Сзади начали сигналить, прервав мои воспоминания. Я посмотрела в зеркальце, перестроилась в крайний правый ряд, аккуратно припарковалась и набрала номер Дины.
Телефон оказался рабочим.
– Васильева на обеде, – ответил противный гнусавый голос.
– Не подскажете номер ее мобильного? – попросила я.
– Нет, – донеслось в ответ.
– Сделайте одолжение, передайте…
– Нет!
– Простите? – осеклась я.
– Нет! – гаркнули из трубки. – Все нет. Мне за справки денег не платят. Обед! У всех! У меня тоже! Ясно?
– Да, – пролепетала я и отсоединилась.
Дом, в котором обитал Ким Ефимович, не являлся элитным жильем, но и не был трущобой – просто старое кирпичное здание, построенное в прошлом веке. Консьержки в подъезде не было, входная дверь не заперта на кодовый замок, но около лифта ничем противным не пахло, почтовые ящики оказались целыми, а пол тщательно вымытым.
Дверь бесстрашно открыла женщина лет семидесяти. Она спросила:
– Вы к кому?
Я сразу взяла быка за рога.
– Ким Ефимович здесь живет?
– Кто? – заморгала пожилая дама. – Впервые такое имя слышу.
Вспомнив, как недавно перепутала сто двенадцатую квартиру со сто двадцатой и приняла алкоголика за собаку неизвестной породы, а потом за обезьяну, я быстро назвала адрес экстрасенса.
– Ну да, все правильно, – подтвердила хозяйка, – только здесь прописана я, Лешукова Зинаида Семеновна. А вы кто?
– Представитель юридической конторы, адвокат Дарья Васильева, – быстро сориентировалась я в надежде, что Зинаида Семеновна любит смотреть телепрограмму «Час суда», обожает адвоката Павла Астахова и сейчас проникнется к его коллеге светлыми чувствами.
Старушка схватилась за сердце.
– Что случилось? Олег попал в аварию?
Я поспешила ее успокоить:
– У вас все замечательно. Я занимаюсь небольшим делом, мелкой кражей. Один из свидетелей произошедшего, Ким Ефимович, дал этот адрес.
– Час от часу не легче! – еще сильнее разволновалась хозяйка. – Кто мог прописаться на моей жилплощади?
– Баба Зина, мне скучно! – заканючила девочка лет восьми, появившись в глубине коридора. – Гулять хочу!
– С тетей поговорю, и пойдем, – пообещала старушка.
– Сейчас идем! – капризно топнула ножкой внучка.
– Лена, прекрати, – сурово приказала Зинаида Семеновна.
– Хочу! – повысила голос баловница.
– Ладно, – сдалась бабуля, – достань из шкафа красные сандалики и надень их.
– Нет, белые, – продолжала качать права внучка. – Зачем ты их далеко спрятала?
– Они на праздник.
– Хочу их! – привела привычный аргумент девочка. – Хочу!
– Бог с тобой, только не хнычь, – сдалась без боя Зинаида Семеновна. – Поищи обувь там, куда тебе лазить нельзя.
Очень довольная Лена открыла дверцу стенного шкафа и начала в нем рыться. Пенсионерка повернулась ко мне:
– Я живу здесь много лет, квартиру получал мой муж, он вступил в кооператив по месту работы. Тут были прописаны трое: Виктор Матвеевич, я и наш сын Олег. Муж скончался, Олежек женился на Люсе, невестка родом из Казани, поэтому я ее сюда прописала. Но вместе мы недолго прожили, Люсины родители дочери денег подкинули, ребятки купили собственную жилплощадь в нашем районе, неподалеку. Здесь только я осталась, вот и вся история квартиры. Ее никогда не продавали, не меняли, всегда проживала наша семья Лешуковых.
– Иногда люди оставляют ключи соседям, чтобы цветы полили в отсутствие хозяев… – я пыталась найти хоть какую-нибудь зацепку.
