Старик резко развернулся, спрятал руку за спину и яростно выругался, совершенно забыв про свои попытки не шуметь. Эхо его голоса разнеслось по коридору. Наверху начали открываться двери, а в следующую секунду к ним подошла Джойс, сонная, растрепанная и в халате.
– Что такое? Что случилось? Тетя Китти, что вы делаете?
Сморщенная старуха во фланелевой ночной сорочке вышла на свет.
– Его рука! Рука! – лихорадочно зашептала она. – Взгляните на его руку! Снова убийство! – И вновь раздался пронзительный вопль.
В это мгновение отворилась дверь в спальню миссис Каролины, и хозяйка дома вышла в коридор – без многочисленных юбок старушка казалось маленькой и сухой. Ее ночной наряд был столь же изысканным и элегантным, как и вся остальная одежда: множество шетландских шалей и огромный кружевной чепец, завязанный под подбородком. Даже разбуженная среди ночи странными криками, миссис Каролина мгновенно взяла происходящее в свои руки.
– Что здесь происходит?
Звук ее голоса мгновенно угомонил тетю Китти, которая явно была на грани очередной истерики.
– Уильям, что ты делаешь? Джойс, возвращайся к себе.
Дядя Уильям стоял молча разинув рот и выпучив глаза. Руку он инстинктивно спрятал за спину – нелепый и бессмысленный жест в данной ситуации.
– Отвечайте, сэр, – властно проговорила миссис Каролина.
Мистер Кэмпион направился к нему, и Уильям, услышав шорох шагов за спиной, резко развернулся. Все увидели его руку. Джойс охнула, а старуха Фарадей вышла в коридор. Кэмпион успел поймать дядю Уильяма ровно в тот миг, когда тот начал оседать на пол.
– Включите свет, пожалуйста.
Джойс выполнила его просьбу, и Кэмпион с облегчением склонился над дядей Уильямом. Тот был вполне здоров, в сознании и отчаянно пытался встать на ноги.
– Да все нормально, – заплетающимся языком проговорил он и случайно поднял руку, вновь показав ее всем присутствующим. От костяшек до запястья тянулась длинная рваная рана, однако с пальцев капала вовсе не кровь, а йод – Уильям, по-видимому, вылил на себя целый пузырек.
Тут снова поднялся шум.
– Это еще что такое?! Мадам, вы простудитесь!
Пронзительный голос с лестницы заставил всех обернуться. Вниз по ступеням шагала грозная могучая женщина в белой ситцевой сорочке. Кэмпион лишь сейчас узнал в ней милую и обходительную Элис, которая несколько часов назад приносила Уильяму напитки для подкрепления сил. Ее волосы были зачесаны назад и заплетены в тугую косичку; гнев и беспокойство исказили ее лицо до неузнаваемости. Она окинула всех разъяренным взглядом, словно толпу сумасшедших.
– Вы же ее убьете! – воскликнула она. – Это же надо было такое устроить: среди ночи вытащили несчастную в холодный коридор! Орут, шумят – вы о матери-то подумали? Я только за нее беспокоюсь.
– Элис! – попыталась встрять миссис Каролина, но ее голос потонул в яростном потоке слов.
Горничная прошла мимо дяди Уильяма, даже не взглянув на него, и грозно замерла над своей хозяйкой.
– Прошу вас немедленно вернуться в спальню, мэм, – прогремела она.
Миссис Фарадей не ответила, но и не пошевелилась. Элис – среди остальных она будто бы выросла еще на фут и обрела поистине грозный облик – подхватила хозяйку дома на руки, как ребенка, и унесла в темноту спальни.
Все это было проделано с поразительной легкостью, и Кэмпиону померещилось, что Элис – вовсе не кроткая горничная, но Геракл, взявший на руки непослушного котенка.
