За последнее время в нашей печати появились материалы, которые прямо или косвенно касаются моего творчества. Я имею в виду песни. 9 июня с. г. в газете «Советская Россия» напечатана статья, озаглавленная «О чем поет Высоцкий». Я не берусь спорить с авторами статьи об оценке моих песен. Это дело их вкуса, а также дело редакции. Тем более я не собираюсь оправдываться, ибо мои песни могут нравиться или не нравиться, как и любое другое произведение. Мне бы хотелось только указать на ряд, мягко говоря, неточностей. В статье указывается, что в «программной песне „Я — старый сказочник“ Высоцкий говорит: „Я не несу с собой ни зла, ни ласки, я сам себе рассказываю сказки“, и далее говорится, что, дескать, как раз зла-то много». Может быть, это и так, но я не знаю этой песни, потому что она мне не принадлежит.
Автор обвиняет меня в том, что я издеваюсь над завоеваниями нашего народа, иначе как расценить песню, поющуюся от имени технолога Петухова: «Зачем мы делаем ракеты…» и т. д. Обвинение очень серьезно, но оно опять не по адресу, ибо эта песня не моя. Обе эти песни я никогда не исполнял ни с эстрады, ни в компаниях.
В-третьих, авторами указывается, что у меня не нашлось слов, чтобы написать о героях войны, и я будто бы написал о штрафниках как о единственных защитниках Родины. Это — неправда. И прежде чем писать и печатать статью, авторы и редакция могли бы выяснить, что мною написано много песен о войне, о павших бойцах, о подводниках и летчиках. Песни эти звучали в фильмах, в спектаклях и исполнялись мною с эстрады.
И, наконец, мои песни, к которым предъявляются претензии, написаны 6–7 лет назад и исполнялись в обществе моих друзей, как шутки. Последние годы я не пою этих песен. Мне кажется, что такая серьезная редакция, как «Советская Россия», должна была бы сначала проверить факты, а затем уже печатать материалы.
В статье от 31 мая с. г. в той же газете «Советская Россия» под заголовком «Если друг оказался вдруг» напечатана статья о молодежном клубе г. Куйбышева. Название статьи — это строка из моей песни «О друге». И опять авторы говорят о моем прошлогоднем выступлении в г. Куйбышеве, организованном клубом. Они пишут, что зрители пришли на 2 моих концерта не затем, чтобы послушать хорошие песни из фильма «Вертикаль» и другие, которые я исполнял в концертах, а затем, чтобы услышать песни, которые крутят на магнитофоне на пьянках и вечеринках. На обоих концертах было около 14 тысяч человек, а заявок около сорока тысяч. Так неужели же 40 тысяч человек пришли за этими песнями. Я видел в зале лица всех возрастов, разговаривал и с рабочими и со студентами, и с пенсионерами — и все они пришли слушать именно те песни, которые я пел. Странное отношение у авторов к труженникам города Куйбышева.
И, наконец, статья в газете «Комсомольская правда» от 16 июня с. г., где не упоминается моя фамилия, но упоминаются мои песни. Могу только сказать, что все песни, приведенные в этой статье, озаглавленной «Что за песней», написаны 7–8 лет назад. В статье говорится, что даже почитатели мои осудили эти песни. Ну что же, мне остается только радоваться, ибо я этих песен никогда не пел с эстрады и не пою даже друзьям уже несколько лет (тут Высоцкий лукавил: некоторые из песен «блатного цикла» — «Татуировку», «Нинку», «Того, кто раньше с нею был» и др. — он периодически исполнял на «квартирниках». — Ф. Р.)
Во всех этих выступлениях сквозит одна мысль, что мои песни, повторяю — речь идет о старых, тысячекратно переписанных, исковерканных, старых записях, что эти песни вредны, особенно молодежи. Почему же ни в одной из статей не говорится о песнях последних 3 лет? Я получаю огромное количество писем и абсолютно ответственно заявляю, что именно эти последние нравятся и полюбились молодежи.
И, наконец, почему во всех этих выступлениях говорится о магнитофонных записях? Я знаю сам очень много записей, которые приписываются мне и которые мне не принадлежат. Сам я записей не распространяю, не имею магнитофона, а следить за тем, чтобы они не расходились, у меня нет возможности. Мне кажется, что эти статьи создают нездоровый ажиотаж вокруг моей фамилии и в них подчас — тенденциозность и необъективность, а также частый вымысел. Убедительно прошу не оставить без ответа это письмо и дать возможность выступить на страницах печати.