Зинаида Семеновна кивнула:
– У меня сестра на Украине живет, мы с Леночкой уезжали к Гале надолго, нас не было почти полгода, недавно вернулись. Но я не развожу растений, не имею домашних животных, и в мое отсутствие сюда заглядывает лишь невестка Люся.
– А вы не сдаете площадь? – выдвинула я следующее предположение.
– Конечно, нет, – удивилась хозяйка, – сама тут живу.
– Кое-кто пускает постороннего человека на короткий срок или разрешает пользоваться квартирой в свое отсутствие родственникам или, скажем, подруге, – не успокаивалась я. – Ну попробуйте вспомнить – Ким Ефимович!
– Сын и невестка живут в хорошей трешке, других родичей нет, – с достоинством ответила бабушка. – Из подруг у меня одна Олимпиада Борисовна осталась, она в девятнадцатой квартире живет, мы в гости друг к другу в тапочках ходим. Ошибка вышла, или ваш Ким Ефимович лгун.
– Все может быть, – пробормотала я. – Значит, вы отсутствовали несколько месяцев?
– Да, – кивнула пенсионерка.
– Заперли квартиру и уехали?
– Правильно.
– А сын с невесткой наблюдали за порядком?
– Нет, – неожиданно заявила Зинаида Семеновна.
– Минуточку! – насторожилась я. – Вы только что говорили о Люсе, которой доверяли проверять во время своего отъезда краны, газ и свет!
– Да, обычно сюда заглядывает жена Олежека, но они отправились на длительные гастроли по миру. Мой сын пианист, а его жена скрипачка, – с гордостью сообщила пожилая женщина. И добавила: – Поэтому мы с Леночкой надолго на Украину и уехали. Там все-таки климат получше, теплее, да и фрукты…
– Следовательно, квартира осталась брошенной?
– Нет, конечно! – возмутилась Зинаида Семеновна. – Я человек ответственный, понимаю: может труба лопнуть, соседей залить. На этот раз ключи я отнесла…
– Ба, чего я нашла! – закричала вдруг маленькая Лена и сунула старушке пакет. – Там чужая игрушка!
Пенсионерка заглянула внутрь мешка и удивилась:
– Внученька, где ты это взяла?
– В шкафу, – ткнула пальцем в сторону зеркальной панели Леночка. – На полке лежал. Там машинка, но я же не мальчик.
– Вот уж загадка! – пробормотала Зинаида Семеновна, извлекая на свет содержимое кулька. – Хм, автомобиль и шапочка. Где такую древность отыскали? Нынче их уж не делают. Когда-то у Олежека подобная была.
Я тоже стала рассматривать предметы, словно перенесенные в двадцать первый век на машине времени. Игрушка представляла собой жестяной грузовичок без одного колеса. Кабина покрашена в черный цвет, открытый кузов – в зеленый. Зинаида Семеновна права, сейчас мальчики предпочитают инерционные и радиоуправляемые модели. Предложения производителей намного опережают спрос, конструкторы соревнуются в выдумке. Автомобильчики рычат, гудят, мигают фарами, издают мелодии, у них открываются двери, окна, опускаются борта, в комплекте прилагается фигурка шофера и набор инструментов. Давно никто не производит для детей изделия из жести, сейчас в ходу пластик, он менее травмоопасен. Машинку, которую вертела в руках Зинаида Семеновна, явно сделали не позднее конца восьмидесятых годов прошлого столетия.
Изумление вызывала и шапочка из темно-синего трикотажа с белым рисунком спереди в виде буквы «М», на ней виднелось темное пятнышко грязи. Серединная часть изделия должна низко опускаться на лоб, а «ножки» по бокам обхватывать уши ребенка. Советская легкая промышленность не баловала потребителей ежегодной сменой коллекций и выпускала данный образец головного убора с послевоенных времен без изменения. Где-то в нашем семейном альбоме есть фото моей бабушки, сделанное в 1954 году. Афанасия стоит в мешковатом спортивном костюме, в валенках, которые при помощи примитивного крепления держат лыжи, и в подобной шапочке. А перелистнув страницы, можно найти снимок меня семилетней в таком же треухе. Даже Аркашка с Машей успели поносить этот стон моды, а в девяностых годах, когда челноки стали ввозить в Россию товары из Турции и Китая, сей шедевр канул в Лету.
