И опять он вспомнил эпизод с Элизой. Ему было очень хорошо тогда с ней. И он, возбужденный и восторженный, назвал ей сумму своего состояния. Она посмотрела на него задумчиво и, как сейчас ему показалось, с насмешкой:
– А зачем тебе столько? У тебя даже семьи нет. Ты не проживешь эти сотни миллионов долларов даже за тысячу лет. И ты не проживешь тысячу лет.
Ничего более бестактного он не слышал. Но улыбнулся и сказал:
– Сейчас быстренько оденусь, сбегаю, все завещаю детскому дому. Не знаешь, где они есть?
– Не знаю, – ответила Элиза. – И ты не побежишь. Да и не стоит. Там тоже могут оказаться воры, и никому от этого хорошо не будет. Попытка шутки не удалась.
– Что значит – «тоже»?! – Он смотрел на ее красивое лицо, и ему хотелось смять его ладонью.
– Ты чего? – удивилась она. – Тебе показалось, что я тебя вором назвала? С ума сходишь. Тоже – в смысле: они везде.
Игорь отмахнулся от неприятных воспоминаний. Начал варить себе кофе, не просто включил кофемашину. Он перестал ею пользоваться. Смолол зерна в ручной мельнице, потом варил кофе в турке, добавляя корицу. Та же панацея от того же доктора (доктор ли он на самом деле, Игорь не знал) и от той же болезни. И тут сразу раздались два звонка – в ворота и по телефону. Игорь ответил по телефону:
– Доброе утро, Игорь Валентинович. Сергей Кольцов вас беспокоит от ваших ворот. Откройте, пожалуйста.
Игорь вышел на террасу и нажал кнопку на пульте. Ворота разъехались, машина следователей въехала во двор. Сергей вошел на террасу первым и просиял улыбкой:
– Все получилось, как вы хотели. Судья дал ордер на досмотр вашего дома.
– Почему?
– Сложная ситуация, я пытался вам объяснить. Мы нашли убитую девушку в одежде Элизы Никитиной. Это точно. Вопрос к вам. У вас в ту ночь была только Элиза или две девушки?
– Я в тот раз просто вам сказал: ваши бредовые версии не собираюсь ни опровергать, ни подтверждать. Немного имею представление о стиле вашей работы. Участвовать в этом нельзя. Вы всё используете против меня, если вам захочется. Где ордер? Понятно. Можете приступать. Я даже не собираюсь звонить своему адвокату.
На самом деле мысль такая у Игоря была, но он отмел ее. Все обойдется, скорее всего, но адвокат понесет по свету эту историю. Этого точно не нужно.
Глава 19
Виталий давно устал стоять в этом закутке. Он сел на единственный стул, откинулся на спинку и закрыл лицо руками. Ему опять плохо, не просто морально, а физически, в атмосфере концентрированной смерти. Неестественной, неразгаданной, страшной. На этот раз сильная резь в глазах. Он опустил ладони и открыл глаза на звук. Перед ним стояла Лида, она сдвинула повязку под подбородок. Масленников стоял у стены. Вопросов можно было не задавать. Лицо Лиды было белым, накрашенные глаза казались почти безумными, губы странно обвисли, он никогда такого не видел. Подбородок вздрагивал, как будто она пыталась вернуть рот на место, но это не получалось.
– Это Лера, – хрипло сказала она.
– Я понял. Мне очень жаль. Давай я тебя отвезу домой.
– Отвези. Только мне нужно сдать этот тест все равно… Хотя я знаю.
– Да, им нужны документы для дела.
Он ждал ее, и в голове не было ни единой мысли. Просто чувствовал, что надо как-то вырваться из этого мертвого плена. Хотя бы во двор. Но дождался ее. Лидия вышла из лаборатории уже без халата и маски, шубу она просто держала одной рукой и тащила за собой по полу. Он поднял ее и уже во дворе накинул ей на плечи.
