Лида покраснела.
– С тобой невозможно разговаривать! Всегда хочешь быть правой!
Я поняла, что спорить с ней бесполезно, поэтому решила перевести глупый разговор на более интересную тему:
– Можешь сказать, в какую фирму ходила с твоей сумкой Вера?
– Компьютерный салон «Хоббит-Боббит» на Сиреневом бульваре. Вот уж кретинское название! – ляпнула Лида. И тут же опомнилась: – А тебе зачем?
– Очень странно тащиться с сумкой, набитой косметикой, в организацию, которая занимается техникой, небось там в основном мужчины работают, – пробормотала я. – Следовало направиться в школу, вуз, какой-нибудь НИИ или на кондитерскую фабрику. Слушай, а почему ты в квартире у Савельевых хозяйничаешь?
Горелик опустила глаза.
– У меня есть экстрасенсорные задатки. Вчера ночью я проснулась от голоса Веры. Она мне в уши шептала: «Лидуся, завтра с утра езжай к нам. Андрею тяжело, помоги ему». Вот я и примчалась сюда.
– Потрясающе, – кивнула я. – Тебе надо идти в телепроект, где колдуны людям судьбу предсказывают!
Горелик приосанилась, открыла было рот, но сказать очередную ложь или глупость не успела, в кухню вошел Андрей, одетый в мятый костюм и несвежую сорочку. Чуть не опрокинув стол, я ринулась к нему.
– Ты как?
Он не ответил на мой вопрос, но задал свой:
– Лида, Паскаль не объявлялся? Ты не пропустила звонок?
– Нет, – покачала головой Горелик, – я ношу телефон в кармане.
– Ладно, – мрачно кивнул Савельев. Подошел к холодильнику, вытащил пакет молока, быстро опустошил его и отрубил: – Похороны отменяются.
– То есть как? – обомлела Лида.
Андрей швырнул пустую картонку в помойное ведро.
– Вера не простит мне, если не попрощается с Ирочкой. Я все устроил. Тело забальзамируют и будут хранить до тех пор, пока Веруня не сможет присутствовать при погребении.
– Не делай этого, – заикнулась я.
Андрей сурово посмотрел на меня.
– Я не спрашиваю совета. Вопрос решен. Все, мне пора! Лида, понимаю, что обременяю тебя, но, сделай одолжение, побудь здесь еще часок, вдруг Паскаль позвонит. Как доберусь до аэропорта и встречу его, звякну и отпущу тебя.
– Не волнуйся, – воскликнула Горелик, – телефон под контролем.
Я решила проявить инициативу:
– Могу я чем-нибудь помочь? Готова дежурить в больнице.
– Не надо, – сухо процедил Савельев.
– Суп сварить, морс сделать? – не успокаивалась я.
– Нет, – отрезал Андрей. – Вера без сознания, она не принимает обычную пищу.
Но мне хотелось быть полезной.
– Хочешь, сяду около Верушки и буду читать ей книги? Говорят, люди быстрее приходят в сознание, если с ними беседовать.
Андрей, успевший дойти до двери, резко повернулся.
– Дарья, от тебя мне ничего не надо.
– Но почему? – изумилась я.
Савельев сложил руки на груди.
– Кто убил Иришку? А? Держись подальше от нашего дома.
Абсурдность чудовищного обвинения была очевидной, это поняла даже Горелик, которая испуганно воскликнула:
– Андрюш, Дашка ни при чем!
Савельев со всего размаха стукнул кулаком по косяку, светло-бежевое, сделанное в тон кухонной мебели дверное обрамление оторвалось от стены и упало на пол.
– Кто отвел девочку в номер, никому не сказав ни слова? Кто оставил ребенка одного? Дарья, не приходи к нам никогда. Вера поправится, она очень добрый человек, она… она… но я никогда тебя не прощу.
Пнув ногой останки косяка, Андрей быстро ушел. Через минуту в полной тишине раздался громкий хлопок входной двери.
– Не бери в голову, – ожила Лида, – в такой ситуации всякий обезумеет. Андрей ведь без памяти Иришку любил. Даже удивительно, как он трепетно к неродной дочери относился.
Я попыталась справиться с сердцебиением, но ничего произнести не смогла, лишь кивнула. На Горелик поведение Андрея, похоже, тоже произвело шокирующее впечатление, потому что она, никогда не испытывавшая ко мне особой любви, принялась меня утешать:
– Андрюхе совсем крышу снесло. Надо же такое придумать – похороны отложить до Веркиного выздоровления! Он решил жену во что бы то ни стало на ноги поставить. Знаешь, чего я тут сижу? Андрей велел ждать звонка от мировой знаменитости, доктора Паскаля, тот сейчас в Москву спешно летит. Савельев позвонил кому-то из своих высокопоставленных клиентов, те дали личный самолет. Паскаль умеет инфаркт лечить. Эй, ты чего молчишь? Кто бы мог подумать, что Андрей так Ирку полюбит, все-таки не свой ребенок! Повезло Верке!
