Иногда такие конкурентные девальвации не доводятся до конца, и каждая сторона временно выбивается вперед. Однако постоянного превосходства не добивается ни одна из них. В таких случаях требуется другой инструмент, чтобы помочь местным производителям. Этот инструмент называется протекционизмом, который приходит в виде тарифов, эмбарго и других ограничений свободной торговли. Снова прибегая к примеру с автомобилем, США могут просто наложить налог в $9000 на каждую немецкую машину. Это вернет изначальную стоимость машины к $42 000 – даже при стоимости евро, равной $1,10. Фактически США сведут прибыль, полученную Германией от девальвации евро, на нет, тем самым нейтрализуя преимущество Германии на рынке США. С точки зрения американского работника автоиндустрии, это может показаться наилучшим выходом из ситуации, так как он защищает промышленность США, позволяя этому работнику зарабатывать достаточное количество денег.
Протекционизм не лимитирован наложением тарифов, но может включать более жесткие санкции, включая такие, как эмбарго. Хорошим примером служит недавняя история, приключившаяся с Китаем и Японией. Китай контролирует практически весь запас так называемых редкоземельных металлов, представляющих собой редкие, трудно добываемые металлы, необходимые для производства электроники, гибридных автомобилей и других высокотехнологичных средств. В то время как эти металлы добываются в Китае, применяются они в основном при создании японской электроники и автомобилей. В июле 2010 года Китай объявил о сокращении на 72 % экспорта этих металлов, что негативно повлияло на производства в Японии и других странах, которые зависят от поставок редких металлов.
7 сентября 2010 года китайское рыболовное судно столкнулось с японским патрульным кораблем в Восточно-Китайском море около отдаленной группы островов, на которые претендуют как Китай, так и Япония. Капитан судна был взят под арест японскими патрульными, а Китай яростно протестовал, требуя отпустить капитана и извиниться. Когда стало ясно, что отпускать и извиняться японцы не собираются, то Китай запретил все поставки редких металлов в Японию, тем самым разрушая промышленность страны. 14 сентября 2010 года Япония нанесла ответный удар с помощью девальвации иены на международных валютных рынках. Иена упала на 3 % в течение трех дней по отношению к юаню. Упорство Японии могло бы повредить экспорту Китая в Японию больше, чем это сказалось бы на экспорте Индонезии и Вьетнама.
Получается, что Китай «напал» на Японию с эмбарго, а Япония ответила девальвацией валюты, пока они спорили о какой-то кучке камней и решали судьбу несчастного капитана рыбацкой лодки. В течение следующих нескольких недель ситуация стабилизировалась, капитана отпустили, Япония извинилась, соблюдая формальности, иена была восстановлена, и поток редких металлов был возобновлен. Худшего сценария удалось избежать, однако урок был извлечен, и ножи были заточены к следующей битве.
˜
Получается, что Китай «напал» на Японию с эмбарго, а Япония ответила девальвацией валюты, пока они спорили о какой-то кучке камней и решали судьбу несчастного капитана рыбацкой лодки.
˜
Участник валютной войны всегда сталкивается с непредвиденными последствиями. Предположим, что девальвация валюты, как в случае с Европой, достигает своей основной цели и европейские товары становятся дешевле для всего мира, а экспорт обеспечивает развитие. Это может быть хорошим планом для Европы. Однако через некоторое время производство в других странах пострадает от закрытия предприятий, сокращения рабочих мест, банкротств и экономического кризиса. Распространение кризиса повлияет на уровень продаж в Европе не из-за курса валют, а из-за того, что другие страны больше не смогут себе позволить покупать даже дешевые товары европейского производства. Такой тип кризиса, созданного войной валют, может занять длительное время, однако последствия от него более опасные.
Таким образом, девальвация валют является запутанным способом повышения экспорта. Она приводит к повышенной себестоимости производства, конкурентной девальвации, тарифам, эмбарго и глобальному кризису. Изучив эти неблагоприятные результаты и непредвиденные последствия, можно задаться вопросом: почему вообще начинаются валютные войны? Они одинаково разрушают экономику государств, которые их ведут, и в итоге никто не побеждает.
