Верзила – привлек внимание полковника Стерлинга двумя вещами. Первая – бычья сила при откровенной туповатости: как раз то, что и нужно для солдата. Он не мог сдаться, потому что не знал, как это делается. Второе – верзила отлично стрелял и разговаривал на жаргоне уголовника, потому что именно это и было его обычным языком по жизни. Если его где и задержат – мало кто поверит, что этот громила состоит на Королевской службе.
Громила сноровисто раскидал автоматы – не такие удобные, как американские Томми-ганы, но вполне приемлемые. В отличие от Священной Римской Империи – некогда великое Испанское королевство не содержало большой армии, поэтому качество отделки и изготовления автомата было получше германского, на стволе у него был дульный тормоз-компенсатор для обеспечения возможности вести автоматический огонь мощным патроном. Проверил – автоматы были новые. На ствольной коробке – обозначение испанской морской пехоты, старейшей в мире.[49]
Винтовка – была очень необычная. Ее сделали на механизме русской винтовки Мосина – Нагана, под коммерческий патрон 10 маузер,[50] но ложе было полностью свое, напоминающее привычное для англичан ложе Томми-гана с передней рукояткой. Ствола не было как такового, а вместо него – длинный глушитель конструкции Х. Максима.[51] Британцы – в небольших количествах использовали такие глушители на пистолетах Кольт-Веблей.445 калибра[52] – но они полностью закрывали мушку, приходилось целиться по белой линии на корпусе глушителя и то с расстояния не более десяти ярдов. Тут же сделали просто – подняли на кронштейне оптический прицел малой кратности. Перезаряжалась винтовка – обычным ручным затвором, так что выстрел почти бесшумный, звука автоматики нет. В САС много экспериментировали с бесшумным оружием и выяснили, что звук срабатывающей автоматики слышен даже сильнее, чем звук выстрела. Тут этого не будет. Стандартный магазин Маузера, отъемный, таких везде полно и в Африке и на Востоке.
– На тридцать сорок метров только так бьет – отрекомендовал оружие Бер – дальше никак. Пуля очень тяжелая…
Британец – зарядил магазин двумя патронами из содержащейся тут же коробки (патроны были немецкие, DWM), передернул затвор, стараясь шуметь как можно меньше. В отличие от принятой по всему миру системы Маузера – здесь рукоятка затвора не прикреплена к нему намертво, и это плохо – при резком передергивании возникает хлябающий, металлический звук, который слышен лучше, чем от винтовки Маузера. Прицелившись в стену, верзила нажал спуск. Звук от удара пули об стену был сухим, как будто камнем. Выстрел почти не слышен, если не передергивать затвор сразу – то и ничего не будет. Тем более, у них есть Порке.
– Берем эти два и винтовку. И патроны к ним.
Бер перевел взгляд на капитана, тот кивнул
– Если вы думаете, уважаемые, что здесь вы отоваритесь в долг, то сильно ошибаетесь…
Британец – достал из кармана несколько русских золотых червонцев с портретом ЕИВ Николая Александровича Романова. Протянул их Беру. Тот удивленно поднял мохнатые брови, попробовал одну монету на зуб. Все сходилось.
– Достаточно?
– Еще парочку и сойдемся – сказал Бер.
Боевиков САС было четверо, потому что именно такой состав ударных групп, по мнению полковника Лейкока и состоявшего когда-то у него в подчинении полковника Дэвида Стерлинга был оптимален в современной войне. Обычно – это командир, радист, медик и снайпер. Конечно, находясь за линией фронта или на нелегальном положении в чужой стране – этот расклад мог меняться. Как сейчас, когда снайперов нужно было целых два, радиста было не нужно, зато кто-то должен был нести взрывчатку. Которая была ничуть не легче, чем новейшая рация WS38 Mk I, которая появилась в полку САС одной из первых.
