– Сэр Тревис?
– Сэр Дадли? – оторвался от своих мыслей сэр Тревис
– Я говорю про палубную авиацию. Господин виконт только что говорил, что русские в Крыму отрабатывают полеты реактивных самолетов с имитатора авианосных палуб. Это может создать проблемы вашим бомбардировщикам, теперь они могут быть перехвачены совершенно неожиданно, в точке сбора или что-то в этом роде. Вас это не беспокоит?
– Сэр, научиться строить большие плавающие корыта намного проще, чем научиться летать с них! – резко заявил сэр Тревис – русским еще многому надо научиться, прежде чем я стану беспокоиться о них всерьез.
– У русских восемь ударных авианосцев, из них только два в Средиземном море и шесть – на Балтике, в Гельсингфорсе, Кронштадте и Романове-на Мурмане. Они называют их авиаматки… и в этом они нас сильно обошли, когда они начали строить флот с нуля, они начали именно с авиаматок, а не с линейных кораблей. Не знаю, как вас, сэр – но меня и моих людей это чертовски беспокоит – пробасил виконт Херефорд
– Ай, бросьте сэр! Лично я больше беспокоюсь о гуннах, которые вдруг вообразили себя римлянами. Их опыты на Пенемюнде с управляемыми ракетами меня беспокоят и весьма. Тем более, что мы пока отстаем по ракетам.
Сэр Тревис лицемерно вздохнул – это он тормозил работы по ракетам, по крайней мере, до тех пор, пока в небо не поднимется первый рабочий реактивный стратегический бомбардировщик. У немцев такие уже летали и надо было спешить.
– Ракеты разрабатываем и мы – заметил сэр Дадли – лично я верю в их будущее.
– Едут!
– Едут, господа – прошелестело меж собравшимися, и три кучки людей моментально слились в некое подобие строя.
Несколько лимузинов Даймлер – пузатых, старомодных, выруливали к самым пагодам – построенным специально для испытаний нового оружия укрытий для командного состава. На головной машине, в держателе на переднем крыле гордо трепетал уменьшенный в размерах, но не потерявший от этого в значительности "Юнион Джек".
– Хотя отцу в любви на всю страну ты в книге расписался – но сифилитиком и дураком, как не крути мой друг, он так же и остался[18]…
– Тихо! – шикнул сэр Дадли, узнав голос капитана Рукера-Хьюза, известного шутника. Не дай Бог кто услышит и передаст.
Из третьей машины, окруженный гвардейцами из подразделения охраны, неторопливо вывалил свою тушу сэр Уинстон Черчилль, седьмой герцог Мальборо. Лидер парламентской оппозиции, на прошедших выборах таки дорвавшийся до вожделенной власти. И теперь намеревавшийся как следует ею воспользоваться.
Оглядевшись – глаза навыкате, незажженная сигара во рту – сэр Уинстон направился к ждущим его военным и гражданским.
– Ален… – фельдмаршалу Монтгомери первому была оказана честь пожать руку герцогу Мальборо – как поживают твои танки?
– Не так хорошо как могли бы, сэр.
Фельдмаршал Монтгомери был сторонником предельного насыщения армии танками, причем дух видов – легкими и тяжелыми. Это было не так то разумно, ибо немцы, а за ними и русские разработали единый тип танка. Верней, не единый тип танка, а единое шасси, на которое ставилась либо башня с высокоскоростной противотанковой пушкой, либо тяжелая гаубица. И британские танкисты при встрече с новейшими танками такого типа скорее всего не смогли бы ничего сделать.
– Танки, танки… – неопределенно проговорил сэр Уинстон и шагнул дальше.
– А мои самолеты, сэр, поживают отлично, и скоро мы в этом убедимся лично – сказал сэр Тревис. Во время Великой войны он был простым пилотом-истребителем, и манеры с тех времен у него ничуть не изменились.
