Вот только что потом делать с самим Алексом? Адель искренне сомневалась, что Джерисон Иртон согласится делить любовницу с кем‑то другим. А тем более жену.
А оставит ли кузен ее в покое?
Ой ли…
Если она будет богата и знатна — избавиться от Алекса ей не удастся. С другой стороны…
По лицу Адель зазмеилась ледяная улыбка.
Кто сказал, что надо избавляться?
Они с кузеном — два сапога пара.
Алекс ей нравится, он умный, красивый, а какие у него таланты в постели… о да! Стоит только вспомнить — и она уже готова кончить.
А Джерисон Иртон…. В конце концов — ему нужен наследник.
Ей — тоже.
А потом…
Несчастные случаи на охоте и с королями случались, ей — ей…
Адель мечтала, лежа на неудобной корабельной койке. Ей хотелось денег. Власти. Кузена…
Кто сказал, что у нее всего этого не будет?
Она очень постарается…
***Увы, иногда мы предполагаем, а Бог располагает.
Лиля на следующий день планировавшая поездку к морю, проснулась с высокой температурой. И мрачно подумала, что это тело не рассчитано на сильные нагрузки. Дома она бы на рану внимания не обратила. Хлопнула пару таблеток — и помчалась бы на работу. Были прецеденты.
А сейчас…
Все тело ломило, голова болела и кружилась, ее тошнило… короче состояние нестояния. Явная температура и воспалительный процесс.
Лиля попыталась встать, но едва смогла доползти до ночного горшка.
Проснувшаяся Мири смотрела на нее с явным ужасом.
— Марту позови, — попросила Лиля.
Марта, спавшая в соседней комнате, примчалась через три минуты. Взвыла — и принялась хлопотать вокруг ребенка. То есть Лилиан Иртон.
Лиля потерпела минут десять. А потом взбунтовалась.
— няня, позови мне Эмму. Срочно. И займись Мири. Малыш, вперед, умываться и одеваться. Если Марта скажет мне, что ты была умницей — обещаю тебе несколько сказок. Скажем, одну после обеда и две вечером.
— а две после обеда?
— И одну вечером? Можно и так.
Мири помотала головой.
— и две вечером!
— Я подумаю. А сейчас — вперед!
Малышка умчалась.
Марта только головой покачала.
— Лилюшка, ты ж на ногах не стоишь, какие сказки?…
— нянюшка, Эмму мне позови?
На большее Лили просто не хватило. Тошно было до изумления. Нет, не с ее новым телом так активно носиться по дому. Да еще после ранения… вечно ты, дура, себя перегружаешь, вспомнить только, как ты бегала с температурой 39,9 на занятия… все зимние каникулы потом провалялась в тряпку, хорошо хоть соседки по общаге загнуться не дали.
Эмма, увидев графиню красного цвета, с больными глазами и шатающуюся даже под собственным весом, ахать не стала.
Вместо этого она позвала Джейми. И следующий час Лилю поили горькой настойкой, втирали в изрядно распухшую руку противную мазь и готовили вонючие примочки на лоб.
Женщина не сопротивлялась.
Ладно.
Сейчас она действительно не в форме. И может просто лежать. А вот на что бы употребить это время?
Ага!
Первым делом она попросила перенести сюда все бумаги из кабинета. И махнула рукой на возмущенную Марту. Мол, как это так, да графине не подобает, да и вообще… лучше бы Лилюшка поела и уснула, оно для здоровья полезнее…
Попросила позвать няньку Мири и с удовольствием заявила Кальме, что отныне та обязана слушаться Марту. Ибо старушка лучше знает, что делать с Мирандой. А не нравится — скатертью дорога! Вали к чертям! Не жалко!
Кальма даже не возмутилась. Видимо поняла, что действительно нарвется. По полной программе. Нет, воевать она еще будет. И гадить тоже. Но это уже скорее Марте. На Лилю ее сил уже не хватит.
Тем более в своем кругу Кальма не сможет удержать язык — и нелицеприятно выскажется о Лиле. А Марта бросится ее защищать. И будет весело и интересно.
Но это была так, разминка. Бухгалтерия ждала. И после часа изучения тетрадей и свитков Лиля готова была убить мерзавца Эдора.
Воскресить и опять убить. Нет, ну это ж надо!?
До двоичной бухгалтерии тут не додумались. Поэтому в одну книгу заносилась прибыль, а во вторую — расходы. В том числе и покупки — продажи.
А даты не ставятся… даже по годам. И остается только материться. Нет, может быть опытный бухгалтер или бизнесмен мог бы во всем этом разобраться. Но не девчонка — медик. У них даже математика была на невысоком уровне. Ровно полгода и на уровне дробей и степеней.