В. Высоцкий».
В тот же день наш герой лично отвез письмо на Старую площадь, но в окошке регистрации его буквально убили новостью, что ответ придет… в течение месяца. Высоцкого это сообщение мало обрадовало, поскольку за это время его вполне могли еще раз двадцать смешать с грязью.
Тем временем вот уже месяц в Москве находится Марина Влади — как мы помним, она снимается на «Мосфильме» в картине Сергея Юткевича «Сюжет для небольшого рассказа» в роли возлюбленной А. Чехова Лики Мизиновой. Отметим, что Влади приехала в Москву уже не только как звезда французского кино, но и как… новоявленный член Коммунистической партии Франции, куда она вступила буквально накануне своего приезда в СССР. Сама она позднее признается, что с ее стороны это был некий флирт с одной из влиятельных политических сил в стране, которая едва не пришла к власти месяц назад — во время майских студенческих волнений в Париже.
В те дни президент страны генерал Шарль де Голль и вся его команда находились в настоящей прострации и власть фактически валялась под ногами у коммунистов — только руку протяни. Но они не протянули. Причем в немалой степени по прямому указанию кремлевского руководства, которому был невыгоден приход их единомышленников к власти во Франции. Это было бы прямым вызовом США и их союзникам, что не укладывалось в стратегию Кремля о мирном сосуществовании с ведущими капиталистическими странами. Москву вполне устраивал тот двухполярный мир, который на тот момент сложился, и разрушать его, бросая вызов Америке, она не хотела. К тому же она надеялась, что точно так же США поступят и в ее отношении, если вдруг всерьез обострится ситуация в Чехословакии (что, собственно, скоро и произойдет).
Возвращаясь к словам Влади о «флирте с ФКП», отметим, что здесь она нисколько не лукавит. Как мы помним, она еще в начале 50-х, снимаясь в Италии, близко сошлась с тамошними коммунистами из числа творческой богемы и увлеклась левыми идеями. Однако фанаткой их не стала, но очень хорошо разобралась, что с меркантильной стороны эти идеи вполне могут сослужить ей хорошую службу. Зная о том, что та же ФКП во многом существует на советские деньги (и эти вливания были самыми масштабными в Западной Европе — более одного миллиона долларов в год), Влади вполне могла решить, что запустить руку в этот карман не что-то зазорное. К тому же ФКП имела в те годы большой авторитет в обществе и могла предоставить ей, уже выходящей в тираж кинозвезде, новые возможности. Плюс к этому добавлялись и перспективы открыть для себя очередной кинематографический рынок — в СССР. То есть если раньше она ездила туда всего лишь как гость на Международный московский кинофестиваль, то теперь стала сниматься в советских фильмах (в том же «Сюжете для небольшого рассказа»). Да и любовные отношения с Высоцким завязались у нее именно тогда.
Как уже говорилось выше, за любовным романом Влади и Высоцкого вполне мог стоять КГБ. Версия эта отнюдь не фантастическая, поскольку устройство подобных браков в истории мировых спецслужб не редкость. Но поскольку подобные операции проходят по категории тайных, естественно, что общественность узнает только о некоторых подобных случаях. Например, в советской истории самым известным примером подобного рода были отношения киноактрисы Зои Федоровой и американского дипломата Джексона Тэйта. Их тоже свела вместе оперативная необходимость (Федорова выполняла задание советского МГБ), но произошло непредвиденное: актриса не только потеряла голову от любви к иностранцу, но и забеременела от него. Их история вполне могла закончиться хеппи-эндом (браком), если бы не грянувшая сразу после войны «холодная война», которая развела недавних союзников по гитлеровской коалиции (СССР и США) по разные стороны баррикад. В итоге влюбленным пришлось расстаться, причем навсегда.
В случае с Высоцким и Влади «холодная война» тоже играла свою роль, однако совсем иную — благоприятную, поскольку КПСС и ФКП никогда не разрывали своих взаимоотношений и даже более того — именно с французскими коммунистами у советских партийцев были самые благожелательные отношения среди всех других западноевропейских приверженцев коммунистической идеи. Эта дружба проявила себя в тяжелые для СССР августовские дни 68-го, когда войска стран Варшавского договора вошли в Чехословакию. После этого чуть ли не все западноевропейские коммунисты дружно и резко осудили эту акцию, и только ФКП предпочла не участвовать в этом демонстративном протесте, выразив лишь сдержанную критику.
