Естественно, никак нельзя подсчитать точный эффект уничтожения водорослей на эту конкретную экосистему».
«Экосистема» определяется как «полная совокупность всех живых и неживых частей, поддерживающих цепь жизни в данном районе». Как экологи выделяют этот район? Как они определяют его взаимосвязи с остальной территорией Земли и в какой период времени? Ответа не дается.
Другой пример:
«В настоящий момент некоторых экологов волнует возможное воздействие на эскимосов добычи нефти на дальнем Северном шельфе Аляски. Они боятся, что утечки нефти в море, скованное вечными льдами, окажутся запертыми в узком пространстве между льдом и водой и погубят вначале планктон, затем рыбу и моллюсков, питающихся планктоном, затем белых медведей, моржей, тюленей и китов, питающихся другими морскими организмами, и, наконец, под угрозой окажутся эскимосы, живущие за счет этих животных.
Есть надежда, что результаты проводимых в настоящее время исследований помогут лучше понять потенциальные последствия вмешательства человека в любые экосистемы».
Но давайте рассмотрим реальные последствия развития событий из данного примера. Не прилагая никаких усилий, эскимосы могут заработать огромные деньги за счет выплат за пользование недрами и благодаря этим деньгам смогут прекратить свою тяжкую борьбу за выживание и открыть для себя комфорт цивилизованной жизни и труда. Если — и это не более чем предположение — страхи экологов воплотятся в жизнь, эскимосы будут иметь возможность переселиться в лучшие места. Или мы должны считать, что они предпочитают свой образ жизни нашему? Если это так, почему они понимают его выгоды, а мы — нет? Или же мы должны считать, что у эскимосов есть неотчуждаемые права, а у Томаса Эдисона — нет? Или эскимосы должны быть принесены в жертву белым медведям, моржам, тюленям и китам, которые должны быть принесены в жертву рыбам и моллюскам, которые, в свою очередь, принесены в жертву планктону ? Если это так, то почему? Но к этому вопросу мы еще вернемся.
«Дикая природа, — утверждается в статье, — обладает замечательной способностью к восстановлению; 25 или даже 50% популяции некоторых рыб или грызунов в конкретном местообитании может быть уничтожено в результате болезни или природной катастрофы, однако за год-два численность вида восстанавливается. Только вмешательство человека — или загрязнение — может существенно подорвать экосистему и свойственное ей равновесие».
Обратите внимание: заводы и фабрики предполагают загрязнение, болезни — нет.
«Защитников природы больше всего пугает не случайное загрязнение ландшафтов в результате каких-либо аварий и утечек, а их эксплуатация человеком при постройке шахт, дорог и городов. Со временем он может настолько сократить площадь зелени, что уменьшится количество кислорода, необходимого ему для дыхания».
Вы когда-нибудь смотрели на карту мира, сравнивая при этом площади, занятые индустриальными зонами, и площади, покрытые нетронутыми дебрями и первобытными джунглями? И это не говоря уже о зеленых насаждениях, культивируемых человеком: о полях, садах и цветниках, которые без человеческой заботы и труда давным-давно исчезли бы. А также о масштабных проектах орошения, которые превращают пустыни в плодородные, зеленые равнины.
«Символ штата Луизиана, бурый пеликан, исчез с ее побережий», — жалуется журнал, обвиняя в этом ДДТ.
Динозавры и им подобные исчезли с лица земли задолго до того, как на ней появились промышленники и люди вообще, и природная «способность к восстановлению» не вернула их обратно. Но жизнь на планете из-за этого не окончилась. Вопреки экологам, природа не стоит на месте и не сохраняет «равновесие», которое гарантировало бы выживание каждого из существующих видов; а менее всего — выживание ее самого великого и самого хрупкого создания, человека.
Но любовь к человеку для экологов нехарактерна.
«Человек всегда был грязным животным, — говорится в статье. — Древние римляне жаловались на дым и гарь, заполонявшие их город, а Плиний в I веке нашей эры описывал исчезновение растительности в результате изменений климата, вызванного осушением озер или изменением русла рек».
Ничего подобного не происходило в исторический период, последовавший за падением Рима, — в Средневековье.
Можно ли считать выражением любви к человеку следующее? Речь здесь идет о другом так называемом «загрязнении», создаваемом крупными городами, — о шуме.
