Это я говорю не потому, что сам имею какое-то право на это, но потому, что мне было показано, что это действительно так. В последние месяцы жизни Успенского можно было видеть, как он принимал старость, болезнь, безобразие, беспомощность, боль, ложное понимание и при этом делал все, чтобы не дать другим успокаивать себя, делал все, чтобы страдать сознательно, еще больше затруднить для себя возможность быть понятым. Ибо быть понятым – это то, чего все люди страстно жаждут – больше еды, комфорта и даже жизни. И пожертвовать тем, чтобы быть понятым обычными людьми обычным путем – это значит одновременно и стать свободным, и создать возможность совершенно иного понимания – для тех, кто такового желает. Именно этим безоговорочным принятием того, что должно прийти, стремлением платить больше, страдать добровольно и оплачивать счета, представляемые судьбой, заранее, Успенский стал другим человеком – и иногда можно было видеть, как это происходило.
Поэтому, если обычным людям можно пожелать лишь облегчения страданий насколько это возможно, то тем, кто видит в страданиях способ освобождения, можно сказать только следующее: «Если вы сумеете страдать правильно, это хорошо. Если не сумеете, значения это не имеет».
22 января 1952 года
Нам необходимо страдание. Мы должны быть очищены. А страдание – это великий очиститель. Можем ли мы желать, чтобы оно не приходило – к нам ли самим или к тем, кому мы желаем роста и очищения больше всего прочего?
22 апреля 1952 года
Нужно признать, что несчастье, болезненные ощущения и даже очевидные ошибки могут многому нас научить; и сами эти ошибки и неудобства, принятые правильно, могут быть сырым материалом, из которого делаются понимание и воля. Перестройка жизни не обязательно означает, что таких трудностей нужно избегать. Напротив, она может включать в себя столкновение с трудностями, которых ранее нам удалось избежать.
10 сентября 1952 года
Я знаю, что нет выхода из нескончаемого прокручивания в уме всех мук и страданий, происходящих из обычных «человеческих» эмоций. Но если бы старый взгляд на себя умер, то эта боль могла бы быть переведена в нечто совершенно иное. По-моему, величайшим лицемерием будет притворяться, что существует некий выход, если мы живем по-прежнему в своих старых взглядах, обвиняя других – неважно, грешны они на самом деле или нет – в том, что происходит в наших сердцах. Когда человек увидел, что «принесение в жертву» страдания творит чудеса, он уже не станет лелеять его в себе.
24 сентября 1952 года
Очень горько видеть свои неизбежные промахи, когда понимаешь, что случаи сна, которые обычно кажутся такими незначительными, на самом деле вовсе не так малы, но определяют всю нашу жизнь. Иногда нужно позволить горечи неудачи проникнуть в тебя и глубоко запасть в память, не пытаясь от нее защититься.
Вместе с тем я думаю следующее. Очень важно понимать, что это заложено в нашу природу: все мы терпели подобные неудачи и будем терпеть их и дальше, потому что мы такие, как есть. Нам нужно как бы проглотить все это, принимать других такими, какие они есть, и самих себя такими, какие мы есть, и продолжать идти к новому уровню, выше них и нас, где мы сможем оглянуться на мир и на самих себя с объективной терпимостью и любовью. Решение лежит не на этом уровне, не в этой планомерной борьбе между двумя частями нас самих, но в достижении некого тихого места за их пределами, где обе стороны кажутся одинаково маленькими и незначительными.
Мы были в соборе во Флоренции. Вы входите в главную дверь, и там все эти люди – священники, мальчики-хористы, туристы – толкутся на уровне земли. Они кажутся самим себе очень важными, и действительно таковы. Но затем вы с трудом взбираетесь вверх по направлению к куполу, по темной спиральной лестнице в стене, и выходите на галерею, которая идет вокруг его внутренней части. Неожиданно под вами открывается вся церковь, со всеми этими крошечными людьми, неотличимыми один от другого, и как они, так и вы одинаково теряетесь в великой пустоте, которая как будто развеивает все ваши прежние мысли как бессмысленные. Каким-то образом эта галерея, кажется, представляет символ знания о самом себе – таком, какой ты есть – полное самосознание.
