– Если бы все так срасталось… – вздохнула Катя. – Хотя… С Заревским же срослось, пригласили его за границу. Может быть… и у меня все получится, а? Маш? Приедет Игорь через два месяца… и сразу ко мне… в гости… А мы его встретим с Ерофеем и… с Чижом. Ну бывают ведь сказки наяву.
– Надо же… – посмотрела на нее Машка с некоторой завистью. – Ты вот такая… как учительница английского… человеческого языка иногда совсем не понимаешь. А оказывается, так здорово сказки придумываешь…
– Все будет нормально, – постаралась улыбнуться Катя.
Все утро она что-то делала, принимала больных собак, кошек, даже козла приводили – Митьку, давний пациент, а на душе было по-прежнему тяжело и муторно. Почему-то вдруг накатила тоска, захотелось плюнуть на все и позвонить Сидоревскому – узнать, как там Чижик. И это желание было настолько сильным, что она едва закончила прием очередной киски.
– Маша, принимай следующего, а я на минутку, мне только позвонить.
Она выбежала на улицу, подальше от Машкиных любопытных ушей, и набрала номер Роджера.
Конечно, он ей не ответил. Тогда Катерина набрала номер Аллочки. Дива тоже не спешила радовать Катерину ответом, но потом все же трубку сняла.
– М-да, – послышался ленивый голос. Аллочка еще помнила по номеру, кто ей звонит.
– Алла, здравствуйте, – торопливо начала Катя, боясь, что девушка бросит трубку. – Пожалуйста, скажите, как там себя чувствует Чижик? У него аллергии нет?
– А-а… это вы… зачем вы звоните? – вовсю наслаждалась приближенная к светиле особа. – Чижик… это кот, да? Ну… я не знаю, если честно. Им теперь занимается другой ветеринар.
– Кто? Скажите, пожалуйста, кто им занимается?
– Послушайте, барышня, – кончилось терпение у Аллочки, – Я не обязана перед вами распинаться – кто и как лечит какого-то кота. Вам была предложена прекрасная работа, а вы ответили черной неблагодарностью. И у вас еще хватает смелости…
– Алла! Передайте, что я сама, лично, позвоню Огребцову и уговорю его взять Сидоревского за границу! Только верните Чижика. Он же… Он не нужен будет Роджеру.
– Не много ли вы на себя берете? – хмыкнула Аллочка. – Я вам еще раз повторяю, мы обойдемся без ваших услуг. И еще – не звоните сюда больше никогда. Я заношу ваш номер в черный список.
– Аллочка! Но…
Трубка ответила короткими гудками.
Катя быстро вытерла слезы – еще не хватало, чтобы кто-то увидел, как она распускает нюни. Ничего, приедет Анжелка, и Катя обязательно прорвется к Сидоревскому. Она позвонит Огребцову. Обязательно! Сама!
– Вы уже освободились? – стояла возле нее хрупкая девчушка с котенком за пазухой. – А то нам сказали, что мы только к вам.
– Конечно-конечно… – быстро улыбнулась Катерина и приказала себе больше ни о чем не думать. Кроме работы.
Пациенты действительно заставляли забыть обо всем.
Только Катя приняла девочку с котенком, как вошел невысокий мужчина с большой вороной. Ворона сидела на локте хозяина, к лапе ее была пристегнута цепочка.
– Проходите, – пробурчала Машка. Теперь была ее очередь принимать больного. – На что жалуетесь?
– Моя птица не какает. Вы должны помочь!
Машка дернула носом. Она еще не лечила птиц с таким заболеванием, поэтому… Сейчас бы в энциклопедию заглянуть, а тут эти…. Таращатся.
– Для того чтобы у птицы было все хорошо со стулом, необходимо отрегулировать питание. Вы чем своего красавца кормите? Наверняка со стола, да? А потом сами же начинаете жаловаться.
– Я не жалуюсь. И со стулом у нас все в полном порядке. Она не ка-ка-ет.
– Маша, не каркает она, – тихонько усмехнулась Катя. – Не каРРРкает. Помоги.
Хозяин птицы посмотрел на Машу с немым возмущением.
– Мне кажется, я изъяснился достаточно четко, – в голосе его прозвучала обида.
