Я мысленно очертила вокруг себя линию, коснулась крестика на груди, сжала кулачок, чтобы почувствовать на пальце перстенек с бирюзой.
Будем ждать. Впереди у меня целый день. Мне нужно оружие! Я очень хочу раздобыть оружие. Желательно саблю. Мысленно я представила клинок из тренерской, с маленькой рукоятью, с темляком. Вспомнила, как свистит разрезаемый клинком воздух. Оружие! Мне надо!
Все, желание сформулировано и отправлено по просторам Вселенной. Осталось немного подождать.
Ровный свет лампочек рождал ощущение бесконечности. Я обнялась с подушкой, сползла в горизонтальное положение. Окружающие предметы настороженно уставились на меня: щерился зубами-клавишами синтезатор, таращились спинками стулья, катил в мою сторону глянцевое презрение стол, выплевывал черную ненависть камин. Я поджала ноги, уткнулась носом в колени. Пускай немного потерпят меня, это ненадолго. На всякий случай сбегала и выключила свет. Все тут меня и без света хорошо видят, а вот мне смотреть не очень хотелось.
Не знаю, сколько времени я просидела без движения, но потом почудилось, будто слышу какой-то звук. Маленькие осторожные лапки ступали по паркету, цокали коготки. Не кошка. У кошки когти прячутся, она умеет ходить бесшумно. И не собака, она не умеет так семенить. У этого зверя шаг был небольшой.
Проводник?
Я приподнялась. Некстати вспомнился сон. При чем здесь валькирии? Я никогда не интересовалась скандинавской мифологией. Так, знала что-то из «Песни о Нибелунгах» и «Старшей Эдды». Особенно меня радовали «Нибелунги» со своими брутальными девушками, одни их имена чего стоили — Брюнхильда и Кримхильда. Интересно, кто из них двоих сейчас ко мне идет? Или все-таки валькирия?
Поначалу мне и правда показалось, что в дверях вот-вот возникнет грозная воительница с рогатым шлемом на голове, в доспехах и с копьем. Мне уже чудилось, как храпит, бьет копытом ее конь, как плещут на спине его огромные крылья. Правда, я не могла себе представить — если у него крылья, то где сидит валькирия? Как она крепит седло? На крупе, что ли? И если перед ее лицом все время машут крыльями, то как она разит воинов? Она же обречена все время промахиваться либо рубить по крылу…
— Черт! — прошептала вошедшая, споткнувшись обо что-то в темноте. Образ грозной воительницы исчез, оставив вместо себя Лерку Маркелову, которая неуверенно прошептала: — Есть тут кто?
Крыса Белла по-хозяйски подошла к столу, задрала мордочку, принюхалась. Но сегодня пира не предвиделось.
— Максим?
От удивления я не сразу сообразила, что ответить. Маркелова в мастерской у Макса? В голове все спуталось.
Крыса побежала по столешнице, ища подходы к вероятному угощению. Коготки негромко цокали.
Маркелова повела рукой, раздался странный лязгающий звук.
Что она собралась здесь делать?
Хлоп, хлоп — Маркелова искала выключатель. Нашла.
Я крепче обнялась с подушкой.
Вспыхнул свет.
Лерка стояла передо мной с саблей в руке. Удивленно распахнутые глаза, рот открыт. Всегда бледное лицо от испуга стало серым, черная подводка подчеркивала красноту воспаленных от недосыпа глаз. Сабля дергалась — было видно, что держать ее Маркеловой неудобно. Для неопытной руки тяжеловата.
Валькирия, говорите? А вместо коня крыса?
— Ты чего тут делаешь? — грозно спросила Лерка. Сабля опустилась, острием царапнув паркет.
— Это ты чего тут делаешь? — приподнялась я на кровати. Отмахиваться подушкой от сабли? Неплохое сочетание.
— Я пришла… — начала Лерка, стремительно теряя свою уверенность.
— А Макса нет. — Я медленно спустила ноги на пол. — Ты чего с саблей-то? Головы рубить собралась?
— Нет, — замотала башкой Маркелова. — Мне надо было… — Она попятилась.
— Ух ты! — Я быстро посмотрела на Беллу — крыса обнюхивала ножку стула. Но если здесь когда и пахло съестным, то очень-очень давно.
Киношный трюк удался на сто процентов: Лерка оглянулась следом за мной, и я, прыгнув вперед, ребром ладони ударила ей по запястью. Зазвенела упавшая сабля. Белка метнулась к камину. Маркелова взвыла, я подхватила саблю и забросила ее на кровать.
— Так чего ты пришла? — накинулась я на стонущую готку. — Что тебе здесь нужно?
Маркелова подняла на меня ненавидящие глаза.
— Где хочу, там и хожу! — выпалила Лерка, пытаясь от меня оттолкнуться.
