Данные слова застают меня врасплох. Оказывается, эти двое знают достаточно много обо мне, и о моей семье. Я не брала такие подробности в расчет.
— Вот оно что, — улыбаюсь я, хотя внутри горю от страха и адреналина. — Так вы должны и меня знать, раз в курсе, где сейчас мой отец.
— Естественно, — отрезает брюнет. — Тебя все знают, Лия, по прозвищу Кобра.
Я растеряно застываю.
Итак.
Кобра?!
Меня тянет на смех, но почему-то я не могу даже пошевелить губами. Страшно становится не столько от того, что мне дали такую глупую и отвратительную кличку, сколько о того, что люди знают обо мне гораздо больше, чем о себе знаю даже я сама.
— Отдай пакет, — повторяет парень. — Отдашь, и мы разойдемся.
Я не отвечаю, и начинаю судорожно думать. Что делать? Драться с ними — полное безумие. Я не смога задеть Макса. О чем можно говорить сейчас, когда передо мной уже два высоких и сильных противника?
Но отдать деньги. Неужели я настолько слабая, что даже не попытаюсь сопротивляться?
— Я верну вам пакет, но только при одном условии, — уверенно отрезаю я, и смотрю на парней. Кажется, они меня слушают и серьёзно настроены вести переговоры. Может, год назад, в качестве Кобры, я была достаточно опасной? — Скажите мне: кто угрожает моей сестре и откуда у неё синяки? Почему она приносит вам деньги? И приносит деньги кому? Уверена, вы лишь поставщики.
— К сожалению, мы не сможем ответить на эти вопросы, — улыбается брюнет.
— Придется, — жестко выпаливаю я. — Иначе деньги уйдут вместе со мной.
— Зачем тебе такие проблемы? Хочешь опять попасть в больницу?
Я стискиваю зубы и смотрю на противников так, словно они куски мяса, а я голодный дикий зверь. У меня внутри что-то взрывается, хочется с криком кинутся и оторвать этим безмозглым идиотам головы. Хочется спросить: что вы делаете? В какую игру играете? Здесь речь уже не идет о синяках и ранах. Поднимается вопрос жизнь и смерти. Неужели никто кроме меня до сих пор этого не понимает?
— Ещё раз, — протягиваю я, и пронзаю противников ядовитым взглядом. — Значит, ли это, что аварию подстроили вы?
— Ты лезешь не в своё дело, — саркастически поясняет широкоплечий парень. — Вот и получаешь по заслугам.
Последняя капля.
Не знаю, что на меня находит, возможно, дикая злость, возможно, дикая паника, но я вдруг срываюсь с места, нагибаюсь, хватаю мокрый песок и кидаю его в глаза брюнету. Пока тот вычищает лицо, я со всей силы ударяю локтем второго парня в шею и слышу, как тот стонет от боли.
Улыбаюсь, и бегу к арке. Когда я оставляю позади мусорные баки, то слышу крик противников. Они бегут за мной, и, кажется, я сильно их разозлила.
Прибавляю скорость и вылетаю из переулка, словно обезумевшая. Ищу глазами Киру и Лешу. Уже представляю, как наору на них за то, что они так долго возились с машиной, но никого не нахожу. Несусь дальше. Неожиданно для самой себя придумываю два запасных плана. Первый — ловлю любую маршрутку или автобус и уезжаю подальше отсюда. Второй — бегу в школу. Там меня никто не тронет.
Но мне не приходится воспользоваться ни одним из вариантов.
Замечаю Киру, машу ей руками, кричу что-то, как вдруг вижу высокого парня. Он стоит сзади неё, и он держит блондинку за шею.
Испуганно торможу, и оглядываюсь. Те два парня совсем близко.
— Лия, беги! — орет мне Кира, но я теряюсь, смотря то на неё, то на приближающихся соперников.
Что делать? Что же делать?
— Лия!
Нет времени думать. Нужно действовать.