– Более чем, – мило улыбнулась ему Катя.
– Ну, тоже интересно, – засопела Машка. – Сама, что ли, за нее каркать буду?.. Так, давайте осмотрим вашу красавицу…
После этого приема Марья быстро собралась домой и махнула рукой:
– Все, Кать, побегу. А то чего-то опасаюсь. Приду, а там эти… Нет, лучше вдовой жить, честное слово.
И она унеслась.
Катя сделала уборку в кабинете, зачем-то подошла к окну… и тоже стала собираться домой. Там, дома, ее ждал Ерофей. Она еще раз осмотрела кабинет и вдруг на столе Маши заметила телефон.
– Вот ведь как домой торопилась, даже мобильник оставила, – покачала головой Катя и телефон взяла.
Дома ее радостно встретил Ерофей. Он так старательно работал хвостом, что Катерина не на шутку испугалась: вдруг хвост покинет своего хозяина.
– Все, Ерофей, все… Сейчас кушать пойдем… А чего эта твоя подруга Симка к нам не наведывается? Закормили, видать, девку мясом… Я тебе тоже мяса дам, не переживай.
Она накормила собаку, та съела все мгновенно и потянулась носом к дому.
– Заходи, – пустила ее Катя.
Ерофею не запрещалось заходить в дом, но он все же больше любил жить на улице. Привык еще с детства и в комнаты никогда сам не просился. Только в морозы Катя его силой затаскивала к себе, да в последнее время забегал он сюда к Чижику. А вот сейчас его тянуло в дом. Он заскочил в кухню и сразу же ткнулся мордой в миску кота. Потом посмотрел на Катю, будто бы спрашивая: «А куда Чиж подевался?»
– Нет его, Ерофеич, – сглотнула Катя горький ком. – Знаешь, давай пойдем в гости к Жулику, а? Машке телефон отнесем. Ты не представляешь, как тяжело человеку без телефона. И потом… ей в любой момент может позвонить Рома, она, если не пошлет его по всем кочкам, ни за что потом мне не простит.
Катя не столько уговаривала собаку, сколько себя. Не могла она оставаться в доме, зная, что никто не придет, не просигналит возле ее ворот, никто не будет тереться у ее ног… Нет, Заревский, конечно, и в лучшие времена у ног не терся, но вот Чиж… Как же ей удалось потерять сразу и Игоря, и Чижика… Игорь тоже хорош – мог бы позвонить – как долетели… А чего она ждет? Она и сама ему сейчас позвонит!
Катя набрала номер, удивляясь, как же ей раньше не пришла в голову такая спасительная мысль. Как не пришла? Да обыкновенно! Потому что она привыкла звонить Заревскому только тогда, когда ей нужна была машина, грубая мужская сила, когда ей нужна была помощь. А сама… Она ни разу не позвонила, чтобы узнать – как у него дела, чем он занимается… Но она же стеснялась! А сейчас… сейчас она сама себе сделает подарок – она ему позвонит… Позвонит и скажет, что…
Трубка сначала отвечала долгими гудками, потом знакомый голос весело ответил:
– Алло, Катя?
– Игорь!! – радостно защебетала она. – Ну чего же ты не звонишь? Как долетел? Вы где? В Москве или уже за границей? Как у вас там – тепло? Ты надел тот костюм теплый, помнишь, мы тебе покупали?
Он счастливо хохотнул в трубку.
– Кать, здесь такая мерзкая погода, но вот сейчас выглянуло солнышко. Когда ты позвонила.
– Игорь… я тебе буду теперь часто звонить… чтобы у тебя там солнышко было, – трещала Катерина. – Вы с Огребцовым уже занимались? У тебя получается? Тебе не трудно?
– Трудно, Кать… очень трудно, – вздохнул Заревский. – Но… я стараюсь.
– Игорь… Ты, конечно, старайся. Но… но, если тебе вдруг станет невыносимо, бросай это дело. В конце концов, не всем же быть звездами. И потом… у тебя потом семья будет, как же тебя жена будет ждать, когда ты вечно по гастролям ездить будешь?
– А если она меня ждать не будет? – хитро спросил Игорь.