Но после того как вы увидели столько, сколько смогли вынести, вы взбираетесь дальше по скрытой лестнице, ведущей к верхушке купола, и выходите наружу. И тогда перед вами открывается вся Флоренция – и холмы, и леса, и деревни, и далекий пейзаж под солнцем и небом. Все, что вы видели и чувствовали внутри собора, внутри себя, снова исчезает на фоне великой Вселенной, ибо это реальность, а то – лишь ее образ в камне! И это место, как раз под крестом, откуда вы все это наблюдаете, вдруг кажется вам образом истинного сознания, объективного сознания мира как он есть, свободы.
26 января 1953 года
Некоторые трудности происходят от страхов и предубеждений, зародившихся многие годы назад и таящихся под спудом, но которые в конце концов неизбежно выходят на свет. Сейчас я ясно вижу, что на каждом этапе работы могут и должны быть усвоены определенные уроки. Если они не усвоены, они возвращаются на следующей стадии в намного более жесткой форме, когда они уже становятся сильнейшим препятствием к изменению, потому что подкреплены волей и решительностью, приобретенными упорной работой. С этой точки зрения было бы интересным и отрезвляющим опытом подумать об уроках, которые нам не удалось усвоить теперь, и которые со всей силой обрушатся на следующее поколение, никак этого не ожидающее. Другие возможные трудности, кажется, имеют такую же природу. Они связаны со склонностью слепо доверять готовым доказанным схемам и использовать их как щит против требований жизни.
Мы называем эти вещи трудностями, но на самом деле это именно то, что делает возможным изменение и восхождение. Без них мы бы уже давно впали в беспробудный сон.
2 сентября 1954 года
Учитель принижается теми, кто считает, что он никогда не ошибался, и что все должно быть сохранено именно таким, как это показал именно он. Те, кто любят его больше, должны помогать ему освобождаться от прошлого, пусть даже это и кажется изменой. Нет такого живого существа, которое не совершает ошибок и которому не нужно делать что-то лучше в следующий раз, делать лучше сейчас.
Я знаю, что работа состоит в том, чтобы создавать свободных и храбрых людей, которые будут работать в любых обстоятельствах и в одиночку, уверенные в своей внутренней связи друг с другом и внутренней помощи. Но сколь немногие из нас хотят быть свободными и храбрыми! Вот почему я сильно тревожусь, когда слышу предостережения. Они звучат так разумно, так правильно. Но избегать опасностей – это часто избегать и благоприятных возможностей, и тот, кто успешно прячется от дьявола, очень часто прячется и от Бога. Люди по природе своей робки и, по моему опыту, охотно ухватятся за такой хороший совет, чтобы сделать свою робость пристойной.
Единственный ответ, который я бы хотел быть в силах дать на вопрос: «Quo Vadis?»[18], это – «Вверх!» Это значит все больше оставлять за собой, все от большего отрываться, охватывать все большее поле видения. Но как много помощи, как много силы и хитрости нам нужно, чтобы вообще от чего-то оторваться! На самом деле я думаю, что убедить нас может только эта панорама. И ее вполне может увидеть каждый – если оглянется вокруг и посмотрит вверх.
26 сентября 1955 года
Кажется, одно из условий перехода на другой уровень – это почувствовать и признать, что все, что ты сделал на этом уровне, крайне неудачно и ошибочно в сравнении с тем, что делать нужно. Я думаю, Успенский это по-настоящему чувствовал, и знаю, что он перешел на другой уровень, где все возможно снова.
9 декабря 1955 года
Когда начинают работать новые силы и новые напряжения, они вызывают чрезвычайно болезненный переворот в самых глубинах нашего существа. Для некоторых людей величайшая трудность – вынести самих себя и не увязнуть в раскаяниях и угрызениях совести. Но кто научился не принимать себя так серьезно, не позволит себе увлекаться подобными духовными судорогами.
22 декабря 1955 года
(Это письмо было написано пожилому и очень больному человеку)
То, что вы подходите к концу своих возможностей – это очень серьезная идея. Подумайте о том, что чем меньше вы можете сделать с самим собой, тем больше Бог сделает через вас и для вас. Что вам необходимо найти теперь – это великую веру, огромную веру. Ее возможности беспредельны. Вы сделали все, что должны были сделать в этой жизни; о чем вам беспокоиться? Нам дается безграничная помощь, но до кого-то из нас она не доходит во всей полноте – из-за сомнений в себе, озабоченности своими неудачами. Нужно это забыть и найти бескорыстную веру в иерархию*, в работу Бога.