Вторым снайпером в группе был Порке. Ему было тридцать два года, он родился в португальских владениях от белого мужчины и "ассимиладо", то есть адаптированной и имеющей гражданские права свободной чернокожей женщины. Сам он был похож на араба, кожа у него была темная, но как будто бы от загара, а не от расовой принадлежности, а черты лица – тонкие, типично римской лепки – а не мясистые как у негра. Уже с десяти лет он браконьерствовал во владениях богатых господ, затем начал воровать. Преследуемый полицией, он сбежал в Лоренцо Маркеш, где и сел на корабль, оказавшийся британским. Два года – он плавал на коммерческом британском корабле, благодаря природной сноровке и сообразительности – остался в живых и выучил английский язык. Чтобы получить британское подданство – завербовался в Королевскую морскую пехоту, отлично прошел все курсы, закончил курсы снайперов в Бизли, на знаменитом стрельбище Сентри Рейндж. Потом – на гражданке попался на краже и сидеть бы ему в тюрьме, если бы не полк Дэвида Стерлинга. Сам полковник – позаботился о том, чтобы дело замяли, а его полковой сержант, здоровяк по имени Патрик (Пэдди) МакНил, наполовину шотландец, наполовину ирландец – сразу и очень доходчиво объяснил новичку, что с ним будет, если он еще раз возьмет что-то чужое.
Удивительно, но Порке знал один из диалектов арабского. В свое время – Мадагаскар, ныне германская колония находился под властью арабских пиратов с территории современного Омана, и они – привезли туда арабский. А Порке – воспитывала приходящая сиделка, у которой мать была рабыней, знавшей арабский. В сочетании с арабской одеждой – он запросто мог сойти за араба, тем более что в Омане – арабский перемешался с языками местных племен столь сильно, что уже в благословенной Мекке выходца из Омана вряд ли кто-то поймет. Но здесь, на территории захваченной русскими османской империи – Порке не надо было притворяться, он играл сам себя. Обычного для любого порта моряка – наемника, немного знающего половину языков мира, нанимающегося незадорого, а то и вовсе за кормежку, без нормальных документов и непонятной национальности. Таких если и нужно в чем-то подозревать – так это в готовности стянуть все что плохо лежит и устроить буйную разборку в портовом борделе.
Переквалифицировавшимся в радиста подрывником (впрочем, у него была и подрывная квалификация) – был парень по имени Марк. Имя, характерное как для греков, так и для англичан. Плод любви кипрской гречанки и британского офицера, ныне генерала, не желающего ничего знать о своем сыне. Курчавый, черты лиц скорее славянские, крепкий как бычок. В армию – он пришел через базу в Акротири, потом выдержал отбор во Второй собственный королевский полк саперов и минеров, расквартированный в Индии. В Индии его принимали за своего – он никак не походил на англичанина. Благодаря этому – ему удалось пережить Второе восстание, если бы у него были рыжие волосы – его разорвала бы разъяренная толпа. Он уже прошел обучение в Индийской школе подводного минирования – как в Индию прилетела отборочная комиссия из вновь формируемого двадцать второго полка. Марк пришел ради любопытства – и прошел. Сложнее всего – ему было выдерживать зимнюю стужу у подножья горы Пенн-и-ванн, он привык к теплу. Но он выдерживал – как и все они. Другого пути в полк не было.
Командиром у них – был парень по имени Джон Нолс. Единственный из всех, который может похвастаться относительно приличным происхождением. Отец – бригадир Джеффри Ноллс, полковник Пешаварского стрелкового полка, после увольнения с действительной военной службы перешел в MI6. Мать – ни много ни мало, младшая герцогиня Коннаут, которую родители легкомысленно отпустили в турне по Востоку в сопровождении лишь няни, которая и сама была не слишком тяжелого нрава. Скандальную историю удалось замять, сына оставил у себя отец – и мать увидела его уже взрослым, на выпуске в Королевской Академии в Сандхерст. Он сильно отличался от многих британских сверстников, по сути, еще больших детей – серьезный, настороженный, знающий пушту, урду некоторые диалекты Бенгалии. Он тоже видел второе восстание, видел растерзанных толпой людей – и относился к жизни очень серьезно. Потому – карьере в Гвардии он предпочел полк Стерлинга, где можно было ожидать либо медаль, либо гроб, либо и то и другое разом. Единственный офицер и командир группы, он был самым молодым из всех – но остальные относились к нему с уважением. Он научился быть лидером и завоевывать уважение людей – в Индии без этого было не выжить.
Пока их оружейник ездил за оружием – они раздобыли машину. Старую, но ходкую Ганду-Ллойд. На нее – они перегрузили несколько мешков, в каждом из которых было по одному коку риса[53] и еще пару мешков, в которых был отнюдь не рис. Один сел за руль, двое в кабину. Тронулись…
На самом краю города – машина притормозила. В машину – сел белобрысый здоровяк с бесформенным мешком на плече, в котором тут носили украденное или купленное на рынке.