Я осматриваюсь и вижу открытый люк на тротуаре, бегу к нему, разрываю пакет, и купюры, словно в замедленной съемке, падают на дно канализации, промокая и теряя всякую ценность.
Вот оно моё решение. Лучше уничтожить деньги, чем отдать их противникам.
Неожиданно со спины на меня наваливается огромный груз. По голосу я определяю брюнета. Ругаясь, он грубо заламывает мне руки и ударяет кулаком по ребру. Я сгибаюсь, сжимаю губы и расплывчато вижу двух женщин. Они смотрят на меня с жалостью, сожалением, но даже не останавливаются. Быстро проходят мимо и скрываются из вида.
Второй парень орет что-то, изучает дыру на тротуаре и начинает пинать ногой крышку люка. Он зол, и я отказываюсь даже думать о том, что эти двое со мной сделают.
— Идиотка, — чеканит брюнет.
— Нужно было ответить на мои вопросы, — тихо парирую я, и украдкой смотрю в сторону Киры.
Блондинка стоит рядом с дешевой Ладой. Её держит за руки какой-то парень. Когда он понимает, что ситуация вышла из-под контроля, то достает из машины плотный мешок, надевает его на голову Киры и толкает её в машину.
Я внезапно понимаю, что и меня ждет подобная участь.
Но мне не страшно. Я даже рада, что теперь нас отвезут к более влиятельному человеку, к тому, кто управляет всеми пешками, которые сейчас держат меня или блондинку за руки.
Просто безумие какое-то.
От таких чувств мне становится не по себе. Кто знал, что моё безрассудство так сильно развито. Это сюрприз не только для врагов. Это сюрприз даже для меня.
— Что же вы делаете-то, а? — неожиданно слабым голосом спрашивает пожилая женщина и подходит ко мне. Она ставит трость рядом с ногами брюнета и поднимает на него недовольный взгляд. — Чего ты так девочку держишь? Ей же больно.
— Не лезь не в своё дело, старуха.
— Ты со мной так не разговаривай, — причитает она. — Ты имей совесть и думай, что говоришь.
— А то, что? Что вы мне сделаете? — парень зол, я чувствую, как вскипает его организм: руки становятся горячими и липкими. Он дергается в сторону пожилой женщины, и я протестующе выгибаюсь.
— Не трогай её! — встречаюсь с брюнетом взглядом. — Только попробуй её тронуть.
— Отпусти бедняжку. — Волосы бабушки седые, практически белые. Сама женщина маленького роста, беззащитная и слабая. У неё морщинистое узкое лицо и серые бесцветные глаза. Мне вдруг становится страшно. Я пугаюсь, что парень навредит ей. Он не упустит шанса, если тот подвернется. — Я пожалуюсь на тебя. — Продолжает пожилая женщина, и пристукивает тростью. — Я найду твоих родителей!
— Уходите, — прошу я, и с жалостью смотрю на бабушку. — Уходите скорей.
— Я тебя не оставлю. Пусть он ответит за свои поступки! Где это видано, чтобы молодой человек так обращался с девушкой? Вот в моё время дети не вели себя подобным образом. В мое время юноши с горячими сердцами никого не давали в обиду, они были добрыми и честными.
— Вот и возвращайся в своё время! — раздраженно кричит брюнет. — Старая дура.
Глаза бабушки наполняются пеленой. Она сжимает губы и неуверенно топчется на месте.
— Не должна земля носить на себе, таких как ты.
— Да, отвали же ты от меня!
Брюнет остро реагирует на её слова. Его правая рука выпускает моё запястье и взмахивает вверх. Я не успеваю сообразить, что происходит. Просто резко становлюсь перед кулаком и отлетаю назад от удара. Меня кренит в сторону, я случайно задеваю бабушку, и мы неуклюже падаем навзничь.
Слышу смех парня, и растеряно подрываюсь с асфальта. Вижу рядом женщину, начинаю тяжело дышать и виновато помогаю ей подняться.