Единственное, что пришло в голову Лиле — это провести полную инвентаризацию. Вплоть до ковриков для мышек. И тапочек для тараканов. Составить полную опись и уже по результатам — завести новые приходно — расходные книги.
Потому что сейчас…
Не говоря уж о том, что воришка старался запутать любую комиссию. А Лиля‑то не комиссия. Она — студентка. Для нее это — китайская грамота.
М — да… надо бы поговорить с Эммой. Это как раз по ее части. И шпионскую сеть пусть налаживает. Надо. Информация — наше все.
А вот кому и сколько ее давать…
Лиля задумалась. В подземелье сидел убийца. И с ним надо было что‑то делать.
Убить? То есть законно казнить?
Покушался? А теперь прогуляйся на виселицу, дружок.
Самое простое. А вот верное ли?
Как свидетель он ей очень в тему! Надо бы пустить к нему Тариса Брока. Пусть послушает — и подскажет, как ей быть. Убийцу послали по ее душу. Потому что у ее супруга шашни с какой‑то шлюхой. Это может быть козырем?
Да что угодно!
Ты там развлекаешься, а меня из‑за тебя чуть тут не того — с…
И еще неизвестно, сама ли я с лестницы полетела! Лиля честно пыталась вспомнить хоть что‑то. Но в памяти стояла только постоянная тошнота. И боль. Не сильная, но занудная.
Кажется, токсикоз…. А черт его разберет!
Особенно сейчас.
Лиля запустила пальцы в волосы.
Надо поговорить с Тарисом и с пастером. Какие у них тут законы? Стоит ли запротоколировать признание убийцы? Или лучше его предъявить живым? Можно и то, и другое.
Стоит ли пожаловаться отцу?
Хм — м…
Тарис так и так ему все расскажет. Если она не напишет — это будет странно. И пусть признание убийцы отвезет? Точно, надо писать еще одно письмо. Ну, это она сделает.
Только лучше вечером. А сейчас…
А что сейчас?
Лежать. Отдыхать, думать, сопоставлять… а то с момента явления домой все куда‑то торопишься, все что‑то делаешь — и все бегом и кругом.
Лежка пойдет ей так и так на пользу. Ибо…
Лиля честно призналась себе, что за деревьями может не увидеть леса.
Давай смотреть конкретно?
Что тебе сейчас нужно? Включаем мышление медика. Сначала — план операции, потом анестезия, а уж потом и резать можно. А не носиться бестолку по замку. Без тебя побегают.
Первое.
Крепить оборону замка.
Сделано ли это?
Лиля подтянула к себе лист пергамента и принялась сосредоточенно грызть ручку. То есть сделанное Хельке красивое серебряное перо с чеканкой.
Итак. Как делать будем?
— Ваше сиятельство, к вам Лейс Антрел. Примете?
В дверь заглянул один из вирман. На ловца и зверь бежит? Лиля кивнула.
— приму. Пустите.
И в дверь вошел запыхавшийся капитан.
— Ваше сиятельство. Как вы себя чувствуете?
— Отвратительно. Но жить буду. Вы мне хотели что‑то сказать?
— мне не хватает рабочих рук. Такими темпами мы закончим ремонт стены в лучшем случае к зиме.
Лиля вздохнула.
— и что вы предлагаете?
— Ваше сиятельство, что вы приказали крестьянам устроить на месте площадки для тренировок?
Площадки для тренировок? Лиля вскинула брови.
— Это где?
Совместными усилиями выяснилось, что речь идет о детской площадке. И Лиля почувствовала себя дурой.
Вот что сейчас сказать? Что дети важнее? Простите, ее точно уважать перестанут. Хотя…
— Мне хотелось усовершенствовать площадку. Что именно они сделали?
По результатам Лиля узнала 'коня', турник и чурбачки, вкопанные в землю на разных уровнях. Угу. Отлично.
— Это для укрепления мышц и равновесия.
Минут пять Лиля рассказывала, какие упражнения можно делать на построенных спортивных снарядах. Но Лейса это сильно не впечатлило.
— Ваше сиятельство, воля ваша, это несерьезно.
— Почему?
— Потому что нам бы стену укрепить. И ров почистить. А это все до зимы подождет.
Лиля мученически вздохнула. И дала согласие на перевод крестьян с одной работы на другую. Уточнила у Лейса, сколько ему примерно времени надо. И кивнула.
— Не справитесь — спрошу по всей строгости. Лейс, а какой у вас чин?
— Я десятник в личной дружине господина.
— Лейс, вы видели, в каком состоянии дружина в замке?
— Видел. Ее нету.
— Да. Ваш отряд — единственная боеспособная часть. Поэтому я прошу вас принять пост капитана гвардии Иртона.
