– Мышь? – заорал Ласкин. – Ты гонишь!
– Нет, беленькая милашка, – ответила я.
– Я отправлял утку! – взвыл Кирилл.
– Ты ничего не перепутал?
– По-твоему, я дебил, – загремел приятель, – не способен утку от грызуна отличить?
– Может, ты собирал передачу после того, как выпил пива? – осторожно предположила я. – Скажем, пару бутылочек.
– Я и от трех бочек не опьянею, – огрызнулся Кирилл. – Бабке отдал потрошеную утку!
– А приехала мышь, – резюмировала я. – Живая.
– Ща разберусь, – пообещал Ласкин и отсоединился.
Я в глубокой задумчивости стала наблюдать за мышкой, которой, похоже, очень понравился пластмассовый замок. Если Ласкин и в самом деле ничего не перепутал, то каким образом в коробке очутилось очаровательное создание? И куда исчезла уточка?
Нет, я вполне довольна рокировкой, но мне просто интересно. Получив от Анны Сергеевны передачу, я нигде не оставляла сумку, даже в момент моего въезда в трубу томографа поклажа находилась на каталке, в ногах у хозяйки.
Не успела последняя мысль влететь в голову, как на меня, в который уже раз за сегодняшний, слишком наполненный событиями день, напал ужас. Томограф что-то излучает. Извините, я ничего не понимаю в физике-химии-математике, но знаю, что всяческие рентгены пагубно влияют на организм. Утка превратилась в мышь! А что будет со мной?
Со скоростью пули я кинулась в ванную и стала, изгибаясь во все стороны, себя рассматривать. Уши не приобрели треугольную форму и не покрылись шерстью, пониже спины не отрос хвост, лицо не трансформировалось в морду гоблина. На душе стало спокойнее, и я пошла спать, не забыв набросить на мышиный домик темное покрывало.
Утром меня оторвал от кофе звонок Алины Хоменко.
– Смерть Ирины Савельевой ненасильственная, – сухо сказала эксперт. – Знаю, что девочка тебе не посторонняя, поэтому и сообщаю новость.
– Бедняжка скончалась сама? – уточнила я. – И по какой же причине?
– Если излагать суть дела простым, доступным тебе языком, то у Савельевой в мозгу лопнул сосуд. Собственно, как я и предполагала, – заявила Хоменко. – Девочке стало плохо от алкоголя, которого, кстати, она выпила немного, я бы сказала, пару коктейлей. Но ее организму и этого хватило.
– Иру погубила выпивка? – удивилась я.
– Ее тошнило, – терпеливо объяснила Алина, – сосуд и не выдержал. Про булимию слышала?
– Она-то тут при чем? – еще больше удивилась я.
– Больные наедаются до отвала, а потом у них открывается сильная рвота, при которой у булимиков случаются инсульты, – уточнила Хоменко. – А еще возможен разрыв пищевода.
– Ирина страдала булимией? – растерялась я.
– Нет, ее просто вывернуло наизнанку, организм так отреагировал на алкоголь, вот сосуд от напряжения и лопнул. Короче, никаких сюрпризов. Тело выдадут родителям, уголовного дела открывать не будут – причины нет. Жаль подростка, но все мы смертны, – без особых эмоций завершила беседу Алина.
Я обессиленно опустилась на диван, происходившее казалось сном. Нужно было ехать в больницу к Вере, а еще связаться с Андреем, ему понадобится моя помощь. Но сил даже шевелиться не нашлось, в голове вертелись мысли, от которых вчера я отмахнулась.
Кто звонил на телефон Веры? Тот человек знал про экстрасенса Кима Ефимовича, он произнес вслух его имя… Я попыталась вспомнить слова незнакомца: «Никогда не меняй одного ребенка на другого, бойся своих желаний, они могут исполниться. А скоро все узнают правду. Анна Родионова, Валентина Палкина и много других по ночам не снятся?» Помнится, я спросила, кто говорит, а голос ответил: «Ким Ефимович не помог. Обмен не свершился. Ты убила Иру и мальчика во второй раз. Никогда не забывай об этом. Не приезжай за Сережей, он умер. Молись за своих убиенных тобой детей».
Как у всех преподавателей иностранного языка, у меня отличная память, я до сих пор без запинки цитирую стихи классиков французской поэзии, прочитанные в институтские годы. Надеюсь, я почти дословно воспроизвела речь незнакомца.
В какую историю вляпалась Вера?
Она познакомилась во время съемок телепрограммы с неким Кимом Ефимовичем, который пообещал воскресить Сережу. Любой здравомыслящий человек сообразит: этот тип наглый обманщик. Но мать, потерявшая сына, могла поверить в возможность получить малыша назад. Вера утверждала, что воскреситель святой человек, не берущий денег. Но потом она обронила фразу: «Если бы ты знала, на что я решилась ради Сережи!» Следовательно, ей пришлось расплатиться с мерзавцем, но не купюрами. Чем же? Что потребовал мошенник от несчастной?