— Боже мой, простите, — шепчу я. — Простите меня, пожалуйста.
— Он хотел меня ударить, — шокировано восклицает бабушка и смотрит на меня так, словно я привидение. — Он хотел меня ударить!
— Поднимайтесь, прошу вас.
Я тяну женщину вверх, и одновременно борюсь с приступом гнева. Мне ужасно хочется выбить этому брюнету все зубы, а затем заставить его прилюдно просить у бабушки прощение. Посмотрела бы я на него. Остались бы его слова такими же острыми, если бы он был не в состоянии произнести даже собственное имя?
— Вы как?
— Пойдем, — парень хватает меня за плечо и тащит за собой, а я ошеломленно смотрю на женщину. Она стоит, не двигается, просто-напросто не верит в то, что на неё поднял руку какой-то щенок. Оглядываюсь, надеюсь, что кто-нибудь ей поможет, но понимаю, что люди на остановке вымерли. Там пусто. Никто не хочет нажить себе проблем. Абсолютно никто.
— Ты кретин, — ядовито произношу я. — Когда-нибудь я заставлю тебя сожалеть.
— Я так не думаю. — Брюнет подводит меня к машине, берет из рук широкоплечего парня мешок и грубо натягивает мне его на голову. Затем он стягивает мои запястья тугой веревкой, и я слышу его ухмылку. — Кажется, наша змея, наконец, угодила в петлю.
Глава 9. Пренеприятнейшие подробности
Мы едем минут сорок. По-крайней мере, мне так кажется.
В течение этого периода времени, я слышу тяжелое дыхание Киры, но мы не переговариваемся, так как прекрасно осознаем, что каждое наше слово станет достоянием всех присутствующих в машине.
Когда нас вытаскивают из салона, я неожиданно для себя улавливаю посторонний шум, и неуверенно делаю вывод, что заложников трое. В животе завязывается узел: неужели Астахов так же угодил в лапы этим отморозкам?
Когда нас вытаскивают из салона, я неожиданно для себя улавливаю посторонний шум, и неуверенно делаю вывод, что заложников трое. В животе завязывается узел: неужели Астахов так же угодил в лапы этим отморозкам?
Меня хватают под руки и тащат по скользкому асфальту. Я пытаюсь уцепиться за какие-то детали, заметить нечто такое, что поможет мне понять, где я нахожусь: тщетно. Такой способностью обладают только гении.
Меня сажают на стул. Спину обдает холодный пластмасс, и я морщусь. Вот уж угодила в веселую ситуацию. И что же мне теперь делать? Как выбираться?
Внезапно темнота исчезает перед глазами: с меня стягивают мешок, и я невольно щурюсь. Свет в помещении неяркий, но почему-то роговицу щиплет. Я пытаюсь привыкнуть к обстановке, замечаю перед собой смазанную фигуру и сглатываю. Оглядываюсь, вижу рядом два стула. На них сидят девушка и парень. Кира и Леша. Отлично. Теперь и они попали в неприятности по вине моей недалекой сестры. Замечательно!
— Ты хорошо сохранилась, — отрезает женский голос, и я удивленно смотрю на девушку. Её лицо пока смазано, не вижу его очертаний. — Я думала, всё будет гораздо хуже.
— Я должна понимать, о чем ты?
— Но, а кто как не ты?
Улавливаю сначала ошеломленный вздох Киры, а затем замечаю, как сжимаются её кулаки. Не могу придумать оправдание такому поведению, и вновь поворачиваюсь к девушке.
Наконец, передо мной предстает четкая картинка.
Волосы незнакомки собраны в тугой хвост. Они рыжие, словно бронза или языки пламени. Глаза девушки голубые, широкие. На щеках рассыпаны веснушки хаотичными, корявыми точками. Я нахожу привлекательными её скулы и длинную шею. Хочу продолжить исследование, но теряю смысл.