– Надо немедленно это выбросить. Что за гадость! – занервничала Зинаида Семеновна. – Лена, признайся, ты ее вчера притащила с прогулки, а теперь меня дурачишь.
Я тут же предложила свои услуги:
– Давайте отнесу пакет на помойку.
– Если не побрезгуете, буду вам очень благодарна, – обрадовалась старушка.
Я взяла кулек.
– Уверены, что вещи не ваши?
– Конечно! – кивнула Зинаида Семеновна.
– И откуда они здесь взялись? – вздохнула я.
Хозяйка нахмурилась.
– Буду разбираться. Пока объяснения нет. Первое, что приходит в голову: Лена пакет во дворе прихватила.
– Ну, ба, – заныла тут же девочка, – зачем мне машинка?
– Действительно, – осеклась старушка.
Я решила повторить вопрос, на который так и не получила ответа:
– Кому вы перед поездкой на Украину оставили ключи?
– Олимпиаде, – процедила Зинаида Семеновна, – подруге из девятнадцатой квартиры. Похоже, мне надо с ней потолковать.
Я обрадовалась.
– Хотите, пойду вместе с вами и, как юрист, объясню Олимпиаде Борисовне неправомерность ее поведения? Наверное, она использовала вашу жилплощадь для собственного обогащения, пустила сюда Кима Ефимовича с мальчиком.
Глава 16
– Вроде я уже человек пожилой, – покачала головой Зинаида Семеновна, – ничему удивляться не должна. Но это ни в какие ворота не лезет! Не могла Олимпиада заниматься шахер-махером. Она порядочная женщина, верующая, работает в церкви, очень надежная, честная.
Глава 16
– Вроде я уже человек пожилой, – покачала головой Зинаида Семеновна, – ничему удивляться не должна. Но это ни в какие ворота не лезет! Не могла Олимпиада заниматься шахер-махером. Она порядочная женщина, верующая, работает в церкви, очень надежная, честная.
– Вот и давайте обратимся к ней, – упорно вела я свою партию. – Вероятно, Олимпиаду Борисовну кто-то подтолкнул на нечестный поступок.
Зинаида Семеновна нахмурилась еще больше.
– Право, я в глубочайшем изумлении! Знакома с Олимпиадой не один год. Она в наш дом въехала… дай бог памяти… год не назову, но очень давно. Раньше ее квартира принадлежала Котомкиным, у них двойня родилась, пришлось расширяться, вот они с Липой и поменялись, та одинокая. Муж у нее давно умер. Была дочь, но с ней случилась трагедия, восьмилетнюю девочку…
Зинаида Семеновна осеклась, посмотрела на внучку, с любопытством слушавшую бабушку, и сказала:
– Солнышко, хочешь мороженого?
– Да! – подпрыгнула Лена, обрадованная предложением.
– Тогда иди на кухню, возьми из холодильника «Лакомку», аккуратно разверни трубочку, положи на тарелочку и съешь маленькими кусочками, – проинструктировала старушка девочку.
– Ура! – заорала малышка и с топотом ринулась по коридору.
Зинаида Семеновна, погасив улыбку, снова повернулась ко мне.
– Дочку Олимпиады звали Валечка, ее убили.
– Ужасно, – вздохнула я.
– Да уж, – кивнула старушка. – Врагу такого не пожелаешь! Ребенок пропал на школьном дворе, когда после уроков группу продленного дня вывели погулять. Учительница на пару минут отошла в раздевалку за какой-то мелочью, а вернувшись, не пересчитала малышей. Спохватилась только через полтора часа, привела подопечных в класс, а Вали нет. Представляете? Я бы с ума сошла! Девочку нашли через неделю, тело обнаружили случайно в парке.