– Ты приехала на машине?
– На такси.
– Хорошо.
Она села, и он повез ее по тому адресу, где вместе они были только один раз, двадцать два года назад. Они молчали до самого дома. Когда он припарковался, она вдруг сказала:
– Не зайдешь? Там никого нет. Я хочу тебе показать дочку, какой она была маленькой.
У Виталия оборвалось сердце. Он не хотел. Он приехал в морг до опознания, чтобы в чем-то уличить Лидию. Он ее подозревал. Да, что тут подозревать. Теперь уже совершенно ясно, что она ставила ловушки для Элизы. Но погибла ее дочь, которую он ни за что, даже про себя и мимолетно, не называл своей дочерью. И тут она просит… Она, наверное, надеялась, что это ошибка. Она мать. А он ходок, эгоист, но не мерзавец. Он даже считает себя порядочным человеком, потому что любит дочь и жену. Боже, Лиду сейчас нельзя оставить одну. Он поднимется на минуту, посмотрит и уйдет.
Квартира хорошо содержалась. Свежий ремонт, нормальная мебель, в холле огромный портрет Лидии в образе греческой богини, на вешалке есть и мужские вещи, в гостиной пепельницы, бар, над камином фото в серебряной рамке: Лида с каким-то типом. Она опять греческая богиня, он – барыга с масленым взглядом. Наверняка это тот банкир, с которым она ездила в Альпы и у которого работала Валерия.
– Садись, – сказала Лидия, показав на кресло. – Почему ты не снял куртку?
– Я тороплюсь.
– Хорошо. Я быстро. Выпьешь что-то?
– Я за рулем.
– Капельку хорошего коньяка?
– Давай.
Он медленно выпил пару глотков действительно хорошего коньяка, нетерпеливо глядя на фото в планшете, которые она ему показывала. Он хотел, чтобы это побыстрее закончилось. Конверт с ребенком, сморщенный младенец на пеленальном столе, еще, еще, еще… И вдруг – девочка лет трех стоит в коротком платьице и босиком, глядя исподлобья темными глазами. Он смотрит на ее толстенькие ножки и глаз оторвать не может. Он только у одного человека видел такие пальцы на ногах. У себя. Совсем разной длины. Второй пальчик у ребенка намного длиннее большого, мизинец на редкость коротенький. Ему всю жизнь тяжело подбирать обувь. Валерии, наверное, тоже. Было тяжело… Не стоило пить коньяк. Его рука поднялась, ему страшно захотелось потрогать эти пальчики на фото. До него наконец дошло, что это его кровь! Он быстро встал.
– Извини, мне пора.
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Скажу. Лида, я обвиняю тебя в том, что ты меня обманула, в том, что создавала какую-то интригу против Элизы. Я не любил тебя никогда и был прав, считая, что тебе нельзя доверять. Но именно поэтому я не должен был оставлять своего ребенка совсем без внимания и присмотра. Может, тебе станет легче от того, что себя я обвиняю в еще большей степени, чем тебя. Ты узнала ее по пальчикам ног?
– Да. И мочка одна у нее была разорвана еще в десятом классе. Сережку с бриллиантом хулиганы вырвали на улице. Да еще… По всему.
…Он мчался домой, мечтая, чтобы Галины там не было. Ему надо побыть одному. Пережить это, спрятать ото всех. Он узнал, он принял этого ребенка с разными пальчиками. Он почувствовал их детский запах. Он понял, что циничная и коварная Лида права в главном: преступник – он. Если бы он не отказался от своего ребенка, родной крови, девочка не лежала бы сейчас в морге. Это не может быть безнаказанным. Потому и Элизы нет. Где ты, дочка?
Галина была дома. Она встретила его в прихожей, сразу поняла, что вопросов по делу задавать не стоит. Только один, привычный:
– Разогревать обед?
– Пока нет. Ничего нового? – глухо спросил он, раздеваясь.