Как гром среди ясного неба передо мной возникает автомобильная авария. Я спрашиваю Лешу о стае, он растеряно смотрит на меня, пытается ответить, а потом перед носом машины появляется препятствие. Девушка. Эта девушка.
— Вот это да, — как-то истерично протягиваю я, и качаю головой из стороны в стороны. Вскидываю брови. — Просто не верится в то, что я, наконец, познакомилась с тем неизвестным препятствием, из-за которого теперь на моем виске красуется белый шрам.
— Наташа, — незнакомка улыбается и подходит ко мне. — Приятно увидеть тебя вживую, а не через стекло автомобиля.
— Взаимно. — Я нахожусь на грани странных чувств. Мне хочется или орать от злости или смеяться от безумия. Пока не знаю, что выиграет. — И о чем же надо было думать, чтобы добровольно встать посреди дороги?
— О многом.
— К примеру?
— О мести.
— Мести? — я фыркаю. — Как низко. А более возвышенной цели не нашлось?
— Пока нет. — Девушка кашляет и изящно протирает рукой рот. — Не вовремя заболела. Но и такое бывает. В конце концов, на улице приближается зима.
— Будем говорить с тобой о погоде?
— А о чем хочешь поговорить ты?
— Ну, не знаю, — я пожимаю плечами и нервно улыбаюсь. — Например, о том, как такая как ты, смогла подчинить себе двух качков из лицея?
— Я никого не подчиняла. — Поясняет Наташа. — В нашей семье нет такого понятия, как повиновение. Все делают то, что считают нужным.
Я на мгновение задумываюсь, складываю пазлы воедино.
Итак, моя сестра связалась с ещё одной стаей, которая, придется отметить, называет себя немного по-другому, более цивилизованно.
Семья.
Оглядываюсь и сжимаю губы.
Я в логове противника. Здесь темно, потому что мало окон. Пахнет гарью и алкоголем. Стены бетонные, крепкие, лампы — с синей подсветкой. Где же я?
Выдыхаю. Придется развязать этой красавице язык.
— Только не говори, что ты предводительница этой семьи, — осторожно протягиваю я.
— И не скажу. Это не так.
— Тогда кто?
— Ты, Кобра, никогда не умела сдерживать себя, — улыбается девушка и подходит ко мне так близко, что я улавливаю в воздухе запах её лавандовых духов. — Вечно задавала вопросы, пыталась навязать всем своё мнение…
— Как же так вышло, что все знают, кто я, а я — нет.
— Не нужно было падать с крыши.
Я уязвленно замираю, но всё же выдавливаю улыбку. Эта игра перестает мне нравиться.
— Здесь душно, — отрезаю я. — Может, открыть окно?
— Серьёзно? — Наташа хитро сужает глаза. — Не думай, что я идиотка. Любой звук сможет рассказать тебе о нашем местоположении гораздо больше, чем я или некто иной в комнате.
— А в чем прок скрывать адрес этого помещения?
— Она скрывает не только адрес, — невнятно протягивает Кира, и я поворачиваю голову в сторону подруги. Решила заговорить? Наверно, взяла себя в руки. Рыжая подходит к блондинке и резко стаскивает с её лица мешок. Глаза девушек встречаются, и между ними проносится нечто странное, тяжелое, полное сожаления, обиды и злости. — Правда, Наташа?
— По-моему, ты постарела, — делает вывод Рыжая.
— Просто не верится. — Не обратив внимания на сарказм, протягивает Кира и нервно поджимает губы. — Как ты могла так поступить?
— Не тебе судить меня.
— А кому же?
— Кому угодно, но только не тебе!
— Вы знакомы? — я чувствую себя отсталой, и начинаю злиться. Это колоссальное неведение сводит с ума.
— Были знакомы, — поправляет меня Наташа. — Многое изменилось с тех пор, как мы перестали общаться.
— Что именно?