Еще подруга уверяла, что никто на свете не знает о появлении Сережи, даже от Андрюши она тщательно скрывала эту тайну. Почему? У Веры есть ответ на этот вопрос: нельзя преждевременно радоваться, мальчика может утянуть назад в царство мертвых. Полный идиотизм, но бедная женщина поверила и в это. Далее, мы с ней знакомы много лет, и до недавнего времени у нас не было друг от друга секретов. Да, мы стали реже встречаться, ограничивались телефонными разговорами, но Верочка сообщала мне о проблемах с Ириной, о планируемых покупках, о строительстве дома под Звенигородом, но вот о встрече с Кимом Ефимовичем умолчала. А уж если Вера скрыла информацию от меня, значит, ее никто не слышал. Савельеву обманули по полной программе.
Но звонивший-то знал о воскрешении, выходит, он связан с экстрасенсом.
Есть и другие странности. Откуда взялся пятилетний мальчик? Меня не смущает, что он бросился на шею к Вере со словами «мамочка, мамуля». Ребенка в таком возрасте обмануть совсем просто. Вероятно, малыш сирота, воспитывается без родителей, а перед встречей с Савельевой ему сказали, что он увидит маму.
Вполне возможно, что его взяли в детдоме или одолжили на время у опекуна (увы, встречаются люди, готовые за деньги на любую подлость).
Однако кто такие Анна Родионова и Валентина Палкина? Какое отношение они имеют к Верушке?
Промучившись в раздумьях, я с большим трудом заставила себя подняться и поехать в клинику. Ким Ефимович подлец, обязательно найду его и… Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила меня вздрогнуть. Я притормозила, сзади раздались раздраженные гудки. Я припарковалась, позвонила Хоменко и без всяких предисловий спросила:
– Когда вскрывали тело Ирины?
– Сегодня. Начали в семь утра, у нас полно работы. А что? – удивилась Алина.
– Не вчера? – уточнила я.
– Нет. А что? – повторила Хоменко.
Не ответив на ее вопрос, я покатила дальше, ругая себя на все корки. Дашута, где был твой мозг? Ведь услышала дикое сообщение по радио в клинике и не предприняла никаких мер! Почему сразу не сообразила, что никто не станет на всю больницу сообщать о вскрытии трупа? Кроме того, тело Ирины находилось в судебном морге, а не в патологоанатомической службе платной клиники, куда отвезли Веру, и там вообще никто не мог интересоваться результатами вскрытия. Зачем тогда сделали это объявление? Получается – чтобы его услышала Вера. Некто очень хочет причинить Савельевой как можно больше боли. Почему? Кому она досадила? Кто так ненавидит мою подругу?
На парковке нашлось свободное местечко, и я удачно впихнула свою малолитражку в просвет, продолжая размышлять. Кто бы ни был этот человек, он уже совершил две ошибки: показал, что знаком с порядками в клинике и знает о недавно организованной трансляции, и обозлил меня до крайности. Я не могу оставить безнаказанным мерзавца, который, задумав причинить боль Вере, расправился с ни в чем не повинной Иришкой.
Вы считаете, что я усложняю ситуацию? А вот я так не думаю. Убийца мог лишить жизни старшую Савельеву, не трогая подростка? Мог. Но только нет более страшного горя для матери, чем узнать о кончине ребенка. А Вере пришлось пройти через этот кошмар дважды. Кто же так ненавидит Савельеву? По какой причине?
Хоменко отличный специалист, если она утверждает, что Иришка погибла от кровоизлияния в мозг, то так оно и есть. Но я сейчас уверена – девочку убили. Кто? Зачем? Как можно вызвать разрыв сосуда, не применив ни грубую физическую силу, ни мощную химию? На теле Иры нет следов насилия, токсикология практически чистая, в крови не обнаружено ничего, кроме умеренного количества алкоголя.
У меня нет ответов ни на один вопрос. Пока нет. Но я их непременно найду.
Глава 11
Веры в палате не оказалось.
– Она в реанимации, – с сочувствием сообщила медсестра. – Инфаркт, состояние тяжелое. На мужа смотреть страшно, черный весь. Хотели его спать уложить, но он поехал заниматься похоронами дочери.
Я отошла к окну и попыталась соединиться с Андреем. Трубку долго не брали, затем послышался шепот:
– Алло.
– Можно Андрея? – попросила я.
– Он не подойдет, – по-прежнему очень тихо ответила женщина. – Извините, если вы его клиент, господин Савельев временно не работает. У него горе – дочь умерла.
– Можно Андрея? – попросила я.
