– Слава богу! – выдохнул он. – Я думал, не дождусь вас. Все, думал, положили Мартына со Змеем.
– Не спеши хоронить нас раньше времени. – Змей перевел дыхание. – Что с остальными?
– Все уже ушли. – Евстафий кивнул в глубь комнаты.
Мартынов только сейчас заметил, что шкаф у дальней стены был сдвинут в сторону, открывая вид на темный зев потайного хода. Змей, не долго думая, нырнул в него и скрылся из виду.
– А Лиза? – Мартынов обернулся к Евстафию.
– В порядке Лиза, в порядке. Шевелись, Мартын. Пошли. А то, не ровен час, поздно будет. Эх, и шухер же они подняли, легавые эти! Им только волю дай. Сволочной народ.
Арсений уже не слушал его. Сунув «наган» под пальто, он решительно двинулся к потайному ходу.
Глава 28 Ладанка
Лиза сладко посапывала во сне, и Арсений, опасаясь разбудить ее нечаянным движением, осторожно выбрался из постели. Сел на кровати, завернувшись по пояс белоснежной простыней, и с улыбкой посмотрел на девушку. Когда Лиза спала, ее сходство с ангелом усиливалось еще больше. Дивно, как хороша!
Мартынов не удержался, протянул руку и нежно погладил девушку по золотистым волосам. Затем улыбка сползла с его лица, и вместо нее появилось хмурое сосредоточенное выражение. Образ убитого суздальского взломщика во время вчерашней облавы в очередной раз явился перед мысленным взором Арсения. Лично для него и для Лизы опасность уже миновала, но бывший юнкер императорского полка никак не мог отделаться от чувства вины перед погибшими. Согласно поступившим ночью известиям итог полицейской облавы был ужасающим. Сколько погибших и арестованных!.. Мартынова грызла совесть. Он считал неправильным, что они со Змеем пустились в бега. И остальные. Крестовый, Евстафий, Поликарп… Да, по словам Крестового, они все представляли верхушку не единожды хваленой системы, но это не оправдывало того, что остальные хитрованцы, которых с недавних пор Мартынов считал своими, были попросту брошены на произвол судьбы. Это было против элементарных правил чести…
Мартынов вздохнул и встал на ноги. Ему пора было собираться. Будить Лизу не имело смысла. Однако при его резком движении кровать скрипнула, и девушка проснулась сама.
– Арсений!
Он обернулся и встретился с ней глазами. При этом сердце Мартынова замерло. Минувшая ночь с Лизой была волшебной. Но он надеялся избежать разговоров с утра. Крестовый ждал встречи через час, и Арсению очень не хотелось долгих и болезненных прощаний. Причем он думал не о собственных чувствах, а о чувствах Лизы. Он прекрасно знал, как она переживает по поводу предстоящего вояжа в Ростов.
– Доброе утро.
– Ты уже уходишь?
Чтобы не отвечать сразу, Мартынов прошел к окну, раздвинул шторы и только после этого посмотрел на большие напольные часы. Хотя он и так знал, сколько сейчас времени.
– Да. – Арсений вернулся и снова сел рядом с Лизой на кровати. – Я не хотел тебя будить. Не стоит лишних треволнений, милая. Все будет хорошо. Поверь мне. Мы вернемся через три дня. Даст бог, раньше. А ты… Ты береги себя здесь. Хорошо? Я могу на тебя положиться?
Спрятаться за шутливым тоном не получилось. Лицо Лизы по-прежнему оставалось серьезным. Она быстро откинула одеяло, подобрала под себя ноги и внимательно посмотрела Мартынову в глаза, нисколько не стыдясь наготы собственного тела. Арсений невольно залюбовался девушкой. Лиза решительно взяла его за подбородок.
– Я не буду ни о чем просить тебя. И не стану долго задерживать. Я сама не люблю долгих проводов. – Лиза редко говорила сухо и холодно, но сегодня, похоже, был именно такой случай. Черты лица девушки заострились. Мартынов отметил поразительное ее сходство со старшей сестрой. – Но одну вещь ты должен для меня сделать, Арсений. Ты обязан.
Он удивленно приподнял брови.
– Какую вещь?
Лиза неспешно сняла с шеи ладанку на тонкой золотой цепочке и протянула ее Мартынову.
– Возьми.
– Лиза, это же…
– Возьми, – повторила она. – Я хочу, чтобы теперь ты носил ее. И не только во время этой поездки в Ростов, а всегда. Я хочу, чтобы это была твоя вещь. Она принадлежала моей маменьке. А папенька… Он всегда говорил, что эта ладанка приносит удачу. Всенепременно приносит. Это талисман твой, Арсений. Я отдаю его тебе, потому что твоя жизнь для меня дороже моей собственной.
– Лиза, не говори так!
