, когда Полина уже спала. Катина мама, увидев супругов, улыбнулась:
– А говорили, придете раньше. Опять убийство?
Она чувствовала настроение своей дочери и зятя и всегда делала правильные выводы.
– Да, мама, опять, в том же театре.
Женщина приподняла брови:
– Неужели? А на этот раз кого? Бучумова я знала, хотя не скажу, чтобы он мне сильно нравился. В его образах никогда не было глубины. Что ни говори, а до Лавровского он не дотянул. Недаром того снимали в кино.
– На этот раз убили рабочего сцены, – откликнулась Катя. – Ты его, естественно, не знаешь.
Мать выпучила глаза:
– Вот тебе раз. А его за что?
– Мы еще не выяснили, за что убили Романа, – сказал Костя.
– Я думала, из зависти, – вздохнула теща. – Такой молодой – и уже звезда. Конечно, он бы переплюнул Лавровского, хотя ему до него далеко. Но с его гонором он обязательно бы снялся в каком-нибудь сериале. Это уж точно.
– Возможно. – Зорина подумала о том, что Роман уже нигде не снимется. – Как вела себя наша девочка?
– Отлично, – улыбнулась женщина. – Ну, я побежала, мои дорогие, – она чмокнула их по очереди.
– Спасибо, – поблагодарила дочь. – Если что – я попрошу тебя…
– О чем речь, – отозвалась мама.
Когда за ней захлопнулась дверь, Костя прислонился к стене: