– А твои?
– Мои отпечатки только на входной двери и ручке шкафа. Еще локтями и задницей на полу отметилась. Как думаешь, стоит его протереть?
– Давай еще и окна помоем!
Вытянув из кармана носовой платок, я выскочила в коридор и принялась полировать добрую половину двери, решив оставить наружную часть «на потом». Наташка уже препиралась с оператором «скорой», доказывая, что проявлять любопытство в части фамилии, имени и отчества, а также возраста больной стоит только после того, как она сама себя вспомнит. Было уже не до записной книжки. Одновременно я лихорадочно соображала, кем может быть пострадавшая. Примерив на нее ряд ролей, в том числе, бомжихи, домушницы и убийцы, решила остановиться на варианте соседки. Той самой, что иногда опекала Женечку. В этом случае оправдывалось ее появление в квартире: соседка имела свои ключи, зашла полить цветочки и легкомысленно не закрыла за собой дверь на замок. А тут как тут бомж, домушник или убийца!.. Стоп! Женщина заглянула в квартиру мимоходом. Одета для выхода на улицу либо возвращалась домой. Аккуратная. Туфли сбросила в коридоре. Возможно, у нее в руках была сумка. Я внимательно осмотрела маленький коридорчик, но ничего похожего на ручную кладь не заметила. Забыв про необходимость уничтожения следов нашего пребывания в квартире, пролетела в большую комнату и скинула с потертого кресла Наташку, державшую в руках обмотанную туалетной бумагой телефонную трубку. Следом за Наташкой и трубкой на пол грохнулся телефонный аппарат. Оставалось надеяться, что «скорую» подруга вызвать успела. Зря я турнула Наталью с места. Кроме махрового полотенца ни на кресле, ни под ним ничего не было. Уже проверяла. Вот что значит нервозность! Зато в углу за дверью валялся пластиковый пакет, из которого выглядывал батон хлеба.
Не дав Наталье взять реванш, я зачастила скороговоркой:
– Она вошла специально, злоумышленник, скорее всего, вошел не сразу, но почти следом. Женщина его появления не заметила. Он накинулся на нее сзади, вырвал из рук пакет… Не для того, чтобы перекусить. Видишь? – Я протянула Наташке батон из сумки. – Нетронутый. Как и лежащий там пакет кефира. А вот и… телефонная книжка! Ну, точно деваха – та самая соседка по лестничной клетке, которой Анна доверяла своего сына. Наташка! Анна смогла ей прозвониться и попросила спрятать эту самую книжку! С этой целью женщина сюда и заявилась. Второй визитер не видел, как она сунула книжку в сумку. Отвлекся на батон и… Потом отволок ее в маленькую комнату и сунул в шкаф… Нет. Не отволок. И не сунул. Тут и двое не справятся… Может, их трое было, маньяков?.. Ладно, потом додумаем!..
Я услышала шум подъезжающей машины.
– Дуем отсюда! С каких это пор «скорая помощь» приезжает так быстро?
Мы разом засуетились. Наташка сорвала бумагу с телефонной трубки, я понеслась протирать стол, а заодно со страху и пустую стеклянную вазу для цветов. Она успела запылиться. Руки тряслись. Пакет с хлебом, кефиром и сумка отчаянно мешали.
– Дома протрешь! – гаркнула подруга и запихнула вазу в швейцарскую сумку, из которой нелепо торчал не помещавшийся в ней стержень распылителя. По пути к двери мы заскочили к пострадавшей и вразнобой попросили у нее прощения за вынужденное бегство. Я еще успела пожелать ей долгих лет жизни. Через одноразовую маску. Она не ответила.
Сорвав с себя самодельный санитарно-эпидемиологический прикид прямо на выходе, я наскоро протерла халатом ручку входной двери, решив не тратить силы и время на остальную ее часть, гостеприимно дверь распахнула настежь и понеслась наверх следом за Наташкой. Поэтому очень удивилась, когда услышала требовательный трезвон, а следом громкий мужской голос, извещавший о прибытии врача. Наташка стянула с моей физиономии забытую мной маску и вызвала лифт.