«Не может измученный горожанин найти тишину и дома. Он просто меняет грохот паровых молотов на оргию рок-музыки, а вечный рев автомобильных моторов — на гудение кондиционера. Современная кухня, с ее набором машин для стирки и мойки, приспособлений для утилизации мусора и измельчения продуктов, в качестве источника нежелательного шума часто может поспорить с оживленным перекрестком».
Представьте себе судьбу человеческого создания, женщины, которая снова должна будет стать заменой машин для стирки и мойки, приспособлений для утилизации мусора и измельчения продуктов. Подумайте, на что была похожа человеческая жизнь до изобретения кондиционеров воздуха. Цена, которую вы платите за эти волшебные достижения, — «нежелательный шум». Что ж, на кладбище нежелательных шумов не бывает.
Предсказания судьбы мира перемежаются подобными жалобами. И нигде, ни в данном материале, ни где-либо еще, невозможно найти ни одного научного свидетельства, которое — нет, не доказывало, а хотя бы могло быть засчитано в пользу осмысленной гипотезы о глобальной опасности. Зато можно найти следующее:
«…некоторым ученым, — объявляет журнал, — нравится всячески обыгрывать мысль о том, что при неконтролируемом росте загрязнения среды может разразиться мировая катастрофа. Согласно одному из сценариев, мы уже многого достигли на пути к так называемому парниковому эффекту. Концентрация углекислого газа в атмосфере растет, а биомасса растительности, которая усваивает его, падает. Задерживаясь в атмосфере, углекислый газ формирует барьер, удерживающий выделяемое планетой тепло. В результате этого, согласно теории парникового эффекта, Земле грозит повышение средней температуры; если она повысится на 4–5 °С, могут растаять полярные льды, в результате чего уровень Мирового океана поднимется на 300 футов и случится всемирный потоп. Другие ученые видят противоположную угрозу: что полярные ледяные шапки будут расти и ледники вновь покроют умеренный пояс. Эта теория предполагает, что из-за пыли, дыма и пара, выбрасываемых в атмосферу промышленными предприятиями и реактивными самолетами, облачный покров Земли продолжит утолщаться. Созданный таким образом экран загородит планету от солнечного тепла, она будет остывать, водяной пар сконденсируется и замерзнет, и наступит новый ледниковый период».
Вот это сегодня называется «наукой». И на основании подобных вещей вас хотят загнать обратно в Средневековье.
А теперь обратите внимание на то, что во всей экологической пропаганде — среди призывов к «гармонии с природой» и беспокойства за нее — совершенно отсутствует обсуждение нужд человека и требований его выживания. Отношение к человеку такое, как будто он — неестественное явление. Человек не может выжить в том состоянии природы, о котором мечтают экологи, то есть находясь на уровне морских ежей или белых медведей. В этом отношении человек — самое слабое из животных: он рождается нагим и беззащитным, без клыков, когтей, рогов или «инстинктивных» знаний. В физическом смысле он — легкая добыча не только для высших животных, но и для самых низших бактерий: он — наиболее сложно организованное существо, крайне хрупкое и уязвимое. Его единственное оружие — его основной способ выживания — его разум.
Чтобы выжить, человек должен открыть и произвести все, в чем он нуждается, то есть изменять свою среду и подчинять ее своим потребностям. Природа не снабдила его возможностью адаптации к среде, подобно животным. Люди, начиная от самой примитивной первобытной культуры и заканчивая самой продвинутой цивилизацией, должны изготавливать вещи; их благополучие зависит от их производственных успехов. Самое низкоразвитое племя не может выжить без источника так называемого загрязнения — без огня. История о том, что огонь принадлежал богам, а Прометей принес его людям, — не просто символ. Экологи — новые стервятники, стремящиеся уничтожить этот огонь.
Нет необходимости напоминать вам, каким было существование человечества на протяжении столетий и тысячелетий, предшествовавших промышленной революции. То, что экологи игнорируют или обходят это, — преступление настолько ужасное, что само служит им защитой: никто не в состоянии поверить в то, что кто-то может быть на такое способен. Но в данном случае не обязательно даже обращаться к истории, достаточно лишь взглянуть на условия жизни в неразвитых странах, то есть на большей части мировой территории, за исключением обетованной земли западной цивилизации.