— Влюбилась? — орала я в выкатившиеся от страха из орбит глаза. — Отбить его решила?
Так, так… Значит, маме моей внушить, что ей очень хочется посмотреть какую-то муть по телевизору, Максу легко, а отвести глаза психованной Маркеловой — сил не хватает? Врунишка!
— Саблю где взяла? — встряхнула я Лерку. От тычка у нее мотнулась голова. Звонко клацнули зубы.
— Колосов принес.
Убью, гада! Закрыто у него все…
— Он сказал, что в присутствии Макса надо провести ритуал. Порезать руку, пролить кровь, тогда он навеки будет со мной. Ему так Мельник рассказал. Пашка вчера к нему ходил.
— А что-нибудь поменьше взять не могла? — отпихнула я от себя ослабевшую после моих криков Лерку. — Тоже мне, воители…
И тут я все поняла. Сабля нужна была не Маркеловой, а Колосову. Маркелова ранит себя клинком, обезумевший от вида крови Макс, бросается к ней. В роли валькирии выступит Пашка — кинется спасать Лерку. Вот тут-то сабля ему и пригодится. Конечно, единственное оружие, которым он владеет. Нож тут никак не подошел бы. Что Пашка с ножом против Макса? А сабля — это уже солидно. Веский аргумент.
Я сгребла ставшую невероятно покорной Маркелову в охапку, пробежала, таща ее за собой, через мастерскую до двери, захлопнула створку, задвинула засов.
— Зачем? — пискнула Лерка.
— Сейчас будем чай пить, — прошептала я, щелкая выключателем.
— Что ты делаешь? — затрепыхалась сбитая с толку подруга. Она что, стала бояться темноты? Вот так готка!
— Тихо! — Я силой усадила ее на стул. — Как вы с Колосовым договорились?
— Никак, — икнула Маркелова, черные волосы упали на ее вспотевшее лицо. — Пашка принес саблю и сказал, что она — ритуальное оружие. Обещал, если что, быть рядом.
В дверь постучали. Пашка!
Я прижала палец к губам. Не знаю, что такого могло меня испугать в Колосове, но видеть его сейчас точно не хотелось. Придет, нахамит, еще меч-кладенец отберет.
— Открывайте! — Пашка с силой ударил в дверь.
Бесполезно ломать задвижку, закрепленную рабочими, это вам не плохо прибитые к деревяшке ушки для висячего замочка вырывать.
— Что ты делаешь? — Боец из Маркеловой был никакой — она заранее была готова сдаться. — А Максим где?
— Во-первых, его зовут Макс. — Я вытряхнула подушку из наволочки, сунула в нее саблю. — Во-вторых, его нет. Ушел он. Понимаешь, на Алтае открыли сезон охоты на маралов. Он теперь там месяца на два зависнет. Так что ты опоздала. И Колосов опоздал.
Ломиться в мастерскую перестали. Донесся хлопок подъездной двери.
Мысленно я представила, как Пашка пробегает мимо знакомых кустов, заворачивает за угол, добирается до окна.
Звякнуло потревоженное стекло.
— Сиди тут! — Скомандовала я покорной Лерке. Быстро натянула ботинки, застегнула молнию на куртке, надвинула шапочку на глаза, сунула саблю под мышку. — Колосов придет, скажешь, что Макс вылетел в каминную трубу. Он тебе поверит. Пока!
И я побежала к двери. За спиной зазвенело разбитое стекло. Макс прав — это место просто обречено на постоянные разрушения.
От подъезда я повернула в сторону, противоположную той, куда выходили окна мастерской. Какое-то время бежала, чувствуя, как внутри меня каждая мышца напряжена от возбуждения и радости первой победы. Хотелось смеяться. Хотелось кричать. Теперь я была убеждена, что у меня все получится. И лишь отбежав на приличное расстояние, поняла, что трясет меня не только от радости. Изнутри меня начинает колотить знакомая дрожь. Но не такая, как при появлении Макса. Тогда мне хочется прыгать и орать от радости, сейчас же меня накрывала тяжелая, изнуряющая паника.
В кармане затрезвонил мобильный.
Если Колосов, скажу ему все, что думаю. И адрес, куда ему следует идти, по буквам продиктую.
Номер был незнаком, но я приняла вызов — Пашка мог звонить с какого угодно телефона.
— Allo! — пропел мягкий мужской голос. — Bonjour, mon garcon. Qu'est-ce que c'est cette nouvelle lubie? Qu'est-ce que tu fais encore! — Голос пошел по нарастающей, нем появились знакомые раздраженные нотки. — Combien de fois j'ai te dis de tout cesser! Мах, je ne vais plus resoudre tes problèmes…[19]
Речь была плавная, певучая, бархатный голос очаровывал.
— 3-здравствуйте, — пробормотала я.
Повисла пауза, которая буквально придавила меня к земле.
