– Ну, вот это, которое вы сбросили мне на руки со своих… королевских плеч.
– Ах, мантию, – снисходительно усмехнулся король. – Слушай, паж, ты говоришь на каком-то странном наречии. Эй, примите кто-нибудь королевскую мантию у пажа!
Король и паж, отодвинув тарелки, склонились над столом. Разогнулись они не скоро, когда члены королевской свиты уже устало дремали, прислонившись к колоннам, а церемониймейстер всхрапывал так зычно, что можно было подумать, будто в зале ржёт лошадь. Только Нушрок и Абаж бодрствовали. Они сидели в конце стола и о чём-то горячо спорили.
Лицо Топседа Седьмого сияло.
– Прекрасно! Превосходно! – запищал он, возбуждённый открытием. – Поразительно! Это действительно очень просто! Теперь я могу умножать любые числа. Эй, послушайте!..
Со всех концов зала, протирая глаза, к королю спешили придворные.
– Слушайте, вы! – кричал Топсед. – Знаете ли вы, сколько будет, если умножить… если умножить… ну, хотя бы сто семнадцать на двести четырнадцать?
Придворные безмолвствовали.
– Молчите? А я, ваш король, знаю! Будет одиннадцать тысяч семьсот!
– Гражданин король, – зашептал паж с родинкой на правой щеке на ухо королю. – Вы решили эту задачу неправильно.
Король заморгал рыбьими глазами.
– Что-о? Какой гражданин?
– Простите, я хотела… я хотел сказать… ваше величество, что вы решили задачу неправильно.
– Как – неправильно? Я велю тебя высечь! Ты мне сам только что говорил, что к умножаемому нужно прибавлять два ноля!
– Ваше величество, – упавшим голосом проговорил паж, – я три часа объяснял вам, что к умножаемому нужно прибавлять ноли в том случае, когда оно умножается на десять, на сто, на тысячу и так далее.
– Гм…
– Я готов повторить урок вашему величеству.
– Хорошо, – зевнул король, – только, пожалуй, после обеда. Ты действительно великий математик. Я подпишу королевский указ о назначении тебя… Как тебя зовут?
– Оля.
– Что-о?..
– Его зовут Коля, ваше величество, – быстро заговорил паж с родинкой на левой щеке. – Уж вы, пожалуйста, извините его, видно, он так устал от математики, что стал заговариваться.
– А как зовут тебя, паж?
– Меня зовут Ялок, ваше величество.
– И ты тоже математик?
– Да, ваше величество, – важно кивнул головой паж с родинкой на левой щеке. Но тут же спохватился: – Коля всё-таки посильнее меня, ваше величество. Мы с ним братья и частенько вместе решаем задачи.
– Эй, слушайте все! – сказал король. – Я назначаю Колю главным математиком королевства, а его помощником будет Ялок.
Король собирался ещё что-то сказать, но в эту минуту в зал вошёл слуга с подносом и доложил:
– Депеша главному министру!
Сонный церемониймейстер вдруг схватился за голову.
– Господин Абаж, простите меня! Совсем забыл: вам тоже срочная депеша с ваших рисовых полей… Ах, какая память! – Он вынул из-за обшлага депешу и дрожащей рукой протянул Абажу.
Оля видела, что оба министра впились глазами в поданные им бумажки.
– Ваше величество! – высоким, срывающимся голосом вскрикнул Нушрок. – Зеркальщики подняли бунт, избили надсмотрщика!.. Ваше величество, обстоятельства вынуждают меня срочно покинуть дворец.
Оля и Яло многозначительно и радостно переглянулись.
– Ваше величество, – зарокотал Абаж, – мои сеятели риса не вышли на работу! Они требуют хлеба!
Король пожевал губами и сказал глубокомысленно:
– Дайте вашим рабочим побольше кривых зеркал, и они успокоятся.
Абаж повысил голос:
– Ваше величество, нам нужны не зеркала, а солдаты!
Оба министра поклонились и вышли из зала. В наступившей тишине было слышно, как стучат по паркету их каблуки.
– И пусть уходят, – сказал король, – терпеть не могу моих министров!.. Коля и Ялок, я повелеваю вам обоим пойти в тронный зал. Я хочу вас посвятить в одно важное государственное дело.
Глава седьмая, в которой король посвящает пажей в «одно важное государственное дело»
Золочёный трон был усыпан драгоценностями. Но не эти сверкающие камешки привлекли внимание Оли и Яло. Большой ключ висел над троном. Ключ от кандалов Гурда!