Отметим, что, вступив в ряды ФКП, Влади тут же получила пост вице-президента общества советско-французской дружбы «Франция — СССР». А эта организация была фактическим филилом КГБ, играя главную роль в распространении советского влияния во Франции. Достаточно сказать, что все руководители этого общества подбирались и утверждались в Москве, хотя некоторые из них и не являлись членами ФКП, но симпатии к ее идеям должны были иметь обязательно. Среди первых руководителей этого общества (оно было основано сразу после войны) значились: знаменитый физик Фредерик Жюлио Кюри, коммунист Поль Ланжевен, генералы-голлисты Эрнест Пети и Пьер Пуйяд, дипломат Луи Жокс.
Последний был президентом общества «СССР-Франция» в первой половине 60-х, а в 1952–1955 годах являлся послом Франции в СССР, считался левым голлистом и симпатизировал ФКП. Чуть позже его даже подозревали в сотрудничестве с КГБ, но эти подозрения так и не были официально доказаны. Так что Влади, соглашаясь на этот пост, прекрасно понимала, что она делает и какие перспективы открывает перед нею ее новая должность.
В те годы общество «Франция — СССР» возглавлял видный французский коммунист, член Политбюро ФКП Андрэ Ланглуа. Влади стала одним из его заместителей, курируя в основном кинематографическую линию (общество было поделено на секции). Если учитывать, что в Советском Союзе киношная среда была средоточием именно либерально-западнических идей, то можно предположить, что кандидатура Влади на этот пост была утверждена Москвой не случайно — там были хорошо осведомлены о ее политических симпатиях.
Отметим, что обретение поста вице-президента влиятельного в международной политике общества предоставило Влади право приезжать в СССР не столько как официальное лицо, сколько как доверенное. Поэтому в тот раз она впервые приехала в Москву почти со всей своей семьей: с мамой и тремя сыновьями, которых советские власти тут же устроили в пионерский лагерь.
Из-за напряженного графика съемок видеться с Высоцким столько, сколько ей хотелось бы, возможности пока не было. Но 19 июня исполнитель роли Чехова Николай Гринько слег на две недели из-за простуды, и в съемках произошел простой. Именно тогда влюбленные и смогли выкроить время для общения. Они встретились в гостинице «Советская», где Влади жила вдвоем со своей матерью. В первые минуты новый ухажер не показался матери (у Влади бывали кавалеры и покруче), но после нескольких минут общения с ним пожилая женщина поняла — у этого кавалера вся его сила кроется не во внешности. Между тем ни жена артиста, ни его любовница Татьяна про эту встречу ничего не ведали.
29 июня Высоцкий играет в «Павших и живых», на следующий день — в «Пугачеве» и «Десяти днях…».
1 июля он вновь занят в двух спектаклях: «Павшие и живые» и «Антимиры».
2 июля на «Мосфильме» начались съемки «Хозяина тайги». Начались без Высоцкого, но не из-за запрета «сверху» — просто эпизоды с его участием начнут снимать чуть позже. А пока снимали сцены с Золотухиным из начала фильма: участковый милиционер Сережкин и его жена спят в собственной избе.
2 июля Высоцкий был занят в спектакле «Послушайте!».
5 июля стал первым днем его работы в «Хозяине тайги». С 12 дня до 9 вечера в 6-м павильоне главной студии страны прошло освоение декорации «изба Семенихи». Помимо Высоцкого, на съемочной площадке в тот день работали: Валерий Золотухин, Дмитрий Масанов, Эдуард Бредун, Михаил Кокшенов и др.
6 июля Высоцкий играл в «Павших и живых» и «Антимирах». В тот же день артистам «Таганки» сделали противостолбнячные уколы, и хуже всех укол перенес Высоцкий. Как пишет В. Золотухин: «Когда вышел из машины перед театром, я его (Высоцкого) испугался — бледный, с закатывающимися глазами, руки трясутся, сам качается. „В машине, — говорит, — потерял сознание. Аллергия“. Меня пока пронесло…»
7 июля Высоцкий уже в Ленинграде, где дает два концерта: домашний у М. Крыжановского и публичный в «Проектавтоматике», что на набережной Фонтанки.
Тем временем нападки на творчество Высоцкого продолжаются. В тот же день, 7-го, далеко от Москвы, в Тюмени, в тамошней газете «Тюменская правда» появилась статья за подписью второго секретаря горкома ВЛКСМ Е. Безрукова, в которой тот припечатывал к позорному столбу как песни Высоцкого, так и его лично. Вот как это выглядело:
«У Высоцкого есть несколько песен, которые имеют общественное звучание, но не о них речь. К сожалению, сегодня приходится говорить о Высоцком как об авторе грязных и пошлых песенок, воспевающих уголовщину и аполитичность.