– В общем, нет. Просто телефон Лизочки заблокирован. Возможно, финансовая блокировка. Она такая рассеянная в этом смысле.
– Прекрати изображать наивную дуру! – закричал он на нее, кажется, впервые в жизни. – Ты что, не понимаешь, что тут все не так, как обычно? Извини. Устал. Пойду ванну приму.
Он ушел в ванную, она стояла долго, сдерживая слезы. Как всегда, ни в чем его не обвиняя. Он прав. Она только изображала наивность. Разумеется, все не так. Ей это понятно, как и то, что сейчас он узнал точно: убита его вторая дочь. Что же ей делать? Пытаться ему помочь или не мешать? Как всегда, выбрала второе. Просто сидела в кухне, сжав руки и ждала: это ведь почти ее профессия. Все застыло. Воздух, время, чувства. Она вдруг взглянула на часы и увидела, что прошло много времени. А он еще не выходил. Она тихонько подошла к ванной, дверь была заперта изнутри. Она постучала, она долго стучала. Потом взяла из шкафчика чемоданчик с инструментами и умело отжала замок. Она все могла делать по дому.
Вода в ванне была алой, у Виталия заострились нос и скулы, на коврике лежали острые маникюрные ножницы.
Глава 20
Сергей вошел в диванную комнату. Ничего лишнего. Все почти скромно, хотя и очень качественно. Идеальное место как для вечера на двоих, так и для небольшой вечеринки. Сергей осмотрел поверхности, стены с картинами – подлинниками в простых рамах из состаренного дерева, светильники, бра. Повернулся к Игорю, который ходил за ним по пятам.
– Видеокамеры последних версий, да? Увлекаетесь? С разных ракурсов? Хобби?
– Вы не поняли, что здесь очень ценные полотна? – вопросом на все вопросы ответил Игорь.
– Видеокамеры последних версий, да? Увлекаетесь? С разных ракурсов? Хобби?
– Вы не поняли, что здесь очень ценные полотна? – вопросом на все вопросы ответил Игорь.
– Как следователь могу заверить, что при ограблении следствию было бы достаточно двух камер. Или даже одной. Так что мы имеем дело либо с индивидуальным вкусом к таким вещам, либо, простите, с диагнозом. Вы никогда не обращались к психиатру? Поймите, Игорь, я не обижаю вас. Почему-то люди именно этот вопрос считают оскорбительным. На самом деле ответ многое объясняет, как правило.
– Я никогда не бывал у врачей. И, как видите, вполне здоров, не кусаюсь, справляюсь с достаточно серьезной работой. Увлекаюсь техническими новинками, почему нет? Я предпочитаю технику живым охранникам, которые могут напиться и сами все разворовать.
– Логично. Меня немного удивило количество, о чем я и сказал. Но теперь все нам в помощь. Вы сами отдадите мне видеоматериал или попросить ребят? Я вижу… Ох, где я только их не вижу! Я просто хожу на выставки подобной техники. И встречал и такие типа клипсы на гардине, и такие божьи коровки на потолке… Тяжело снимать. Потолки высокие. Стремянки, конечно, есть?
– Да. Я покажу, где они находятся. Просто такой момент. С камерами ковыряйтесь, конечно, сами, но ваши люди сейчас роются везде. Они, то есть вы можете потребовать у меня ключи от сейфов, найти тайники с секретными финансовыми документами фирм. Из ордера на обыск не вытекает, что я обязан это все показывать. Вы занимаетесь расследованием убийства, не так ли?
– Вообще-то рядом с документами фирмы или деньгами в сейфах и тайниках может быть то, что даст нам какую-то информацию для расследования. Да, вы обязаны показать все. Хотя бы по той причине, что отказались давать какую-либо информацию о пребывании у вас Элизы, других людей в ту ночь.
– Убитая девушка – не Элиза. Не понимаю, почему вам дали ордер. Вообще-то это произвол. Я непременно пожалуюсь.
