– Бег под водой по дну водоема с тяжелым камнем в руках… – На этот раз Шульц раздумывал недолго. – Но двигаться нужно осторожно, иначе есть риск запутаться в подводных корнях.
– Тоже правильно, – резюмировал Тритон. – Третий вопрос: сколько патронов дается курсанту для сдачи стрелкового норматива шесть-тринадцать?
– В учебной программе форта «Шандалар» нет стрелкового норматива с таким номером, – возразил полковник. – Возможно, в других учебных центрах он есть, но в «Шандаларе» его нет и никогда не было. Разве только он был введен после того, как я ушел в отставку… Тогда – возможно. Но мне об этом ничего неизвестно.
– Вы правы – подобный норматив не существует, – признался Тритон. – Четвертый вопрос: когда Исгор будет подключен к «Кладезю»?
Резкий переход допроса от прошлой жизни Шульца к его сегодняшней работе мог повергнуть его в замешательство. Но не поверг. Полковник был готов к тому, что у него станут об этом выпытывать, и ответил практически без запинки:
– Через две недели. Если, конечно, не возникнет непредвиденных трудностей и все подготовительные работы будут завершены в срок.
Конечно, здесь он соврал, поскольку эту информацию, в отличие от некоторых подробностей из прошлого Шульца, я все равно не мог проверить. Впрочем, в данный момент мне не требовалась от него правда. Игра с Уолтером в вопросы и ответы под видом проверки, фальшивый он или нет, сама была фальшивкой. Я затеял ее с одной целью: позволить «гарантам» подобраться к нам поближе. И в то же время не настолько близко, чтобы их оцепление замкнулось. Телепортирующийся между их группами Мангуст уже сообщил охотникам, что мы достигли места назначения. И сейчас он, очевидно, корректировал их маневры, пытаясь прежде всего обнаружить людей Тритона, которые также наверняка рассредоточились вокруг Зимовища.
Я был спокоен насчет Вектора и Гаера. За время, что они здесь находились, им наверняка удалось подыскать себе надежное укрытие. Но даже если подкрадывающейся к нам армии G.O.D.S. повезет не засветиться, мои люди в любом случае поднимут тревогу, когда враг будет на подходе. Потому что так надо. А иначе Мангуст и «гаранты» просто-напросто раскусят мой блеф и поймут, что Барклай и Тритон – одно и то же лицо.
Шульц ответил на девять из двенадцати вопросов, которые касались Исгора. На три остальных он, возможно, тоже ответил бы, если бы, дескать, был в курсе того, о чем его спрашивали. Обычная уловка, обязанная придать словам Уолтера правдивость. Если бы он врал напропалую, ему не составило бы труда выдумать ответы на все без исключения вопросы. Ну а сознавшись в незнании некоторых вещей, он вроде как подчеркивал, что говорит правду. И заодно давал понять, что до этого он также был с нами искренен.
Очередной вопрос оказался несложен и вряд ли загнал бы полковника в тупик. Но едва он открыл рот, собираясь ответить, как вдруг Тритон его перебил:
– Черт побери, Барклай! Нас окружают незваные гости! И почему, скажи на милость, я этому не удивлен?! Ты подставил меня, сучий потрох! Ну держись!
Эти его слова также прошли через синтезатор и прозвучали столь же бесстрастно, как предыдущие. Но разве их тон мог скрыть от Махайрода смысл сказанного выше? Вполне конкретный смысл, подразумевающий лишь одно: дружба Барклая и Тритона только что подошла к концу!
Сие событие тут же было ознаменовано раскатистым треском салюта. Правда, отнюдь не праздничного: это сработали расставленные по периметру двора замаскированные ракетницы. Сразу три десятка реактивных дымовых шашек взмыли ввысь и разлетелись во все стороны, будто брызги от плюхнувшегося в воду камня. А разлетевшись, устремились к земле, выбрасывая с каждой секундой все больше и больше дыма. И когда все они рассыпались вокруг Зимовища в радиусе около полукилометра, каждая из них дымила уже в полную силу.
Что ни говори, а мгла была, есть и будет лучшим другом шпиона, в особенности разоблаченного. Чуть эффективнее разве что дым современных армейских дымовых шашек, содержащий в себе еще и металлические примеси. Нагреваясь при распылении, они создают дополнительный термический экран, который сбивает с толку сканеры, мешая им обнаружить скрывающегося под завесой человека. А особенно под такой плотной завесой, какую выставил над Зимовищем обнаруживший «гарантов» Тритон.