Зинаида Семеновна примолкла, затем, понизив голос, зашептала:
– Над несчастной надругался сексуальный маньяк. Хоронили Валечку в закрытом гробу. В советское время об извращенцах в прессе не писали, по телевизору не говорили, людей об опасности не предупреждали. Липа рассказывала, что педофил еще нескольких девочек жизни лишил, пока его поймали. Мерзавца судили втихаря, на закрытом процессе, никаких зрителей и прессы не было. Очень уж не любили коммунисты шум поднимать.
Я молча слушала Зинаиду Семеновну. Сейчас многие люди с горечью говорят:
– В демократической России на редкость высокий уровень преступности, вот в прежние времена, при Сталине – Хрущеве – Брежневе, царил порядок.
Простите, но это неправда. Оставим в стороне годы царствования Иосифа Виссарионовича, когда одна половина населения сидела в лагерях, вторая ее стерегла, а потом они менялись местами. Но в правление Никиты Сергеевича и Леонида Ильича ни СИЗО, ни тюрьмы, ни колонии не пустовали. Криминальный мир существовал всегда, грабежи, убийства и преступления на сексуальной почве совершались регулярно, просто о них не оповещали население. Подобная тактика замалчивания имела как положительную, так и отрицательную сторону. Люди искренне считали, что в СССР практически искоренены преступления, встречаются лишь отдельные выродки, способные спереть чужой кошелек или ограбить квартиру. Жители как малых, так и больших городов чувствовали себя в безопасности. В Москве, например, во времена моего детства никто не запирал двери подъездов. Да что там подъезды! Очень часто и двери в квартиры стояли чуть ли не нараспашку. Собственно, кого было опасаться? Соседей? Так они свои люди, которых все знали как облупленных. Но, с другой стороны, никто из наших родителей и не подозревал о том, что вернувшийся с Севера Ваня, сын тети Мани, вовсе не шахтер, работавший по найму в суровых условиях, а недавно освобожденный педофил. Тетя Маня крепко держала язык за зубами, а Ваня через какое-то время вновь совершал преступление.
– Давайте сходим к вашей подруге и поговорим с ней! – в очередной раз предложила я.
Зинаида Семеновна покачала головой.
– Это невозможно.
– Почему? – удивилась я.
Старушка нахмурилась:
– Она умерла, тело пока находится в НИИ Склифосовского. Понимаете, как вышло… Галина Львовна из восемнадцатой квартиры пошла к Липе сахару одолжить, долго звонила в дверь, потом испугалась, позвала участкового… нашли ее в постели… Липа в последнее время сильно сдала, она моложе меня, физически крепкая, легко по лестнице пешком бегала, но вот с памятью плохо стало…
Олимпиада Борисовна пошла к врачу, а тот огорошил ее заявлением о начинающейся болезни Альцгеймера. Несчастная прибежала к соседке и заплакала:
– Зина, что мне делать?
– Сходи к другому врачу, – посоветовала Зинаида Семеновна. – Твой медик неправильный! Разве можно человека подобным диагнозом пугать?
– Нет, он замечательный специалист, – рыдала Липа, – очень деликатный. Прописал мне лекарство, сказал, что оно замедлит процесс моего превращения в безмозглую курицу, но насовсем течение болезни не остановить. Зина, я же одинокая, что со мной будет, если я лишусь разума? Окажусь в психушке, в бесплатном отделении, голодная… Нет, лучше умереть!
Зинаида Семеновна не нашла слов, чтобы утешить соседку. Как назло, ей вспомнилась старая пословица: «Семейная баба живет, как собака, а умирает, как человек, одинокая баба живет, как человек, а умирает, как собака».
