«Вопреки бреду „протоколов“ („Протоколы Сионских мудрецов“. — Ф. Р.) и Генри Форда роль евреев в американском капитализме начала ХХ века была более чем скромной. Швейная промышленность, Голливуд, очень небольшое влияние в банковской сфере (те же «Голдман-Сакс» или «Соломон Бразерс» не имели и малой части того влияния, что сейчас) — вот, пожалуй, и все, что касается крупного бизнеса. Только после войны, а еще больше — с 1960-х годов — качественно изменилась роль евреев в американском бизнесе…»
Итак, реформы, проходившие в ЧССР под лозунгом «придадим социализму человеческое лицо», ставили своей целью как можно сильнее капитализировать страну и в итоге оторвать ее от социалистического блока. Начавшись в самом начале 60-х (отметим, что их начало совпало с реабилитацией жертв «дела Сланского», датированного весной 51-го, — дела, которое получило название «сионистский заговор»), эти реформы к 68-му году в своей идеологической основе во многом приобрели не просто антисоветский, а антирусский характер (тайными или явными русофобами являлось также и большинство советских либералов). Когда летом 67-го грянула арабо-израильская война, практически вся реформистская печать ЧССР выражала либо завуалированную, либо явную симпатию Израилю. Во многом из-за этого был закрыт главный идеологический оплот реформаторов — газета «Литерарни новини» (аналог советского журнала «Новый мир») во главе с председателем Союза писателей Э. Гольдштюкером.
Отметим следующий весьма показательный факт. Весной 1968 года чехословацкое руководство во главе с Александром Дубчеком пригласило к себе в страну в качестве лектора директора Научно-исследовательского института по делам коммунизма при Колумбийском университете и ведущего сотрудника управления планирования Госдепа США Збигнева Бжезинского (польского еврея). Это было не случайно, поскольку именно этот человек был основателем так называемой «теории эволюции», которая исходила из преобразования социалистической системы и возможности единства на капиталистической основе. Как писал он в своей книге «Альтернатива разделу. За более широкую концепцию роли Америки в Европе» (выпуск 1965 года): «Вместо ожидания коллапса коммунистических режимов Соединенные Штаты должны впредь делать ставку на продвижение эволюционных изменений в этих странах и блоке в целом…»
К чему привели эти «эволюционные изменения», можно почитать в сегодняшних российских газетах. Например, все та же «Советская Россия» (в отличие от большинства бывших советских газет она не изменила своим принципам) в феврале 2009 года сообщила следующее:
«Между Германией и Чехией существуют целые рынки, где „покупают“ мальчика или девочку от 8 лет за сумму от 5 до 25 евро. Вся Чехия превращена в рынок дешевой детской проституции, самый большой бордель в Европе, который посещают ежегодно 10 000 „секс-туристов“ из различных стран мира. На этом секс-рынке томятся дети из Украины, России, Молдовы, Литвы и Беларуси…»
Можно ли было представить себе подобное в социалистической Чехословакии? Никогда, поскольку подобные рынки — отличительная особенность не «развитого социализма», а «капитализма с человеческим лицом».
Приглашение Бжезинского в ЧССР ясно указывало на то, что созданная им теория весьма импонирует руководству этой страны (здесь мотором преобразований был галицийский еврей Франтишек Кригель, которого в 64-м вернули в высшее руководство). Поняли это и в Москве, где сторонники той же теории были пока еще в меньшинстве. Поэтому приезд эмиссара американского Госдепа стал одним из аргументов, которые перевесили чашу весов в Кремле в противоположную сторону — в пользу ввода войск.
В соседней Польше «еврейская» тема была не менее актуальной (не случайно в той же книге Бжезинский называет эту страну наиболее податливой к его теории). Однако там с этой проблемой решили разобраться куда более радикально, чем в ЧССР, поскольку в Польше антисемитизм имеет гораздо более глубокие корни. Поводом же к этим событиям стал раскол в высших эшелонах польской власти, произошедший на почве все тех же либеральных реформ в Чехословакии. В Польше эти реформы поддерживали евреи Р. Замбровский (в конце 50-х он претендовал на пост руководителя ПОРП, но Хрущев этого не допустил, испугавшись его национальности), Р. Вефель, Л. Касман и др., а их оппонентами выступал руководитель ЦК ПОПР В. Гомулка и его сторонники — чистые поляки.
Эта борьба за власть привела к настоящему взрыву антисемитизма со стороны рядовых польских граждан. Особенный размах ему придала все та же арабо-израильская война, в которой польские евреи в подавляющем своем большинстве поддержали Израиль. На этой почве в марте 1968 года в стране начались студенческие волнения, после которых был дан ход процессу фактического изгнания евреев из Польши (за короткое время их из страны уехало несколько сот тысяч, а осталось только порядка 10 тысяч).
