— Я говорю о другом, это лишь одна сторона медали. Вторая спит у вас на руках. Волчат так не держат, господин Белковец. Передайте её мне.
Колдун понял, что почва поползла у него под ногами, грозя увлечь к мракобесам. Глупо было надеяться, что такой опытный маг не поймёт. Но нельзя допустить признание ребёнка своим, потому что тогда тюрьма и бесчестье. Это ещё хуже, чем изнасилование — не смоешь, не забудется, не отомстишь. Клеймо отступника вечно будет следовать за ним.
Рош вплотную подошёл к столу и передал Аглаю Железняку. Как можно спокойнее и безразличнее, произнёс:
— А это и не волчонок, а прародительница ручных волкодлаков. Дайте мне время, и я выведу новую породу. В зависимости от нужд королевства буду развивать либо человеческую, либо звериную сущность.
Архимаг лукаво покачал головой и показал колдуну два листа. Вглядевшись, он понял, что первый был копией части давнего заседания по поводу Ирис, а второй — запись разговора о ней же, датированная вересенем. В обоих говорилось об Аглае.
— Вспомнили, господин Белковец? Здесь, летом, вы признались в том, что эта девочка, милая, кстати, была зачата путём насилия над вами, а потом, в разговоре с Астеном, это опровергали. Так что же, когда вы сказали правду?
Роша загнали в угол, он не знал, что ответить, поэтому молчал. Заранее заготовленный план защиты рассыпался. И ведь сам виноват: не вспомнил, что признался летом, защищаясь от наветов Златы Затравской. А теперь его объявят в лучшем случае пособником нечисти, а в худшем обвинят в измене.
Ещё его навязчивая идея с ручными волкодлаками… Её ведь тоже превратно истолкуют.
Но, чем больше он молчит, чем хуже. Только вот слова никак не шли…
Будто почувствовав напряжение обоих родителей, заплакала маленькая Аглая, забилась в руках Железняка.
Колдун поймал себя на мысли, что если архимаг попытается успокоить ребёнка, как кто-то до этого Ирис (а ведь девочка для них нечисть), то дёрнется, попытается защитить. Пусть думают, что хотят, но он не позволит издеваться над младенцем, будь он хоть сам чёрт. За такие воззрения, безусловно, боевого мага пригвоздили к доске позора. Живоборца-то тоже, только кто ж узнает? Тут дело тонкое, и ставки не те.
Рош знал, что не одинок: далеко не все его товарищи по ремеслу убивали таких крох.
А ведь всё в детстве с зайчат началось…
Но Железняк просто засунул в рот малышке наспех сотворённую соску. Та её выплюнула, но во второй раз таки замолчала.
Все взгляды были обращены на Роша. Тот решился, подошёл вплотную к столу, надеясь, что бог подскажет, что говорить, открыл рот, но ничего сказать не успел: на сцену вышла Ирис.
Она медленно поднялась, повернулась, обвела глазами присутствующих и усмехнулась:
— Да, он отец моего ребёнка, только не больно-то этим гордится. Поэтому и молчит сейчас. Образцовый чародей, между прочим, честно сначала убить хотел, только потом выгоду углядел. Не лгал он, просто стыдно. Но, полагаю, вам и мой рассказ сойдёт. Охотился он на меня зимой, только я перехитрила. На месте не убила: решила свежатинкой поживиться. Разозлил он меня. А потом рассмотрела, что в штанах, решила в дело пустить. Сопротивлялся, магичить пытался — но я руки переломала. Сладенький оказался и плодовитый. По утру, когда уже ни на что негоден был (а уж я его не щадила), в поле сволокла подыхать. Как видите, живой остался. Так что приплод его, только не по доброй воле.
Оборотница облизнулась и послала Рошу воздушный поцелуй. Тот брезгливо поморщился. Нет, так бы стерпел, успел изучить свою подопечную, но сейчас требовалось иное.