– Надеюсь, они не сбросят бомбу нам на голову? – неуклюже, но со смыслом пошутил Уинстон Черчилль
Сэр Тревис помрачнел, но сдержал себя. Приход к власти Уинстона Черчилля, бывшего Первого морского лорда и военного министра был совсем не тем, о чем он мечтал – Черчилль, как моряк, относился с легким презрением ко всему, что не плавает. Аргументы против самолетостроения были простые и дуболомные – самолеты слишком быстро развивались. Если хороший линкор при условии его своевременной модернизации может проплавать лет пятьдесят, а то и дольше – то бомбардировщики тридцатых не идут ни в какое сравнение с бомбардировщиками сороковых. Правильно, если в конце тридцатых тысячесильный двигатель считался для бомбардировщика нормальным, то сейчас Юнкерс и Даймлер-Бенц производят двигатели до четырех тысяч сил. А Юнкерс – значит русские, у него большинство двигателей и самолетов вообще выпускается в Российской Империи. Если раньше самолет, способный доставить пару тонн бомбового груза на четыре тысячи километров со скоростью примерно двести миль в час или даже меньше считался стратегом – то сейчас, изучая характеристики самолетов потенциального противника можно было схватиться за голову. У русских основным был Юнкерс-100, переделанный трансокеанский пассажирский самолет. Шесть дизельных двигателей, дальность около пяти с половиной тысяч миль, потолок десять тысяч, до двадцати тонн бомбового груза. Вместе с ним мог действовать высотный Юнкерс – 488, он считался средним – хотя какой к черту средний, у Великобритании с такими характеристиками тяжелых то почти нет. Он отличался герметичной кабиной и мог действовать с высоты пятнадцать тысяч метров, неся пять тонн бомб на расстояние в четыре с половиной тысячи миль. Русский флот прикрывали тяжелые торпедоносцы Фокке-Вульф 261 с дальностью действия до шести тысяч миль и бомбовой (или ракетно-торпедной) нагрузкой десять тонн, океанские патрульные самолеты. И это еще что. Чудовищный германский Мессершмидт-08, основной бомбардировщик, который германцам хватило ума не продавать русским, мог нести на тысячу двести миль – как раз до Британии и обратно – пятьдесят тонн бомб! Пятьдесят![19] Одного вылета эскадры таких машин хватит, чтобы стереть с лица земли Лондон! И при этом, ему не дают денег на замену смертельно устаревших Манчестеров, Галифаксов и Веллингтонов, над возможностями которых те же германцы лишь презрительно посмеются. Ну а Виккерс Британия, последняя надежда – их всего то сто штук заказали. Денег нет. И в то же время – немыслимые деньги тратятся на флот.
Какой флот, господа!? Германцы – а значит и русские – уже отработали технологию производства запускаемых с борта самолетов управляемых бомб и ракет. Управляемые бомбы, планирующие бомбы, крылатые ракеты, ракето-торпеды.[20] "Морская гвардия", все эти первые, вторые, третьи морские лорды, с раздутыми штатами штабов – все они даже не представляют, даже в страшном сне такое не привидится, что может ждать Гранд-Флит с его дредноутами, бронированными, но почти беззащитными против атак с воздуха в современном бою. И у русских и у германцев есть тяжелые истребители сопровождения, есть и авианосцы, чтобы прикрыть бомбардировщики – просто так что ли русские строят авианосцы? Истребители с авианосцев и с аэродромов берегового базирования вступят в бой с истребителями прикрытия Гранд-Флита, свяжут их боем – они дождутся, пока флот подойдет ближе к берегу. Затем пойдет на прорыв эскадра тяжелых бомбардировщиков. Современный уровень развития техники уже позволяет наносить удар с предельной высоты, они не будут ни пикировать, ни заниматься топмачтовым бомбометанием, ни наносить удар торпедами. Скорее всего, в дело пойдут ракеты и управляемые бомбы, сброшены они будут с десяти, а то и пятнадцатикилометровой высоты, вне дальности действия корабельной зенитной артиллерии. Сэр Тревис отлично помнил характеристики управляемых бомб, применяемых в России и Германии, только вчера изучал. Вес – тысяча четыреста, тысяча восемьсот и две тысячи двести килограммов, если переводить на европейскую, метрическую систему, система управляющих поверхностей и кумулятивная боевая часть, предназначенная только для одного – вскрыть бронеперегородки, добраться до машин, а то и до порохового погреба. Потом, горящий, потерявший ход корабль добивают торпедоносцы. Мощности заряда таких бомб, особенно самого тяжелого варианта хватит, чтобы с гарантией пробить перегородки линейного крейсера и повредить линкор. По данным отдела разведки русские разрабатывали сами, без вмешательства германцев пятитонную управляемую бомбу – против кого гадать не приходилось. Такая бомба может пробить линкор насквозь.
Вот и все. Один бой – не у Скапа-Флоу, не у Ютланда[21] – бой жестокий и подлый, даже не бой – уничтожение почти беззащитных кораблей с воздуха. И Британии, как морской державы больше не будет… господи, они даже авианосцев не хотят строить, чтобы авиаторы не приобретали дополнительного влияния.