— Маша… — Голос Лео сразу стал недовольным. — Что у вас там опять происходит?
— А вы разве пользуетесь сотовыми телефонами? — Я была настолько ошарашена открытием, что не могла промолчать. — Мне всегда казалось, что вы можете друг с другом ментально общаться.
— Маша… — Голос Лео сразу стал недовольным. — Что у вас там опять происходит?
— А вы разве пользуетесь сотовыми телефонами? — Я была настолько ошарашена открытием, что не могла промолчать. — Мне всегда казалось, что вы можете друг с другом ментально общаться.
Я так и видела, как Лео раздраженно морщится, как неестественными линиями искажаются красивые черты его лица. Сказать, что покровитель Макса меня недолюбливал, значит ничего не сказать.
— Что за ерунда! Я не фокусник, чтобы читать мысли на расстоянии. Макса, если я правильно понимаю, нет. И телефон свой он вам отдал. Великолепно! Приятно было пообщаться. До свидания.
Лео не собирался со мной разговаривать. Последние его слова прозвучали так, будто надо мной крышку гроба захлопнули.
Я посмотрела на медленно гаснущий экран аппарата в моей руке. С чего я взяла, что Макс за те пять минут, что я была в ванной, сбегал в магазин за телефоном для меня? Я, конечно, не сомневаюсь, что при желании он бы успел обернуться и за столь короткое время. Но он не стал этого делать. Просто вынул симку из моей трубки и вставил в свою. В смартфоне, вероятно, два разъема.
Выходит, Макс знал, что мне будет звонить Олег, и хотел его звонок показать. До кучи мог бы дождаться звонка Колосова, и тогда бы Макс порвал меня на мелкие кусочки голыми руками.
Про Колосова догадаться нетрудно. А вот окуда Макс узнал про Олега?
Телефон снова ожил. Теперь Пашка мечтает сообщить мне массу важной информации. Я нажала кнопку приема и услышала:
— Гурьева, а ты в курсе, что за ношение холодного оружия в тюрьму сажают? — Голос Колосова был сух. Мой милый друг находился в ярости. В такие моменты оказаться рядом с ним опасно для здоровья. Надеюсь, Лерка отошла от него подальше.
— А ты в курсе, что за такие подставы, какую ты устроил, дают по шее? — заорала я в ответ. Бедная Маркелова, вечно ее используют.
— Ты где? — рявкнул Пашка. Наверняка от его крика подпрыгнул перепуганный стол в мастерской, а стулья затрясли изогнутыми ножками.
— В Караганде! — в тон ему ответила я и дала отбой. А потом с силой надавила на красную кнопку, заставляя телефон умереть.
Смартфон прощается с вами! До встречи с хозяином. Меч из камня может вынуть только настоящий король.[20]
Глава X ПЛОЩАДЬ КРУГА
Мне всегда было интересно, где герой сериала «Горец» держит свой длинный меч, когда отправляется на прогулку. Ведь бессмертный Дункан Маклауд из клана Маклаудов должен постоянно носить при себе оружие, чтобы отбиваться от врагов. И оно всегда при нем оказывается. Даже если горец вышел на утреннюю пробежку. Я отлично помню тот эпизод в фильме: герой в спортивном костюме бежит по набережной, таинственная музыка, появление врага, и вот у Дункана в руках меч. Откуда он его достал? Из ножен, которые так ловко запрятал, что не заметно? Я тоже хочу научиться так прятать.
Сейчас этот вопрос был для меня особенно актуален, потому что сабля жгла мне руку. Я очень надеялась, что, завернутая в наволочку, она смахивает на простую палку, но любому милиционеру наверняка будет понятно, что именно я несу. И даже если за всю жизнь я не встретила на улице ни одного стража порядка, то сейчас, по закону подлости, он должен попасться мне на пути. Ножны наверняка остались у Колосова. Чтобы не усложнять жизнь, Маркеловой он отдал саблю без них.
Я прижала клинок к груди, потом переложила под мышку, попыталась пропихнуть за пазуху. Но от всех перемещений лишь порвала наволочку — остро заточенное лезвие прошло через ткань как сквозь масло. Хорошее оружие нашел Колосов для Маркеловой — легкая кавказская сабля с широким коротким клинком и с небольшой кривизной, плоско-овальная рукоять с черенком, на головке львиная морда с разинутой пастью. Узнают, кто взял, — тренировки для Пашки закончатся. Начнется суровая правда жизни.
Парк встретил меня чириканьем синичек, заснеженной дорожкой, истоптанной голубями и радостным детским визгом. День уже пытался превратиться в сумрачный вечер, но весело галдящие дети ему не позволяли.