3 января 1956 года
Мы должны избегать как сожалений, так и обвинений, как себя, так и других. Это никуда не ведет. Можно очень многому научиться из того, что выглядит упущенной возможностью. Упущена она или нет – зависит не от того, что мы сделали тогда, а от того, сколько понимания мы сумеем извлечь из нее теперь. То, что кажется нам ошибками, может дать намного больше понимания, чем то, что мы считаем своими успехами.
2 марта 1956 года
Если человек находится под сильным давлением, это для того, чтобы он мог найти веру и стать свободным. Наше прошлое полно слабостей, уверток, нечестностей, которые, как мы думаем, похоронены и забыты. Но их необходимо вывести на свет. Иногда это очень горько. Теперь, в свете этого сильного влияния, излучающегося на нас, становятся видны все пятна. Ничего уже нельзя больше скрывать, ибо в нашей работе все должно быть прочным и крепким. И поэтому когда мы находимся под сильным давлением, борясь с последствиями прошлого, то на самом деле это является доказательством силы и правильности нашей работы. Это значит, что нам дается шанс идти быстрее. Если все последствия прошлого выходят на поверхность – это для того, чтобы мы могли посмотреть им в лицо и освободиться от них однажды и навсегда. Под великим давлением человек способен найти веру, нужду в которой он бы никогда не испытал в покое.
Апрель 1956 года
Мы все беспрестанно переходим от искренности к притворству, от притворства к раскаянию, от раскаяния опять к искренности. Мы должны наблюдать этот цикл, но не позволять себе приходить от этого в уныние. Такова природа человека. Мы принимаем ее, стараясь смотреть с высшей, более объективной, менее личной точки зрения. Осуждать себя слишком сурово – это значит принимать себя чересчур всерьез. Никто не бывает сломлен неудачами, кроме тех, кто так тщеславен, что считает себя выше любых неудач.
6 апреля 1956 года
Держитесь – даже если кажется, что не за что держаться. Никогда не отказывайтесь от надежды – даже если не знаете, на что надеетесь. Надежда и вера открывают все двери. Если есть реальное страдание, люди им очищаются. Это чрезвычайно важно, чтобы какое-то количество людей было таким образом очищено.
Смерть
29 февраля 1948 года
Как бы люди не обманывали себя, смерть – это центральная точка. Иногда удается передать то ощущение, которое я испытывал, присутствуя при сознательной смерти Успенского. Как это навсегда освобождает от страха смерти и дает возможность понять нечто о смысле смерти, обычно находящееся вне человеческого понимания. Имея помощь того, что было тогда показано, я думаю, мы можем совершенно по-иному подготовиться как к смерти, так и к жизни.
Весна 1948 года
Ничто нельзя считать окончательно достигнутым до момента смерти, и даже она должна быть просто очередным началом с новым телом, новым оснащением.
1 ноября 1949 года
Я попытаюсь рассказать вам, как я живу.
Мне придется вернуться к новому началу всего для меня – к смерти Успенского. Это единственное место, откуда я могу начинать.
Ибо он показал такие вещи о смерти, что бояться ее стало совершенно невозможно, и еще меньше после этого следовало бояться всего прочего, что только способно произойти в жизни. Он показал ее просто как составную часть жизни, урожай всего того, что человек чувствует и желает. Вместе с тем он показал смерть как величайшую тайну, в которой все становится реальным, все возможно.
И тем, что он овладел смертью, извлек из нее все возможности, как мы могли это наблюдать, он создал открытый путь для других людей – возможность последовать за ним. И сразу стало ясно, что жизнь любого человека есть лишь приготовление к тому, чтобы воспользоваться всеми возможностями в смерти.
Я знаю, что с определенной точки зрения это кажется странным, даже патологичным. Но когда человек уясняет свое отношение к смерти, тогда вся жизнь, каждая ее деталь, наполняется интересом и наслаждением – так, как это прежде было невозможно. И иногда мне кажется, что человек только тогда живет реально, когда находится в правильном отношении со смертью.