Самые мудрые слова, сказанные по поводу загрязнения и экологии, принадлежат послу одной из этих стран. На конференции ООН Оливер Вирасингхе, посол Республики Цейлон, сказал:
«Две трети населения Земли, живущие в развивающихся странах, не разделяют беспокойства по поводу окружающей среды, свойственного оставшейся трети, проживающей в более богатых регионах. Главная проблема для этих развивающихся стран — борьба за то, что минимально необходимо для выживания. Следовательно, было бы нереалистично ожидать от правительств этих стран исполнения рекомендаций по охране окружающей среды, которые могут затормозить или ограничить экономический рост». (Industry Week, 29 июня 1970 года. Курсив мой. — А. Р.)
В Западной Европе в доиндустриальную эпоху Средневековья средняя продолжительность жизни составляла 30 лет. В XIX веке население Европы выросло на 300%, что является лучшим доказательством того, что промышленность, впервые в человеческой истории, дала огромному количеству людей шанс выжить.
Если бы повышенная концентрация промышленных предприятий действительно была бы вредна для человеческой жизни, следовало бы ожидать снижения продолжительности жизни в наиболее развитых странах. Однако она неуклонно растет. Вот цифры по Соединенным Штатам (по данным Metropolitan Life Insurance Company):
1900 — 47,3 года
1920 — 53 года
1940 — 60 лет
1968 — 70,2 года (последние собранные данные )
Каждый, кому больше 30 сегодня, должен вознести молчаливую благодарность ближайшей, самой мрачной и коптящей заводской трубе, которую увидит.
Нет, конечно, заводы не должны быть мрачными, но не в этом главная проблема, когда на кону оказывается сохранение технологий вообще. И чистый воздух — это не причина и не цель крестового похода экологов.
Средняя продолжительность жизни в разных странах и регионах мира (по данным New York Times Almanac, 1970) такова:
Великобритания — 70 лет
Индия — 50 лет
Восточная Африка — 43 года
Конго — 37 лет
Южный Вьетнам — 35 лет
Если вы задумаетесь не просто о продолжительности, но и о «качестве жизни» (займем у экологов их бессмысленный оборот и используем его в подлинном смысле), которую вынуждены вести люди в неразвитых регионах, если представите себе грязь, страдания, беспомощность, ужас, невыразимо тяжкий труд, болезни и эпидемии, голод — вы наверняка начнете осознавать роль технологий в человеческой жизни.
Не позволяйте себе впасть в заблуждение: именно технологии и прогресс стремятся уничтожить любители природы. Процитирую еще раз материал из Newsweek: «Экологов волнует то, что люди, которых начинает беспокоить состояние окружающей среды, в конечном итоге станут искать решение всех проблем в технологиях…» Эта мысль повторяется снова и снова; технологические решения, утверждают авторы статьи, способны только породить новые проблемы.
«…ряд современных защитников окружающей среды пришли к выводу, что главная надежда человечества лежит не в технологиях, а в жестких ограничениях: на рождаемость и использование сложных технических устройств… На Западном побережье уже зародилось движение за “нулевой рост ВВП”. Харви Уилер из Центра изучения демократических структур в Санта-Барбаре уверен, что США могут достичь — возможно, за ближайшие 10 лет — точки, в которой “современные темпы экономического роста окажутся абсолютно катастрофическими, и этот рост в результате полностью остановится”».
И еще:
«Рассел Трейн (один из советников президента Никсона) предостерегает, что улучшение качества жизни приведет в будущем к непопулярным ограничениям на роскошь. “Люди не проявляют желания, — отмечает он, — отказываться от свидетельств своего достатка — телевизоров и прочих бытовых приборов”».
Возможно, вы, так же, как и я, видели на телеэкране молодое поколение экокрестоносцев, юнцов вроде хиппи, визжащих проклятья в адрес современных «предметов роскоши», почему-то с особым вниманием к электрическим зубным щеткам, которые, по их словам, потребляя электроэнергию, усугубляют загрязнение. Не говоря о том, что электрические щетки, как скажет вам любой стоматолог, — это очень ценное средство профилактики, так как с их помощью обеспечивается массаж десен, давайте хотя бы выясним, сколько же электроэнергии они потребляют.