– Дело в том, – сказал король, поудобнее усаживаясь на троне, – дело в том, что никто не знает, сколько зеркал насчитывается в моём королевстве. Сегодня ты, мой паж, помог мне решить одну часть задачи. В моём королевстве сто площадей, и теперь я знаю, что они украшены десятью тысячами зеркал. Но ведь зеркала имеются не только на площадях – они и во дворце, и на улицах, и в домах моих подданных. Каждый король должен чем-нибудь прославить и обессмертить своё имя. Постигаешь ли ты, паж, какую величественную задачу я призван решить? Потомки будут гордиться Топседом Седьмым, впервые в истории подсчитавшим все зеркала королевства! Готов ли ты принять участие в решении этой великой задачи?
Паж с родинкой на правой щеке смотрел на короля, с трудом удерживая улыбку.
– Я велю сегодня же отвести тебе и Ялоку лучшие покои во дворце, – продолжал Топсед. – Я назначу вам жалованье, как высшим придворным чинам.
Паж с родинкой на левой щеке хитро взглянул на другого пажа и сказал:
– А можно ли, ваше величество, чтобы жалованье нам платили шоколадом?
– Чем? – удивлённо посмотрел на него король.
– Шоколадом, ваше величество.
– Гм… Ну, разумеется, сколько угодно шоколада, сколько угодно конфет, пирожных, мороженого и прочих сластей.
Паж с родинкой на левой щеке незаметно толкнул ногой другого пажа и шепнул:
– Соглашайся, Оля. Ты ведь любишь сладкое!
Оля сердито оттолкнула подругу.
– Я считаю, ваше величество… – начала она.
Но Яло перебила её:
– Ваше величество, вы предлагаете нам очень важное дело. Позвольте поэтому, прежде чем дать ответ, посоветоваться нам с братом.
– Да, – сказал король.
Яло отвела Олю в сторону.
– Что ты хотела сказать королю, Оля?
– Что я считаю его предложение глупым занятием, Яло! Лучше бы он подумал, как облегчить жизнь зеркальщикам.
– Если ты так скажешь, он прикажет заковать нас в кандалы.
– Но это на самом деле глупое занятие, Яло! Не могу же я кривить душой!
Яло качнула головой.
– Ты корчишь из себя такую честную девочку, как будто никогда в жизни не говорила никакой неправды.
– Да, я никогда не говорила неправды, Яло!
– Ой, так ли? Я очень хорошо помню, как однажды ты читала сказки. А когда к тебе подходила бабушка, ты прикрывала сказки учебником географии и делала вид, что учишь урок.
Оля сильно покраснела, на её глазах выступили слезинки.
– Так действительно было, Яло, – чуть слышно сказала она. – И мне очень стыдно, что я поступала так нехорошо.
– Что-то уж больно быстро ты исправилась, – проворчала Яло.
Оля вспыхнула.
– Уж не думаешь ли ты, что я исправилась оттого, что попала в это противное королевство? Если бы не Гурд, я ни на одну минуточку не осталась бы здесь.
– Странно, как только ты переступила раму волшебного зеркала, ты стала совсем другая.
– Потому что я посмотрела на тебя и…
– То есть ты хочешь сказать, что посмотрела на самоё себя?
– Ну, пусть посмотрела на себя!.. И оттого, что я смотрю на тебя, то есть на себя, мне и делается так стыдно.
– Но как же нам спасти Гурда? – задумчиво сказала Яло.
– Эй, пажи! – услышали девочки голос Топседа. – Вы что-то очень долго совещаетесь.
– Я приму предложение вашего величества при одном условии, – сказал паж с родинкой на правой щеке.
– Гм… ты осмеливаешься ставить мне условия?
– Совсем маленькое условие, ваше величество, и оно вам ничего не будет стоить.
– Я слушаю тебя, паж.
– В Башне смерти заключён маленький зеркальщик по имени Гурд. Завтра утром его должны казнить. Я прошу, ваше величество, помиловать этого мальчика!
Топсед Седьмой вскочил. В его рыбьих глазах сверкнула ярость.
– Ты вмешиваешься не в свои дела, паж! – махнул он короткой ручкой. – Я не могу миловать преступников по твоей прихоти. Я много их казнил! И я презираю всех этих зеркальщиков!
– Какой же он преступник, ваше величество? Он слабый, измученный мальчик!
– Не знаю! Такие пустяки меня не интересуют! Я верю тому, что мне докладывает мой министр Нушрок.
Оля, вспомнив, что говорила тётушка Аксал, горячо сказала:
– Я слышал, что Нушрок заботится только о том, как бы побольше притеснить народ да потуже набить золотом свои мешки! Нушрок – хозяин зеркальных мастерских, ваше величество, и в то же время министр. Вот он и придумывает такие законы, которые ему выгодны.
Король подозрительно взглянул на пажа.
– Гм… Где ты всё это слышал? А скажи-ка мне, паж, как называется город, в котором ты воспитывался?
– Этот город называется… – Олины щёки порозовели от волнения. – О, это замечательный город, ваше величество!