За считаные секунды деревню окружила кольцеобразная непроницаемая стена дыма. Но двор, на котором находились я и Махайрод, не попал под ракетный удар, и потому видимость на нем пока оставалась в норме. Что, однако, полковника вовсе не обрадовало. Живо смекнув, что сейчас произойдет, он бросился за единственное укрытие, какое было ему доступно. И какое могло обезопасить его хотя бы на первое время – за меня.
На Уолтере также были надеты доспехи. И когда он воспользовался мной как живым щитом, его стала защищать и моя броня тоже. Сорвав с запястий бутафорские наручники, Шульц ловко отобрал у меня «карташ», и не успел я вымолвить ни слова, как бывший пленник уже обхватил меня сзади за горло. А в другой руке он держал оружие, которое для пущей устойчивости упер цевьем мне в плечо. В общем, Махайрод приготовился вырываться с боем из западни, ну а если у него это не выйдет, значит, он продаст свою жизнь как можно дороже.
Предсказать, откуда по нам будет открыт огонь, не мог даже я, хотя и знал, что мы находимся на прицеле сразу двух автоматических снайперских комплексов. Вектор и Гаер разместили их внутри зерносушилки и мехмастерской и управляли ими дистанционно, следя за целями через встроенные в комплексы видеокамеры. Орудия располагались на возвышениях, поэтому могли вести огонь по наземным объектам с выгодных позиций. И теперь этим машинам смерти предстояло доказать, что каждый обманувший Тритона не уйдет от справедливого возмездия. Включая даже меня.
Нет, я не оговорился: я действительно собирался сегодня пострадать. Причем довольно серьезно. Ради чего вот уже пять минут все крупные кровеносные сосуды на моей правой руке были блокированы выше локтя, а нервные окончания в предплечье и вовсе «отключены» за ненадобностью.
Сегодня мне предстояло продемонстрировать самый сложный трюк из арсенала оборотней-редупликантов – утрату конечности! Не скажу, что прежде я делал это часто. На моем счету было лишь два таких самоистязания, и оба они проводились на учебной практике, в стенах лаборатории. В полевых условиях лишать себя руки или ноги мне до нынешнего дня случая еще не выпадало. Что, естественно, порождало у меня закономерные опасения. Но, с другой стороны, все ведь когда-то приходится делать впервые, и отрывание себе конечностей – не исключение.
Вектор должен был отстрелить мне руку, когда я, изображая растерянность, подниму ее вверх, как будто бы капитулируя. То, что при этом Махайрод дышал мне в затылок, было вдвойне замечательно. И когда прилетевшая из зерносушилки пуля оттяпала мне предплечье аккурат в локтевом суставе, брызги крови и ошметки плоти, заляпавшие при этом лицо полковника, стали наилучшим свидетельством того, что карающая десница Тритона настигла предателя.
Вторая предназначенная мне пуля была выпущена с башни мехмастерской. Этот выстрел угодил левее – в верхнюю часть правой половины грудных доспехов. С такого расстояния снайперская винтовка запросто пробивает их насквозь. Что и случилось, после чего в моей броне появилась дыра, из которой моментально хлынула кровь… Душераздирающее зрелище, которое также произошло на глазах Шульца.
Впрочем, все было не так ужасно, как выглядело. Да, пуля действительно пробила мне доспехи, но лишь верхний их слой. Изнутри же к нему была приделана еще одна защитная пластина из более толстого и мягкого металла. В нем пуля и увязла. А между пластинами находился пакет с кровью, привнесший в мое представление необходимую натуралистичность.
Второй угодивший в меня выстрел оказал мне еще две услуги. Прежде всего он лишил меня сознания, исполнив роль грубой, но своевременной анестезии и избавив от страданий при первой, самой мучительной боли в оторванной руке. А во-вторых, удар от пулевого попадания развернул и отбросил меня назад с такой силой, что вырвал из хватки Махайрода. Которому хватило одного взгляда, дабы определить, что я больше не гожусь на роль щита. Ни живого, ни мертвого, поскольку теперь я элементарно не мог стоять на ногах и передвигаться. Ну а без этого я стану для Уолтера уже не защитой, а лишь тяжелой обузой.
Полковнику некогда было выяснять, жив я или мертв. И тем более незачем вытаскивать меня из-под огня. Я стал для «гарантов» битой картой и утратил всяческую ценность. В данную минуту все их внимание сосредоточилось на том, чтобы не дать Тритону или его людям вырваться из оцепления. То же беспокоило и Шульца. Но сначала ему предстояло решить более актуальную для него проблему: спасти собственную жизнь, избежав снайперских пуль.