Средняя лампочка накаливания потребляет 100 ватт энергии. Если вы включаете лампочку в доме на 8–10 часов в день, то в сутки потребление составляет 800–1000 ватт-часов. Сравните эти цифры со следующими: беспроводная зубная щетка производства General Electric потребляет 2 ватта электроэнергии при подзарядке. Каковы бы ни были мотивы выступлений этих хиппи, беспокойство о загрязнении воздуха здесь совершенно очевидно ни при чем.
Наиболее непосредственный — хотя и не конечный — мотив становится совершенно понятен из материала Newsweek.
«Для человека они [экологи] предлагают ввести государственный план по народонаселению, который первоначально должен осуществляться через государственный план землепользования… Битва с загрязнением также должна преодолевать все официальные границы, разделяющие планету на суверенные территории… Программы экологов не могут быть осуществлены без определенных крайне важных изменений в американской традиции свободы предпринимательства и свободы выбора… Препятствия реформам [создают] традиционные человеческие представления об экономическом росте, суверенитете, индивидуализме и времени… Необходимо, предполагают экологи, возрождение общинного духа, не только среди людей, но и в природе в целом».
Как они собираются внедрить «общинный дух» в природу, где живые организмы существуют за счет поедания друг друга, не уточняется.
Непосредственная цель также очевидна: разрушение остатков капитализма, еще сохраняющихся в современной смешанной экономике, и установление глобальной диктатуры. Здесь нет необходимости строить догадки — многочисленные выступления и книги на эту тему ясно дают понять, что смысл экологического движения именно в этом.
В этом новом левом повороте коллективистской линии есть два важных момента. Во-первых, это открытый разрыв с интеллектом, сбрасывание интеллектуальной маски, которой прикрывались старые левые, замена псевдонаучных измышлений Маркса на птичек, пчелок и «природную красоту». Придумать более нелепое сужение идеи движения или более очевидное признание в интеллектуальной несостоятельности не смог бы никакой фантаст.
Во-вторых, важна причина данного поворота: он представляет собой откровенное признание Советской Россией и ее последователями во всем мире, а также сочувствующими всякого политического толка и оттенка, что коллективизм в промышленном и технологическом смысле провалился; что коллективизм не может быть продуктивным.
Основа производства — человеческий разум; разум — это свойство личности, и он не может функционировать по принуждению и под контролем, как показали века застоя. Прогресс не может быть спланирован правительством, и он не может быть ограничен или заторможен; его можно только полностью остановить, что видно на примере любого тоталитарного режима. Если говорить о природе, то как насчет того факта, что коллективизм несовместим с природой человека, а первое требование человеческого мышления — это свобода? Но обратите внимание: подобно тому как античные мистики рассматривали разум как способность божественного происхождения, следовательно, неестественную, так и сегодняшние мистики, отмечая тот факт, что животные разумом не обладают, также рассматривают его как нечто неестественное.
Если бы коллективистов действительно заботила нищета и человеческие страдания, они бы давно стали главными защитниками капитализма; они бы поняли, что это единственная политическая система, способная обеспечить изобилие. Но они упорно отказывались обращать на это внимание так долго, как только это было возможно. Когда это стало очевидно всему миру, коллективисты оказались перед выбором: либо обратиться вправо, во имя любви к человечеству, либо влево, во имя тоталитаризма.
Они выбрали левую сторону — новую левую.
Теперь, вместо того чтобы обещать, как раньше, что коллективизм создаст всеобщее изобилие, и обвинять капитализм в порождении нищеты, они обвиняют капитализм в создании изобилия. Вместо того чтобы обещать всем комфорт и безопасность, они обвиняют людей в том, что у них есть комфорт и безопасность.
Они, однако, продолжают внушать чувство вины и страх; это всегда было их психологическим оружием. Только вместо того, чтобы заставлять вас чувствовать себя виноватыми за эксплуатацию бедных, они теперь заставляют вас чувствовать себя виноватыми за эксплуатацию земель, воздуха и воды. Вместо того чтобы угрожать вам кровавым бунтом народных масс, они теперь пытаются — как знахари, обращающиеся к племени дикарей, — запугать вас ужасной, но смутной угрозой непонятного вселенского катаклизма, угрозой, которую невозможно ни проверить, ни подтвердить, ни доказать.