А все как ни странно из-за консерватизма королевской семьи – считается, что принцы должны обязательно отслужить на флоте. Вот и получается… что получается.
Вот и все. Один бой – не у Скапа-Флоу, не у Ютланда[21] – бой жестокий и подлый, даже не бой – уничтожение почти беззащитных кораблей с воздуха. И Британии, как морской державы больше не будет… господи, они даже авианосцев не хотят строить, чтобы авиаторы не приобретали дополнительного влияния.
А все как ни странно из-за консерватизма королевской семьи – считается, что принцы должны обязательно отслужить на флоте. Вот и получается… что получается.
– Сэр, мои люди могут сбросить бомбу в очко корабельного сортира при шторме, уверяю вас, они не промажут.
Черчилль искренне захохотал. Он любил шутки и мог пошутить сам как следует. Так, что потом вышученные порой годами не показывались в салонах.
– Проверим, проверим. А у вас как дела?
Граф Ярборо чуть отодвинул в сторону плащ, чтобы видеть премьера и разговаривать с ним. Плащ у него так же был основательный
– Все в порядке, сэр. Армия ждет представления. Надеюсь, нас не забрызгает по милости сэра Трэвиса.
Графа Ярборо почему то некоторые люди считали глухим, или наполовину глухим. Говорили о том, что при нем как то разорвалось при стрельбе орудие, осколки прошли мимо, но с тех пор он стал глуховат. Теперь сэр Трэвис на своем личном опыте убедился, что это не так.
Пройдя дальше, сэр Уинстон, герцог Мальборо поздоровался с учеными, благодаря которым и должно было состояться представление.
– Пройдем в бункер, господа? На улице сквозит.
Военные и флотские, стараясь не касаться друг друга даже краем плащей – вот такие отношения были у армии с флотом – потянулись в бункер.
В бункере было центральное отопление от паровых батарей, что было редкостью даже для британского жилья – но тут оно было, и жарило изрядно так что военные даже сняли плащи. Бункер выглядел непрезентабельно – голые, бетонные стены, примитивная деревянная мебель, возможно сколоченная уголовниками, занимающимися исправительными работами в заключении. Для сегодняшнего представления были установлены несколько экранов только что появившихся телевизоров и несколько подзорных труб.
Один из "яйцеголовых" открыл портфель и начал выкладывать на свободный стол одни за другими черные очки, сильно похожие на те, которыми пользуются сварщики. Возможно это и были очки для сварщиков, даже наверняка.
– Господа, прошу разбирать очки. С незащищенными глазами на явление смотреть нельзя, можно утратить значительную часть зрения или ослепнуть вовсе.
– Явление, сэр? – осведомился Черчилль, который видимо находился в хорошем настроении.
– Мы так его называем. Сейчас можно посмотреть в подзорные трубы, на телекамеры – но после начала отсчета смотреть можно будет только через очки. Не рискуйте своим зрением, джентльмены, оно дается один раз.
Сам яйцеголовый носил очки с толстенными линзами.
Присутствующие разобрали очки, сэр Тревис покрутил их в руках, потом достал платок и протер, фельдмаршал Монтгомери сразу нацепил их на нос.
– Помилуйте, но через них же ничего не видно!
– Сэр, явление вы увидите, уверяю вас – сказал другой ученый.
Фельдмаршал Монтгомери снял очки. Места у труб уже разобрали, пришлось довольствоваться местом у телевизионных приемников.
В поле был выложен белым кирпичом огромный крест, на всякий случай – это дублировалось простейшим радиопередатчиком, приемник которого находился на самолете. В боевых условиях место сброса бомб конечно не будет отмечено радиомаяком – но в боевых условиях рядом с местом подрыва не будет и руководства страны. Приемник от этого передатчика находился на бомбардировщике, наушники находились на голове бомбардира. По мере приближения к точке сброса, рассчитанной математиками, интенсивность и периодичность сигнала становились все больше, и когда сигнал превращался в непрерывный гудок – бомбу нужно было сбрасывать.
На поле был построен небольшой городок – одна улица, и выстроена рядами техника. Самая разная – истребители Спитфайр, которым уже нечего было делать в небе, паровозы, пара старых бомбардировщиков Галифакс, несколько паровозов и автомобилей, танки. Танки…
– Черт, это же мои танки – возмущенно заявил Черчилль.