Я с усилием проглотила ком в горле.
– Мне надо на улицу, очень голова кружится.
– Иди-иди, – засуетилась Лида. – Не нервничай, все будет хорошо. Верка поправится. Андрюха связями обладает, вон, даже из Парижа человека вызвал. Он тебе грубостей сгоряча наговорил, потом извиняться прибежит!
Мои уши словно заложило ватой, я видела, как шевелятся губы Горелик, но не слышала ни слова. Ноги сами собой направились к двери.
На улице было душно, я включила в машине кондиционер и медленно приходила в себя. В голову постепенно возвращались мысли. Значит, Ира во второй раз решила использовать подругу матери. Девочка не была пьяна до потери пульса, ей просто требовалось очутиться в номере одной, туда должен был прийти мужчина, пообещавший ей дать компромат на мать. Ира влюбилась в фитнес-инструктора Костю, похоже, законченного негодяя, и задумала получить свободу, чтобы беспрепятственно крутить роман с проходимцем. Ежу понятно, что Верочка никогда бы не разрешила девочке связаться с таким парнем, Иришка была слишком юной для романа с молодым человеком, которому за двадцать. Но девочка решила любой ценой добиться своего. Сначала хотела разыграть похищение, вытянуть из родителей выкуп и убежать с милым, а когда финт не удался, решила шантажировать мать…
Я вынула из подставки бутылку с минералкой и отхлебнула теплую воду.
Думаю, идея с выкупом принадлежала Косте. Ира была избалована, конфликтовала со сверхзаботливой мамой, но подлость не являлась доминирующим качеством девочки. Ею управлял человек, имевший над ней власть. А теперь вспомните свою первую любовь и совершенные под влиянием чувств глупости! Что вы делали? Врали родителям? Убегали из дома? Запускали без спроса руку в семейную кассу? Забрасывали учебу? Я не встречала людей, которые сумели бы сохранить холодную голову, переживая в подростковые годы роман. Все мы хороши, и Ирочка не исключение. Просто сейчас время такое, что дети считают деньги волшебным средством, способным разрешить любые проблемы.
Меня бы не слишком удивили неприглядные поступки Иры, если бы не история, параллельно развивавшаяся с Верой. Подруге вдруг встретился экстрасенс, пообещавший воскресить Сережу! Ким Ефимович, «святой», не желавший брать с несчастной матери деньги, мошенник, познакомивший ее с пятилетним малышом и сумевший по полной программе задурить ей голову! Ну-ка, вспомним, что он наобещал Савельевой?
Я закрыла глаза и попыталась полностью сконцентрироваться. Колдун привел Савельевой живого мальчика и рассказал нереальную историю: якобы дух умершего ребенка вернулся на землю, но телесная оболочка пока еще слаба и может исчезнуть. Чтобы Сережа был с мамой, Вере следовало произвести обмен: некто умрет, а мальчик навсегда останется на земле. И моя подруга, обезумев от желания вновь обрести сына, совершила какой-то поступок. Она не объяснила мне, что сделала, только воскликнула:
– Если бы ты только знала, на что я пошла!
Зачем Вера обратилась к Лиде Горелик? Ну, на этот вопрос я теперь знаю ответ: ей потребовалось прикинуться продавщицей косметики. Никогда ранее Вера не совершала авантюрных поступков, и я предполагаю, что визит в компьютерную фирму «Хоббит-Боббит» посоветовал ей нанести Ким Ефимович.
В день свадьбы Ники Пестовой Вера лучилась от счастья, пребывая в уверенности: сегодня Сереженька окончательно с ней воссоединится. А Иришка вела свою игру, изобразила опьянение, очутилась одна в номере и ждала гостя, который собирался рассказать ей о тщательно оберегаемой матерью тайне. Таинственный мужчина пообещал Ирине:
– Твоя мать очень испугается, а ты получишь долгожданную свободу и деньги.
Вот только дальше события развивались совсем не так, как рассчитывали Вера с дочкой. Ира скончалась от кровоизлияния, в ее мозгу лопнул сосуд. Эксперт Алина, сталкивавшаяся ранее с подобным явлением, не усмотрела в нем ничего удивительного и даже вспомнила о больных булимией, у которых от сильной рвоты происходит та же беда.
Но я теперь знаю: опьянение было симулировано. Иришка обладала устойчивостью к алкоголю, ей просто требовалось остаться одной в номере, без присмотра. Так почему с ней приключился инсульт? Эксперт уверена – смерть Иры не насильственная, но я была в ванной и знаю, что девочку выворачивало наизнанку. Отчего ее так тошнило? Анализы не показали ничего подозрительного: ни яда, ни наркотиков, алкоголя самая малость.