– Убитая девушка – сестра Элизы. И она где-то надела ее одежду. Элизы нет, следов мы не нашли пока, а ночь она провела у вас. Вы по-прежнему будете меня убеждать в том, что нам надо искать следы в другом месте?
– Значит, убита Лера и она – ее сестра? Я не знал. Они мне не сказали. В общем, теперь вы их увидите, конечно, на видео. Да, Лера приехала вечером, предварительно позвонив Элизе. Так бывало не раз. У нее постоянно что-то случалось: то деньги украли, то ключи от квартиры потеряла. Один раз она ночевала у меня в гостевой комнате по этому поводу. Отдельно от нас! Меня в принципе не интересует групповой секс, а Лера к тому же мне не нравилась. Тряпки Элиза ей постоянно отдавала: у них на самом деле очень похожи фигуры, так что я верю, что они сестры. Но во всем остальном они очень разные, я не мог понять, что Элизу с ней связывает. Я считаю, что родство – не повод для постоянных встреч.
– Вот видите, насколько все становится проще, когда свидетель, которым вы однозначно являетесь, идет на контакт. Мы знаем, что Валерия у вас была, она оставила салфетки в вашей корзине для мусора под зеркалом. Там отпечатки ее пальцев в креме и губ: она промокала помаду. Извиняюсь, мы прихватили кое-что. До получения ордера вы бы точно выбросили. Потому нам нельзя быть бюрократами.
– Так… Что касается свидетеля. В тот вечер она приехала с мужчиной. Я разрешил, потому что Элиза сказала: «У Леры опять что-то случилось». И вдруг она появляется с каким-то типом, который сразу повел себя развязно. Я не люблю посторонних людей дома. А Валерия вообще показалась мне нетрезвой. Короче, мы с Элизой поссорились из-за них. И они уехали вечером, а не утром! Просто Элиза попросила меня сказать матери, что провела ночь у меня, а утром уехала в институт. Я сделал так. Поскольку я не знал, что убита Лера, я просто не собирался с вами общаться на эту тему… Есть люди, которые хотят меня подставить по любому поводу. Но это не так легко, не надейтесь.
– Мне опять бить себя в грудь и убеждать вас, что я никем не нанят? Как они были одеты, когда уходили?
– Лера была одета, как приехала. Кожаное пальто в каких-то меховых узорах. Безвкусица. Элиза надела свое пальто с капюшоном. Взяла какие-то свои вещи из шкафа в спальне.
– У вас там тоже видеокамеры?
– Слава богу, нет. Не хватало, чтобы вы все это разглядывали! Потому и нет, что я и сам не созерцатель и не хочу, чтобы в мою спальню заглядывали ни в каком случае.
– И поэтому ничего ценного у вас там нет, так?
– Совершенно верно.
Сергей достал телефон:
– Ребята, ситуация сильно меняется. Игорь Валентинович сообщил ключевую информацию. Вы сейчас снимете видеокамеры там, где нужно, и начинаем работать по новому фигуранту. Мы его увидим. Пройдите, пожалуйста, в диванную. Это за холлом и гостиной на первом этаже.
Пока сотрудники работали, Сергей с Игорем вышли в гостиную, сели рядом в кресла.
– Как звали этого мужчину? – спросил Сергей.
– Понятия не имею. Я был раздражен и знакомиться с ним не собирался. Он, впрочем, и не подумал представиться.
– Но девушки как-то к нему обращались?
– Как-то по-дурацки. Ник или Стик, или Стив… Не помню.
– То ли Николай, то ли Степа, то ли еще тысяча вариантов. Игорь, почему Элиза уехала с ними? Только потому, что вы поссорились?
– Раз ее сейчас нигде нет, значит, этот спектакль был придуман для меня. Лера решила помочь сестре уехать от меня.
– Вы считаете, что Элиза поехала к этому Нику-Стику?