Я не видел, как он это сделал, потому что очнулся, когда вся моя буффонада с оторванными конечностями и фейерверком подошла к концу. Однако, даже будь Махайрод вполовину не такой прыткий, ему все равно не суждено было умереть здесь и сейчас. Я не мог этого допустить. И отнюдь не из милосердия или профессионального уважения к орденоносному ветерану. В иной ситуации я пустил бы его в расход, не задумываясь, как одного из наших врагов. Но сегодня Уолтер был нужен мне в качестве свидетеля, который расскажет товарищам о том, как жестоко расправился Тритон с предателем Барклаем. После чего «гаранты» сделают нужные выводы и наступят на очередные подложенные мной грабли. Те самые, которые и должны, согласно моему плану, окончательно расшибить им лбы.
Махайроду была дарована пощада, но дабы это не выглядело слишком очевидным, нам пришлось и его малость покалечить. Я не ошибся: старый полковник до сих пор пребывал в отличной форме. Бросив меня, он рванул прочь со двора так, что даже мои оперативники восхитились его ветеранской прытью. Но, как бы резво ни метался он зигзагами, опередить автоматику наведения снайперского комплекса ему было не по зубам. Вектор и Гаер ударили по нему из двух стволов кинжальным огнем так, что пули в буквальном смысле засвистели у Уолтера мимо виска и прочих частей тела. И все-таки его везение длилось не бесконечно. За миг до того, как он достиг облака дымовой завесы, одна из пуль все же перебила ему лодыжку. Разогнавшийся Шульц рухнул, как подкошенный, но успел из последних сил сделать нырок и укатиться в непроницаемую для снайперов мглу. Они выпустили вдогонку беглецу еще несколько пуль (само собой, с расчетом, чтобы те в него уже не попали) и, выполнив этот этап своей работы, перешли к следующему.
Снимать с позиций снайперское оборудование у нас не оставалось времени. Но оставлять его врагам тоже было нежелательно – им не следовало знать, кто стрелял по мне и Шульцу: настоящие снайперы или тактические боты. Поэтому через минуту после того, как Махайрод скрылся, во всех крупных постройках разом сверкнули вспышки многочисленных плазменных взрывов. Они прожгли насквозь и без того ветхие стены зерносушилки, гаража и мехмастерской, отчего те сразу же развалились, словно карточные домики. И погребли под собой все компрометирующие нас улики, которые не расплавила плазма. А клубы дыма, окутавшие снесенные строения, слились с наползающей на Зимовище дымовой завесой и сделали ее еще плотнее.
Тактика «гарантов», не потерявших надежду схватить Тритона, была простой: сформировать оцепление и блокировать хоздвор, не позволив никому вырваться из сжимающегося кольца. По нашим прикидкам, на все про все противник затратит порядка двенадцати-пятнадцати минут. Не меньше, поскольку при запуске дымовых шашек вражеские группы были еще разрознены и находились на дальних подступах к Зимовищу. Но и не больше, так как профессионалы из команды Махайрода могли даже в густом дыму быстро скоординировать силы и проделать свою работу четко и без проволочек.
Задействованные в операции пятьдесят с лишним оперативников G.O.D.S. ступили на горящий хоздвор одновременно со всех сторон подобно замкнутому живому неводу. Но единственной рыбой, которая в него угодила, был раненый полковник Шульц, коего соратники обнаружили на подходе к цели. И больше – никого. Ни Тритона, ни, что гораздо любопытнее, Барклая!..
Тот факт, что «гаранты» упустили первого, их не удивил. Все-таки их нынешний Объект был не последним человеком в Ведомстве и умел искусно водить противника за нос. А вот отсутствие второго участника сорвавшихся переговоров вызывало недоумение. Особенно, принимая во внимание то, что его на глазах Махайрода истерзали снайперские пули.
Впрочем, никакой мистикой тут не пахло. Все объяснилось быстро и вполне прозаически. От кровавой лужи, что успела растечься под телом Барклая, в сторону горящего гаража уходили отчетливые следы. Отстреленной руки, о которой наверняка упомянул Шульц, тоже нигде не наблюдалось. Из чего следовало, что Барклай все-таки не умер, а, поднятый на ноги своими медицинскими имплантами, решил убраться прочь из горящего Зимовища, не забыв прихватить с собой оторванную конечность.
Тяжелораненый и отныне бесполезный барон был списан G.O.D.S. со счетов. Шок, кровопотеря и явно помутившийся рассудок не благоприятствовали прогулкам по Зоне, обещая сделать Барклая легкой жертвой первого же повстречавшегося биомеха. Но дабы окончательно выяснить его судьбу, по кровавому следу полумертвого калеки были отправлены три «гаранта».