Но я теперь знаю: опьянение было симулировано. Иришка обладала устойчивостью к алкоголю, ей просто требовалось остаться одной в номере, без присмотра. Так почему с ней приключился инсульт? Эксперт уверена – смерть Иры не насильственная, но я была в ванной и знаю, что девочку выворачивало наизнанку. Отчего ее так тошнило? Анализы не показали ничего подозрительного: ни яда, ни наркотиков, алкоголя самая малость.
На некоторое время вопрос, почему с Ириной случилась беда, оставим в стороне и восстановим цепь дальнейших событий. Девочка умерла, а Вера, придя в ужас, сказала мне:
– Обмен произошел неправильно.
Понимаете? Мать решила, что она, оживляя сына, убила дочь. Абсурд? Для нормального человека да. Но Верочка находилась на грани нервного срыва, ее психика была умело обработана Кимом Ефимовичем. И вспомним звонок на мобильный Савельевой. Я случайно прихватила телефон подруги с собой и услышала сообщение, предназначенное вовсе не для моих ушей. То самое, где упоминались некие Анна Родионова, Валентина Палкина и смерть Сережи.
Ну а теперь подведем итог. Некто решил превратить жизнь Веры в кромешный ад. Каково ей существовать, думая, что она погубила дочку, желая воскресить сына? Вера стала основной действующей фигурой в спектакле, который вдохновенно срежиссировал сам дьявол, а Ира была лишь средством, при помощи которого осуществилась поставленная задача. Да-да, не девочка была целью преступления, а ее мама. Почему тогда убили Иру, а не Веру? Старшую Савельеву и не хотели лишать жизни, ей предназначено жить и ежедневно мучиться, целью было не физически уничтожить женщину, а причинить ей максимальные мучения. Преступник легко вычислил самого главного человека, без которого существование Савельевой превратится в сплошное страдание, и хладнокровно исполнил задуманное.
И кому насолила Верочка? Я знаю ее много лет и могу с уверенностью утверждать: Савельева тихий, спокойный, интеллигентный человек. Она никогда не охотилась на чужих мужей, не подсиживала коллег, никого не оскорбляла намеренно. Вера нормальная, среднестатистическая женщина, которая ставит семью выше работы. У нее, воспитанной тетей, было не очень счастливое детство, но тем не менее у Веры сформировался на редкость оптимистичный характер. Маленький пример. Большинство людей, пролив на одежду чернила, расстроются из-за пятна, а Савельева с юмором скажет:
– Интересный узор получился, теперь у меня эксклюзивная блузка в стиле гранж.
И у кого такая женщина могла вызвать столь невероятную злобу?
Я завела мотор, включила поворотник и, не забыв пристегнуться ремнем, начала осторожно выруливать на шоссе, по инерции продолжая размышлять. Ладно, на каждого медведя найдется свой охотник. Преступник думает, что он хитрее хитрого, и сейчас, потирая руки, собирается насладиться горем Веры. Но он совершил несколько ошибок. У меня есть адрес квартиры, где Ким Ефимович встречался с Савельевой, и я, ее близкая подруга, из породы мелких, но крайне цепких и упорных терьеров – ухвачусь за кончик ниточки и не успокоюсь, пока не распущу все хитросплетение.
Но сейчас я поеду домой, лягу в кровать, высплюсь, а уж завтра с утра кинусь по следу…
Глава 15
Мой водительский стаж составляет не один год, но особой уверенности за рулем я не ощущаю, поэтому предпочитаю передвигаться во втором ряду справа с соблюдением всех правил. А поскольку впервые я села за руль в Париже, то ремень безопасности застегиваю автоматически. Вот только перестать пользоваться мобильным у меня не получается, и, если честно, телефонные звонки действительно отвлекают и могут спровоцировать аварию. Вот и сейчас, хватая зазвонившую трубку, я невольно резко крутанула рулем, услышала негодующий гудок сбоку и сумела вернуться на свою полосу, избежав столкновения.
– Дашута! Ты где? – заорал мне в ухо Кирилл Ласкин.
– На дороге, – ответила я, – пробираюсь на восток Москвы. Уже полдень, но, похоже, никто не работает, все куда-то едут.
– Улицу Топольскую знаешь? – в ажиотаже продолжал приятель.
– Нет, но могу найти по атласу! А что?
– Катись туда, да побыстрее, – приказал Ласкин.
Я попыталась отвертеться от странного задания:
– Извини, у меня нет времени, я очень занята.
– Мышь принадлежит Дине Васильевой, она чуть с ума не сошла! – заголосил Кирилл.
– Грызун не может сойти с ума, – возразила я. – Мыши не решают логические задачи, и им никогда не овладеть математикой.