– Он не подойдет, – по-прежнему очень тихо ответила женщина. – Извините, если вы его клиент, господин Савельев временно не работает. У него горе – дочь умерла.
– Меня зовут Даша Васильева, – представилась я, – хочу помочь Андрюше.
Дама неожиданно повеселела:
– Дашута! Ты меня не узнала?
– Простите, нет, – вынуждена была сказать я.
– Ну да, целый год не общались, легко забыть. Я Лида Горелик.
Мне показалось невежливым удивляться. Я уже сообщала, что Вера растеряла почти всех старых друзей. Лида Горелик из их числа. Когда материальное положение Верочки стремительно изменилось в лучшую сторону, прежние подружки ушли в тень. Катя Суркина, Неля Хруч, Нина Косина, Рита Саркисян – все нашли повод надуть губу и прекратить отношения. Вера очень переживала. Она-то старалась дать понять приятельницам, что по-прежнему их любит. Но те ей не верили. Один раз я случайно услышала, как Неля Хруч, сплетничая с Ритой Саркисян, процедила сквозь слишком белые, чтобы быть настоящими, зубы:
– Верка нацепила платье с рынка, в уши воткнула пластиковые колечки, хочет подчеркнуть единение с нами, наглядно демонстрирует нам нашу нищету. А на то, чтобы туфли за миллион на говнодавы сменить, ума не хватило!
– Очень унизительно, – подхватила Саркисян. – Верка все пытается намекнуть: вы, девки, нищие, злобные суки, будете мне завидовать.
– Точно, – обрадовалась Неля, – старается за свою сойти, да только рядом с ее мелким жемчугом наш пустой суп позором кажется.[8] Знаешь, как новые русские выражаются: «Если ты такой умный, то почему такой бедный?»
– Дружить следует с ровней, – резюмировала Ритка.
– Именно так, – согласилась Неля.
И обе дамы постарались свести контакты с Верой к нулю. Процесс потери знакомых пошел бурно, новых подруг у Верочки не появлялось, круг ее общения становился все уже, и в конце концов около нее осталось лишь двое: я да Горелик. Но потом и дружба с Лидой лопнула. Верочка не стала мне открывать причину разрыва, она сделала вид, будто ничего особенного не произошло, ну перестала ей звонить давняя знакомая, дело житейское. И вот сейчас Лида находится в квартире Веры…
– Андрей поехал в морг, – не замечая моего красноречивого молчания, сообщила Горелик. – Он почти ума лишился, а Веру инфаркт стукнул. Между нами говоря, она в последние дни совсем странная была.
– Давно ты с ней беседовала? – еще больше удивилась я.
– Тебе точное число назвать? – схамила Лида. – Она мне долго не звонила, а тут вдруг объявилась, сумку попросила. Я жутко удивилась.
– Сумку? – пришла я в недоумение. – Зачем Вере обращаться к тебе с подобной просьбой? У нее в гардеробной полно аксессуаров. И Верочка не носит таких вещей, которые…
Слава богу, я успела вовремя прикусить язык и не договорила фразы, проглотив ее окончание: «покупаешь себе ты». В трубке повисла неприятная тишина. Ощущая себя трамвайной нахалкой, я решила хоть как-то смягчить щекотливую ситуацию и застрекотала:
– Я имею в виду, что Вера может поехать в магазин и приобрести там необходимый прибамбас. Навряд ли истинная причина ее обращения к тебе объясняется отсутствием сумки. Думаю, Верочка хотела возобновить отношения, но не знала, как это лучше сделать.
Горелик хмыкнула.
– А ты научилась врать. Раньше была более откровенна, по крайней мере с близкими подругами. Ты ведь явно хотела сказать, что Верка никогда бы не воспользовалась ни одной из моих дешевых старых сумок, потому что легко могла купить хоть десяток таких в любом из пафосных бутиков.
Как правило, я стараюсь не вступать с людьми в конфликт, но события вчерашнего дня выбили меня из колеи, поэтому я ответила Лиде резко:
– Лгать, как и все люди, я научилась в раннем возрасте. И мы с тобой никогда не являлись задушевными подружками, познакомились благодаря Вере и общались только в ее доме. Да, меня удивили твои слова про сумку. Изделиям от самых известных фирм в гардеробной Верушки едва места хватало. Либо врешь мне ты, либо Савельева имела другую причину для звонка тебе.
Горелик издала странный звук, напоминающий довольное хрюканье.
– А вот есть у меня сумочка, которую нельзя купить! Она Верке и понадобилась! Боюсь, ты про подружку мало что знаешь.
– О чем идет речь? – насторожилась я.
– Не скажу! – заржала Горелик. – Сдохни теперь от любопытства.
Противный смех Лиды заставил меня вздрогнуть.