Все эти события не могли не докатиться до Советского Союза, где «еврейская» проблема стояла не менее остро, чем в Восточной Европе. Здесь, как уже говорилось, практически все сторонники либеральных реформ, начатых еще при Хрущеве, тоже являлись евреями. Однако в силу того, что брежневское руководство, разгромив «группу Шелепина», окончательно определилось в своей внутренней политике — избрало не конфронтационный путь, а путь лавирования между двумя течениями (державным и либеральным), «еврейская» проблема в советских СМИ по-прежнему звучала иносказательно. Как это было в случае с Высоцким и публикацией в «Советской России».
Авторы статьи били по певцу именно как по представителю либерального (еврейского) лагеря. Поэтому неслучайно ими были приведены слова Льва Толстого, где он говорит об «умственных ядах, которые, к несчастию, часто привлекательны». Это был откровенный намек советским «талмудистам» на их далеких предшественников с их «сладким талмудическим ядом», который некогда подточил идеологические основы Великого Хазарского Каганата. Как мы помним, было такое еврейское государство, которое располагалось в районе Астрахани и просуществовало около 300 лет, пока талмудисты — сторонники обновленной «ортодоксальной» иудейской веры, которые понаехали в Каганат со всего света, — с помощью своего «сладкого талмудического яда» не опрокинули идеологию ортодоксальных книжников-библейцев — караимов. В итоге Каганат сначала разрушился изнутри, идеологически, а потом пал от внешнего воздействия — от ударов князя Святослава Игоревича.
Но вернемся к статье «О чем поет Высоцкий».
Справедливы ли были претензии авторов статьи? С точки зрения властей (а не почитателей таланта Высоцкого), провозгласивших своей конечной целью построение духовно здорового общества, абсолютно справедливы. Ведь в этих статьях речь шла о тех песнях Высоцкого, где он пел о шалавах, воровских притонах и пьяных загулах. Даже учитывая, что в советском обществе было достаточно людей, которые в реальной жизни сталкивались с подобными вещами, возникает вопрос: почему государство должно было пропагандировать эту теневую сторону жизни? Пой Высоцкий о прекрасном, и проблема бы не возникла. Ведь год назад, когда он снялся в двух фильмах — «Вертикаль» про альпинистов и «Я родом из детства» о войне — и спел в них несколько своих песен, государство тут же выпустило четыре из них (из «Вертикали») на грампластинке, причем огромным тиражом. А песню «Братские могилы» из «Я родом из детства» взял в свой репертуар Марк Бернес. Значит, говорить о том, что Высоцкого ущемляли как исполнителя, было нельзя: его били за аморальных «шалав», но за правильных альпинистов и героев войны, наоборот, поощряли.
Выбрав в качестве мишени Высоцкого (чуть позже и Александра Галича, о котором речь еще пойдет впереди), кремлевские идеологи ставили целью лишь приструнить певцов, а в их лице и советских западников, для которых оба эти исполнителя с недавних пор стали кумирами. То есть по-настоящему наказывать Высоцкого никто не собирался. И он об этом узнал практически сразу от своего приятеля Игоря Кохановского, который тогда же сообщил ему, что никаких оргвыводов статья за собой не повлечет: один его знакомый, работавший в «Советской России», по секрету рассказал, что Высоцкого велено «только припугнуть». Но наш герой все равно решил подстраховаться и стал обдумывать письмо в свою защиту, которое ему предстояло написать уже в ближайшее время.
А пока 10 июня Высоцкий вместе с Золотухиным пробовался на главные роли в картину «Хозяин тайги», которую на «Мосфильме» собирался снимать Владимир Назаров. Отметим, что в основу фильма была положена повесть все того же Бориса Можаева «Власть тайги», которая впервые была опубликована в 1955 году. По словам писателя, в ней «исследовались причины и природа неписаных законов насилия и власти на самом низу, в среде сплавщиков». За экранизацию повести в начале 60-х дважды брались на «Мосфильме» разные режиссеры, но всякий раз против выступало Госкино.
А пока 10 июня Высоцкий вместе с Золотухиным пробовался на главные роли в картину «Хозяин тайги», которую на «Мосфильме» собирался снимать Владимир Назаров. Отметим, что в основу фильма была положена повесть все того же Бориса Можаева «Власть тайги», которая впервые была опубликована в 1955 году. По словам писателя, в ней «исследовались причины и природа неписаных законов насилия и власти на самом низу, в среде сплавщиков». За экранизацию повести в начале 60-х дважды брались на «Мосфильме» разные режиссеры, но всякий раз против выступало Госкино.