Комиссия зашепталась, искоса поглядывая то на колдуна, то на Ирис, затем слово взял председатель:
— Нам нужно время, чтобы изучить все детали дела. Волкодлака и её дитя мы оставим себе и тщательно осмотрим. Господин Белковец, вас поставят в известность о месте содержания вашей питомицы. До окончания разбирательств она становится собственностью Конклава. Вам же надлежит проследовать в Палату живоборцев и заполнить все необходимые бумаги. Куратор укажет, что вам надлежит прослушать и изучить, дабы получить третью квалификацию. После вам устроят простейшее испытание по практике и теории. Ваша работа зачтена. Удачи, господин Белковец!
Рош поблагодарил собравшихся за внимание и вышел, с облегчением отметив, что боевые маги не последовали за ним. Значит, обвинения в измене сняты, хотя призрак тюрьмы всё ещё маячил над головой. Что ж, он отвлечёт себя, с головой погрузиться в книги, побеседует с архимагами и уедет из Властены уже обладателем третьей квалификации.
Ирис… У него не оставалось сомнений, куда её поместят. Только Аглае там не место. Но, увы, тут Рош был не в силах ничего изменить, хотя попытается, если его самого не закуют в кандалы, отстоять свои права на оборотницу.
В общей приёмной Конклава, уже уходя, нагруженный стопкой книг и свитков, колдун столкнулся с какой-то чародейкой, стеснительно мявшейся у двери. Уцепившись за него, как за соломинку, она спросила, как пройти в Палату общей магии.
— Выпускница? — Рош скользнул глазами по листку в руках девушки. Так и есть — диплом. Наверное, только-только закончила Академию, пришла вступать в Конклав.
— Да. А как вы узнали? — она удивлённо взглянула на него, а потом стыдливо улыбнулась: — Ну да, по мне видно. Я просто никогда здесь не была, а тут так многолюдно… Но если я вас отвлекаю, то простите пожалуйста. И доброго вам дня!
Но Рош не намерен был отпускать незнакомку. Симпатичная, востроглазая — почему бы не помочь девушке? Торопиться ему всё равно некуда, мухи, эль и труды старых маразматиков подождут.
Чародейку звали Бажена, она, как и колдун, родилась и выросла далеко от Властены. Перебралась в Академию учиться после нескольких казусных случаев (казусных по её мнению, а вот сельчане так не считали), обнаруживших её дар. Способности, впрочем оказались так себе, и девушка быстро загрустила, обнаружив, что вовсе не великая магичка. На травницу учиться не захотела: «Вот ещё, всю жизнь чирьи семейке дяди Потапа сводить!», к нечисти, само собой, её близко не подпускали, окромя той, что людьми не питалась, поэтому выбрала на старших курсах общую магию. Всё это она рассказала Рошу, пока ждала Секретаря своей Палаты.
— Ну, и кем же ты хочешь быть?
— Домовым магом наняться.
Колдун рассмеялся:
— Якая ты прыткая! Зуб даю, отправят свободным магом. Квалификация-то первая?
— Первая. А у тебя?
Куда только смущение делось? Огнём горели карие глазёнки. По всему видно, девчонка любопытная, толк выйдет. Надо хоть поспрашивать, что умеет: как-никак, тоже деревенская, а своим помогать надо.
— Пока вторая. Рошер Белковец к твоим услугам. Если нечисть какая загрызёт, зови.
— Так ведь поздно уже будет, — рассмеялась Бажена. — А с нечистью я сама как-нибудь. Я ведь только так русалкам зубы заговариваю. Да нет, серьёзно! Тут дело такое было: возили нас на практику, поля заговаривать, а у моста русалки балуют. Ну я ночью и пошла порядок наводить.
— И не побоялась?
— Чего? Волков? Оборотней? Да ведь я не только визжать умею. Есть один проверенный заговор.