27 ноября 1949 года
Я думаю, что Успенский знал о смерти и о возможностях, связанных с ней, очень много и очень давно. В сущности, вступление к «Новой модели Вселенной» показывает, что даже тогда он догадывался о чем-то главном. Но у него было правило – говорить только о том, что он пережил лично, что мог делать и что уже сделал. И мне кажется, что он намеренно утаивал все, что знал или о чем догадывался??? о смерти, до того, как умрет сам, проверив тем самым на себе те возможности, которые она содержит, – и ему это действительно удалось. Затем каким-то образом он смог передать в понимание людей, связанных с ним, определенные идеи, которые он намеренно утаивал от них прежде за недостатком личного опыта.
Теперь кажется, что следует ожидать от смерти всех возможностей – но способность человека ими воспользоваться останется той же, что есть у него теперь, при жизни – ни больше, ни меньше. В этот момент в нас может освободиться безграничная энергия, но наша способность использовать ее, направить на понимание и цель, которые мы желаем, будет такой же, как способность использовать ту энергию, которую тело дает нам сейчас. Поэтому я думаю, что образ жизни человека определяет его образ смерти.
11 июля 1950 года
Смерть интересна только в связи с поиском того, что умереть не способно.
31 октября 1950 года
Я больше не чувствую необходимости бороться в своем уме с идеей смерти – других людей или моей собственной – или чувствовать ее как нечто ужасное. Любая жизнь должна подойти к концу – так же как кошкин хвост. Я спрашиваю себя, на самом ли деле будет ужаснее, если она придет сегодня, чем через тридцать лет?
Почему в одном случае нужно искать какую-то тайную причину, а в другом нет? Мне кажется, что смерть – сама по себе причина, сама по себе неопровержимый аргумент. Если нам нужно научиться принимать жизнь так, как показал это Успенский в свои последние недели, то, наверное, нам стоит так же принять и смерть? И не исключено, что при непротивлении ей она увидится нам совершенно иной – вовсе не ужасной, но полной новых возможностей.
Да, я знаю, что те, кто остаются в живых, должны страдать, видя в смерти только то, что мы видим в ней, находясь в нашем нынешнем состоянии. И это очень тяжело и для них самих, и для тех, кто их любит. Но можем ли мы просить, чтобы изменились великие законы Вселенной – ради нашего столь недалекого взгляда, столь слабого понимания? Для меня это богохульство. Для себя я могу просить только одного – видеть больше, на еще большей шкале. А это кажется мне возможным только путем принятия.
19 апреля 1951 года
Все, что живет, должно умереть. Все, что умирает, должно родиться вновь.
7 июня 1951 года
Во всей той демонстрации, которая достигла высшей точки в смерти Успенского, самым замечательным, возможно, было то, что никогда ничто негативное не касалось идеи смерти. Я бы хотел суметь передать то понимание, что в отношении к смерти абсолютно не нужен страх, и даже нет для него места. Ибо если человек понимает, что ему не нужно ее бояться, то он знает, что бояться ему нечего.
6 августа 1952 года
Наше понимание смерти ограничено. Как бы ни объясняли смерть, одна возможность в ней не исключает другую. Все теории, которые смог изобрести человек, содержат какой-то элемент истины, но ни одна не является абсолютной истиной. Наша задача заключается в том, чтобы расширять и расширять свой взгляд. Демонстрация смерти Успенского открыла дверь, ведущую к более широкой панораме. И эта дверь по-прежнему открыта.
Сентябрь 1954 года
Конечно, нельзя радоваться тому, что кто-то близкий переходит в вечность – это намного более таинственно, неизвестно и чудесно, чем мы способны себе вообразить. Но это действительно означает новые возможности и новое начало – не исключено, что множество новых начал одновременно.
2 ноября 1955 года
С каждой смертью двери между мирами ненадолго открываются, и люди восприимчивые могут уловить через них какой-то знак.
Новое начало
23 января 1948 года
Начинают разделяться два течения – те, кто видит это новое начало, а в нем совершенно новые возможности большей свободы и индивидуальности; и те, кто думает, что ничего нового показано не было, и хочет навсегда сохранить прежний путь и старый подход к вещам. Так и должно быть. Достаточно прочесть Новый Завет, чтобы увидеть, что так было всегда. И я думаю, что самое важное – это чтобы люди, придерживающиеся этих двух разных взглядов, не боролись и не мешали друг другу, но каждое направление продолжало делать то, что должно делать.