– Будет! Куда она денется! Она же тебя любит! Ну, то есть ты же такую выберешь, которая тебя никогда не предаст, будет ждать и любить… Только она все равно будет скучать. Поэтому… Может, и не надо в звезды.
– Нет, Катенька, я теперь и сам решил – только звезда. Представляешь, какая из меня огромная звездища получится?
– Конечно… – тихо кивала Катя. – Тогда… тогда, конечно. Но ничего. Ты же только на два месяца, да?
– Не знаю, Кать… Тут какой-то большой проект намечается, вряд ли уложимся в пару месяцев, – вздохнул Заревский. – Но… я уже решил, я все вытерплю.
– Ты, Игорь… Ты правильно решил, – уныло похвалила его Катя.
– А ты сейчас дома? Отработала?
– Да… мы с Ерофеем дома… Без тебя. Я хотела сказать, без Чижа и без тебя…
– Ладно, Катюш, передавай привет Ерофеичу и не скучай. Здесь такой роуминг, сейчас у тебя все деньги кончатся. Давай я завтра сам перезвоню, – без доли грусти распрощался Заревский. – Пока.
Катя посмотрела на умолкший телефон.
– Вот, Ерофей, что с человеком слава делает. Не успел уехать, а ему уже с нами и разговаривать некогда. Ладно… пойдем телефон относить.
Дома находиться теперь и вовсе сил не было. Требовалось хоть с кем-то перекинуться словом. Пусть даже с Машкой.
Она шла и… ей было невесело. Казалось бы, почему? Игорь сделал так, как она просила. Он не собирался ехать, ему не хотелось в шоу-бизнес, он же столько раз ей об этом говорил. Но… Так хотела Катя, и он уступил… Нет, он не просто уступил, он отчаянно стремился выполнить то, о чем его просила она – Катя. А уж что там делать – петь ли, плясать, ему было все равно. А она… ей жутко хотелось, чтобы Заревский стал этой самой звездой. Почему? Нет, конечно же, она не хотела его денег и славы. Просто ей было так радостно, что именно у Заревского обнаружили самый редкий голос. И кто, как не он, достоин сверкать со сцены! А он упирался. А она… она вознамерилась сделать его счастливым и… делает. Только, оказывается, это так трудно – быть счастливой самой, когда твой любимый сейчас далеко, вокруг него бурлит яркая, насыщенная жизнь и он даже не может выкроить минутки, чтобы тебе позвонить. И… и еще ей плохо оттого, что она сама отпустила свою синицу. Вытолкала.
Катя с Ерофеем пришли не вовремя. Нет, Ерофей всегда для своего друга Жулика был долгожданным гостем, а вот Катя сейчас пришлась не ко двору. У Марии в доме был Роман, и подруга вовсю разворачивала бурную баталию. Мария боролась за независимость. В выражениях она не стеснялась, он тоже, поэтому Катя мгновенно решила оставить возлюбленных наедине.
Она быстро передала телефон и постаралась выйти побыстрее.
Дома она затащила Ерофея к себе в спальню и приказала:
– Спи здесь! Мы, Ероша, теперь вдвоем с тобой остались. Поэтому… ты будешь спать здесь.
Потом наступило еще одно серое утро.
– Пойдем, Ерофей, работать, – вздохнула она. – Заработаем много денег, целую кучу, выкупим Чижа и поедем все вместе в гости к Заревскому. И я вам с Чижиком сделаю самые классные справки!
Сегодня не спасала даже работа. Наверное, потому, что с самого утра появилась вредная художница Поросюк. Она опять начала день с истерики:
– Доктор! Екатерина Михайловна! Вы непременно должны нам помочь! У нас снова с ушками беда!
– Я же давала вам схему лечения, – напомнила Катя. – Вы лечитесь?
– Да, лечимся. Только я схемку потеряла… Сережа! Уведи мальчика на улицу! Нет! Лучше стой, ждите здесь! Или нет, выйдете, а то ребенок может подхватить кучу заразы! Да возьми ты его на ручки! Гражданочканелезьтебезочередиздесьвсебольные!!
С грехом пополам удалось разобраться с лечением несчастного песика. После этого дама выгнала мужа с собакой на улицу, а сама притащила огромное полотно.