Лицо короля исказила гримаса злости, он спрыгнул на паркет и, покачиваясь, словно утка, забегал по тронному залу.
– Я объявляю войну вашему городу! А? Я очень люблю воевать, паж!
Увидев улыбку в глазах пажа, король вдруг остановился:
– Чему ты улыбаешься, паж?
– Я вспомнил одну басню, ваше величество.
– Какая басня? Я не знаю никаких басен!
– В этой басне рассказывается про слона и моську, ваше величество.
– И что же?
– Однажды по улице шёл слон, и вдруг на него набросилась моська…
– Какая храбрая моська!
– Но слон всё шёл и шёл и не обращал внимания, как она тявкает.
– Глупая собака, надо было укусить слона!
– Но тогда слон просто раздавил бы её, ваше величество.
– Не понимаю, зачем ты мне болтаешь о собаках, паж, когда я говорю о войне. Война приносит славу и добычу!
– Война приносит горе и разорение! Все люди, кроме очень плохих, хотят жить в мире!
– Я обязательно объявлю войну вашему городу! – ещё громче закричал король.
– Но это будет война моськи со слоном! – сердито сказала Оля.
– Как? Ничего не понимаю!
Но тут в спор вмешалась Яло:
– Ваше величество, мы отвлеклись от главного… От зеркал.
Король заковылял к трону, грузно плюхнулся на него и заболтал в воздухе ножками.
– Я не намерен принять твоё условие, паж.
Паж с родинкой на правой щеке задумался.
– Тогда, может быть, я могу просить ваше величество отложить казнь на несколько дней?
– Гм… Это всё равно не спасёт твоего зеркальщика. Впрочем, пусть будет по-твоему. Я готов отложить казнь на неделю. Он всё равно умрёт раньше от жажды и голода. Итак, начинайте подсчёт зеркал. Если хотите, можете взять для разъездов по королевству одну из моих карет.
– Вы очень добры, ваше величество.
Король снисходительно потрепал пажей по щекам. Так как его руки были слишком коротки, ему пришлось подняться для этого на цыпочки.
– Какие вы, однако, симпатичные мальчики! Вы, должно быть, ужасные лгунишки и жулики! Я очень люблю таких мальчиков! Но, может, вы думаете, что вы красивее меня? А? Я по глазам читаю ваши мысли! А ну, подите-ка сюда! – И король подвёл пажей к огромному вогнутому зеркалу.
Из зеркала на девочек смотрел преображённый король, а рядом с ним стояли два урода в костюмах пажей.
– Ну, что скажете? – рассмеялся Топсед. – А теперь ступайте и никогда не думайте дурно о своём короле.
Оля и Яло двинулись к дверям.
– Одну минуту, – остановил их король. – Пока вы будете заниматься подсчётом зеркал, я бы хотел предаться своему любимому занятию. Цифры – моя страсть. Нет ли у тебя, паж, какой-нибудь неизвестной мне задачки? Только я хотел бы что-нибудь такое… в пределах двух десятков. Мне предстоят серьёзные государственные дела, и я не могу утомляться.
– Пожалуйста, ваше величество, – подумав с минуту, сказал паж с родинкой на правой щеке. – Один глупец два дня считал и всё никак не мог сосчитать восемнадцать зеркал…
– Постой, – перебил король и подозрительно покосился на пажа. – Зеркала считаю я! Почему же ты сказал «глупец»?
– Ах, это просто так говорится в задаче, ваше величество. Но, если это вам не нравится, я могу глупца заменить мудрецом. Итак, один мудрец два дня считал восемнадцать зеркал. В первый день он подсчитал в два раза меньше, чем во второй. Спрашивается, сколько зеркал он сосчитал в первый день и сколько во второй? Записали, ваше величество?
– Да, очень любопытная задача… А теперь ступайте и требуйте всё, что вам необходимо, у своих слуг.
– Нам не нужны слуги. Но, если вы разрешите, ваше величество, мы просили бы, чтобы с нами была кухарка вашей королевской кухни – тётушка Аксал.
– Никогда не слышал о такой. Не понимаю, зачем вам нужна грязная кухарка? Но, уж если вы хотите, пусть так и будет.
…Вечером, когда девочки ужинали, тётушка Аксал с тревогой сказала Оле:
– Ты что-то совсем ничего не ешь. Уж не заболела ли ты, девочка? Посмотри, с каким аппетитом ест твоя сестра.
– Я уже сыта, тётушка Аксал. А всё, что лежит на этом блюде, я возьму для Гурда. Он такой больной и худенький!