Приятель весело засмеялся.
– Не занудничай! Езжай к Дине Васильевой, она биолог, ей отправили особь с каким-то уникальным дефектом. Бабка перепутала посылки, хотя Анну Сергеевну винить трудно. На одной упаковке нацарапали «Д. Васильевой» и на второй то же самое. Андестенд?[10]
– Так, так… значит, утка попала к биологу, а мне досталась ее больная мышь, – обреченно констатировала я. – Скажи, у грызуна случайно не чума с туберкулезом и холерой в придачу?
В ухе раздался лихой свист, затем снова возник голос Ласкина:
– Я эсэмэснул тебе координаты, действуй оперативно. Потом спасибо за уточку скажешь, тебе такая еще не попадалась!
– Угу, – пробормотала я.
Кирилл прав, до сих пор мне не приходилось гонять по городу в поисках невинно убиенной птички. А если учесть, что я не люблю утиное мясо, то беготня за тушкой и вовсе представляется мне бессмысленной. Если я в конце концов и найду многострадальную посылку, то ее протухшее содержимое прямиком отправится в помойку. Получается, я трачу зря время и бензин. Сейчас бы по-хорошему надо набрать номер незнакомой мне Дины Васильевой и попросить ее: «Пожалуйста, избавьтесь от испорченного продукта. Вышвырните «подарочек» сами».
Вот только биологу нужна ее мышь. Ну почему я вечно попадаю в идиотские ситуации? То Ласкин решает отблагодарить приятельницу, то с меня не слезают брюки, то путаются посылки!
– А насчет того, что мышь никогда не овладеет математикой и на основании этого не имеет ума, ты вспомни, как выиграла один раз в казино, – заявил, прервав мои горестные мысли, Кирилл и заржал. – Скажи-ка, сколько будет шестью семь? – Продолжая ехидно смеяться, отключился.
Однако у Ласкина цепкая память. Когда я училась на четвертом курсе, Кирилл и Дима Рулькин, два моих приятеля, курсанты военной академии, затащили меня в подпольное казино и предложили сделать ставку.
– Еще проиграю, – засомневалась я, – у меня с собой всего три рубля.
– Вполне достаточно, – подталкивал меня к рулетке Ласкин.
– Не дрейфь, – настаивал Рулькин, – новичкам везет. Сорвешь хороший куш.
И тут во мне появился азарт.
– А как делать ставки?
Димка принялся объяснять неофитке правила. После довольно бестолковых инструкций косноязычного Рулькина я усвоила, что наибольший выигрыш загребает тот, кто бросает фишки на одно конкретное число. Если, конечно, оно выигрывает. Я люблю две цифры – семерку и шестерку, но следовало остановиться на одной. Сомнения раздирали меня на части, и в конце концов в голову пришла гениальная идея: надо умножить семь на шесть, результат и будет выигрышной комбинацией. Мгновенно произведя в уме действия, я поставила столбик кругляшей на «48», и… о чудо!
Когда хитро улыбающийся кассир выдал мне немалую сумму, Ласкин с Рулькиным потребовали обмыть выигрыш. Я купила любительской колбасы, плавленых сырков, бутылку болгарского вина «Гамза», и мы устроили пикничок в тихом уголке Тимирязевского парка.
– Надо же так угадать! – восхитился Димка, делая глоток из горлышка (одноразовых стаканчиков тогда не было, а воровать граненый из автомата, торгующего газированной водой, мы не решились).
– У тебя в роду цыганок не было? – поинтересовался Ласкин, отнимая у приятеля оплетенную бело-синим пластиковым шнуром бутыль.
– Никакой интуиции, чистая математика. Просто перемножила любимые цифры семь и шесть, – пояснила я свой метод.
Рулькин замер с куском плавленого сырка в руке. Потом удивленно переспросил:
– Семь и шесть?
– Получится сорок два, – бойко сообщил Ласкин.
Я погрозила ему пальцем.
– Я что, похожа на дуру? Сорок восемь.
– Сорок два! – хором заявили будущие маршалы.
С пеной у рта мы спорили довольно долго. Потом я не выдержала, потащила упорных приятелей в канцелярский магазин, взяла тетрадь в клеточку, перевернула ее, ткнула пальцем в напечатанную на оборотной стороне таблицу умножения и приказала:
– Проверяйте!
– Сорок два, – радостно заорали курсанты, у которых, кстати, среди изучаемых в академии предметов была высшая математика.
Я им не поверила и сама изучила столбцы цифр. И поразилась.
– Действительно! Всегда считала, что получится сорок восемь.
– Везучий ты, Васильева, человек, – с завистью заметил Кирилл. – Даже тупость тебе на пользу идет. Я бы поставил на правильную сумму и остался с носом….