— Разве это не может подождать? — возмутилась миссис Бун, шагнув к Эйприл.
— Разумеется, может, миссис Бун. Однако есть один маленький вопрос, который мне необходимо решить сейчас. После этого я уйду отсюда и оставлю вас в покое.
— Никто не просит вас уходить, — вставил мистер Бун.
— Понимаю. И все же дайте мне пять минут.
Тео вернулся, и Буны, покинув комнату отдыха, направились на кухню, где воздух отяжелел от аромата сосисок. Миссис Финнимор с Эйприл сели на диван, и детектив придвинул стул поближе к ним.
Он тихо заговорил:
— Эйприл, мы просто в восторге, что ты вернулась домой целая и невредимая. Мы рассматриваем возможность выдвижения обвинений в твоем похищении. Я обсуждал это с твоей матерью, и мне нужно задать вам пару вопросов.
— Ладно, — робко ответила она.
— Во-первых, когда ты уезжала с отцом, ты сама на это согласилась? Или он заставил тебя уехать?
Эйприл, казалось, была сбита с толку. Она взглянула на мать, но та уставилась в пол.
Слейтер продолжал:
— Обвинение в похищении требует показаний, подтверждающих, что жертву заставили уехать против воли.
Эйприл медленно покачала головой и сказала:
— Меня не заставляли. Я хотела уехать. Я была очень напугана.
Слейтер сделал глубокий вдох и посмотрел на Мэй, которая все еще отводила глаза.
— Хорошо, — кивнул он. — Второй вопрос: тебя удерживали против твоей воли? Может, ты хотела все это время уехать, но оставалась, потому что тебе говорили этого не делать? При похищениях иногда жертва уезжает без возражений и принуждения, вроде бы добровольно, но по истечении времени передумывает и хочет отправиться домой. А похититель отказывает ей в этом. С этого момента удержание человека уже считается похищением. С тобой все было так?
Эйприл скрестила руки на груди, стиснула зубы и сказала:
— Нет. Со мной было не так. Но мой отец все время лгал. Он убедил меня, что поддерживает связь с мамой, и что здесь все хорошо, и что мы приедем домой. В конце концов. Он ни разу не сказал, когда именно, но намекал, что скоро. Я не думала о том, чтобы сбежать, и уж точно смогла бы это сделать. Меня не охраняли и не держали под замком.
Детектив сделал еще один глубокий вдох, чувствуя, что дело практически разваливается на глазах.
— Еще один, последний вопрос, — произнес он. — Тебе причинили хоть какой-то вред?
— Мой отец? Нет. Возможно, он лгун, мерзавец и паршивый отец, но он никогда не причинил бы мне вред и не позволил бы сделать это кому-то другому. Я ощущала, будто надо мной нависла угроза. Мне было одиноко, я боялась и была сбита с толку, но это бывает со мной даже здесь, в Страттенберге.
— Эйприл… — мягко произнесла миссис Финнимор.
Детектив Слейтер встал:
— Итак, это не уголовное дело. Происшествие надлежит рассматривать в гражданском суде.
Он прошел на кухню, поблагодарил всех Бунов и удалился. После его ухода Эйприл с матерью присоединились к Бунам, сели за кухонный стол — отведать обильный завтрак из сосисок, блинов и яичницы. После того как расставили тарелки, должным образом благословили еду и каждый проглотил кусочек-другой, Айк произнес:
— Слейтер дождаться не мог, когда уберется отсюда, поскольку был смущен. Полиция четыре дня потратила на игры с Дилером, а Тео раскрыл дело примерно за два часа.
— Как тебе это удалось, Тео? — пожелал знать Вудс Бун. — Мне нужны подробности.
— Давай выкладывай, — напирала Марселла.
Тео съел еще яичницы и окинул всех взглядом. Все смотрели на него. Его губы дрогнули сначала в хитроватой ухмылке, потом он растянул их в широкой улыбке от уха до уха, сверкающей брекетами, и его веселье оказалось страшно заразительным. Эйприл, которая уже избавилась от своих брекетов, в свою очередь, одарила его великолепной улыбкой.
Не в силах сдержаться, Тео рассмеялся.
Детектив Слейтер поехал прямиком в тюрьму, где встретился со своим коллегой Кэпшоу. Они вместе ждали в маленьком помещении, пока Джека Липера будили, заковывали в наручники и в оранжевом костюме и резиновых оранжевых тапочках для душа практически тащили по коридору. Двое полицейских приволокли Липера в комнату и усадили на металлический стул. Наручники не снимались.
Липер, все еще с опухшими глазами и небритым лицом, посмотрев на Слейтера и Кэпшоу, сказал:
— Доброе утро. Рановато вы сегодня, ребята.