Лейс выпучил глаза и стал похож на окуня.
— Ваше сиятельство…
— Да, господин Антрел. Я — графиня Иртон. И пока моего супруга нет дома, могу распоряжаться хозяйством. Если он отправил сюда ваш отряд, доверил вам свою дочь и меня — значит он высоко ценит ваши способности.
— Ваше сиятельство…
— Я полагаю, господин граф одобрит мое решение. Сам он отправлен с посольством, вы ему до лета точно не понадобитесь — поэтому служите. Здесь.
Радости Лилино предложение явно не вызвало. И женщина добавила меда.
— разумеется, капитан будет получать больше. Какое жалование у вас сейчас?
— Три серебряных.
— Хорошо. Теперь — шесть.
— Ваше сиятельство…
— Шесть серебряных в месяц. И должность капитана гвардии Иртона. Здесь, конечно, захолустье, но…
Судя по лицу, Лейф понимал, что предложение выгодное. Так и так здесь оставаться — почему бы не с выгодой для себя?
— Об этом надо написать господину графу…
— разумеется. Как только Ширви поправится — и напишем, и отправим.
Судя по глазам, Лейс не поверил. Но поклон отвесил весьма почтительный.
— Как прикажете, ваше сиятельство…
Лиля с трудом дождалась, когда Лейс ушел. Откинулась на подушки.
Итак, пункт первый. Оборона замка.
Кажется, на Лейса тут можно положиться. Пусть работает.
Пункт второй.
Домашнее хозяйство.
Повод еще раз обругать себя дурой.
Вот чего она вчера носилась по всему замку? Отдохнула бы, глядишь, и не была сегодня в состоянии тряпки. Что ей — так необходимо самой за всем присматривать?
А Эмму она тогда для чего завела? Как левретку? Чтобы было?
Кто тут домоправительница? Эмма.
А если слушать ее не будут — плетей!
Ее дело — маячить на заднем плане и проверять пыль батистовым платочком. А вовсе не пахать самой.
В оправдание можно сказать только то, что раньше она ничем таким не занималась. А принцип: 'хочешь сделать хорошо — сделай сам' ей вдалбливался с детства.
Не — ет. Ее дело не стоять над душой. А приказать Эмме нанять еще десяток слуг. И контролировать.
Пункт третий.
Наладить обмен идеи — деньги с Хельке.
Но это в процессе наладки. Надо бы голубятню обновить. Сказать Эмме — это в поместье, так что в ее ведении. Лиля чиркнула себе на бумажке про голубятню.
Что нужно еще?
Просмотреть бумаги поместья. Этим она сейчас займется.
Далее.
Кузнец и стеклодув обустраивают рабочие места. Как только — так и будем думать над технологией.
Коптильня строится. Солеварня тоже.
Лиля попросила устроить их так, чтобы с моря видно не было. Мало ли что. Мало ли кто.
Но все же надо подумать, как их защищать.
Ну и знания.
Что можно еще внедрить здесь?
Крапива — это хорошо. Но еще ценны грибы, орехи, что тут еще растет полезного?
Есть ли тут сахарный клен?
Хм — м… Лиля, а такой вопрос — крестьяне намного дурее тебя? При управляющем ворюге и хапуге, они давно должны были местные ресурсы освоить.
Вот рыбалка, охота — это графское. Тут им нельзя было. А то, что касается собирательства — они еще тебе сто очков вперед дадут.
Надо крепить самооборону. Вот что важно. И сделать так, чтобы крестьяне не были сильно беззащитны.
Чуть позже поручить Лейсу — пусть отберет пару десятков крестьянских парней и начинает гонять. Курс молодого бойца — вещь полезная. За сколько в армии делают солдат из салаг? Порядка полугода? Надеюсь, это время у нас будет.
Вот.
Самое важное и страшное.
Время.
Оно идет. И близится визит супруга, который ей ни за каким чертом не нужен. А в связи с этим хорошо бы знать свои права — обязанности. Она тут на уровне табуретки — или все‑таки что‑то может?
И Лиля с удвоенной энергией закопалась в бумаги.
Примерно часа через три ее усилия увенчались успехом.
Она нашла свой брачный контракт.
Оказывается, здесь это уже было возможно! Как замечательно!
Опуская все юридические термины средних веков, Лиля старалась выцепить суть. И результат ей нравился.
Договор заключался между графом Иртон (Джайс Иртон — папаша нынешнего? Кажется, да… что‑то такое теплится на дне сознания…) и Августом Броклендом.
Лиля становилась графиней Иртон. И муж обязался почитать, уважать и любить ее. Взамен он получал нехилое приданное. Несколько кораблей, крупную сумму в золоте, долю в торговле.