Олимпиада Борисовна пала духом, практически заперлась дома, выходила на улицу только за продуктами, перестала следить за собой, не меняла одежду, не мылась. Зинаида Семеновна тревожилась за соседку, пыталась расшевелить ее, но успеха не достигла. Той требовалась не дружеская поддержка, а помощь грамотного врача. А потом вдруг случилось удивительное: старушка взяла себя в руки, сходила в парикмахерскую, даже начала красить губы. Зинаида Семеновна встретила соседку во дворе и радостно воскликнула:
– Ты чудесно выглядишь!
Приятельница махнула рукой:
– Все решено! Как только успокою Валечку, уйду к ней. Теперь мне не страшно.
– Валечку? – растерянно переспросила Зинаида Семеновна.
– Мою доченьку, – пояснила Олимпиада Борисовна. – Она на том свете мается, видит, что ее убийца счастливо живет, и покоя себе не находит. Вот отомщу и уйду к девочке.
Очевидно, все чувства, испытанные в тот момент Зинаидой Семеновной, разом отразились на ее лице, потому что соседка усмехнулась.
– Думаешь, я уже окончательно спятила? Нет, разум пока еще при мне. Просто я встретила человека, который помог поговорить с Валечкой.
Зинаида Семеновна чуть не разрыдалась от жалости к приятельнице и напомнила:
– Твоя дочь давно погибла.
– Телом она умерла, – согласилась та, – а дух ее жив. Валечка со мной долгие годы пообщаться пыталась, да только я не понимала знаков. Спасибо, появился знающий человек. Он мне помог! Очень добрый! Обещал…
Липа прикрыла рот ладонью, но Зинаида Семеновна начала трясти подругу и требовать от нее откровенного рассказа. В конце концов Олимпиада Борисовна выложила абсолютно фантастическую историю.
Ей позвонил незнакомый мужчина, представился экстрасенсом и заявил:
– Хочу вас сразу предупредить: я оказываю услуги совершенно бесплатно. Не беру ни денег, ни подарков, бескорыстно выполняю возложенную на меня Господом миссию. Я должен передать вам послание от невинно убиенной Валечки.
Чем дольше Липа рассказывала о колдуне, тем яснее Зинаида Семеновна понимала: соседка стала жертвой мошенника. Экстрасенс сплел складную историю о мятущейся душе девочки и сказал, что поможет матери наказать убийцу. А еще он пообещал ей, что после того, как душа виновника смерти Валечки очутится в аду, Олимпиада спокойно, без мучений и страданий, покинет этот мир, встретит на том свете дочку и будет проводить вместе с ней счастливые минуты вечности.
Зинаида Семеновна попыталась внушить подруге, что ее волшебник просто обманщик, но та не захотела слушать ее аргументы. Спустя пару недель Липа пришла к Зинаиде и зачастила:
– Я наболтала тебе чепухи, не бери в голову, сама не знаю, что на меня нашло.
– Главное, ты поняла: тебе попался аферист, – обрадовалась Зинаида Семеновна. – Жуликов на свете много, они заманивают в свои сети одиноких женщин, а потом квартиры у них отнимают.
– Не было никого, – отмахнулась Олимпиада, – я выдумала всю историю от начала до конца. Сама не знаю, что на меня накатило. Сделай одолжение, не рассказывай никому о моей глупости, а то я со стыда сгорю. Наверное, слабоумие прогрессирует, отсюда и болезненные фантазии.
Больше соседки о погибшей Валечке не говорили. Олимпиада Борисовна выглядела нормально, и Зинаида Семеновна, собравшись на Украину к сестре, оставила ей ключи. Ничто не предвещало беды, но вчера приятельница скончалась.
– Самоубийство? – спросила я.
– Нет, нет! – замахала руками Зинаида Семеновна. – Врач сказал, инсульт случился, естественная кончина. Мне жаль Липу, но, с другой стороны, Господь ее вовремя убрал. Кому нужна одинокая старуха, потерявшая рассудок? Кто за ней ухаживать станет, государство? Упаси боже очутиться в социальном интернате!