Пока их оружейник ездил за оружием – они раздобыли машину. Старую, но ходкую Ганду-Ллойд. На нее – они перегрузили несколько мешков, в каждом из которых было по одному коку риса[53] и еще пару мешков, в которых был отнюдь не рис. Один сел за руль, двое в кабину. Тронулись…
На самом краю города – машина притормозила. В машину – сел белобрысый здоровяк с бесформенным мешком на плече, в котором тут носили украденное или купленное на рынке.
– Взял?
– Да, все тип-топ…
Это была одна из первых операций двадцать второго полка САС. В отличие от любой другой операции британской армии – она не сопровождалась никакой бумажной волокитой. Юридически – она проводилась как совместная операция с MI6, со стороны британской разведки – координатором был бригадир Джеффри Ноулс, отец командира группы. Это считалось в порядке вещей, даже желательным – уж в чем в чем – а в недостатке храбрости, порой граничащей с безрассудством британских военных было никак не заподозрить. Сэр Уинстон Черчилль был в курсе операции – о ней доложил ему сам полковник Стерлинг за совместно выкуренной сигарой в Королевском клубе офицеров армии и флота, прозванном завсегдатаями "старым ковром". Сэр Уинстон, пожилой толстяк, жуир и бонвиван с неожиданно острым и злонамеренным умом – выслушал полковника Стерлинга, закутавшись в плотный дым своих любимых кубинских сигар Ромео и Джульетта. Он был политиком, хитрым и осторожным – но при том он был и военным, который лично участвовал в подавлении восстания пуштунов и в кавалерийской атаке при Омдурмане.[54] Сэр Уинстон понимал, что с одной стороны лейбористы сожрут его живьем, если они облажаются, а с другой стороны – его деятельная натура требовала чего-то конкретного, а не докладов Имперского генерального штаба на пятьсот страниц. Поэтому – в промежутке между кофе и настоящим армянским коньяком, который сэру Уинстону специально привозили из России он кивнул и сказал фразу, которую полковник повторил тем, кто уходил на это задание. Черт вас возьми, если вы сделаете это и черт вас возьми, если не сделаете…
А задача была простая. Русские – построили базу стратегической авиации в очень удачном месте: христианский район, у самого берега Средиземного моря, но вне зоны досягаемости самого крупного калибра корабельной артиллерии (ракеты тогда с кораблей не применялись). Да еще и проводили какие-то подозрительные эксперименты с управляемыми бомбами как собственного, так и германского производства, каждая из которых несла опасность даже для кораблей первого ранга. Надо было щелкнуть Россию по носу – но так, чтобы не поднялся международный скандал. Крайние выборы – показали слабость консерваторов: лейбористы умело воспользовались экономическими трудностями и отвоевали одиннадцать мест в палате общин. Их лидер, ублюдок по имени Эдерди – ставил вопрос о том, что надо сокращать расходы на флот, дабы оживить промышленность. И это в то время, когда Россия спустила на воду авианосец в пятьдесят тысяч тонн водоизмещением и достраивает еще один, такой же! И это в то время, когда прозорливые люди уже предполагают закат артиллерийских кораблей и надо опять нести огромные затраты на перевооружение, чтобы не отстать. И это в то время. Когда проклятые русские нашли нефть в никому не нужных пустынях Аравии. Нефть! Кровь двадцатого века, черная кровь земли. Когда британская делегация пошла на то. чтобы отдать России почти весь этот полуостров – утешали себя тем, что там ничего нет, кроме песка, пальм и злобных дикарей. Вот и… доутешались. А через десять лет – уже ничего не переиграешь…
Вот двадцать второй полк и должен был сыграть всего лишь одну ноту в этой бесконечной и страшной игре. Взорвать новую русскую базу.
Расчет был прост. Разведывательный самолет типа Молния, промчавшийся над берегом – сделал несколько снимков. Расшифровка показала то, что и ожидали британские военные аналитики: прямо у капониров накрытые брезентом ожидали своего часа странные летательные аппараты, размером с небольшой учебно-тренировочный самолет. Это и были планирующие телеуправляемые бомбы. Британцы предположили, что вряд ли русские – постоянно таскаю их с места на место. Значит – есть большая вероятность того, что перед учебными пусками – бомбы могут быть рядом с самолетами. Конечно, с отдельными постами охраны, но тем не менее.