– Ира умерла, – тихо сказала я, – Вера в тяжелом состоянии, а мы ерундовый разговор ведем. Как-то стыдно!
– Ты первая начала, – агрессивно заявила Горелик.
– Может, я могу чем-то помочь Андрею? – Я решила не принимать во внимание хамство Лиды.
– Купи туфли, – неожиданно мирно сказала та, – размер сорок.
– Зачем? – удивилась я.
– Для Иры, – пояснила Горелик.
– У Савельевых много обуви, – сказала я, – и насколько я помню, у девочки тридцать восьмой размер.
– Ты покойников никогда не обряжала или денег жаль? – вновь полезла в бутылку Горелик, которая явно поставила перед собой цель поссориться со всем миром. – У мертвых ноги распухают, обычные ботинки не годятся.
– Хорошо, – сдавленным голосом ответила я, – скоро привезу.
– Отлично, – повеселела Лида. – Только не бери на шпильке или на платформе, босоножки тоже не подойдут. Нужны скромные лодочки без украшений или балетки, но не лаковые.
– Хорошо, – вздрогнула я. – До которого часа надо их доставить?
– К пяти сумеешь? – деловито спросила Лида.
Я, забыв, что собеседница меня не видит, кивнула.
– Ну и супер, – завершила беседу Горелик, приняв, очевидно, мое молчание за положительный ответ.
Я потерянно уставилась в окно. Знала ведь, что Ира умерла, но только сейчас, услышав от Лидии про туфли для покойницы, поняла: девочку уже не вернуть. Бедная Верочка! Ну что я могу для нее сделать?
С высоты третьего этажа мне были хорошо видны люди, спешившие по своим делам. Жаркая погода заставила всех надеть яркую одежду, даже мужчины отказались от темных костюмов и смело нацепили розовые рубашки и светлые брюки. Жизнь била ключом, смерть Ирочки ничего не изменила. Да и как кончина школьницы могла повлиять на горожан? Абсолютное большинство людей и не слышали о ней. Что за сумку просила Вера у Лиды? Видно, она была ей нужна позарез, раз Савельева пошла на контакт с Горелик.
– Могу на минуту провести вас к подруге, – вывела меня из ступора подошедшая медсестра. – Но вам придется надеть халат, шапочку и бахилы.
Не скрою, мне казалось, что я смогу поговорить с Верушкой, расспросить ее, но, едва ноги переступили порог палаты, стало ясно: моей подруги тут нет. На кровати лежало тело, от которого змеились провода и трубки, на лице больной была кислородная маска, глаза закрыты. В палате гудели какие-то приборы, изредка раздавалось мерное попискивание, потом вдруг послышалось шипение. Я дернулась.
– Аппарат для измерения давления, – пояснила медсестра, – включается автоматически. Пошли, вам больше нельзя тут оставаться.
– И что можно сделать? – вздохнула я, когда мы очутились в коридоре.
– Вам? – подняла брови девушка. – Молиться. Остальное зависит от врачей и организма Савельевой.
Я замедлила шаг. На бога надейся, а сам не плошай. Я не могу вернуть Верочке здоровье, но зато способна наказать людей, которые привели мою подругу в палату реанимации.
– Где у вас радиорубка? – спросила я у медсестры.
– Вот ведь дурацкая затея! – скривилась девушка, совсем как в прошлый раз доктор. – Новый наш главврач соригинальничал. Спускайтесь на первый этаж, сверните налево за лифты в сторону буфета. Там увидите дверь, она всегда открыта.
В студии никого не оказалось, около стола темнело пустое кресло. Я нажала на красную пупочку, торчавшую на пульте, и наклонилась к микрофону.
– Раз, два, три… эй, меня слышно? Раз, два, три…
– Хорош баловаться! – закричали из коридора. – Ща голову оторву!
Я повернулась на звук, услышала топот и спустя короткое время увидела злого парня, на котором болтался незастегнутый халат, некогда белый.
– Делать нечего?! – возмутился он. – На всю больницу звук идет!
– Уходя из помещения, следует закрывать его на ключ, – укорила я его. – Мало ли кому взбредет в голову пошутить в эфире…
– Вы первая додумались, – огрызнулся радист.
Я попыталась наладить с парнем контакт.
– Как тебя зовут?
– Юра, – по-прежнему хмуро ответил юноша.
– Наверное, скучно целый день одному сидеть?
– Нормально, – пожал плечами Юрий.
– Комната маленькая, неуютная.
– И что?
– Окон нет, свежий воздух отсутствует.
– И что?
– Торчишь в духоте с утра до вечера…
– И что?
– Причем за крохотную зарплату!
– И что? – на автопилоте повторил Юра и скорчил рожу. – Хотите спонсорскую помощь оказать?
Я открыла сумочку.