— Поверь живоборцу: чихали они на твои заговоры.
— А ты не думай, что я дурочка, я тоже маг, — обиженно надула губы чародейка. — Вот возьму и пойду этим твоим вольным. И не пропаду. Я ведь всего по чуть-чуть знаю, а кое-что — и не чуть-чуть. Я артефактор и защиту умею строить. Ну, и взламывать тоже. Телепортацию на «отлично» знаю.
— Рад за тебя, значит, не пропадёшь.
Наконец Бажену вызвали. Та тепло попрощалась с Рошем и уже почти скрылась за дверью, когда тот окликнул её:
— Ты где живёшь, Бажена Тёплая?
— А что? — лукаво улыбнулась она. — Я хоть и Тёплая, но не до такой степени.
— Да вот хотел узнать, чем всё у тебя закончится.
Чем больше он говорил с ней, тем больше ему нравилась эта девушка. И фигуркой вышла, и умом бог не обделил. Уж неизвестно, какая из неё магичка, но смётка на лицо.
— Ладно, так и быть, скажу. Я всё ещё в Академии живу. Тёплая я там одна, не перепутаешь. Только, посмотрю, тебя доверху нагрузили, не до меня будет.
Бажена рассмеялась, потом смутилась, получив выговор секретаря за то, что заставляет себя ждать, и, теребя в руках диплом, скрылась наконец за дверью.
Рош покачал головой, усмехнулся своим мыслям и направился своей дорогой. Впрочем, дорога была известна: он не изменил своим правилам, остановившись в «Трёх синичках».
Бажена всё не шла из головы, а мысль о визите в старые стены Академии — всё заманчивее. Она заставила позабыть о собственных неприятностях, страхах и Ирис. Кольнула совесть: а ведь надо узнать, что там с оборотницей. Комиссия наверняка отзаседалась, вынесла решение.
Вернувшись к залу совещаний, Рош обнаружил, что двери распахнуты настежь. Разумеется, зал был пуст, а магичка из канцелярии, наводившая порядок на столе и на участке пола перед ним — видимо, убирала остаточные заклинания, полностью дезактивировала контур, — ничего не знала.
Вернувшись к залу совещаний, Рош обнаружил, что двери распахнуты настежь. Разумеется, зал был пуст, а магичка из канцелярии, наводившая порядок на столе и на участке пола перед ним — видимо, убирала остаточные заклинания, полностью дезактивировала контур, — ничего не знала.
Пришлось уйти, не соло нахлебавшись, надеясь, что его, как и обещали, поставят в известность.
Свалив бумаги и книги на стол в своей комнате, колдун решил, что проку от них сегодня не будет: не настроен он вдумчиво читать, поэтому, поужинав, решил прогуляться до Академии. С пустыми руками было как-то неудобно, поэтому раздобыл кулёк леденцов. Самому было смешно: будто студент! Вот уж потешится народ, когда Бажена прилюдно вернёт ему этот кулёк, заявив, что он перепутал её с маленькой девочкой. Но рвать тайком в академическом саду цветы — ещё глупее. А леденцы… Они хотя бы не полнят: женщины всегда этого бояться.
Ворота Академии всколыхнули воспоминания, напомнили молодость. Сколько раз они перелезали через стену, чтобы не попасться на глаза строгому привратнику! А теперь он войдёт через ворота.
Час не поздний, должны пустить.
Как и предполагал колдун, препятствовать проникновению мага на территорию учебного заведения не стали, тем более что Рош схитрил, не сказал, куда действительно направляется. К академическому постоялому двору можно пройти и огородами, колдун так и поступил. Сделал вид, что вошёл в преподавательский флигель, потом по внутреннему переходу проскользнул в главное учебное здание и вышел через заднюю дверь во двор.
Клумбы на месте. И такие же потрёпанные: не тратятся студенты на цветы. Иногда для таких целей не гнушались нанести урон и саду лекарственных растений, благо девушки не кривили нос от букетиков из полыни с мать-и-мачехой, пристраивали в хозяйство.