Когда дверь в спальню миссис Каролины плотно закрылась, внимание публики вновь привлек дядя Уильям. Кэмпион помог ему подняться. Тот по-прежнему трясся и нелепо таращил глаза.
– Отведите тетю в постель, – обратился мистер Кэмпион к Джойс. – А я займусь мистером Фарадеем.
Девушка кивнула и подошла к тете Китти, которая беспомощно стояла посреди коридора, заламывала руки и обливалась горькими слезами.
Кэмпион помог дяде Уильяму добраться до спальни, где старик сел на кровать и стал раскачиваться туда-сюда, бормоча что-то нечленораздельное. Будь он женщиной, мистер Кэмпион списал бы происходящее на последствия пережитого шока, но у Уильяма, вероятно, что-то случилось с сердцем.
Молодой человек повнимательней взглянул на его руку и вновь испытал приступ гнетущей тревоги. То был не просто порез, а глубокая рваная рана, словно кто-то пропорол кисть Уильяма ножом. Йод придавал руке еще более жуткий вид, хотя и остановил кровотечение. Чем дольше Кэмпион смотрел на это неприятное зрелище, тем отчетливее звучала в голове единственная мысль: страшные события в «Обители Сократа» еще не закончились.
– Что с вами произошло? – спросил он, показывая на рану.
Дядя Уильям вновь спрятал руку за спину и упрямо прищурился.
– А вы не суйте нос, куда не просят, – произнес он со свирепостью, которая могла быть рождена только страхом.
– Извините. Оставляю вас в покое.
Мистер Кэмпион шагнул к двери, но дядя Уильям умоляюще протянул левую руку и запричитал:
– Не уходите, ради всего святого! Мне надо выпить. Срочно. Я приду в себя, как только промочу горло. Между нами, я тут малость перенервничал. Попросите Джойс, она принесет мне бренди. Старуха доверяет ей ключи.
К счастью, когда Кэмпион вышел в коридор, Джойс уже стояла там. Она была бледна и напугана, но сразу сообразила, что от нее требуется.
– Хорошо, – с готовностью прошептала девушка. – Возвращайтесь к нему, а я все принесу. Он сказал, кто на него напал?
– Молчит, как рыба, – тихо ответил мистер Кэмпион.
Она хотела задать еще один вопрос, но передумала и молча поспешила вниз. Кэмпион вернулся к дяде Уильяму.
Тот все еще сидел на краю кровати, держа босые ноги на толстом шерстяном ковре. Вид у него был больной и напуганный, однако, заметив Кэмпиона, он натянул улыбку.
– Ну и дал я маху, – сказал он, безуспешно пытаясь разрядить обстановку. – Йод меня всегда выручал – еще с армии. Если поранился, смажь йодом – немного пощиплет, но это ничего. Зато потом никаких проблем. Вот только рука у меня дрожала – спросонья-то, – и я весь облился. Старею, наверное…
Кэмпион вновь посмотрел на порез.
– Вам бы это перевязать. Рана глубокая. В доме есть бинты?
– Есть, в той же аптечке, где я взял йод. – Дядя Уильям, часто моргая, глядел на порез, из которого вновь начала сочиться кровь. – В холле, в дубовом шкафу. Но не вздумайте туда ходить, не то, как я, поднимете весь дом. Обойдусь пока носовым платком, он у меня в комоде. Ох, несчастный я босяк! Почему Джойс так долго ходит? Не дай бог бренди закончилось. Вот скажите на милость: какой прок жить в стране, где нет сухого закона, если в доме все равно не держат алкоголь? Когда получу деньги, уеду жить в Америку. Кому скажи, не поверят: в Америку за спиртным!
Мистер Кэмпион принес носовой платок и с любопытством разглядывал рану – несколько швов дяде Уильяму точно бы не повредили, – когда в комнату вошла Джойс. В одной руке у нее был стакан, в другой – графин. Дядя Уильям тут же вскочил на ноги.