Последствиями нашей спасательной операции подруга была не очень довольна. Старательно подслушанный разговор, в продолжении которого мы с ней собирали намеренно высыпанную рядом с машиной мелочь из моего кошелька, позволял сделать вывод: жертву диабета и преступника не госпитализировали. Врач из подъезда вышел примерно через полчаса. И был крайне недоволен.
– Ничего страшного. Чокнутая диабетичка! – поставил он окончательный диагноз бедняжке. – Сахар один и три, ввел глюкозу, пришла в себя и так меня отшвырнула вместе со шприцем, что вылетел в ванну и разбил стеклянную полку. Пришлось ей ноги связать полотенцем – не давала зажать руку после внутривенного. А когда совсем оклемалась, представляешь, спрашивает, где она находится?
Водитель хохотнул:
– Решила, что на том свете?
– Да нет. В шкафу или дома? Попросил приглядеть за ней бабулю с верхнего этажа. Только боюсь, что и она с приветом. Уверяла меня, что в квартире никого нет. В больной весу никак не меньше ста тридцати килограммов, а ее в упор не видно, а?!
Дальнейшего мы уже не слышали. Водитель и врач проворно заняли свои места и укатили.
– Ты украла у больной провиант, – укоризненно заметила Наташка.
– Будешь теперь попрекать куском хлеба?
– Фига себе, куском! Батон сперла! Просто боюсь, что воровство войдет у тебя в привычку. Кефир отдашь мне. Ты его все равно не любишь. Не возвращаться же назад! Пути не будет. Или будет. Один. В следственный изолятор. Не забудь вазу помыть и убрать подальше от кошек.
«Итак, она звалась Татьяной». Дородная и отзывчивая соседка Анны по лестничной клетке. Это мы вычислили почти сразу, сопоставив номера их домашних телефонов. На телефонный звонок откликнулась только через пару часов. Наташка тепло с ней поздоровалась, передала привет от Анны и с участием справилась о самочувствии. Судя по вытянувшемуся Наташкиному лицу, это участие Татьяне не понравилось больше всего. Она так разоралась, что не было нужды включать микрофон. С ним ее наверняка слышали бы все наши соседи, благо окна и балконная дверь были открыты:
– Нечего меня запугивать! Я никакого отношения к Анне не имею и иметь не хочу! А вот с вами еще побеседуют, стоит мне только мужу сказать! Номер телефона высветился, и я его записала!
– Если вы так из-за кефира и батона хлеба не первой свежести убиваетесь, то мы вам вернем. Деньгами или натурой.
Наташка, как мне показалось, немного растерялась.
– Подавитесь ими сами! Каким таким батоном? И при чем тут кефир не первой свежести?
– Извините, ошиблись номером, – пискнула я и нажала на рычаг телефона.
– Да! – одобрила мои действия Наташка. – Это не диабетичка. Эта, скорее всего, потомственная истеричка. С чего бы ей так орать?
– Наверное, не мы первые намекаем на самочувствие. И до нас ей угрожали.
Примерно через час раздался ответный звонок Татьяны, и я, опередив Наталью, схватила трубку. Кто знает, не пропало ли у подруги желание проявлять участие к дальнейшему самочувствию женщины? А трезвонили-то с моего номера, мне и отвечать.
– Здрассьте! Это вы мне недавно звонили?
– Да. Я уже извинилась за ошибку. Никто не собирался вам угрожать, просто передали привет от Анны..
– Спасибо, я сначала не поняла…
– Повторяю, мы ошиблись.
– Ну да! С приветом от Анны мне – Татьяне. Вас там что, две штуки? То-то, я слышу, голоса разные и на вчерашний не похожи.
– Вчера тоже ошиблись?