– Вот, это вам, – горделиво улыбалась она. – Мое произведение.
На картине была изображена сама художница, а возле ее ног клубочком свернулся песик.
– Называется «Возвращение блудного сына», – сообщила госпожа Поросюк, довольно краснея.
– Но… «Возвращение» уже писали, – напомнила Катя, разглядывая картину.
– Ну и что? – пожала плечами женщина. – Запомните, у каждого человека должно быть свое «Возвращение». Если бы вы умели писать маслом, я бы и вам посоветовала написать картину под таким названием.
– Вы правы, – усмехнулась Катя.
Машка бегала вокруг, заламывала руки и восторженно охала:
– Ой, какое чудо! А вы и в самом деле рисовать умеете, а я думала, что вы только истерики можете закатывать! Как же… жизненно!
– Погодите… – вытянулось лицо у художницы. – Это я умею только закатывать истерики? Я? Да я вообще!.. Я вам еще не закатывала! Но если вы об этом просите!
– Маша! – грозно рыкнула на подругу Катя. – Прекрати немедленно!… А вы, госпожа художница… Вам большущее спасибо! И… если вам нетрудно, позовите следующего.
Следующий был… Катя не поверила глазам! В приемную вошел… Заревский с огромной переноской.
– Игорь… ты? – загорелись глаза у Катерины.
– Катерина Михайловна, – как ни в чем не бывало проговорил Заревский, старательно изображая из себя обычного посетителя. – Я вот тут… котика нашел. Посмотрите, он не заболел?
Заревский открыл переноску, и на стол тут же прыгнул Чижик.
– Чижик!! Мальчик мой! Заревский! – не могла поверить глазам Катя. – Игорь!!
Она кинулась Игорю на шею и быстро чмокнула его в щеку, потом взяла Чижика на руки, стала быстро осматривать его, но большущий котяра осматриваться не хотел, а только цеплялся лапами за халат Кати, лез ей на шею и урчал на весь кабинет.
– Катька! Вот это номер!! – радовалась вместе с ней Маша. – Художница наворожила! У каждого человека должно быть свое возвращение!! Игорь!! Катя, отдай кота, я его осмотрю! Да Катя же!
Пока Машка тщательно осматривала Чижа, Катя уткнулась лицом в грудь Заревского и тихо всхлипывала:
– Игорь… я не хочу, чтобы ты был звездой. Поехали домой, а?
Она подняла глаза и увидела счастливые… самые счастливые и любимые глаза на свете.
Он осторожно гладил ее… очень осторожно… целовал глаза, щеки… губы… шею… У него были мягкие волосы… как и он сам. Никто в мире еще не умел так ласково целовать! Никто так нежно не гладил шею… плечи… горячие руки скользили по спине, а вслед за его пальцами по той же спине неслись целые стада мурашек!
– Ребята… Эй, ребята!! У вас совершенно здоровый кот, – окликнула их Машка. – И… Кать, шли бы вы домой. Народу сегодня немного. Справлюсь. А нашему начальству я чего-нибудь наплету.
И они поехали домой. На его стареньком такси. На переднем сиденье устроилась Катя и наглаживала Чижика, время от времени отвлекаясь – на светофорах они с Заревским целовались.
– Игорь, а мы… мы разве не ко мне едем? – вдруг заметила Катерина, что машина направляется куда-то в другую сторону.
– Мы сейчас в магазин, – улыбался Игорь. – В ювелирный. Ну очень надо!
У Катерины радостно забилось сердце. Неужели обручальное кольцо? Настоящее? Вот ведь она два раза выходила замуж, а кольца ни разу не было. Да и свадьбы почему-то тоже. В первый раз решили сэкономить и отмечали дома. Да раньше это и нередкость была, очень часто свадьбы отмечали по-домашнему. Правда, вышло ничуть не экономичнее. Молодой супруг пригласил всю свою родню и друзей, потому и не хватило ни на кольца молодым, ни на платье невесте. Гуляли три дня, а вот памяти… Ничего на память не осталось. А во второй раз и вовсе – быстренько сбегали, расписались, и все дела. И вот сейчас…
– Катерина! – окликнул ее Заревский, шутливо хмуря брови. – Предлагаю не спать в моей машине. Негоже незамужней барышне в такси почивать… С интересным холостым мужчиной.