– Вот умница! Единственное верное лекарство. Нальешь мне, милая? А то я своим рукам не доверяю.
Передавая ему стакан, Джойс впервые смогла рассмотреть рану вблизи – и невольно охнула.
– Ой! Что же случилось? Кто это сделал?
Дядя Уильям осушил стакан и присел на край кровати. От спиртного он закашлялся, и лицо его вновь порозовело.
– Что случилось, что случилось… Странное дело! Недаром я так не люблю кошек. Мерзкие и опасные твари. Представляете, ночью в мою комнату пробралось огромное черное чудовище – я хотел его прогнать, и вот, получил.
Решив, что самая заковыристая часть истории рассказана, дядя Уильям осмелел и продолжал:
– Уж как эта тварь с улицы в дом попала – ума не приложу. Загадка. Но я от нее избавился.
Он огляделся по сторонам, словно пытаясь в этом увериться. Джойс бросила на Кэмпиона недоуменный взгляд, однако тот невозмутимо молчал.
– Я рассудил так: кошачьи царапины опасны! – с невероятным пылом продолжал дядя Уильям. – И отправился за йодом в холл. Ну, а дальше вы все знаете.
Сочтя, что на этом история окончена, он умолк, но Джойс не успокоилась:
– Это была кошка? Точно?
Забыв про дрожь в руках, дядя Уильям стал наливать себе бренди.
– Я же сказал – кошка, значит – кошка, – с достоинством ответил он.
– Дядя Уильям, но как мы можем вам поверить? – воскликнула Джойс. – Откуда здесь взяться кошке?
– Не знаю, – ответил старик, поворачиваясь к ней спиной. – Я только рассказываю, что видел. Смотрите, у меня окно чуть приоткрыто снизу. Я проснулся от звуков… ну, от звуков, которые издавала эта тварь. Ненавижу кошек! Старик Робертс тоже их на дух не выносил. Я схватил ее и попытался вытолкать обратно в окно, а она мне руку разодрала. Понимаете теперь? Что тут необыкновенного?
Девушка покраснела.
– Хорошо. Если вы мне дадите платок, мистер Кэмпион, я перевяжу ему руку. А утром обязательно сходите к врачу, дядя.
Девушка покраснела.
– Хорошо. Если вы мне дадите платок, мистер Кэмпион, я перевяжу ему руку. А утром обязательно сходите к врачу, дядя.
– Оставь, ни к чему все это. Уж с царапиной я как-нибудь да справлюсь.
Дядя Уильям все еще говорил с подчеркнутым достоинством, но в его глазах читалась тревога. Когда с повязкой было покончено, между ним и Джойс состоялась неприятная перепалка на предмет того, оставить ли ей в спальне графин бренди. В итоге оба пошли на компромисс: девушка налила Уильяму стаканчик, забрала графин, и они с Кэмпионом вышли в коридор.
– Как это понимать? – прошептала Джойс.
Молодой человек явно был встревожен.
– Слушайте, не относите этот графин вниз, – пробормотал он. – Возьмите его с собой или оставьте здесь, а сами отправляйтесь в свою комнату и заприте дверь на ключ.
Она вопросительно взглянула на Кэмпиона, однако тот не произнес больше ни слова. Тогда она ушла к себе и выключила в коридоре свет.
Кэмпион немного постоял на месте, затем развернулся и тоже пошел к себе. По дороге он замер у двери дяди Уильяма и услышал характерный звук, заставивший его помрачнеть и прищуриться.
Дядя Уильям запирал дверь на замок.
Глава 12 Рассмотрение дела
Мистер Кэмпион прикурил сигарету и сел в недовольно поскрипывающее плетеное кресло у камина. Инспектор Оутс снял в «Трех ключах» отдельную комнату – как раз для подобных разговоров. Ввиду широкой огласки, которую дело получило в городе, это были оправданные расходы.