– Сэр, они все равно пойдут на списание – заявил фельдмаршал Монтгомери
Танки типа Черчилль, основные тяжелые танки Британии до недавнего времени отличались огромным количеством недостатков – сам премьер, бывший тогда лидером оппозиции, но как то умудрившийся протолкнуть на эти танки свое имя, видимо за свои успехи в войне.[22] Как потом шутили бедняги, которым пришлось иметь дело с этими танками – у них недостатков больше, чем у старины Уинни. Тяжеленные, со слабым бензиновым двигателем, слабым вооружением, но очень толстой броней, они вряд ли могли бы конкурировать с разработками… хотя бы профессора Порше. Сейчас на вооружение поступали первые Центурионы, внаглую содранные с германских разработок, а неуклюжие Черчилли находили свое место в качестве тягачей арторудий, перевозчиков носильных мостов и гатей, носителей реактивных систем – и вот здесь, на атомном полигоне.
Сэр Тревис подумал, что либо фельдмаршал Монтгомери просто дал маху, или это некий тонкий намек. Враг моего врага мой друг… в общем, надо узнать подробнее.
– Могли бы найти и получше применение старикам – сказал Черчилль – недаром вы все больше просите денег из бюджета.
– Сэр, я уже докладывал вам, что перевооружение неминуемо, если мы хотим, чтобы британская армия хотя бы существовала. Германцы опережают нас в разработках на годы, русские установили орудие калибра сто семь миллиметров на танк и возможно установят сто тридцатимиллиметровое. Даже Центурион уже не может считаться тяжелым танком.
Черчилль раздраженно махнул рукой, обрывая разговор. Все таки он был моряком, и считал, что танки, пусть они хоть и выглядят относительно дешевыми – слишком часто приходится списывать в утиль.
Еще на полигоне стояли клетки со свиньями. В самых разных местах – часть в окопах, часть в блиндажах, часть открыто, на части свиней был грубо сшитый колпак из той же ткани, что и военная форма. Часть свиней сидела в клетках в домах, часть – в боевой технике.
Внезапно, одной из свиней удалось вырваться из танка – видимо плохо закрыли люк. Здоровенный уолтширский хряк упал на землю, с недовольным похрюкиванием встал, огляделся – и неспешно потрусил куда то. Властители Англии наблюдали за свиньей.
– Спасся – констатировал Черчилль
– Сэр, похоже сегодня на полигоне будет бекон на ужин – возразил Монтгомери
– Напрасно, Аллен. Отправьте его фермерам, если поймаете и пусть он будет производителем… или как это называется. Такая воля к жизни заслуживает уважение.
В бункере, прерывая премьера зазвенел звонок, сильно похожий на школьный.
– Джентльмены, прошу надеть очки. Пять минут до явления.
Десятком миль западнее, в восьми тысячах метров над землей заходил на цель стратегический шестидвигательный бомбардировщик Виккер-Британия. Это был огромный шестидвигательный монстр, специально сделанный британскими конструкторами для нужд "тотальной войны". Разработка была в общем то вынужденной – Британия никогда не была сильна в военном самолетостроении, Британия была сильна на морях. Но делать было нечего – русско-германский "противоестественный" союз до сих пор не развалился, несмотря на мрачные предсказания геополитиков и титанические усилия. Несмотря на скептическое отношение канцлера Вильгельма к России – верх все же брали сторонники Бисмарка, придерживавшегося правила: на Востоке для Германии врага нет! В самой России были сильны прогерманские настроения, возле императора новой династии была сильная прогерманская группировка, состоящая из объединенных в тайное общество Балтикум остзейских владетельных баронов, имевших связи в канцелярии Кайзера и в германских тайных обществах. Россия была для Германии чем то вроде колонии, которую нужно цивилизовать, одновременно это был источник сырья для германской промышленности и рынок сбыта для отличных германских товаров. С двадцатых годов германцы переносили производство в Россию для того, чтобы снизить издержки и приблизить производство к сырью и дешевой энергии. Россия же как всегда вела лукавую византийскую политику, в качестве визави и противовеса Германии избрав заокеанского индустриального крепыша – Североамериканские соединенные штаты. За уральским хребтом львиная часть заводов и капиталовложений была уже североамериканская, этот процесс усилился после того, как в САСШ произошел сильнейший экономический кризис, а президент Ф.Д. Рузвельт, масон и тайный коммунист фактически ограбил богатых. Искусно поддерживаемое противостояние германцев и североамериканцев на российских рынках приводило к тому, что обе стороны поставляли в Россию все более совершенные технологии, на все более выгодных для русских условиях. А британцы… британцы впервые за многосотлетнюю историю вынуждены были реагировать по факту, чувствуя враждебность со всех сторон.