В любой попытке освоения определенной политики история может быть полезна. Двадцатый век был отмечен двумя крупными валютными войнами. Первая Валютная война продлилась с 1921 по 1936 год, заняв практически весь период между Первой и Второй мировыми войнами, включая Великую депрессию. Вторая Валютная война продлилась с 1967 по 1987 год и была разрешена двумя соглашениями – соглашением Плаза в 1985 году и Луврским соглашением в 1987 году, – так и не перелившись в военный конфликт.
Валютные войны напоминают обыкновенные войны тем, что у них есть легко опознаваемые предпосылки. Тремя самыми яркими предпосылками Первой Валютной войны были классический золотой стандарт 1870–1914 годов, создание Федерального резерва в 1907–1913 годах и Первая мировая война с Версальским договором 1914–1919 годов. Краткий обзор этих трех периодов поможет понять последующие экономические конфликты.
Классический золотой стандарт 1870–1914 годовЗолото было международной валютой по крайней мере с VI века до н. э., во времена лидийского царя Креза на территории, где сегодня расположена Турция. Через пару тысяч лет, в 1717 году, Англия создала бумажные деньги, обеспеченные золотом по фиксированному обменному курсу, который в различных формах, с приостановками на время войн, просуществовал до 1931 года. Этот и некоторые другие денежные режимы могут быть названы «золотым стандартом»; однако у этого термина нет единого определения. Золотой стандарт может включать все, начиная от настоящих золотых монет до любых денежных средств, обеспеченных золотом в различном количестве. В разные периоды истории это количество золота варьировалось от 20 до 100 процентов, а иногда и выше – в редких случаях, когда ценность золота больше, чем денежная масса.
Классическому золотому стандарту 1870–1914 годов отведено отдельное место в истории. Это был период практически без инфляции – более того, доброкачественная инфляция превалировала в развитых экономиках в результате технических инноваций, которые повышали продуктивность и поднимали уровень жизни без повышения уровня безработицы. Этот период более известен как первый период глобализации, и он обладает теми же характеристиками, что и период глобализации, начавшийся в 1989 году – по окончании холодной войны.
Первый период глобализации характерен техническими совершенствованиями в области коммуникации и транспорта, так что банкиры Нью-Йорка могли говорить со своими партнерами в Лондоне по телефону, а время доставки необходимых бумаг между этими двумя городами не превышало семи дней. Эти усовершенствования не были сильно распространены, но международную коммерцию и банковские операции они весьма упрощали. Облигации, выпущенные в Аргентине, подписанные в Лондоне и приобретенные в Нью-Йорке образовывали плотную паутину взаимосвязанных активов и долгов, схожую с той, с которой банкиры имеют дело сегодня. За этим международным ростом и коммерческой деятельностью стояло золото.
Классический золотой стандарт не вводился[6] на международной конференции, как его современные прототипы. Он скорее представлял собой клуб, в который государства входили по собственному желанию. Оказавшись в этом «клубе», его члены вели себя в соответствии с некоторыми правилами, хотя складывались они в естественной форме, никакого свода правил в письменной форме не было. Не каждая крупная нация присоединялась, но большинство государств в этом «клубе» состояло. У них были открыты счета, превалировала свободная торговля, были минимизированы вмешательства со стороны правительств и курсы валют были стабильными.
Некоторые государства уже были на золотом стандарте еще до 1870 года, включая Англию (1717 год) и Нидерланды (1818 год), но только в период после 1870 года возник целый поток стран, выразивших желание присоединиться. Среди новых членов «клуба» были Германия и Япония (1871 год), Франция и Испания (1876 год), Австрия (1879 год), Аргентина (1881 год), Россия (1893 год) и Индия (1898 год). Хоть США и были на золотом стандарте с 1832 года, они в этот «клуб» не входили официально до принятия закона о золотом стандарте в 1900 году, тем самым став одним из последних государств, вошедших в классическую золотую систему.