– Но это так, – решительно заключила она. – Я делаю это не столько для тебя, сколько для себя. Ты должен понять.
Мартынов больше не стал спорить. Он понимал, что Лиза от своего не отступится и не примет никаких возражений. Он должен был согласиться ради ее спокойствия. Взяв ладанку, Арсений надел ее на шею и сам замкнул сзади цепочку. Талисман еще хранил тепло Лизиного тела.
– Вот и славно. – Лиза улыбнулась. Она вновь стала прежней. – А теперь иди. За нас не беспокойся. Здесь все будет в порядке, когда ты вернешься.
– Лизонька!
Мартынов подался вперед и запечатлел страстный поцелуй на ее губах. Лиза ответила ему, но почти тут же поспешила отстраниться.
– Все, иди.
Он поднялся с кровати.
– Береги себя и возвращайся скорее, – добавила девушка.
Мартынов коротко кивнул и вышел из комнаты. Не более пяти минут потребовалось ему на то, чтобы собраться. Заходить в спальню он больше не стал. Заломив на затылок шляпу, Арсений спустился к ожидавшему его у подъезда экипажу. Привычно огляделся по сторонам. Внешне все было спокойно. Мартынов невольно коснулся болтавшейся у него на груди ладанки.
– Куды? – деловито осведомился сидевший на козлах возница, когда Мартынов забрался в экипаж.
– На вокзал. Да поскорее, братец!
– Сделаем в лучшем виде.
Он ударил хлыстом по крупу черной жилистой лошаденки, и экипаж тронулся с места. Мартынов еще раз бросил взгляд на окна покинутого им дома, но Лизы там не было.
Часть 2 Хищный оскал закона
Глава 1 Привет, Ростов!
По прибытии в Ростов Крестовый и Мартынов предпочли остановиться в одной из непрезентабельных гостиниц. Арсению казалось, что в этом городе даже воздух значительно чище. Так легко и свободно дышится, когда нет ощущения того, что за каждым углом тебя может подстерегать полицейская засада. Однако Крестовый не советовал подельнику особо расслабляться. В Ростове их персоны легавых, конечно, не интересовали, но зато вполне могли поджидать люди Бесшабашного.
– Не такой он дурак, чтобы не быть готовым к нашему ответному визиту, – сказал Кеша, когда они, взяв ключи, отошли от стойки портье. – Наверняка уже схоронился где-нибудь. И сам он, и псы его верные. А за приезжими приглядывает. Только мы тут долго не задержимся. В гостинице, я имею в виду.
– А куда двинем? – спросил Мартынов. – У тебя есть какие-то толковые мысли, как выйти на Бесшабашного?
– Да, в общем-то, есть одна мыслишка, – туманно парировал Крестовый.
Через час он ушел, а Мартынов остался в гостинице. Мысли Арсения витали не вокруг предстоящего ростовского дела. Перед глазами все еще стоял образ Лизы.
Мартынов сел в кресло и, кажется, задремал. Во всяком случае, вернувшийся Кеша застал друга именно в таком положении.
– Сразу видно человека с чистой совестью, – с улыбкой произнес Крестовый. – Похвально! Я бы так не смог, Мартын. Ладно, собирайся. Я думал, нам придется тут ночь куковать, но все разрешилось куда как благополучнее.
Арсений бросил взгляд за окно. Сумерки уже сгустились над Ростовом, но уличные фонари еще не подавали признаков жизни. Часов шесть, не иначе.
Мартынов встал и накинул на плечи пальто. Застегивать не стал.
– Куда мы теперь? К Пафнутию?
– Не так быстро, – осадил его Крестовый. Он достал из кармана «наган», щелчком отбросил барабан и проверил наличие патронов в обойме. Удовлетворенно качнул головой. – План действий будет следующим. Я разыскал тут одного старого корефана. Лупатый кличут. Он когда-то в Москве промышлял, и даже как-то со мной на пару дел вместе ходил, а теперь вот тут осел. Мы у него на хазе ляжем. А он, Лупатый то бишь, тем временем обещался к ночи одного человечка раздобыть. Из кодлы Бесшабашного. Человечек мелкий, но я так полагаю, где Пафнутий схоронился, он знать должен. Вот мы с него все и вытрясем.
Похоже, Кеша знал, о чем говорил. Мартынов чувствовал это. И смирился с тем фактом, что ему в ростовском вояже отведена роль второй скрипки. Его очередь наступит, когда на курок придется давить. Для того Крестовый и взял его с собой. Арсений ценил оказанное доверие и собирался оправдать его в полной мере.
– Ну поехали? – Крестовый похлопал напарника по плечу. – Тут не далеко, Мартын.
Слова Крестового оказались истинной правдой. До хазы Лупатого, о котором говорил Кеша, москвичи добрались минут за десять пешим ходом. Самого Лупатого дома не было, но у Крестового оказался с собой ключ. Он отпер дверь и посторонился пропуская вперед Мартынова. Арсений вошел.