Наконец в третий раз, в 68-м, либералам удалось запустить фильм в производство. Правда, под другим (смягченным) названием — «Хозяин тайги». Снимать ленту должен был либерал из разряда молодых радикалов — Андрей Смирнов. Сын известного писателя-фронтовика из державного лагеря, он прославился тем, что пошел «супротив» отца (как и Высоцкий) — снял в 67-м антисоветскую короткометражку «Ангел», которая была немедленно положена на полку. Однако из кинематографа его не выкинули, оставив в штате главной киностудии страны. Более того, доверили снимать «Хозяина тайги». Но руководство Госкино это дело быстро пресекло. Как заявил его зампред В. Баскаков: «Дозволить снимать такой сценарий Смирнову — это одно и то же, что посадить ребенка с коробкой спичек на пороховую бочку». Как покажет будущее, это была пророческая реплика. Когда в конце 80-х именно этого «ребенка со спичками» изберут в руководители Союза кинематографистов СССР, Союз будет элементарно взорван, как пороховая бочка. Но вернемся к «Хозяину тайги».
В апреле 68-го новым режиссером фильма был утвержден вполне благонадежный Владимир Назаров. Изменив многие острые моменты повести, он создал вполне лояльный власти сценарий, который и был запущен в производство. В свою очередь, за эту уступчивость власть разрешила Назарову пригласить в свою картину двух актеров «Таганки»: Владимира Высоцкого (бригадир сплавщиков с криминальным прошлым Николаев) и Валерия Золотухина (участковый милиционер Сережкин). 10 июня и состоялись пробы актеров на эти роли. Они проходили в 13-м павильоне с 11.00 до 23.50.
11 июня Высоцкий в очередной раз лег в больницу. Лежал он там четыре дня, а за это время разразилась очередная гроза над его «Таганкой». Державники, используя ситуацию в Восточной Европе, начали новую атаку на этот форпост либеральной интеллигенции. Теперь их жертвой должен был стать мозг и мотор театра — Юрий Любимов. Инициатива снятия его с должности и назначения вместо него другого режиссера (из державного лагеря) исходила от Министерства культуры РСФСР и Московского горкома партии. Узнав об этом, актеры театра и его друзья отправились прямиком в горком. Однако никакого положительного результата этот поход не дал. Тогда ходоки решили пожаловаться в Министрество культуры СССР его хозяйке Екатерине Фурцевой, которая несколько раз уже выручала либералов (и не только тетральных), однако та предпочла дистанцироваться от решения этого вопроса, прекрасно понимая, откуда дует ветер. Тогда один из таганковских «кружковцев» — писатель Константин Паустовский — лично позвонил председателю Совета Министров СССР, члену Политбюро Алексею Косыгину (его считали одним из главных представителей так называемой «русской партии» в высшем руководстве). Но и этот звонок никакого успокоения либералам не дал.
Высоцкий выписался из больницы 15 июня (причем сильно похудевший) и сразу угодил в эпицентр этих событий. В те дни у театра постоянно дежурила толпа почитателей театра, которые живо обсуждали последние события. Толпа насчитывала несколько десятков человек, причем в основном это была молодежь. Правда, она почти не увеличивалась, поскольку время тогда было глухое — в институтах были каникулы, и значительная часть студенческой молодежи, среди которой у «Таганки» было много поклонников, находилась вне Москвы.
Кстати, именно в те дни в той самой толпе у театра впервые были произнесены строчки из будущей песни Высоцкого: «Идет охота на волков». Судя по всему, «уронил» их в народ либо сам Высоцкий, либо кто-то из его коллег, кто их от него услышал. А родились они в голове нашего героя сразу после статьи в «Советской России», однако в полноценную песню оформятся только спустя два месяца.
16 июня Высоцкий вышел на сцену «Таганки» в спектакле «Жизнь Галилея». После чего пару дней отлеживался дома. А по его душу повадились приходить ходоки аж из других концов страны, обеспокоенные очередными слухами, что Высоцкого то ли посадили, то ли он повесился, то ли утопился. Вот как об этом вспоминает А. Чердынин:
«Володя жил тогда с Ниной Максимовной на улице Телевидения в экспериментальной пятиэтажке, у них там было что-то вроде кондиционера… Однажды звонит Нина Максимовна и просит, чтобы я посидел с Володей. Приезжаю к ним… Вдруг звонок. Открываю — два человека. Один у двери, второй — ниже, на лестнице.