– Я все! – подскочила Катя. – И не сплю даже. С чего ты взял? Это я так… задумалась просто. И… ты самый интересный мужчина в моей жизни!
В магазине Заревский тихо притянул Катю к себе.
– Я тебе колечко хочу подарить. Выбирай.
– Нет-нет, не надо мне! – отшатнулась Катя от прилавка, но тут же сообразила, что Заревский, возможно, так делает ей предложение руки и сердца, а она своим отказом… Да и ждала ведь. – То есть мне, конечно, надо, но… простенькое такое, без камушков. Кругленькое… дешевенькое. Зачем дорогущие-то?
– Кать, выбирай любое, – настаивал Заревский. – Я очень хочу сделать тебе небольшой подарок.
Уступив его настояниям, она выбрала красивое, дорогое кольцо, и только после этого они вышли из магазина.
Они ехали по городу, залитому солнцем, а в салоне играла чудесная, знакомая с молодости музыка. На коленях спал любимый котище, а рядом сидел самый необыкновенный мужчина в мире.
– Кать, – стыдливо признался Заревский, – я диск сам записал.
– Уже… сам? – удивилась Катя. Потом сообразила, что здесь явная нестыковка. – Игорь… а как же ты вот это спел – Калифорнию?
Он легко засмеялся:
– Да что ты! Я не пел, хотя… ну да, прозвучало, как из уст Баскова, – «диск записал». Нет, пел не я. Просто собрал все песни, которые мне нравятся, а потом перенес их на диск.
– А я подумала… Нет, я сразу поняла, что это… Особенно когда Пугачева пела «Полно, летите, летите… через полночь и солнце в зените!»
– По куплету всем свету… – подпел Кате, а заодно и Пугачевой Заревский.
– …Вы раздайте песню эту!.. Игорь… Ты больше не поедешь к Огребцову? – Она погрустнела. – Я… я очень хочу, чтобы ты раскрылся. У тебя же такой талант. Но и… оказывается, я уже не умею без тебя жить.
– И не надо без меня. Я теперь буду рядом.
– А как ты добыл Чижика?
– Он сам к тебе попросился. И… Сидоревский не смог ему отказать. Кот сказал, что не хочет быть чьей-то фишкой, а хочет жить полноценной котячьей жизнью. И что ты – его любимая хозяйка, и он, Чижик… Ох ты!!! Ничего себе подрезали!… Так же и в аварию попасть недолго…
Катя повернула его голову к себе.
– Не отвлекайся! Ты говорил: «Катенька, ты такая уже взрослая, но совсем не защищенная, поэтому… выходи за меня замуж!»
– Да? Я это сказал? – смеялся глазами Заревский.
– Конечно! Ты же за рулем весь день, сам не понимаешь, что говоришь!
– А ты что ответила?
– А я… я сказала: «Вообще-то я девушка скромная… Мне надо подумать… и я уже подумала. Я согласна!»
– А я тебе не говорил, когда мы заявление пойдем в загс подавать?
– Нет, об этом ты умолчал.
– Чего это я? Забыл о таком важном моменте!
– Не знаю… Чижик, как ты думаешь, когда нас позовут в загс?
Потом Катя резала салат, а возле нее сидели Чижик с Ерофеем и терпеливо ждали, когда на пол упадет кусочек чего-нибудь очень вкусного. Ерофей честно ждал, когда его угостят, а Чижик на судьбу не полагался. Он осторожно стягивал с тарелочки нарезанную колбаску, которая шлепалась на пол, ее подхватывал Ерофей и снова садился честно ждать.
Заревского не было, он поехал в гастроном – докупить продуктов. Катя стояла возле стола с самой блаженной улыбкой на лице.
Неожиданно в дверь позвонили, и ворвалась Анжелка, любимая сестрица, вся шумная и яркая, как целый табор цыган.
– Катька, ну ты вообще-е-е! – с порога начала она. – Привет, Ерофеич! Ой, Чиж, приветик, тебя уже притащили?
– А ты откуда знаешь, что его притащили? – удивилась Катя. – Даже я не знаю, как он у меня оказался.