Экономисты единодушны в определении благотворных экономических результатов этого периода. Джулио Галларотти, ведущий теоретик и историк экономики периода классического золотого стандарта, аккуратно резюмирует это в своей книге The Anatomy of an International Monetary Regime («Анатомия международного валютного режима»):
Экономисты единодушны в определении благотворных экономических результатов этого периода. Джулио Галларотти, ведущий теоретик и историк экономики периода классического золотого стандарта, аккуратно резюмирует это в своей книге The Anatomy of an International Monetary Regime («Анатомия международного валютного режима»):
«Среди этой группы стран, которые в конечном итоге тяготели к золотым стандартам в последней трети XIX века (т. е. к «Золотому клубу»), аномальные движения капитала (т. е. горячка денежных потоков) были редкостью, конкурентные манипуляции с курсами валют случались нечасто, международная торговля развивалась рекордными темпами, проблем с платежным балансом было мало, движение капитала было на высоком уровне (как и мобильность людей), лишь несколько стран, принявших золотой стандарт, когда-либо приостанавливали конвертирование (и те, что это делали, считали возвращение важным), курсы валют оставались привязанными к золоту (т. е. были чрезвычайно стабильными), всего несколько политических конфликтов случились за это время, спекуляция стабилизировалась (что понятно: инвестиционная активность приводит, как правило, валюты к равновесию после их перемещения), регулирование проходило в крайне короткие сроки, ликвидность была в изобилии, доверие к международной валютной системе и со стороны государств, и со стороны частных лиц оставалось высоким, страны испытали долгосрочную стабильность цен (предсказуемость) при низких уровнях инфляции, долгосрочный рост промышленного производства и доходов, а уровень безработицы не повышался»[7].
Эта крайне положительная оценка Джулио Галларотти нашла отражение в исследовании, опубликованном Федеральным резервным банком Сент-Луиса[8], в котором говорится: «Экономические показатели в США и Великобритании были выше в период золотого стандарта по сравнению с последующим периодом денег, не обеспечиваемых золотом». Период с 1870 по 1914 год являлся золотой эпохой в понятии развития, не подверженного инфляции, совмещенного с нарастающим богатством и продуктивностью в индустриализированном мире.
Основной притягательностью классического золотого стандарта была его простота. Хоть центральный банк и мог выполнять определенные функции, он не был необходим. И действительно, у США не было центрального банка в течение всего периода классического золотого стандарта. Страна, вступающая в «клуб», всего лишь объявляла золотую цену своей валюты, а затем покупала или продавала золото за эту цену в обмен на валюту в любых количествах у другого члена. Процесс покупки и продажи золота по плановой цене с целью поддержания этой цены сегодня называется операцией на открытом рынке. Он может осуществляться центральным банком, но это необязательно; он может быть выполнен государством напрямую либо через финансовых агентов, таких как банки или торговые агенты. Каждый уполномоченный агент имеет доступ к определенному запасу золота. Хоть государственное вмешательство присутствует, оно проходит незаметно и обладает более стабилизирующим характером, нежели манипулирующим.
Преимущество такой системы в международной экономике состоит в том, что, когда две валюты привязаны к стандартному весу золота, они также становятся привязаны друг к другу. Такой тип привязанности не требует содействия со стороны таких организаций, как МВФ или «Большая двадцатка». В период классического золотого стандарта мир обладал всеми преимуществами стабильности валют и цен без расходов на попечителей и планирования центрального банка.
Еще одним преимуществом классического золотого стандарта была его способность к уравновешиванию не только каждодневных операций на открытом рынке, но и относительно более масштабных событий, таких как колебания в золотодобывающей промышленности, да и вообще относительно, скажем так, качелей производства. Если запас золота увеличивался быстрее, чем производительность в его добыче, как это происходило в случае впечатляющих открытий в Южной Африке, Австралии и на Юконе между 1886 и 1896 годами, тогда цены на товары временно повышались. Однако это увеличивало затраты для производителей золота, что в конечном итоге приводило к снижению его производства и восстанавливало долгосрочную тенденцию к стабильности цен. И наоборот, если экономическая производительность благодаря новым технологиям возрастала, то цены временно падали, повышая покупательную способность денег. Это приводило к тому, что обладатели золотых украшений продавали их, наращивались усилия на разработку золоторудных месторождений, что в конечном итоге приводило к увеличению золотого запаса и восстановлению стабильности цен. В обоих случаях временные потрясения в спросе и предложении на золото приводили к изменениям, которые потом восстанавливали стабильность.