Как часто бывает в гостиницах, хозяева коих имеют непритязательный вкус, обстановка в номере оказалась весьма скромная, если не сказать бедная. Даже огонь за узкими прутьями маленького очага, казалось, горел не в полную силу.
Кэмпион взглянул на небольшие часы с громким ходом, стоявшие на каминной полке. В любую секунду в номер мог войти инспектор Оутс, возвращавшийся с предварительного слушания по делу об убийстве Эндрю Сили – формальнейшего из формальных мероприятий в рамках следствия. С момента своего приезда в Кембридж мистер Кэмпион впервые оказался совершенно один и мог спокойно предаться размышлениям. Ему подумалось, что его нынешнее приключение пусть и требует сил, но все же не внушает первобытного ужаса, как тот кошмар, что медленно поглощал «Обитель Сократа» и всех его обитателей.
Он был рад этой возможности трезво обдумать все в нейтральной обстановке. Атмосфера старинного особняка Фарадеев действовала ему на нервы, затягивала, лишая способности думать беспристрастно и хладнокровно.
Итак, совершено два убийства. В мешанине странных, никак не связанных между собой происшествий, тайных замыслов и мотивов это был единственный факт, который не подлежал сомнению. Дядя Уильям, главный подозреваемый по делу, становился все более и более загадочным и неоднозначным персонажем.
Вчерашний случай стоял в памяти Кэмпиона во всех подробностях. На дядю Уильяма явно кто-то напал. И ему совершенно точно нездоровилось. Его упрямое нежелание рассказать правду о случившемся сбивало с толку: старик был не из тех людей, что станут выгораживать и прикрывать других, а инсценировать столь необыкновенное событие, как нападение на свою персону, он не мог просто в силу скудных умственных способностей. Даже если бы Уильям решился таким образом обелить свое имя, у него вышла бы такая нелепица, что мистер Кэмпион невольно вздрогнул, пытаясь это вообразить. И уж точно старик остался бы цел и невредим, а не отправился бы нынче утром к доктору Лавроку накладывать швы.
Исключив причастность Уильяма к убийству, Кэмпион все же не смог разгадать загадку его странного поведения и запертой двери. Он сам не понимал, почему велел Джойс закрыться на ключ, и потом всю ночь прислушивался: не раздадутся ли в коридоре тихие шаги.
Если дядя Уильям ни при чем, кто же стоит за этими безумными преступлениями? Тот же, кто сумел связать Эндрю по рукам и ногам, а затем прострелить ему голову? Или кто-то другой?
Наконец ему пришла в голову мысль, которую он неосознанно подавлял все утро. Элис: не заплаканная женщина с приятным лицом, что открывала дверь полиции, но Геракл в ситцевой сорочке, столь удивительным образом проявивший фанатичную любовь к хозяйке минувшей ночью. Физических сил у Элис было предостаточно. Она хорошо знала дом и всех его обитателей, а также обладала поистине смелым и решительным характером. Чего ей не хватало, так это коварства и хитроумия. Этими качествами должен был обладать ее соучастник или, скорее, идейный вдохновитель.
В тишине инспекторской гостиной мистер Кэмпион обратил мысленный взор на миссис Каролину Фарадей.
Потрясающая личность – женщина, которая в столь почтенном возрасте умудрилась сохранить ясность ума, но начисто лишилась эмоций.
С чисто практической точки зрения имелось несколько причин, по которым обитателям мирка, коим столь безраздельно правила миссис Фарадей, зажилось бы гораздо лучше без Эндрю Сили. Подумав о различных гранях его характера, что постепенно открывались в ходе расследования, мистер Кэмпион пришел к неприятному выводу: причин этих могло быть гораздо больше, притом отнюдь не очевидных. Зачем убили Джулию? Мотива пока никто не обнаружил. Да, она тоже была неприятной личностью: мелочной, вздорной, категоричной. Надо же, сколько антиобщественных проявлений в столь маленьком и закрытом сообществе…
Когда человек оказывается на пороге смерти, жизнь в целом теряет для него свою значимость. Позавчера миссис Фарадей сама в этом признавалась. Возможно ли, что именно она совершила эти преступления – пользуясь недюжинной силой, отвагой и слепой любовью Элис?