– Какое там ошиблись! Какая-то баба звонила, с прокуренным голосом… Митя! Кому сказала вынести ведро?!.. Минуточку… – бросила она мне, я торопливо заявила, что никуда не тороплюсь и обязательно подожду. Издалека доносился требовательный голос Татьяны, отгоняющий чадо от компьютера. Чадо что-то пищало в свое оправдание. – Алло? Так что вы там насчет Анны? Если это коротко – говорите, если нет, давайте переговорим в другом месте.
– Через пятнадцать минут у салона «Афродита».
– Через сорок минут! Мне ребенка покормить надо.
– И мужа! – со стороны напомнила Наташка. Это ж надо постараться прошептать так, чтобы услышали на другом конце провода!
– У меня, Слава те Господи, нет мужа! – отрезала Татьяна.
– Вот так всегда, – благоразумно отойдя подальше в коридор, посетовала подруга. – Почему-то одним везет в жизни, другим – нет.
– Хорошо, через сорок минут.
Я повесила трубку, собираясь сделать Наташке замечание по поводу неуместности ее заявления. Судя по всему, у Татьяны сложный характер, еще не хватало разрушить слабенький контакт, который удалось с ней восстановить.
– Вот нашим мужикам определенно с нами повезло, – повысила голос Наташка. – И в глубине души они не могут этого не понимать. Но ведь не хотят понимать! А постоянно напоминать – замучаешься. К таким бабам, как эта Татьяна, мужиков надо ссылать принудительно. На исправление… Имидж менять будем?
– Не будем. Мне показалось, Татьяна сама боится и ей нужна компания – вместе веселей бояться.
– В таком случае, она и есть вчерашняя диабетичка. Просто от страха не признается. Таким тоном может себе позволить разговаривать только женщина шестьдесят последнего размера фигуры. Не понимаю, зачем ей было выдумывать для нашего устрашения какого-то мужа?
Наталья фыркнула и, обернувшись к зеркалу, поправила волосы.
Не слушая ее дальнейшее бормотание, я принялась названивать по номеру, записанному под именем «Вениамин». Вначале номер был занят. Потратила добрых полчаса, прежде чем дозвонилась. И сразу же об этом пожалела, поскольку влетевшая при полном параде Наташка многозначительно постучала указательным пальцем по своим наручным часам. Лишний повод похвалиться подарком Бориса. В браслет и корпус были вкраплены несколько маленьких бриллиантиков. Считая их, мы каждый раз не сходились в количестве – в зависимости от настроения подруги. Каждый раз драгкамней оказывалось то меньше, то больше, и независимо от результата мне постоянно предлагалось нацепить очки.
Ответил томный женский голос. Я, мысленно перекрестившись, уверенно попросила Вениамина. Наташка запнулась на слове «Соображаешь?!» и шлепнулась на табуретку, размашисто перекрестившись.
– Перестала соображать… – обреченно отметила она и умолкла.
– Его нет, а кто его просит? – голос несколько оживился.
– Это… товарищ по партии, – ничего более подходящего в голову не пришло. – А когда он будет?
– Господи, упокой душу раба твоего Вениамина, не обращай внимания на эту ненормальную, бо не ведает, что мелет, – зудела над ухом Наташка, сбивая с мыслей.
– Вы не могли бы представиться более подробно?
В голосе женщины сквозил легкий акцент.
– Будем считать, что я ему не товарищ, а скорее подруга по партии.
– Извините, но соседа нет дома, ничего не знаю. И попрошу больше меня не беспокоить. Плохо себя чувствую. Жду врача.
В трубке послышались короткие гудки.
Напоминать женщине, что квартира у нее коммунальная и телефон общий, не хватало времени. Хорошо, что «Афродита» размещалась через дорогу. У входа пока никто не томился ожиданием. Это я заметила мимоходом, пробегая мимо окна за мобильником. Выдернув зарядное устройство из розетки, бездумно прихватила с собой и его. Наташка от комментариев воздержалась – все еще переживала возможное явление погибшего, но востребованного мной Вениамина.