Домик у старого друга Крестового был маленький и неказистый. Всего две крохотные комнаты, под завязку заставленные вычурной мебелью. Присутствия вкуса не наблюдалось. Это Мартынов отметил сразу.
– Располагайся.
Крестовый сел на диван, а вытянутые ноги водрузил на узкий журнальный столик. Бросил шляпу на подлокотник. Достал «наган» и разместил его рядом. Так, чтобы при необходимости можно было дотянуться рукой.
Мартынов занял место в кресле справа от входа. Закурил…
Ждать москвичам пришлось недолго. В начале восьмого часа послышались шаги и голоса двух подвыпивших мужчин. В сенях скрипнула половица.
– Проходь, проходь, братан. Щас посидим, о жизни нашей грешной погутарим.
Крестовый поднял «наган». Мартынов тоже извлек оружие из-под пальто.
Дверь в комнату отворилась, и на пороге появился сухонький мужичок лет сорока с растрепанными соломенными волосами. Заметив сидящего на диване Крестового, он как-то мигом протрезвел и поспешно сместился в сторону. Кеше открылся вид на второго визитера, коим был кряжистый паренек с одним скошенным к переносице глазом и большими пухлыми, как у девицы, губами.
При виде Крестового паренек вздрогнул от неожиданности, потом нахмурился и попятился назад, пытаясь просунуть руку за отворот куртки. Крестовый спустил курок. Простреленная чуть ниже колена нога паренька подломилась, и он рухнул на пол.
– Ах ты, бесова душа! – простонал он, но попыток достать из-под куртки оружия не оставил.
Крестовый поднялся на ноги.
– Он? – коротко обратился Кеша к мужичку с соломенными волосами.
– Он.
– Спасибо, Лупатый. Я теперь в долгу перед тобой. А пока поди-ка на двор. Посмотри, чтобы никто не мешал нашей душевной беседе.
Мужичок стремительно скрылся в дверном проеме, а Крестовый решительно двинулся к поверженному им пареньку. Мартынов тоже встал с кресла и на всякий случай продолжал держать раненого на мушке.
Парень все-таки сумел вынуть «наган». Но Крестовый был рядом и ударил лежащего носком ботинка по запястью. Оружие отлетела в сторону. Паренек витиевато выругался.
– Значится, так, родный. – Кеша опустился рядом с парнем на корточки. Пола его пальто коснулась грязного деревянного настила. – Разговор у нас с тобой будет короткий. Отвечаешь откровенно и доходчиво – останешься живым и невредимым, а нет – сам понимаешь, церемониться нам с тобой нет никакого прока. Уловил мою мысль?
Для пущей убедительности Крестовый приставил дуло «нагана» к пухлым губам паренька.
– Что вам от меня нужно? Кто вы? – испуганно пролепетал тот.
– Спрашивать буду я, – осадил парня Крестовый. – Кликуха у тебя есть?
– Имеется.
– Какая?
– Косой.
Крестовый усмехнулся и коротко бросил взгляд на Мартынова.
– Очень наглядно, – сказал он после небольшой паузы. – Чувство юмора мне всегда импонировало. Так вот… «Кто мы» – вопрос несущественный. А вот «что нам нужно» – это я тебе охотно отвечу. Ищем мы Пафнутия Бесшабашного. Его самого и пристяжь его. Большой интерес у нас до личностей их имеется. Так что рассказывай скоренько, где схоронился Пафнутий. Считать буду до трех, но очень медленно. Чтобы ты все как следует обдумать успел, Косой…
Глава 2 Поповский фарфор
Дно сейфа сплошь устилали пачки перетянутых банковской лентой купюр. По всему было видно, антиквар Савелий Борисович Акимов умел обделывать свои дела. К старости его состояние составило не менее семи тысяч рублями и, видимо, столько же еще можно было выручить из всего хлама, который наполнял его дом. Здесь можно было встретить и иконы, уцелевшие еще со времен гонения на христиан, и посуду XI века, и золоченые складни да кресты, и прочие предметы старины, иные из которых могли бы служить предметом зависти для любого маклака. Стены, включая коридорные, сплошь увешаны были многочисленными Рубенсами, Джордано и Рафаэлями, искусно подделанными безызвестными живописцами из подмосковной глубинки…