— Какая разница? Это не вечер встреч, так что перейдем к делу. — Рыжая поправляет тугой хвост и тяжело выдыхает. — Ты, — она смотрит на меня. — Ты уничтожила деньги, а они были нам нужны.
— Не стоило втягивать мою сестру, — решительно отрезаю я. — Вы сами нарвались на неприятности.
— Мне плевать на твои сердечные травмы, Кобра. Мне нужны деньги! Сейчас! Мне нужны эти гребанные сорок пять тысяч! Это вам так повезло. — Она нервно усмехается и начинает расхаживать из стороны в сторону. — Предводители — сыновья сноба, который сидит на целой куче денег. Вы не задумывайтесь над тем, как сложно их достать. А ведь без них нет семьи. Без них не снять гоночный корт, и не заплатить за аренду вокзала. Без них не вызвать врача и не оплатить свет и воду в логове.
— Откуда эти деньги у Карины? И почему она прятала их на детской площадке?
— А ты теряешь хватку…
— Объясни!
— Ну, а как ты думаешь? — Наташа останавливается передо мной и взмахивает худыми руками. — Деньги твоя сестра стащила из копилки родителей. Где она ещё могла их взять?
— О, боже мой, — я испуганно замираю, и внезапно понимаю, что уничтожила сорок пять тысяч, которые принадлежали моей же семье. — Твою мать.
— Вот и я о том же.
— Но почему Карина? Почему мы?! У меня в семье не так много денег, что мы смогли оплатить все ваши расходы.
— Со всех по чуть-чуть, и вот уже что-то.
Я презрительно смотрю на Рыжую, и горю от злости. Возникает непреодолимое желание вскочить со стула и врезать этой идиотке по лицу, но я связана, я вновь беззащитна и беспомощна.
— Безумие! — взрываюсь я. — Что вы себе позволяете? Какое имеете право угрожать мне и моей семье?
— Не строй из себя жертву, Кобра.
— Не называй меня так! Моё имя — Лия.
— Это было твоим именем. — Усмехается Наташа. — Ты перестала быть человеком в тот самый момент, когда превратилась в ядовитую змею.
— Не понимаю, о чем ты.
— Не слушай её, — вмешивается Кира. — Она пытается задеть тебя.
— Ну, естественно пытаюсь. Ведь как-то, да надо причинить боль этой каменной глыбе!
— Что я тебе сделала? — недоуменно спрашиваю я. — Чем так глубоко обидела?
— Как же просто жить, забыв обо всем, что натворила, — мечтательно протягивает Рыжая и вновь улыбается. — Никакого угрызения совести, никакой ответственности…
— Скажи мне правду!
— Теперь не ты главная, Кобра, — властно восклицает Наташа. — Теперь я говорю, а ты подчиняешься. И вот мое первое условие. — Она выхватывает из кармана нож и резко подлетает к Леше. Тот ещё сидит в мешке и даже не представляет, с каким диким выражением на лице Рыжая нависает над ним. У меня внутри все органы сворачиваются в трубочку. Я испуганно затаиваю дыхание и неотрывно слежу за девушкой. — К завтрашнему дню ты принесешь мне ровно сорок пять тысяч, иначе…
Она грубо стаскивает мешок с головы парня, наклоняется, чтобы приставить нож к его шее, но ошарашенно замирает.
Впрочем, как и мы с Кирой.
Вместо Астахова на стуле оказывается Максим.
На его лице проносится мимолетная улыбка, он подрывается с места, отталкивает Наташу к стене, и отключает её грубым ударом по шее.
Я теряю дар речи. Ошеломленно наблюдаю за тем, как парень развязывает руки Киры и приближается ко мне. Он садится на колени, и аккуратно, нежно освобождает мои запястья от оков.
— Вот вы и свободны, — тихо произносит он, и я невольно улыбаюсь. Смотрю в темно-синие глаза Макса и не могу сдержать восхищения. — Мы можем уходить.