Ребенок Лили становился законным графом Иртон — только роди мальчика.
Август обязался завещать мелкому свои верфи и прочее имущество. С правом управления за собой, а в случае своей смерти — за Джерисоном Иртоном. Угумс….
А ребенка‑то нету. А если не будет — приданное останется за графом, а остальное отойдет к кому Август скажет. Церкви, например. Или еще кому… а кому — правда?
Такой насущный вопрос…
Пока у Лили нет ребенка — где‑то есть богатый наследник. А ведь если ребенок появится…
Надо выяснить этот вопрос у Тариса. Или уточнить у отца… только не в первом письме, однозначно.
Отдельно оговаривалось хорошее обращение с женой. И Лиля прямо‑таки прониклась родственными чувствами к отцу.
Жену нельзя было бить, обижать и издеваться.
Хм — м… ну условие граф формально выполнил.
Ее никто не бил. Не издевался. Просто пренебрегал. Но неземная любовь в контракте и не значилась.
Живет она в родовом замке графа, а что замок в глуши, а управляющий вор — это уже детали. Лиля‑то всем была обеспечена. То есть отец о ней позаботился.
Мало того, Лиле полагалась доля из верфей. Да, с правом управления за ее супругом, но в случае смерти отца ей выделяются паи и капает денежка. Случись что — голодной и холодной не останется. В монастырь всегда примут с таким приданным. Хотя туда Лиле хотелось меньше всего.
Одним словом, ты — мне, я — тебе.
Хочешь верфи — позаботься о том, чтобы они достались ребенку моей крови. А племенная кобыла содержалась в достойных условиях.
Но кто же все‑таки наследник, если Август умрет и умрет Лиля?
***Из письма, которое осталось неизвестным широкой общественности.
Господин, должен сообщить вам, что корова жива и вполне благополучна. О потере ребенка даже не вспоминает. Супруг ожидается не раньше лета. Зато сюда прислали ее падчерицу. Жду ваших приказаний.
***— Твари поганые!!!
Дарий Авермаль грохнул по столу кружкой. Дрянной эль выплеснулся через край — и юноша невзначай промокнул его рукавом рубашки. Но даже не заметил такой мелочи.
— безбожники! Мерзавцы!
— Это точно, — поддержал его Томми. — Мальдонаины выродки! Сосут кровь честных людей…
— Наживаются на нас а мы все терпим и терпим…
— А они на золоте жрут, на золоте спят…
Разговор велся, как можно было догадаться, об эввирах. Дария они не устраивали по вполне понятной причине. Мерзавец — эввир общался с гадиной — графиней. И к тому же был возмутительно богат. А сам Дарий вынужден был даже на кабак просить деньги у отца. Который давал их с таким видом, словно одолжение делал. Вот ведь!
Неужели не ясно, что благородный молодой человек имеет право поразвлечься? А как это сделаешь без денег? Вино в кредит нигде не нальют… увы…
Да и шлюх тоже без денег не снимешь.
А как приятно прийти в кабак, кинуть на стол горсть золота и гулять всю ночь напролет…
Восхитительное ощущение своей силы, власти, всемогущества…
Отец его просто не понимал.
Да что он вообще понимает, этот старый пень?!
Бегает к этому гаду — эввиру что ни день. А когда Дарий пришел подзанять у того деньжат, подонок скроил постную рожу. Мол, я бы с удовольствием. Но все отдал господину барону. Может быть достопочтенный господин спросит у своего отца?
Ага, у него спросишь, как же!
Дарий вскипел, но только он настроился поучить вежливости мерзавца — эввира, как появилась охрана. Такие здоровущие лбы, что медведя в одиночку заломают. А негодяй Хельке, приторно улыбаясь, сообщил, что господин барон будет очень недоволен, если его наследник нанесет увечья бедному старику. Ведь Хельке в каком‑то смысле работает на барона…
Ага, как же!
На эту Мальдонаину дочь он работает! Все знают!
И в то же время — бабы просто пищат от восторга! У Томми подружка недавно попросила серьги с новой застежкой — чтобы не потерять. А гаденыш столько за них ломит! И в долг не вверит. Мол, с него хозяева прибыль требуют, а не расписки. Поэтому — платите, господа.
А отец Томми тоже не может понять нужды своего сына.
Девица и вильнула хвостом. Теперь вертится под купцом, который в два раза старше Томми и в три раза толще. Зато оплачивает ее услуги по полной программе.
Так что Томми тоже был обижен на эввиров.
А про Савла можно и не говорить. Отец парня хотел войти в долю с Хельке, так тот уперся. И не сдвинется. И из‑за чего!? Да пустяк!