— Где девочка, Липер? — прорычал Слейтер.
— Ну-ну, так вы вернулись… На этот раз вы, ребята, готовы договориться?
— Да. У нас есть предложение, очень хорошее предложение для вас, Липер.
— Но сначала вы должны сказать нам, далеко ли отсюда девочка. Просто намекните. В пяти милях, в пятидесяти, в пятистах?
Липер улыбнулся, услышав это. Он почесал бороду и ухмыльнулся:
— Она приблизительно в ста милях отсюда.
Слейтер и Кэпшоу засмеялись.
— Я сказал что-то смешное?
— Вы лживый подонок, Липер, — сказал Слейтер. — Наверное, до смерти будете лгать.
Кэпшоу, шагнув вперед, объяснил:
— Девочка дома со своей мамочкой, Липер. Похоже, она сбежала с отцом и провела несколько дней в бегах. Теперь она вернулась, целая и невредимая. Слава Богу, она никогда не встречалась с вами.
— Вам нужна сделка, Липер? — вступил Слейтер. — Вот условия: мы снимаем все обвинения здесь и ускоряем вашу отправку в Калифорнию. Мы поговорили с местным начальством, и оно подготовило для вас особое место как для сбежавшего преступника. Под максимальной охраной. Вы никогда больше не увидите дневного света.
Липер открыл рот, но не произнес ни слова.
Слейтер обратился к полицейским:
— Уведите его.
Потом они с Кэпшоу покинули помещение.
В 09.00 в воскресенье полицейское управление города сделало письменное заявление для прессы. В нем говорилось: «Приблизительно в шесть часов утра сегодня утром Эйприл Финнимор вернулась в Страттенберг и воссоединилась с матерью. Девочка цела, здорова, в хорошем настроении и никоим образом не пострадала. Мы продолжаем расследование этого дела и допросим ее отца Тома Финнимора при ближайшей возможности».
Новость тут же передали по телевидению и радио. Она пронеслась и по Интернету. Почти во всех церквах прозвучали объявления, за которыми последовали аплодисменты и хвала Господу.
Весь город вздохнул спокойно, улыбнулся и возблагодарил Бога за чудо.
Эйприл все это пропустила. Она крепко спала в маленькой спальне, где Буны иногда размещали гостей. Она не хотела идти домой, по крайней мере еще пару часов. Мэй Финнимор позвонила соседка и передала, что их дом в осаде репортеров. Она сказала, что будет разумнее держаться от дома подальше, пока толпа не рассосется. Вудс Бун предложил, чтобы Мэй Финнимор спрятала свое нелепое транспортное средство у них в гараже, иначе кто-то вполне мог его заметить и узнать, где прячется Эйприл.
Тео с Судьей отправились на долгий отдых в свою спальню наверху.
Глава 22
Когда ученики средней школы Страттенберга вернулись на занятия в понедельник утром, они предвкушали небольшое волнение. Это был не обычный понедельник. Темное облако тревоги словно висело над школой с момента исчезновения Эйприл, а теперь исчезло. Всего пару дней назад все считали, что девочка погибла, но она вернулась, причем ее не только нашел, но и спас один из них. Поездка Тео в Чапел-Хилл, куда он смело отправился, чтобы вырвать Эйприл из плена отца, стремительно превращалась в легенду.
Прибывавшие ученики не были разочарованы. Еще до рассвета полдюжины телевизионных микроавтобусов припарковались на круглой широкой площадке у входа в школу. Репортеры заполонили все вокруг, и фотографы стояли наготове в ожидании захватить в объектив хоть что-нибудь. Это расстроило миссис Глэдвелл, и она позвонила в полицию. Началось противостояние, за которым последовал обмен решительными репликами и угрозы ареста. Наконец полиция выгнала толпу со школьной территории, но камеры расставили вдоль улицы. Когда все это происходило, как раз начали прибывать школьные автобусы, и ученики стали свидетелями конфликта.
Звонок, возвестивший о классном собрании, прозвенел в 08.15, но ни Тео, ни Эйприл нигде не было видно. В учебном кабинете мистера Маунта Чейс Уиппл вкратце рассказал одноклассникам о своем участии в поисках и спасении, и собравшиеся слушали его с жадным вниманием. На страничке в «Фейсбук» Тео изложил краткую версию произошедшего и выразил массу благодарностей Чейсу.
В 08.30 миссис Глэдвелл опять объявила восьмиклассникам о собрании. Теперь, когда они вереницей потянулись в актовый зал, их настроение являло собой полную противоположность тому, что царило в их рядах на прошлой встрече. Дети беззаботно смеялись, им не терпелось увидеть Эйприл и забыть об этом происшествии. Тео и Эйприл пробрались через заднюю дверь, встретили мистера Маунта у кафетерия и помчались в актовый зал, где их окружили одноклассники и обняли учителя.