Кэмпион встал и бросил окурок в огонь. Сейчас не время для праздных рассуждений и гаданий на кофейной гуще. Тут скрипнула дверь, и Кэмпион с некоторым облегчением обернулся на звук: пришел инспектор Оутс.
– А, здравствуйте, Кэмпион! – Привычное угрюмое выражение мгновенно исчезло с лица инспектора. Он аккуратно свернул плащ, положил его на стол, а сверху водрузил шляпу. – Итоговое слушание состоится в четверг. Этот старик, Уильям Фарадей, указал нам личность возможного преступника. Почему у него рука перевязана? Что-то случилось?
– И да, и нет, – ответил мистер Кэмпион. – Возьмите-ка себе стул, инспектор. Только не плетеный капкан – это обман и надувательство, а не кресло. Лучше вон тот, с медными заклепками.
Инспектор сел и вытащил трубку.
– Надеюсь, вы ненадолго. Дело важное? А то я хочу поскорее сходить на реку и хорошенько там все осмотреть, вчера толком не удалось. Совершенно ясно, что преступление не раскрыть без орудия убийства. Первое слушание по делу Джулии назначено на понедельник. Понятия не имею, почему нельзя провернуть оба слушания за день. И вряд ли нам дадут много времени на расследование, максимум до среды… Другое дело, если вскроются новые факты и мы пообещаем довести дело до суда. Смотрю, газетчики тоже притихли. Видно, почуяли, что ничего не наклевывается.
– Я шепнул одному человеку из «Кометы», что убийцу вряд ли найдут.
Станислав пристально посмотрел на Кэмпиона.
– Вы что-то пронюхали?
– Нечестно задавать такие вопросы. Вы же знаете, какова моя роль в этом деле. Я не сообразительный сыщик-любитель, помогающий важному полицейскому распутать дело, а лишь скромный помощник хозяйки дома. Если бы не Джойс с Маркусом – и, наверное, если бы не дядя Уильям, – мне бы уже давно стоило убраться восвояси.
Станислав отложил трубку.
– Не томите.
Мистер Кэмпион сунул руку в карман и достал оттуда небольшой бумажный пакетик, а из пакетика – носовой платок, который он положил на стол. Станислав встал, подошел к столу и стал внимательно наблюдать, как Кэмпион разворачивает белый батист. Внутри оказался маленький деревянный цилиндр.
– Я его открывал, – сознался молодой человек, – но воспользовался платком. Если какие-то отпечатки на нем и были, они целы. Впрочем, даже в этом древнем доме наверняка слышали про перчатки. Если хотите рассмотреть повнимательней, но боитесь трогать, вот вам точная копия – я сходил к аптекарю, указанному на этикетке, и купил себе упаковку «Жиросжигателя с гормонами щитовидной железы». Аптекарь явно принял меня за сумасшедшего. Про других покупателей сего снадобья я расспрашивать не стал, зато выяснил, что скорее всего это просто мягкое слабительное на основе крахмала.
Кэмпион выудил из кармана второй такой же цилиндр.
Инспектор взял его и достал изнутри бумажную полоску с пилюлями.
– Где вы это нашли? – спросил он, указывая на первый цилиндр.
Мистер Кэмпион скромно описал события минувшей ночи. То, что Джойс присутствовала при обнаружении цилиндра, инспектору не понравилось, зато он пришел в восторг, узнав о тайнике.
– Отпечатков на набалдашнике не было? – уточнил он. – Да что я спрашиваю, и так ясно… Дом практически стерилен. Если и были какие-то отпечатки, мы их вчера собрали. Но как вы додумались, где искать? Девчушка надоумила?