Погоня продлилась недолго. За гаражом в земле обнаружилась большая – метров пять в глубину, – трещина с зыбкими, обваливающимися краями. Отпечатки подошв и капли крови обрывались у ее кромки и вновь появлялись уже на дне провала. Судя по всему, будучи в шоке, Барклай попросту не заметил в дыму овраг и сослепу скатился в него. Но упал удачно, поскольку сумел потом встать на ноги и отправиться на поиски выхода из природной западни.
Спускаться в нее преследователи не стали, так как дым более-менее рассеялся, и следы беглеца были отчетливо видны сверху. А вскоре обнаружился и тот, кто их оставил. Вернее, лишь его торчащие из кучи глины ноги. Сам же он был погребен под осыпью, сошедшей со склона трещины, когда Барклай проходил мимо и потревожил готовый обвалиться пласт грунта. Заодно разрешилась загадка, как сумел однорукий полутруп проскользнуть сквозь оцепление. Никуда он не проскальзывал, поскольку в тот момент уже лежал на дне ямы под обвалом. А «гаранты», что двигались к хоздвору по берегам разлома, попросту не заметили внизу сквозь дым засыпанного глиной неподвижного человека.
Выбраться из этой ловушки Барклай уже не смог, это очевидно. Очевидно и то, что именно здесь он нашел свой бесславный конец. Одна из его ног еще подергивалась, но это была лишь предсмертная судорога, и близко не напоминавшая попытку высвободиться из земляного плена. «Гаранты» переглянулись и, выпустив на всякий случай в могильный холм барона автоматную очередь, отправились обратно докладывать об увиденном…
…Вернее, о том, что я позволил им увидеть, не более того. Так, как и предписывают действовать иллюзионисту законы его тонкого искусства.
Меня привел в сознание автоматический инъектор, который я прикрепил под доспехи к левому плечу еще утром. Он был запрограммирован впрыснуть мне дозу адреналина через минуту после того, как я отключусь, что было неминуемо при попадании в меня двух снайперских пуль. За минуту Махайрод как раз успеет слинять, а «гаранты» будут еще далеко от хоздвора. Однако мне все равно требовалось поторапливаться, поскольку мое самочувствие в этот момент оставляло желать лучшего и не позволяло передвигаться уверенно и быстро.
Подхватив валявшуюся рядом отстреленную правую руку – что было естественно для шокированного человека, – я глянул на пристегнутый к левому запястью коммуникатор. На нем уже светилась посланная Вектором инструкция, куда мне двигаться и что делать: «Овраг за гаражом. Спускайся в него. Мы тебя встретим».
Я задействовал все свои способности редупликанта, чтобы свести боль и кровопотерю к минимуму, но все равно терпел сильные муки и оставлял за собой кровавые следы. Но если первые мне мешали, то вторые, напротив, всячески подыгрывали. Доплетясь до трещины, я соскочил в нее, где был немедля подхвачен Вектором и Гаером, у которых все уже было готово для продолжения нашей мистификации.
В этом же провале, в одном из его боковых ответвлений находилась замаскированная землянка – а точнее сказать, нора – моих оперативников. Но они препроводили меня не к ней, а в другое место – к ближайшему обвалоопасному участку склона. Там у них еще с вечера лежал наготове найденный неподалеку выгнутый кусок танковой обшивки. Под него легко мог заползти один человек, и этим человеком, как нетрудно догадаться, предстояло стать мне. Снабдив меня баллончиком со сжатым воздухом и мундштуком, через какой я мог дышать, напарники загнали меня под обломок брони, а потом обвалили на него сверху большой пласт глины. Который, если бы не защитный колпак, точно раздавил бы меня своей нешуточной массой.
Проследив, чтобы кроме моих ног на поверхности не осталось ничего лишнего, Вектор и Гаер поспешили вернуться к себе в укрытие. И теперь нам осталось только лежать и дожидаться, когда наступит ночь и «гаранты» уберутся из сожженного Зимовища несолоно хлебавши.
В моем импровизированном склепе было темно, как в могиле, но скучать мне не приходилось. Помимо симуляции судорог – не особо трудоемкое занятие, – я занимался еще одним важным делом: залечивал изувеченную конечность без хирургических инструментов и медикаментов. Это было пока лишь «черновое» превращение уродливого обрубка в здоровую, заросшую культю. Чтобы отрастить себе новую руку, условия были не самые подходящие. К тому же на это мне потребуется гораздо больше времени и сил, а также уйма пищи. Последнюю я стану поглощать в неимоверном количестве, ибо где еще мне взять стройматериал для формирования утраченных тканей путем редупликации клеток неполноценной руки?