– Милая моя, вот почему ты не ешь! – всплеснула руками тётушка Аксал. – Уж не думаешь ли, что королю нечем будет позавтракать, если я возьму из кладовой кое-что для мальчика? Клянусь всеми зеркалами королевства, наш Топсед скоро лопнет от обжорства. Сейчас же ешь! Слышишь? Ну, то-то!.. А когда вы отправитесь в Башню смерти?
– Сегодня же ночью… Только пропустит ли нас стражник?
– Ну ещё бы! Ведь вы же королевские пажи.
– Пусть только попробует не пропустить, – сказала совсем расхрабрившаяся Яло. – Я его так разделаю!..
Оля удивлённо посмотрела на Яло, усмехнулась и покачала головой.
Глава восьмая, в которой Оля и Яло проникают в Башню смерти
Глубокой ночью, наполняя умолкнувший город звоном, по улице промчалась карета, запряжённая четвёркой лошадей. Миновав окраину, она подкатила к огромной башне, тёмный силуэт которой вздымался над городом и исчезал где-то в облаках.
Из кареты легко выскочили две небольшие фигурки. Навстречу им из темноты вышел рослый стражник.
– Именем короля! – крикнул он, взмахивая алебардой. – Здесь запрещено ходить и ездить!
– Подумаешь!.. – раздалось в ответ. – Если бы ты и умом был так же велик, как ростом, ты давно понял бы, что перед тобой пажи его величества.
– Простите, господа королевские пажи! – испуганно забормотал стражник. – Кругом такая темень, что и мать родную не узнаешь. Одно мгновение, я сейчас засвечу факел.
Сгибаясь так, что тело его начало походить на букву «Г», стражник открыл перед Олей и Яло тяжёлую дверь.
– В нашем глухом месте редко доводится видеть таких высокопоставленных особ. Только главный министр его королевского величества Нушрок и посещает нас, – продолжал оправдываться стражник.
– Пожалуйста, не кланяйтесь нам так низко, – сказала стражнику Оля. – А Нушрок часто бывает у вас?
– Присутствует при каждой казни.
– Зачем? Неужели ему интересно… это видеть?
– Да неужели вы не знаете? – Стражник огляделся по сторонам и понизил голос: – Он всегда сам и последнюю команду подаёт… Весь трясётся, глаза наливаются кровью. Известно, коршунская порода… А иной раз только смотрит на заключённого, и тот сам прыгает с башни. Вы-то небось лучше меня знаете, что его взгляда никто не выдерживает.
Девочки молча переглянулись.
– Скорее наверх! – шепнула Оля и протянула Яло руку.
Ступени винтовой лестницы глухо зазвенели под их ногами. Через полминуты они очутились в полной темноте.
– Мне страшно, Оля, – зашептала Яло. – Давай вернёмся.
– Вперёд, Яло, вперёд!
Лестница круто уходила вверх. Вспугнутые шумом шагов и светом факела, во мраке заметались летучие мыши, наполняя воздух трепетом и шуршанием. Некоторые мыши проносились так близко, что задевали девочек своими невидимыми скользкими крыльями.
– Олечка, милая, вернёмся!
– Ни за что!
– Я так боюсь темноты… Оля, ведь ты тоже боялась ходить по тёмной лестнице.
– Вперёд, Яло, вперёд!
В темноте блеснули и скрылись два зеленоватых глаза, кто-то дико захохотал и заплакал, и бесконечное эхо полетело по пролётам лестницы, повторяя эти страшные звуки.
– Кто это, Олечка?
– Наверно, сова, Яло. Мне тоже страшно. Очень страшно, Яло!.. Но мы должны идти! Мы должны спасти Гурда!
Гулко звенит лестница. Сколько ступеней осталось позади? Быть может, сто? А быть может, и тысяча… А вокруг свист и шелест невидимых крыльев, дикий хохот и тяжкие стоны.
– Хочешь, Яло, я расскажу тебе что-нибудь, чтобы нам не было страшно?
– Да, Олечка, расскажи, пожалуйста.
– Слушай… Однажды на сборе нашего отряда… Ох, мне кажется, что это было так давно, Яло! Мы беседовали о том, каким должен быть пионер. К нам на сбор пришёл один старый человек. У него были совсем седые волосы, а лицо весёлое и ласковое. Всю свою жизнь этот человек боролся, Яло, за счастье простого народа. Враги хотели убить его – и не могли. Его заковывали в кандалы, но он бежал из тюрем. Ему было очень трудно, но он шёл и шёл к своей цели. И он нам сказал, что у каждого человека должна быть в жизни высокая цель. И к этой цели надо всегда стремиться, Яло, как бы ни было трудно! И потом, когда этот человек ушёл, мы сочинили песенку о нашем отрядном флажке.
И Оля негромко запела:
Оля пела всё увереннее и звонче, и Яло начала робко вторить ей. С каждой секундой голоса их крепли, и весёлое эхо понесло эту песню во все уголки башни.