В городе снег почти растаял, но здесь еще держался. Его даже хватило на пару снеговиков — неуклюжих и кособоких символов зимы. Картина получалась фантастичная. Под названием «Всюду жизнь». Не помню, кто написал, там заключенные через решетку кормят голубей. Девятнадцатый век. Сейчас, в двадцать первом, я с саблей в обнимку шла на разборку со Смотрителями, которые замыслили что-то ужасное. А здесь бегают дети, пачкают варежки в грязном снегу. Во всем этом был запрятан какой-то простой смысл любви. Никому не нужны уступки и жертвы, выяснения отношений и боль. Надо просто жить, договариваясь друг с другом. Жить так же легко и ясно, как дети, которых через полчаса поведут есть творог и пить чай с вареньем.
Вот чего хотел от меня Макс — простоты, жизни без ненужных сложностей, к которым до такой степени я приросла. Без размахивания саблей. Надеюсь, он меня потом простит. Непременно простит.
Детская площадка осталась позади. Я медленно брела по парку, чувствуя, как ботинки набухают влагой — ноги потихоньку замерзали.
Пригорок, березка. Я постояла, держась за шершавый ствол.
Надо подготовиться. В тусклом свете клинок блеснул благородной сталью. Как приятно держать в руке хорошее оружие. Клинок со свистом разрезал воздух. Хорошо. Я давно не тренировалась, но рука подвести не должна. Мышцы вряд ли забыли основные движения.
Я медленно прошла вдоль пригорка, ведя саблей по подтаявшему снегу. Заговоров никаких я не знала, кроме избитой фразы: «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет». Сухие былинки упали, скошенные острым лезвием. Я подобрала их, скрутила жгутом, поставила обережком около черты. Срезала еще один пучок, стала вертеть травяную куклу. Спину прожег чей-то взгляд. Я быстро оглянулась. Никого. Вспомнился Мельник — старик, способный бродить на расстоянии от своего тела, не очень мне нравился. Кто его знает, может, он помог Пашке из гуманистических соображений, а может, душу у него в уплату потребует.
Вторая кукла встала с другой стороны пригорка. Я подошла к березе, нашла на ней след от сучка и уперлась в него безымянным пальцем. Если так постоять, то все колдуны проявятся. Однако что-то не видно. А еще верный способ от всякой нечисти — смотреть ей прямо в глаза. Колдуны такой взгляд особенно не любят.
— Скажи, Маша, ты случайно не 29 февраля родилась?
Борис вышел ко мне из-за деревьев. Невысокий, худой, с резким узким лицом. Из всех Смотрителей я не любила его больше всех. Думаю, наша нелюбовь взаимна. Длинное черное пальто с поднятым воротником. Дункан Маклауд был бы в восторге: в такой одежде есть куда спрятать меч. А значит, Борис пришел не с пустыми руками.
— Чем вам не нравится этот день? — Я развернула саблю так, чтобы было понятно: клинок принесен сюда не ради антуража.
— В народе он посвящен святому Кассиану…
Руки Борис держал в карманах, говорил медленно, как будто специально тянул время. Так дикторы по радио растягивают слова, когда не знают, что говорить. Он кого-то ждал. Я мотнула головой, прогоняя неприятное ощущение тревоги.
— А так как выпадает он только на високосный год, который заранее считается неудачным, то и день, делающий целый год таковым, не сулит ничего хорошего, — тоном сказочника вещал Смотритель. — 29 февраля люди не работали — все начинания и дела пошли бы прахом. А еще Кассиан считается стражником ада. Ему подчиняются все ветры.
Как удачно! Я тоже в этот день никогда не работаю, все больше праздную. Да, с днем рождения Борис угадал.
— Как же вам тяжело живется, — развела я руками. — За что ни возьмись, везде неприятности.
— Пока неприятности нам приносят только твои необдуманные действия. Вот что ты такое тут сделала? — Борис прошел мимо одной из моих куколок.
— Оберег. — Я глянула на нелепое создание. Ну да, без рук, без головы, но пока вроде держится, храбро защищает свою хозяйку. И мой воображаемый круг никто не спешит переступать.
— Колдовской прием. Называется «залом». — Борис покачал головой. — Рвали с поля траву, перекручивали ее, произносили заговор, и урожай на том поле погибал.
Я покосилась на торчащие из снега оставшиеся былинки. До весны точно все погибло.
— Маша, ты нам очень мешаешь. — Борис пнул мою куколку. Она дернулась, но устояла. — Я не понимаю всяких сентиментальных установок на тему «жалко». Мы серьезные люди и занимаемся серьезными делами. Если начнем разводить лирику, то вампиры возьмут над нами верх.
— Не ругайте Олега, он не виноват.
Борис мрачно нахмурился, тяжело посмотрел на меня из-под густых бровей.
— Давай-ка я обрисую тебе ситуацию.
— Вы хотите связать меня по рукам и ногам и положить в темный подвал? — предвосхитила я его мрачный прогноз.