В международной торговле эти факторы спроса и предложения устанавливают равновесие таким же образом. Государство с улучшающимися торговыми условиями – где коэффициент стоимости экспорта повышается против стоимости импорта – будет иметь излишки торгового баланса. Эти излишки в одном государстве будут отражаться дефицитом в другом. Государству с дефицитом придется расплачиваться золотом с государством с избытком. Из-за этого средства у «дефицитного» государства сократятся, а у «избыточного» увеличатся. В результате государство с избытком испытывает инфляцию, а государство с дефицитом – дефляцию. Эти явления инфляции и дефляции со временем все поменяют местами. Экспорт из государства с избытком станет более дорогим, а экспорт из дефицитного государства – более дешевым. Постепенно государство с избытком столкнется с внешнеторговым дефицитом, а другое государство станет избыточным. Теперь золото будет направлено в страну, которая изначально его теряла. Специалисты называют это явление механизмом «потока цен и золотых монет».
Такая ребалансировка прекрасно работала без вмешательства центральных банков. Она упрощалась с помощью арбитражеров, покупающих золото за низкую цену в одной стране и продающих его за высокую цену в другой, как только курс валют, временная стоимость денег и затраты на транспортировку были учтены. Все делалось в соответствии с правилами игры.
Не все требования должны были выполняться в золоте. Большая часть международной торговли финансировалась краткосрочными торговыми векселями и аккредитивными письмами, которые самоликвидировались, когда импортированные товары получались покупателем и перепродавались за деньги без участия золота. Золотой запас являлся якорем, или фундаментом для всей системы, а не только средством обращения. Однако якорем он был эффективным, так как устранял хеджирование валютного курса и давал торговцам больше уверенности в ценности их транзакций.
Классический золотой стандарт воплотил в себе период просвещения до великой войны 1914–1918 годов. Последующий ухудшенный золотовалютный стандарт 1920‑х годов был, по мнению многих, попыткой вернуться к спокойному довоенному периоду. Однако попытки использовать довоенные цены провалились из-за горы долгов и неверно выбранной политики, которые превратили золотовалютный стандарт в огромный дефляционный двигатель. В международной экономике больше не было чистого золотого стандарта с 1914 года.
Создание Федерального резерва 1907–1913 годовВторой предпосылкой валютной войны стало создание Федерального резерва в 1913 году. У этой истории есть собственные предпосылки, и, чтобы их изучить, необходимо вернуться назад, к панике 1907 года. Эта паника началась во время неудачной попытки нескольких банков Нью-Йорка, включая самый большой из них, Knickerbocker Trust, скупить рынок меди[9]. Когда вовлеченность Knickerbocker стала известна, то классический наплыв требований не заставил себя ждать. Если бы эта история происходила в более спокойной ситуации, то она бы не вызвала такой паники. Однако рынок уже был неустойчивым и неспокойным после крупных потерь, понесенных после землетрясения в Сан-Франциско в 1906 году.
Неудача Knickerbocker Trust была лишь началом более серьезной утраты доверия, что привело к очередному краху фондового рынка, дальнейшему наплыву требований и, наконец, к полномасштабному кризису ликвидности и угрозе стабильности финансовой системы в целом. Эта угроза была приостановлена лишь коллективными действиями ведущих банкиров того времени, выраженными в форме частной финансовой спасательной организации, организованной Дж. П. Морганом. В одном из самых знаменитых эпизодов финансовой истории США Морган созвал своих финансистов в своем таунхаусе в Манхэттене и не позволял им уйти до тех пор, пока они не придумали план по спасению, включающий особые финансовые обязательства, предназначенные для успокоения рынков. План сработал, но не раньше, чем масштабные финансовые потери и неполадки были устранены.