Эйприл волновалась и очень смущалась, оказавшись в центре всеобщего внимания.
Для Тео же это был звездный час.
Позднее тем же утром Марселла Бун появилась в семейном суде, чтобы подать ходатайство, в котором просила назначить временного законного опекуна для Эйприл Финнимор. Такое ходатайство мог подать любой человек, озабоченный безопасностью и благополучием любого ребенка. При подаче такого ходатайства не требовалось уведомлять самого ребенка или его родителей, но временного опекуна назначали лишь в том случае, если суду приводились веские основания.
Судья, крупный пожилой мужчина с белыми кудрявыми волосами, круглой белой бородой и розовыми щеками, многим напоминал Санта-Клауса. Его фамилия была Джолли.[13] Однако он был благочестив и строг, и за это, как и благодаря внешности, его за спиной по всему городу называли Святой Ник.
Он внимательно изучил ходатайство и спросил миссис Бун:
— Том Финнимор хоть как-нибудь дал о себе знать?
Работа миссис Бун по большей части проходила в семейном суде, и она очень хорошо знала Святого Ника. Она ответила ему:
— Я слышала, прошлым вечером он позвонил жене и они впервые за несколько недель поговорили. Вероятно, он вернется домой сегодня днем.
— Будут ли выдвигаться обвинения в уголовном преступлении?
— Полиция рассматривает произошедшее как гражданское дело, а не как уголовное.
— У вас есть рекомендации касательно того, кого я должен назначить временным опекуном?
— Есть.
— И кого же?
— Меня.
— Вы просите назначить вас?
— Именно, ваша честь. Я в курсе сложившейся ситуации, знаю ребенка, ее мать и в гораздо меньшей степени ее отца. Очень переживаю за то, что может произойти с Эйприл, и я готова исполнять обязанности ее временного опекуна бесплатно.
— Это прекрасное предложение, миссис Бун, — произнес Святой Ник с необычной для него улыбкой. — Выношу решение о назначении вас ее опекуном. И каковы ваши планы?
— Я хотела бы провести незамедлительное слушание в этом суде по поводу определения места жительства Эйприл на несколько ближайших дней.
— Разрешаю. Когда?
— Как можно скорее, ваша честь. Если мистер Финнимор вернется сегодня, я позабочусь, чтобы его немедленно уведомили о слушании.
— Как насчет девяти часов завтра утром?
— Превосходно.
Том Финнимор прибыл домой ближе к вечеру понедельника. Гастролям «Пландер» пришел конец, как и самой группе. Музыканты почти без перерыва ссорились целых две недели и заработали очень мало. Им казалось, что Том втянул их в свою семейную неразбериху, когда увез дочь и принялся таскать ее за собой. Эйприл была лишь одной причиной их недовольства. Основная проблема крылась в том, что все они достигли среднего возраста и играть за пачку орешков в студенческих клубах и барах им больше не хотелось.
По приезде домой Тома встретила жена, которая почти ничего не говорила, и дочь, которая говорила еще меньше. Женская половина семьи объединилась в противодействии ему, но он слишком устал, чтобы ругаться. Он просто отправился в подвал и запер за собой дверь. Через час пришел полицейский и вручил ему повестку, предписывавшую явиться в суд. Прямо с утра.
Глава 23
После нескольких часов напряженных переговоров наконец было принято решение, что Тео может пропустить занятия во вторник утром и отправиться в суд. Сначала родители резко ему отказали, но потом стало очевидно, что Тео сдаваться не собирается, ведь Эйприл его друг. Он много знал о ее семье и действительно нашел ее, о чем неоднократно напомнил родителям. Возможно, ей понадобится его поддержка и так далее. Мистер и миссис Бун, устав спорить, согласились. Но отец предупредил его насчет домашней работы, а мать напомнила, что его не пустят в зал суда. В семейном суде дела в отношении детей всегда рассматривались за закрытыми дверями.
Тео подумал, что знает, как решить эту проблему, и разработал запасной план, на случай если Святой Ник выкинет его из зала суда.
Выкинули его довольно быстро.
В семейном суде все дела рассматривались двумя судьями — Святым Ником или судьей Джуди Пинг. (За спиной опять же известной как Пинг-Понг; многие судьи в Доме правосудия округа Страттен получали прозвища.) В разбирательствах не участвовали присяжные и почти не было зрителей. Таким образом, два зала суда, где проводились бракоразводные процессы, споры об опеке над детьми, усыновлениях и множество других дел, были намного меньше, чем залы, где работали присяжные и собирались целые толпы. И напряженная атмосфера не являлась чем-то необычным, когда семейный суд объявлял о начале заседания.