Взорвать такую бомбу – и полыхнет как следует, по данным британцев там может быть до тонны взрывчатки. Русские – вынуждены будут приостановить все работы по этой тематике, пока не разберутся с причиной взрыва: таковы правила оружие, которое может само по себе взорваться, ни в армии ни на флоте не потерпят. Это отвлечет умы русских инженеров, осложнит внедрение, создаст недоверие экипажей машин к новому оружию, породит обычные в таких случаях слухи и сомнения. И Британия отыграет ход. Всего один в партии, которая продолжается вот уже две сотни лет. Но она как раз и состоит из таких вот ходов, и может быть – когда то один из них действительно будет иметь значение. Если же САСовцы провалятся – британская корона не признает, что они работали на нее. Это тоже был новый фирменный стиль британского спецназа: отрицать все…
Два пистолета-пулемета. Винтовка для снятия часовых, почти бесшумная. Еще одному – надо будет тащить мешок со взрывчаткой, у него ничего не будет, кроме него. Путей отхода – несколько. Если все пройдет нормально – обратно в порт, там, в нейтральной зоне ждет крейсерская подводная лодка HMS Аргонавт, она всплывет по условному сигналу. Если не получится – тогда группе приказано распасться и прорываться в одиночку. На черноморском побережье, в Константинополе – есть две явки, модно явиться туда. Или завербоваться на любое судно, которых там не мало. В любом случае – спецназовцев САС от обычных солдат отличает богатый жизненный опыт и умение выбираться из серьезных неприятностей. Именно то, что и хотел полковник Стерлинг.
Они не могли пристрелять оружие – слишком опасно. Пришлось ограничиться разборкой – они даже разобрали по одному патрону, чтобы убедиться, что с ними все в порядке, проверили по одному капсюлю. Взрывчатка – была заранее расфасована: если не получится подорвать эти самые штуки – они должны подорвать шесть самолетов и убираться прочь. У них были разные типы детонаторов, как часовые, так и крайне ограниченного действия…
Машину – они остановили так, чтобы можно было добраться до нее, но при этом она не привлекала внимания. Разобрали оружие. Вымазали лицо смесью сажи с вазелином, так что стали похожи на негров. Надели не совсем подходящую для этого времени года одежду – легкие свитера, черные матросские шапочки, черные штаны из грубой ткани, ботинки с подошвами повторяющими русскую офицерскую обувь. Шерсть хороша тем, что на ней – быстро собирается всякая грязь и пыль, а это – дополнительная маскировка…
Стемнело…
Русский аэродром – был неплохо защищен, по крайней мере – командование имело представление о ПДМ – противодиверсионных мероприятиях. На всей территории – не было ни одного одиночного поста, стояли на посту всегда парами. Никакого дурацкого освещения постов не было, часовые стояли в темноте, а источники света – были, но в стороне от них и достаточно было на них взглянуть, чтобы лишиться ночного зрения. Помимо стационарных постов, которых было на удивление немного – были и подвижные, правда, особой активности от них не было. Были и обычные средства контроля – колючая проволока, вспаханный участок поля, который был идеально разровнен, скорее всего – противопехотные мины.
Не было прожекторов – но САСовцы наверное, поразмыслив сказали бы, что это скорее хорошо, нежели плохо. Хорошо обученный часовой – ночью видит совсем неплохо, особенности человеческого глаза таковы, что сетчатку способен активировать один – единственный попавший на нее фотон. И если человек привык к темноте – у него развивается ночное зрение. А если светить прожектором – то достаточно подорвать подстанцию или погасить прожектор выстрелом из снайперской винтовки – и часовой или часовые фактически ослепнут. Так что лучше – просто дать каждому часовому фонарь и приказать быть настороже…
Они подобрались к первой линии колючки, когда часы на руке командира – а он носил Ролекс Сабмаринер[55] – вплотную подобрались к отметке "одиннадцать". Время еще было.
Вместо того, чтобы перебираться через ограждение – они решили сделать подкоп. Марк достал длинный и толстый штырь, потыкал им землю – похоже, никаких сюрпризов не было. Полотном лопаты без ручки, которое они тоже раздобыли у Бера – они проделали подкоп и пролезли в него один за другим…
Теперь КСП[56]…
Они шли тем же порядком – Марк, затем командир, затем оставшиеся двое. Надо было идти медленно, осторожно – мины здесь однозначно были. Один из бойцов – оставался у подкопа с автоматом, чтобы при случае прикрыть отступление огнем. Хотя все понимали, что это блеф – случись чего и русские им отступить не дадут.