– Вряд ли. Это тип для Леры, а не для Элизы. Скорее всего, они взялись ее отвезти к тому мужчине, у которого Элиза сейчас.
– Вы уверены в том, что с ней все в порядке?
– А что с ней может быть не в порядке? Это ее порядок – менять мужчин.
– Ее отец считает иначе. Он подозревает мать Валерии в том, что она хотела избавиться от Элизы. Чтобы Валерия стала единственной наследницей.
– Тьфу ты! Только сейчас понял, что за сестра. Я думал, какая-то двоюродная-троюродная. А это внебрачная дочь Виталия?! Тогда действительно все может быть. Он просто не мог не попасть в подобную ситуацию с этими вечными бабами на стороне. Но почему убили Валерию?
– Могли перепутать. Сзади сестры очень похожи.
– Да, история…
Игорь замолчал, а Сергей внимательно посмотрел на его лицо. Оно стало совсем отрешенным, глаза прищурены. Как будто считает свои деньги и рассматривает свои «секретные материалы». Надо узнавать, насколько он заинтересован в разорении Виталия Никитина. Они ведь как будто конкуренты. Виталий попал в большой переплет, это легко использовать конкуренту. Сергею позвонили. Он послушал, сказал, что скоро выезжают. Потом медленно произнес:
– Игорь Валентинович, Виталий Никитин обнаружен с перерезанными венами. В ванне.
– Он умер? – оживленно и по-деловому спросил Сечкин.
– Пока не известно. Увезли без сознания в реанимацию.
Глава 21
Лида Сикорская металась по квартире в смятении. Она не могла ни думать, ни зафиксировать себя на одном месте. Она пила коньяк, кофе, хватала телефон, бросала его тут же, начинала куда-то собираться, потом швыряла сапоги в прихожей, не глядя, и возвращалась к бегу по комнатам. Наконец появилась четкая мысль: «Он даже не позвонил». Кого она имела в виду: Виталия или своего гражданского мужа Стива, – она сама не знала. Да, в общем, оба не позвонили.
Мысль ее остановила. Она упала без сил на диван, вспомнила все страшное, что произошло с нею в этот день, и, спасаясь от понимания того, что Валерии больше нет, начала судорожно думать о том, что делают в таких случаях. Практически. Первое, что пришло в голову, это одежда. Черное платье, черный платок. Разумеется, все это есть в их с Валерией гардеробной. Просто нужно искать – там куча тряпок. Вспомнить, конечно, ничего не может. Порядка у них там нет, надо рыться. Ей часто нравились в бутиках Москвы и в магазинах за границей элегантные черные платья. Когда мерила, вроде все было отлично, а дома понимала, что черный цвет ей не идет. Она казалась себе похожей на хмурую ворону. Хотя Стив иногда настаивал, чтобы она надевала на какой-то прием маленькое черное платье. Он, как многие, думал, что это очень благородно. А Лида знала, что ее шарм не в том, что воспринимается как изысканность и благородство, а, наоборот, – в броскости и капельке вульгарности. Она сама нашла это сочетание: образ греческой богини и грешницы, чуть-чуть вульгарной или доступной, кому как нравится. Нравилось многим. Странно: темно-синий, к примеру, цвет не гасил ее броскость, а черный ее просто глушил.
– Так, – встала Лида. – Надо искать черное платье и платок.
Она быстро вошла в гардеробную и начала в прямом смысле раскопки. Все их вещи не могли поместиться на вешалках трех огромных шкафов, поэтому очень много было свалено в кучу внизу – в пакетах и без, чаще всего это были вещи новые, неношеные, с этикетками. Валерия, конечно, была просто помешана на тряпках. Для нее всегда было главным количество, а не качество. Ну, и, разумеется, все, что ей отдавала Элиза, казалось ей верхом совершенства. И она раздраженно отмахивалась, когда Лида говорила ей, что Элиза покупает почему-то ширпотреб из синтетики. Мило, модно, но это есть у всех.