Но есть у бардов и творения «интеллектуальные», так сказать, с идейной направленностью. Но с какой? Они из кожи лезут, чтобы утащить своих почитателей в сторону от идеологической борьбы, социального прогресса и империалистической реакции. Они вроде бы не замечают, как обострилась классовая борьба на международной арене, как наши враги пытаются изнутри подорвать социалистический строй, отравить сознание отдельных неустойчивых людей. «Пусть другие спорят, отстаивая правоту советских взглядов» — вот суть таких призывов. Они поучают:
«Антисемиты», «Миражи», «Нечисть», «На кладбище» — целый набор творений, заражающих молодых вирусами недоверия, скепсиса, равнодушия ко всему, что дорого и близко советским людям.
Так Высоцкий, Кукин, Клячкин, Ножкин вольно или невольно становятся идеологическими диверсантами, пытающимися калечить души наших подростков, юношей и девушек».
Отметим, что из перечисленных выше людей один — Михаил Ножкин — очень скоро уйдет к державникам. Он напишет две широко известные песни: «Я люблю тебя, Россия» (композитор Д. Тухманов) — для эстрады, и «Последний бой» — для фильма одного из лидеров киношных державников Юрия Озерова «Освобождение» (Ножкин сыграет в нем одну из ролей и споет свою песню с экрана в последней серии).
Трудно сказать, видел ли Высоцкий эту статью, — все-таки Тюмень от Москвы далеко. Зато другое известно точно: в те дни он был приглашен в ЦК КПСС, где ему был дан официальный ответ на его письмо от 24 июня. Высоцкому сообщили, что копия его послания отправлена в редакции обеих упомянутых им газет — «Советской России» и «Комсомольской правды» — и оттуда поступили ответы, что отныне они в своих публикациях о творчестве Высоцкого будут более точны. Что касается просьбы артиста предоставить ему место на печатных страницах для более детального ответа, то в этой просьбе ему было вежливо отказано. Что выглядит странно. Учитывая, что нападки на него были осуществлены со страниц продержавных изданий, цэковские начальники вполне могли отдать команду защитить Высоцкого на страницах либеральных изданий (той же «Литературной газеты», например). Но этого сделано не было. Видимо, потому что в планах цэковцев было формирование из Высоцкого жертвы, мученика, что всегда вызывает у аудитории симпатии к такого рода людям.
Отметим, что в те же самые дни благополучно разрешилась и судьба шефа «Таганки» — Юрия Любимова. Либералы во власти все-таки сумели уговорить Брежнева не доводить дело до увольнения режиссера из «Таганки», а вынести ему лишь административное взыскание. В результате выговоры по партийной линии были объявлены как Любимову, так и директору театра Николаю Дупаку.
На основе событий, связанных с возможным увольнением Любимова, Высоцкий родил на свет песню «Еще не вечер». И опять это было произведение с подтекстом: речь в нем шла о морских пиратах, однако люди сведущие прекрасно поняли ее второй, и основной, смысл. Речь в песне шла о корсаре (пиратское судно), под которым ясно угадывалась «Таганка» (она, как и корсар из песни, «рыскала в море» уже четыре года).
Вообще это было удачное сравнение — «Таганки» с пиратским судном. Ее коллектив и в самом деле пиратствовал в советской культуре, разрушая ее символы. Именно разрушал, а не реформировал, поскольку в основе личных чувств к советской власти многих таганковцев (особенно ведущих актеров) лежала ненависть. И прикрывали этих пиратов либералы во власти. Как верно написал сам Высоцкий: «Ведь океан-то с нами заодно».
Между тем 8 июля стало первым съемочным днем Высоцкого в «Хозяине тайги». В 11 утра в декорации «изба Семенихи» сняли эпизоды из начала фильма, где сплавщики отдыхают, а их бригадир Николаев поет своей зазнобе Нюрке (Лионелла Пырьева) песню «Дом хрустальный». Вечером Высоцкий был занят в спектакле «Добрый человек из Сезуана».
В тот же день на «Ленфильме» в очередной раз был принят латаный-перелатаный фильм «Интервенция». Однако это было только полдела, поскольку впереди еще предстояла приемка в Госкино. А ее-то как раз картина и не прошла: Полоку заставят вносить в ленту новые поправки.