Безусловно, драконий зуб ценился более всего. Его обладатель мог рассчитывать на благосклонность любой, даже самой заносчивой, дамы.
Щёлкнув щеколдой, походя сняв простенькое заклинание, Рош зашагал по дорожкам прямиком к постоялому двору. Его снова начали терзать сомнения, уместен и приличен такой визит, но ведь Бажена открыто намекнула, что не против. Да и что дурного, если они посидят внизу, немного поговорят?
Колдун рассмеялся, мотнув головой. Даже если не просто: чего стыдиться? Маленькое любовное приключение — самое то, то, что нужно в это неспокойное время. Девушка выпускница, так что комендант им не указ. Странно, что её до сих пор не выселили: видимо, в Академии недобор, потому как иначе бы пришлось Бажене перебираться в город.
А вот и постоялый двор для студентов. Так до сих пор и называется двором, хотя разрослось ввысь и вширь аж на четыре отдельно стоящих здания. Насколько помнил Рош, делились они по отделениям. Его было предпоследнее справа, а Бажена должна жить в крайнем слева, если только в гостевые комнаты не пересели: они по соседству с преподавательским флигелем.
Память колдуну не изменила: со зданием он угадал.
С интересом стрельнула по нему глазами парочка студентов у входной двери и посторонилась, давая пройти.
Так, а вот с дверью могут быть сюрпризы, лучше проверить. Так и есть: заготовили, паршивцы, старый добрый фокус с ручкой-обманкой. Только топорно, опытному глазу видно.
Похоже, студенты расстроились, что их затея не удалась.
— Бажена Тёплая здесь живёт? — поинтересовался Рош у бдительной хранительницы ключей.
Та одарила его испытующим взглядом, но, видимо, сочтя благонадёжным, ответила утвердительно.
— Вернулась?
— Только что. А вы ей, собственно, кто?
— А вы?
Женщина промолчала и назвала номер комнаты.
Бажена удивилась, обнаружив колдуна на пороге, но кулёк с леденцами благосклонно приняла. Обещав, что через пару минут спустится, выставила кавалера за дверь.
Пара минут, разумеется, вылились в добрых полчаса, но того стоили: совместная прогулка по городу выдалась приятной для обоих.
На прощание Бажена обещала оставить свой адрес, если переедет, и зайти как-нибудь в «Три синички».
Ирис была прикована к стене. Короткая цепь ограничивала передвижение всего парой локтей, а браслеты на руках и ногах делали его проблематичным.
«А ведь могли и распять», — подумалось Рошу.
Он смотрел на оборотницу сквозь прутья решётки, гадая, окажется ли сам по ту сторону.
Соломенная подстилка, отсутствие солнечного света, коптящий факел в коридоре напротив — скудные удобства узников тюрьмы Конклава. В магическом отделении ещё хуже: стены со специальной облицовкой скрадывают звуки, отражают чары. Только колдовать не у многих получается: по старой общеизвестной традиции ломают пальцы и сдавливают горло верёвкой — достаточно, чтобы дышать, но недостаточно для длинных разговоров.
Ему дали ключ, разрешили принести ребёнка на кормление. Поставили ряд условий, которые Рош был обязан исполнять.
Повернув ключ в замке, он вошёл, не задумываясь, защищая рукавом Аглаю от сквозняка.
Холодно и промозгло. О чём они думают, Ирис же простудится! А то и подхватит чахотку. Хорошо, что девочку держат в тепле: её маги не боятся и активно изучают.
«А потом сделают учебным пособием», — с горечью дополнил внутренний голос.
А Ирис… Немного у неё шансов выжить, взрослого волкодлака предпочтут убить, ссылаясь на безопасность людей. Правы, с одной стороны, но, с другой… Она же разумна, она может быть одомашнена! Да, пусть частично, но всё же… И с таким процентом человеческой крови родит хорошее потомство.