– Вот предстанет перед нами в разобранном состоянии!.. – попыталась она взять меня на испуг, вытаскивая из моей сумки зарядное устройство.
– Не волнуйся, мы его все равно не узнаем, – постаралась я ее успокоить. – Ни разу не видели… Или видели?
Эта мысль меня настолько озадачила, что я снизила темп сборов и натянула на ноги туфли от двух разных пар.
– Хочешь сказать, что Анну с сыном похитил покойный Вениамин? Собрался с силами и… Не надо мне такие сказки на ночь рассказывать!
– Еще даже до вечера далеко.
Я тупо уставилась на свои ноги, не в силах сообразить, почему одной ноге слишком вольготно живется. Хотя и не комфортно.
– Чем тебя привлекают мужские ботинки? Никакой элегантности… Ирка, время!!!
Димкин ботинок моментально взлетел вверх и умчался в глубину холла, внеся сумятицу в кошачье семейство. Я мигом обулась по всем правилам, и мы выскочили к лифту, откуда пришлось вернуться, чтобы закрыть квартиру.
У входа в косметический салон «Афродита» по-прежнему никого не было. Рассудив, что Татьяна хочет для начала полюбоваться нами издалека, мы приняли вполне достойный вид приятельниц, озабоченных отсутствием дождя. Надо же было как-то использовать прихваченный в суматохе сборов зонт. Вот время от времени и глазели то на него, то на безоблачное небо.
Татьяна подошла к нам не очень решительно. И выглядела так, как, по нашему представлению, не должна была выглядеть. Очень красивая, ухоженная блондинка без возраста, исключая период детства и первой молодости. Рассматривать ее обстоятельно было неудобно.
– Это мы, мы… – успокаивающе проворковала Наташка в ответ на напряженный взгляд женщины.
Я в это время с беспокойством пыталась примирить ее яркий внешний вид с базарным тоном вещания по телефону. Одно с другим не связывалось.
– Татьяна? – не очень уверенно вопросила я незнакомку. В ответ она напряженно кивнула и расслабилась:
– Уф! Думаю, что за идиотки с зонтом болтаются и не уходят. За последние дни собственной тени стала бояться.
– Это мы, мы! – радостно повторилась Наташка. – Эти самые идиотки и есть. А зонт – специально. Для отвлечения внимания, – туманно пояснила она. – Ну что, будем его привлекать к себе у этого салона или где-нибудь замаскируемся? Может, в кафе?
– За чужой счет не хожу, а сама себе позволить раскошелиться сейчас не могу, – отрезала Татьяна.
– Вон там за углом есть мастерская по ремонту обуви, – подсказала я. – Там вполне можно посидеть… за мой счет. У меня набойки стесались.
– Тогда вперед.
Татьяна возглавила шествие и, не оглядываясь, поспешила за угол.
– Нам повезло, что кефир с батоном украли не у нее, – с облегчением шепнула мне на ухо подруга.
Посетителей в мастерской не было. Мы удобно расселись на старых стульях с железными ножками. Наташка заботливо подстелила под мои босые ноги старый рекламный журнал «Туризм и отдых» со стола, предварительно его понюхав и испросив моего личного согласия на Тунис. Возражать было бессмысленно.
– Что с Анной? – с места в карьер спросила Татьяна, буравя нас темно-синими глазами.
Мы нерешительно переглянулись. Не отвечая на вопрос, я рассказала о результате вчерашнего визита в ее якобы пустующую квартиру. Даже повинилась в воровстве кефира и хлеба – сказала, что случайно прихватили.
– А больше ничего? – поинтересовалась Татьяна. Я не решилась признаться в том, что заодно прихватила вазу, случайно, и что главной целью была телефонная книга. Вдруг Татьяна потребует ее вернуть? Интуиция подсказала соврать. Я и соврала:
– Еще только сам пакет.