Во вторник утром она действительно была напряженной. Тео и миссис Бун приехали рано, и мама разрешила ему посидеть у нее за столом, пока они ждали. Марселла изучала документы, пока Тео работал с ноутбуком, наверстывая упущенное по ряду важных дел. Трое Финниморов вошли вместе. Мистер Гуч, один из армии старых, почти ушедших на пенсию полицейских, убивавших время в суде, надев форму приставов, указал Тому Финнимору на его место в левой стороне зала. Мэй Финнимор отправили на ее место в правой стороне. Эйприл села с миссис Бун в центре, напротив судьи.
Тео подумал, это хороший знак, что семья прибыла вместе. Он лишь потом узнает, что Эйприл приехала на велосипеде, мать — на своем желтом катафалке, только без обезьяны, а отец пришел пешком, чтобы размяться. Они встретились у парадного входа в Дом правосудия и вошли одновременно.
Дальше по коридору судья Генри Гэнтри предпочитал традиционное, в некотором роде театрализованное появление, при котором пристав, выкрикивая: «Встать! Суд идет!» — заставляет всех подпрыгнуть, когда судья входит в своей летящей черной мантии. Тео нравилось наблюдать подобное эффектное зрелище. Существовала очевидная возможность, что когда-нибудь он станет великим судьей, почти таким же, как Генри Гэнтри, и он уж точно планировал придерживаться более формальной церемонии открытия судебного заседания.
На какой другой должности можно заставить множество людей независимо от их возраста, места работы или образования встать, демонстрируя уважение к тебе, при твоем появлении? Так бывало только при появлении королевы Англии, президента Соединенных Штатов и судьи.
Святой Ник не особенно благоговел перед формальностями. Он вошел через боковую дверь в сопровождении клерка. Шагнув к судейскому месту, сел на потрепанное кожаное кресло и окинул взглядом зал.
— Доброе утро, — угрюмо произнес он.
Послышалось несколько тихих ответов.
— Том Финнимор, я полагаю? — спросил он, глядя на отца Эйприл.
Мистер Финнимор невозмутимо встал:
— Да, это я.
— Добро пожаловать домой.
— Мне понадобится адвокат?
— Садитесь, сэр. Нет, адвокат вам не понадобится. Возможно, позже.
Мистер Финнимор сел, глупо ухмыляясь. Тео смотрел на него и пытался вспомнить, как он выглядел на той безумной студенческой вечеринке в прошлую субботу. Он был барабанщиком, и отчасти его скрывали инструменты. Лицо Тома Финнимора вроде бы казалось знакомым, но ведь у Тео не было времени рассматривать группу «Пландер». Отец Эйприл был мужчиной приятной наружности, даже респектабельным в некотором роде. На нем были ковбойские сапоги и джинсы, а спортивная куртка смотрелась стильно.
— А вы миссис Мэй Финнимор? — спросил Святой Ник, кивнув направо.
— Да, сэр.
Святой Ник на пару секунд устремил пристальный взгляд на Тео, потом поинтересовался:
— Тео, что ты тут делаешь?
— Эйприл попросила меня прийти.
— О, правда? Ты выступишь свидетелем?
— Я мог бы.
Святой Ник изобразил улыбку. Очки для чтения сползли на кончик носа, и когда он улыбался, что случалось отнюдь не часто, его глаза искрились, и он на самом деле становился похож на Санта-Клауса.
— Еще ты мог бы выступить адвокатом, приставом или клерком, не правда ли, Тео?
— Наверное.
— Еще ты мог бы выступить судьей и принять решение по этому делу, не так ли?
— Вероятно.
— Миссис Бун, у вашего сына есть законные основания присутствовать в этом зале суда во время слушания?
— На самом деле нет, — ответила миссис Бун.
— Тео, иди в школу.
Пристав шагнул к Тео и спокойно указал рукой на дверь. Схватив рюкзак, Тео сказал:
— Спасибо, мам. — Затем он прошептал Эйприл: — Увидимся в школе.
Однако в школу Тео идти не собирался. Он оставил рюкзак на скамейке у зала суда, побежал вниз в буфет, купил большой бумажный стакан рутбира,[14] вернулся наверх и, когда никто не видел, уронил стакан на блестящий мраморный пол. Лед и рутбир растеклись и образовали большой круг. Тео не остановился. Он помчался по коридору мимо семейного суда и завернул за угол в маленькую комнату, подсобку мистера Спиди Кобба, самого старого и медлительного уборщика в истории окружного суда Страттенберга. Как и ожидалось, Спиди отдыхал тут, решив, как обычно, немного вздремнуть перед началом трудового дня.