Медвежатник аккуратно переложил деньги из сейфа в чемодан, и в это время за дверью со стороны сеней послышались голоса. Рука Поликарпа машинально скользнула в карман пальто, где неизменно покоился «наган». Столь раннее появление в доме хозяина никак не входило в планы Поликарпа. Да и само явление старика домой в столь ранний час было куда как странным. Митрофан, правивший пролеткой медвежатника, был наущен при любом подозрительном экипаже, приближавшемся к дому, тут же сообщать Поликарпу особым свистом. Никакого знака от кучера не последовало. Следовательно, можно было предположить, что Акимов явился домой пешком. Но что тогда заставило старьевщика прервать ежедневный моцион вдоль набережной Москвы-реки? Как следовало из недельных наблюдений Поликарпа за распорядком Акимова, старик всегда в определенный час вечером брал экипаж, доезжал до речки, гулял там пару часов, затем у Дорогомиловского моста подзывал первого подвернувшегося извозчика и возвращался домой. А дом его находился по ту сторону стены Китай-города. Близ Сухаревского рынка. Путь не ближний. В общем, вся прогулка занимала не менее двух – двух с половиной часов…
Скрип дверных петель, донесшийся из коридора, заставил медвежатника прервать рассуждения. Поликарп быстро огляделся. Спрятаться в кабинете было негде. Стол, пара стульев, небольшая софа, бюро в простенке между окнами – вот и вся мебель. Взгляд остановился на тяжелых гардинах, закрывавших окна. Учитывая, что старик туг на ухо, вполне можно было избежать лишнего шума. Пускать в ход оружие Поликарпу страсть как не хотелось. На выстрелы сбегутся соседи, а то и околоточный где-нибудь рядом окажется…
Поликарп толкнул дверцу сейфа и бросился к окну. Жесткий звонкий удар заставил его остановиться. Он обернулся. Дверца, вместо того чтобы захлопнуться, с лязгом отскочила от рамы, являя взору смотрящего опустошенное нутро несгораемого шкафа. Поликарп вернулся к сейфу и наскоро осмотрел замок. Собачку, как назло, заело. Времени, однако, не оставалось. В коридоре уже послышались шаги. Вскоре за самой дверью кабинета раздался голос Акимова с характерным картавым выговором.
Поликарп успел лишь прикрыть дверцу. Затушив свечу, он метнулся к окну. Дверь кабинета открылась.
– Дело вы замыслили непростое, Иван Афанасьевич. Таможенники в Оренбургской губернии – народ ушлый. Всю душу из вас вытрясут, прежде чем дело сладится. – Акимов переступил порог кабинета. – Там без надлежащих документов партию товару никак не пропустят.
– Ну, тут уж токмо на вас вся надежда, Савелий Борисович! Токмо на вас! – с жаром оборвал старьевщика гость Акимова.
Между занавесями был небольшой просвет, но чтобы увидеть что-либо, медвежатнику надо было переменить позу. А это было слишком опасно. Гардины колыхались при малейшем его движении. Поликарп лишь развернул дуло «нагана» в ту сторону, откуда доносились голоса.
Кто-то из собеседников выдвинул стул.
– Все продумаю, Савелий Борисович. – Собеседник антиквара, видимо, был человек темпераментный. Говорил он быстро и неразборчиво, проглатывая окончания слов. – Кто подлинный поповский фарфор от подделки отличить сможет? Никто! Только специалист-с. А где в Ориенбурге такие знатоки? Нет их. А что до бумаг касательно, о подлинности то бишь чашечек да блюдечек моих… То уж тут я на вас всецело рассчитываю, Савелий Борисович. А за товар я уже сам, так сказать, отвечаю. Можете не беспокоиться. Ну истинно поповский фарфор. Не отличишь ни в жисть.
Поликарп все же решил осторожно выглянуть из своего укрытия. Акимов сидел на стуле возле письменного стола. В руках было перо. За спиной у него стоял приземистый толстый человек в длинном не по росту сюртуке, доходившем ему чуть ли не до колен. Медвежатник перевел взгляд на сейф. Зияющий между дверцей и пазами черный зев время от времени высвечивало мерцающее пламя свечи. Но ни Акимов, ни его гость, по счастью, даже не смотрели в ту сторону.
Наступила пауза, во время которой слышно были лишь, как скребет по бумаге перо старьевщика. Сидел он, сгорбившись, низко склонясь над бумагой. Толстяк все пытался высмотреть, что же пишет Акимов, заглядывая ему через плечо, но из этой затеи ничего не выходило. Старик почти лежал на столе, закрывая собой написанное.
– И на кой ляд я только с вами связался, Иван Афанасьевич? – По характерному звуку, который издало перо старьевщика, он поставил под написанным подпись. Затем, распрямившись, сложил лист вдвое и повернулся к толстяку. – У меня ведь и без вас забот хватает. Да и состояньице у меня достаточное уже, чтобы во всякие авантюры на старости лет не пускаться. Надо было вам сразу отказать. А что, еще, пожалуй, и сейчас не поздно…
Старьевщик вдруг выдвинул ящик стола и быстро сунул туда письмо. Затем вытянул из-под воротничка рубашки засаленный шнурок, на котором болтался крохотный ключик, просунул ключ в скважину ящика и дважды провернул его.