— Явился? — устало поинтересовалась оборотница. — Опять будешь всякой дрянью поить? Так уже поили. И пару заклинаний испробовать успели.
— Били? — Рош сотворил магический светлячок и осветил им лицо Ирис.
Оборотница промолчала, но он и так видел багровый синяк. А ведь она ранена, ещё оправиться не успела…
— Вот интересно, могу я доверять тебе или нет? — Ирис приняла Аглаю и, казалось, с полным безразличием приложила к груди. — Хотя, вроде, были в одной упряжке… Но ты колдун, тебе те ближе…
— Что-то хочешь сказать? — Рош подошёл вплотную, постаравшись незаметно оградиться от посторонних ушей.
Ирис усмехнулась: будто выбор есть! Одной ведь никак, а он, хоть и плохонький, хоть и враг, но союзник. Симпатизирует ей немного… А большего и не нужно.
— Да так… Я узнала того ублюдка. Того, кто травил нас, кто убил Дажея. Он был там, в зале. Слушай, колдун, чем угодно заклинаю: сделай так, чтобы я выбралась отсюда на одну ночь! Мне этого хватит. А после… После, гхыр м'ят тари, поработаю твоей личной сукой. Про второго ребёнка я помню, ты сделаешь, я рожу и отдам. А потом… потом от кого скажешь. Пять лет буду сапоги лизать. Видишь, как высоко я ценю пару ночных часов свободы! Рош посмотрел на неё, как на умалишённую. Неужели оборотница всерьёз полагает, что он поставит на карту свою жизнь ради неё? Или Ирис вообразила его своим другом, а то и любовником? Безусловно, он ей симпатизирует, но не более чем животному.
— Если ты ожидала помощи, то просчиталась: я не помогаю нечисти. Твоя месть — это тоя месть. И вот что, Ирис, давай разберёмся, чтобы не было иллюзий, в отношениях, которые нас связывают, — колдун потянулся за Аглаей, но оборотница не отдала, прижала к себе, до предела натянув цепи.
— Ты с ними, да? А чего ж тогда добренького изображал? Чего ж уж там, не привыкать!
Рош не поддался на провокацию, лишь скривил губы. Готовый к нападению, вплотную приблизился к оборотнице, потянулся к дочери. Ирис дёрнулась, но в итоге сдалась, лишённая возможности оборота и свободы передвижения.
— Я? — колдун задумался, подошёл к решётке и знаком поманил стражника в конце коридора, чтобы унёс Аглаю. — Я человек, маг, а ты — то, с чем я призван бороться.
Ирис сглотнула, тоскливым взором проводив удаляющуюся фигуру с её ребёнком на руках. Дёрнулась, силясь вырваться, повисла на цепях, и хрипло завыла, сдавленная ошейником.
У колдуна кольнуло сердце. Столько боли, выраженной в звуке, ему не доводилось слышать. Страшно, наверное, для матери потерять ребёнка. Так что и в этом ошибались маги: волкодлаки способны любить, не чужды им человеческие чувства.
— Это не от меня зависит, — ответил Рош на невысказанный вопрос. — И я ничего не изображаю. Многие осуждают за мягкость, особенно, если вспомнить, как ты со мной обошлась. Я ведь не забыл.
— Так отомсти, тебе это ничего не стоит. Сделай чучело, учеников на мне натаскивай. Или прямо сейчас, а? Докажи, что сильнее, и успокойся.
— Я не стану повторять твоих «подвигов». Теперь ты.
— Что я? — не поняла оборотница.
— Кем ты меня считаешь?
— Человеком, — процедила она и отвернулась. — Человеком, которого следовало убить. Потому что таких, как ты, положено убивать. Сразу, как встретишь. Ещё неизвестно, кто хуже: ты или тот ублюдок.