Татьяна отвела буравчики глаз и сказала:
– Когда я вернулась домой, квартира была закрыта. То-то у подъезда плели про какого-то врача и умирающую бабу в чужом месте… Думала, у людей опять крыша съехала, а тут как раз ваш звонок! Душа в пятки ушла. Я так понимаю, Анна доверила женщине из шкафа свои ключи. Интересно… Очень интересно… Кто-то ведь ее в этот шкаф запихнул?
Ну что мы могли ей ответить? Просто недоуменно пожали плечами.
– Так какое отношение вы имеете к Анне?
Татьяна явно осторожничала. Наташка фыркнула и скривила губы. Мне пришлось начать издалека:
– Можно на ты?
– Можно.
– Ну, тогда… Ты та самая Татьяна, которую Анна иногда просила приглядывать за Женечкой. У тебя имеются ключи от ее квартиры…
– Уже не имеются. Позавчера украли вместе с сумкой и остатками денег. Сама виновата, нечего было бросать сумку в корзине. Пока копалась, выбирая сметану, ее и умыкнули. Так что цветы теперь завянут. Если она вовремя не вернется их полить.
– Во дают! Сумку своровали! Это вам не батон хлеба с кефиром! – ахнула Наташка. – Теперь понятно, почему ты пожелала нам ими подавиться. Приняла за грабителей.
– Ты что, все ключи с собой носишь? – не обращая внимания на Наташкин вывод, строго поинтересовалась я.
Татьяна, собиравшаяся было вступить в диалог с Натальей, тут же переключилась на оправдание:
– Всегда! Для них имеется отдельный кармашек. Чаще всего заходила к Анютке попутно, когда возвращалась с подработки и прихватывала что-нибудь для нее. Да и Женька последнее время дома находился – я своего Митьку в оздоровительный лагерь пристроила. На целую неделю. Такой нытик вырос! Весь в отца. Пришлось назад забирать. Теперь по поводу вашего и не вашего звонков. Вчера позвонила какая-то баба. Голос грубый такой, как будто весь свой век махоркой злоупотребляла. А может, это мужик был? Нет, пожалуй, все-таки баба… Короче, не уверена. В общем, тоже передала привет от Анны, я и обрадоваться не успела, как она поинтересовалась моим личным самочувствием, да таким зловещим тоном!
– Стой! – заорала я, и в мастерской моментально воцарилась идеальная тишина. Уверенно вошедший в мастерскую посетитель, не успев стать очередным клиентом, молнией метнулся назад. Трое мастеров вскочили с рабочих мест и удивленно уставились на меня. Из распахнувшейся настежь двери внутреннего помещения, как кукушка из часов с гирями, выглянула не очень похожая на нее патлатая голова и гнусавым голосом известила, что обеденный перерыв – святое дело. А до него всего полчаса, и нечего приставать к мастерам. Они тоже люди. Мастера, несмотря на приятное известие, продолжали таращиться в нашу сторону.
– А что случилось? – деланно изумилась Наташка. – Ну вскрикнула дама нечаянно, так на то причина была. Видите, она одной ногой в Тунисе, а другая у нее прочно в Лаос вляпалась. И не отлипает. Зато в Тунисе нога, как хочет, гуляет. Прямо не поймать. Ир, не переживай, я тебе помогу.
Наташка ловко, но вроде как с усилием, вытянула рекламный журнал, стянув с меня подследник, и подложила под ноги пакет.
– Все нормально, господа, работаем. Она больше не будет.
Переплюнув цветом лица ну очень аленький искусственный цветочек гвоздики, торчавший в одиночестве из обшарпанного керамического кувшина с утраченной при неизвестных обстоятельствах ручкой, я виновато отскребывала от беззаботных рекламных пейзажей Лаоса остатки чего-то похожего на высохший клей. До тех пор пока работа мастерской не вошла в свой привычный ритм. Две моих соседки сосредоточенно наблюдали за этим увлекательным занятием.