— Здесь живет Высоцкий?
— А в чем дело, ребята?
— Мы сами с Дальнего Востока, нас ребята делегировали… Просили узнать, как дела у Высоцкого. А то у нас ходят слухи, что его посадили…
— Да нет, ребята… Я вам точно говорю, что все в порядке…
Они не верят… А у Володи на столе лежала кипа свежих фотографий…
— Ну ладно, подождите… Вот смотрите — это снимали неделю назад… А это возьмите себе.
— Ну хорошо. А вот это передайте Высоцкому.
И подают довольно большой пакет.
Володя проснулся, мы развернули пакет — там оказалась семга…»
16 июня по Высоцкому снова ударила центральная пресса. На этот раз это была «Комсомольская правда», где была опубликована статья «Что за песней», где Высоцкому опять ставились в вину песни «блатного цикла». Отметим, что в заметке не упоминалось его имя (хотя большинство читателей прекрасно поняли, о ком идет речь, поскольку песни Высоцкого у многих были на слуху) — видимо, такое указание поступило «сверху», дабы не слишком травмировать певца, который тогда чувствовал себя не слишком хорошо (даже в больнице лежал).
18 июня на ЦТ состоялась премьера фильма «Я родом из детства» (повтор прошел утром 21-го). Впервые с голубого экрана на всю страну звучал голос Высоцкого, исполнявшего свои собственные песни, причем не «блатные», а военные. Для многих людей это было настоящим открытием, поскольку с этой стороны творчество певца было известно далеко не всем.
В среду, 19 июня, Высоцкий, Золотухин и Кохановский отправились в Ленинград смотреть смонтированную «Интервенцию». Для Высоцкого это уже не первый просмотр, но он так влюблен в эту картину, что готов смотреть ее бесконечно.
Тем временем подходит к концу подготовительный период по фильму «Хозяин тайги». Практически все исполнители на главные роли уже выбраны, и только актера на роль бригадира сплавщиков Николаева нет. Сам режиссер фильма Назаров хочет снимать Высоцкого, но руководство студии настроено против, напуганное статьями в «Советской России» и «Комсомольской правде». Тогда Назаров решил использовать последний шанс — отправился за поддержкой в райком партии, к его секретарю Шабанову. А тот, как ни странно, в отличие от киношных начальников выдвинул против Высоцкого не идеологические претензии, а моральные.
Шабанов сказал кучу лестных слов про Золотухина, но когда речь зашла о Высоцком, буквально изменился в лице. И произнес уже диаметрально противоположное: «Высоцкий — это морально опустившийся человек, разложившийся до самого дна. Он может подвести вас, взять и просто куда-нибудь уехать. Он на „Таганке“ поступает так чуть ли не ежедневно. Вы этого хотите? Вот почему я не рекомендую вам брать Высоцкого». Но Назаров стоял на своем: «Я вам обещаю, что в моей картине Высоцкий будет вести себя нормально. Ведь сумел же он продержаться на „Вертикали“. Вот и у меня будет ходить как шелковый…» В конце концов секретарь сдался под напором режиссерского красноречия.
Новость о том, что их тандем в «Хозяине тайги» утвержден, Высоцкий и Золотухин узнали 20 июня, когда вернулись в Москву.
23 июня Высоцкий играл в «Антимирах» и «Пугачеве». А на следующий день написал-таки письмо в ЦК КПСС, в котором попытался защитить свое честное имя, так беззастенчиво оболганное, как он считал, со страниц стразу двух печатных изданий — «Советской России» и «Комсомольской правды». Письмо адресовалось руководителю отдела агитации и пропаганды ЦК В. Степакову. Вот его полный текст:
«Уважаемый Владимир Ильич!
За последнее время в нашей печати появились материалы, которые прямо или косвенно касаются моего творчества. Я имею в виду песни. 9 июня с. г. в газете «Советская Россия» напечатана статья, озаглавленная «О чем поет Высоцкий». Я не берусь спорить с авторами статьи об оценке моих песен. Это дело их вкуса, а также дело редакции. Тем более я не собираюсь оправдываться, ибо мои песни могут нравиться или не нравиться, как и любое другое произведение. Мне бы хотелось только указать на ряд, мягко говоря, неточностей. В статье указывается, что в «программной песне „Я — старый сказочник“ Высоцкий говорит: „Я не несу с собой ни зла, ни ласки, я сам себе рассказываю сказки“, и далее говорится, что, дескать, как раз зла-то много». Может быть, это и так, но я не знаю этой песни, потому что она мне не принадлежит.